Няня повела Зою к маленькому домику в глубине парка. На дверях — дощечка: «Изолятор».
В изоляторе — веселая тоненькая сестра Симочка.
— Ну, раздевайся, Зоя, — сказала сестра.
Зоя хмуро посмотрела по сторонам. Куда бы корзиночку поставить?
— Что ты какая пугливая? — засмеялась Симочка. — Корзиночку сюда поставь.
— Скорей, скорей, — заторопила няня, — ванна готова.
Зоя неохотно поставила в угол корзиночку и пошла за няней.
В ванне Зоя кое-как, торопливо поплескалась — ей мешала забинтованная рука — и полезла из воды.
— Куда, куда?
Няня схватила ее и изо всех сил трет мочалкой. Все ей кажется грязно.
Зоя рассердилась:
— Хватит! Не дамся я больше! — и плюх в воду. Окатила няньку с головы до ног мыльными брызгами.
— Да что ж это за девочка! — обиделась нянька. — Ее трешь, а она, спасибо тебе, водой обливает!
А Зоя еще сильней забила ногами. Мокрая, рассерженная няня выбежала из ванной.
— Серафима Петровна! Серафима Петровна!
Зоя выскочила, вытерла наспех мыльное тело и надела как попало казенную одежду. Прислушалась. Протопали в соседней комнате чьи-то тяжелые сапоги, дверь хлопнула, а больше ничего не слышно.
Прибежала Симочка.
— Зачем же ты, Зоя, няню обрызгала? Так нельзя, милая. Странная ты девочка — то от тебя слова не добьешься, а то шалишь! Вот и с корзиночкой. То берегла ее, а то на пол бросила!
Зоя вздрогнула и чулок выронила.
— Где она?
— Да ты не пугайся, цела твоя корзиночка. Я ее в дезинфекцию отправила.
— Куда, куда? — заволновалась Зоя.
А Симочка объясняет, как поставят корзиночку в камеру, наглухо закроют дверцу, зажгут ядовитую серу, и все микробы задохнутся…
И тут Симочку позвали.
Задохнутся! Зоя в одной туфле заковыляла в другую комнату. Нет корзиночки, нет и платка. Пропал Мик! Задушат его серой, бедненького, пушистенького! Опустилась Зоя на пол и горько-горько заплакала.
Вдруг из-под шкафа показался рябенький мохнатый хвостик.
«Миу, миу!» Вылез крохотный пестрый котенок. Смотрит на Зою мутными синими глазками, качается на слабых ножках, тычется мордочкой. Молока ищет.
— Ах ты мой миленький, глупышечка! Как же ты вылезть догадался?
Скрипнула дверь. Ахнула Зоя и закрыла Мика юбкой.
— Иди завтракать, — обиженно сказала обрызганная няня.
Зоя даже головы не повернула, сидит и не дышит. Вдруг Мик запищит!
— Завтракать иди, — снова позвала няня.
Молчание. Посмотрела няня на Зоину спину, еще больше обиделась и хлопнула дверью.
А Зоя скорей за стол и Мика на колени. Налила в ладонь теплого молока. Мик лакает, как из чашечки. Пофыркивает, вздрагивает, а Зоя тревожно прислушивается.
— Да вот сами посмотрите, — услыхала Зоя нянькин голос за дверью. — Сперва водой облила, а теперь и говорить не хочет. Сидит и голову не повертывает. Вы уж кормите ее сами.
Зоя быстро сунула Мика под кофту. Кофта удобная, с резинкой. Улегся Мик, как в колыбельку, а Зоя подвинула завтрак и ест как ни в чем не бывало.
— Что вы, няня? — удивилась Симочка, заглянув в дверь. — Да она хорошо кушает!
Зоя прячет под стол босую ногу. Сердитая нянька принесла чулок и туфлю. Смотрит — правда, завтракает дикая девочка, белоголовая, с бледным курносым лицом и угрюмыми голубыми глазами. Покачала головой, молча поставила туфлю и ушла.
Показали Зое в изоляторе ее кроватку и столик.
— Ты не скучай, — утешила Симочка, — через несколько дней отведем тебя в школу. Видишь в окне зеленую крышу? А пока надо узнать, не больна ли ты. Это называется карантином. Ну, я пойду.
Зоя села у окна, слушает, как похрапывает Мик в своей уютной постельке.
— Ай, ай! — закричал кто-то визгливо.
Влетела вихрем девочка, захлопнула дверь и навалилась на нее изо всех сил.
— Отдавай, Сорока несчастная! — сердито крикнул кто-то за дверью и забарабанил кулаками.
Девочка мотнула жидкой светлой косичкой, громко засмеялась и с торжеством показала Зое рисунок.
— Пусть позлится!
— Отдавай, Сорока, а то плохо будет!
Дверь трещала.
— Заяц белый, куда бегал! — дразнила нараспев Сорока. — На́ уж, на́ твой дрянной рисунок.
Она подсунула бумажку под дверь. Кто-то за дверью пообещал ей «всыпать», и рисунок уполз в щель.
— Это Занин, — объяснила девочка Зое. — Я его зайцем дразню. Вот разозлился! Мы с ним ангиной болели. А ты новенькая? Как тебя зовут? А, Зоей. А меня Катей зовут, — болтала вертлявая девочка. — Только меня все Сорокой зовут, а фамилия моя Сорокина, и я ничуть не обижаюсь. У нас весело в школе. Мы песни поем, играем. Ты кино любишь? У нас каждый выходной кино. Ты думаешь, какое? Звуковое! Потом артисты приезжают, кукольный театр. Хочешь я тебе своего голышка покажу? — Она запрыгала на одной ножке и скрылась.
— А во-от идё-ё-ёт мой голышок! — запела Сорока еще издали.
Забралась с ногами на Зоину кровать и развернула перед ней свое богатство: голышка, тряпочки, нитки.
— Это все шелковые лоскутья. Потрогай-ка, — с важностью объяснила Сорока.
Бойкая веснущатая девочка Зое понравилась. «Сказать или не сказать про Мика? — раздумывала она. — Вот удивится! Это не то что голышок».
Но тут вошла сестра Симочка и увела Катю одеваться. Сегодня ее отправляли в школу.
— Ты не бойся, — сказала Сорока Зое на прощанье. — У нас все хорошие, я тебя в свое звено попрошу. Ну, приходи скорей.
Несколько дней Зоя с Миком жили в изоляторе. Крохотный котенок спал в своей уютной колыбели-кофте, лакал молоко из ладони, иногда гулял. На это время Зоя затворяла дверь на крючок.
— И чего ты запираешься? — сердилась няня. — Нет у нас таких порядков, чтоб запираться! И воров нет.
Зоя упрямо молчала.
Однажды вечером принесла Симочка пальто, шапку, платье и корзиночку из дезинфекции.
— Одевайся, Зоя. В школу пойдешь.
Вскочила Зоя, уронила книгу и чуть Мика не вытряхнула.
— Обрадовалась! — засмеялась Симочка.
А Зоя вовсе не обрадовалась, а испугалась так, что коленки задрожали. Как же скрыть Мика от ребят в общей спальне, в классе, в столовой? А сказать нельзя — выбросят.
Натянули на Зою пальто (застегнуться она не дала), шапку надели и повели. А под пальто Мик сладко спит. Не знает, глупенький, куда его несут.
В школе к ней радостно кинулась Сорока, обступили лесношкольцы.
— Новенькая! Новенькая!
Сорока помогла раздеться, дернула за руку и потащила по коридору. Перевалился Мик на другой бок и мяукнул чуть слышно.
— Бежим, бежим! — теребила неугомонная Сорока. — Звонок был на ужин, вон наш класс собрался итти.
Ребята окружили Зою.
— Ты в наш класс? Да?
— Тебя в какое звено?
— Как тебя зовут?
— Она немая, язык проглотила.
Новенькая молча смотрела в пол и держалась за кофту. Не понравилось ребятам ее некрасивое лицо без бровей, маленькие глазки и белесая стриженая голова.
— Что же ты не отвечаешь? — пристали они к Зое.
— Ну что вы, девочки, все сразу! — заступилась Сорока. — Видите — она боится.
— Ужинать, ужинать! — заторопили воспитательницы.
— Марь-Пална! У нас новенькая!
— Она немая, Марь-Пална!
— Как тебя зовут, детка? — спросила высокая худощавая Марья Павловна.
— Зоя Голубева, — буркнула растерянная Зоя.
— Марь-Пална, я с ней сяду и в свое звено ее возьму, можно? — спросила Сорока.
Марья Павловна позволила.
— Ты не бойся, Зоя, — сказала она с доброй улыбкой и хотела обнять девочку, но та испуганно отскочила, схватившись за живот.
Пошли на ужин.
В голубой столовой сиял свет, вкусно пахло чем-то жареным. Белоснежные нянечки внесли груды пирожков, кисель, молоко. Зоя села рядом с Сорокой под развесистой пальмой. Ребята хрустели пирожками, шушукались, дразнились. Только Зое было не до еды. Потревоженный Мик ворочался с боку на бок и никак не мог удобно устроиться.
— Кушай, Зоя, кушай, — уговаривала Сорока, — а то скоро спать.
Зоя угрюмо молчала и словно к чему-то прислушивалась.