Каждое утро «Набат» под флагом вспомогательного судна выходит в море. Товарищ Мишин, променявший профессию донбасского забойщика на боевого моряка, смотрит погоду. Дует норд-вест, зыбился море, и пенятся гребни волн. Вместе с морем морщится Мишин. Он поворачивает «Набат» к городу, командует: «Полный, вперед!» и входит в бухту.
Товарищу Каплановскому Мишин докладывает:
— Ветер 6 баллов, товарищ начальник!
Опять! Восемь дней дул норд-вест, и сегодня, день девятый, все тот же норд-вест. Водолазам при такой погоде нельзя работать. Значит и сегодня «Набат» и «Полтава» пойдут на северный рейд и будут — который день уже? — искать подводные лодки.
Неблагодарная работа! Она изматывает людей и кажется тягучей и беспредельной, как синяя гладь воды.
В самом деле: где лодки? Известно только, что они вот здесь, близко — две в Северной бухте и десять в море, на внешнем рейде Севастополя. Но точно где, никто не знает. Никто, даже очевидцы.
В 1919 г. англичане, бывшие тогда в Крыму и помогавшие Деникину, перед приходом Красной армии затопили двенадцать наших подводных лодок. Они согнали с лодок матросов, заперли их в трюм и кубрик корабля и, под страхом смерти, запретили смотреть в иллюминаторы. Сами на паровом катере «Елизавета» выводили подводные лодки в море и на северный рейд и там, взрывая, топили их.
Никто не знает, сколько дней топили лодки. Одни утверждают, что все двенадцать лодок погибли в один день, другие уверяют, что их топили неделю. По одним сведениям — четыре лодки затоплены в Северной бухте, а восемь — на внешнем рейде Севастополя. По другим — две лодки затоплены в Северной бухте и десять — в море.
Есть очевидцы. Но вот беда: они были на берегу, когда топили лодки. А с берега глаз упирается в море, в беспредельность, в горизонт, и трудно, невозможно определить место гибели.
Другое дело — очевидцы с моря. Им легче найти место гибели. Они по предметам на берегу могли определить направление.
Много очевидцев. И столько же заявлений. Вот почитайте:
«Настоящим предлагаю свои услуги по отысканию своими силами и средствами четырех затонувших подводных лодок в двухнедельный срок. К тралению известных мне мест могу приступить по получении с вашей стороны согласия. 3атраленные места будут отмечаться буйками. Вознаграждение за каждую найденную подводную лодку, независимо от ее состояния (в смысле подъема), определяю в 250 рублей. Расчет должен быть произведен по проверке затраленных мест вашими водолазами и установлении действительности нахождения там подводных лодок. Андрей Филиппович Апосталотос»
Не повезло Андрею Филипповичу. Не получил он денег. Нет лодок в тех местах, куда спускались водолазы.
Данилов и Греков, Меркушов и Васильев ездили в море, показывали места, где затоплены лодки. Спускались водолазы к огорченные кричали в телефон из глубины наверх:
— Нет лодки!
Искали многих очевидцев. Газетчики кричали:
— Кто хочет заработать 250 рублей? «Маяк коммуны» — 5 копеек!
В этот день в «Маяке» было объявление:
250 рублей получит тот, кто укажет точное местонахождение одной подводной лодки из числа 12, затопленных англичанами на внешнем рейде Севастополя.
Эпрон
Никто не заработал 250 рублей — трудно найти в море затопленную подводную лодку.
И вот каждый день тралят «Набат» и «Полтава». Нашли две лодки: на северном рейде «Карп» и в море — «Орлан». А в этот раз ходили в море и на северный рейд и еще ничего не нашли.
«Набат» и «Полтава» тралят. Они идут параллельно, на расстоянии 150 метров друг от друга. Между ними, прикрепленный на палубах обоих, по дну моря волочится стальной трос. Трос задевает за что-то на дне, цепляется и тормозит ход катеров. Тогда, товарищ Мишин красными сигнальными флажками вызывает водолазов. Водолазы стоят со своим баркасом посреди бухты на бочке, скучают и жарятся на солнце в ожидании работы.
Вот замелькали на «Набате» сигнальные флажки, и трогается с места баркас. Под воду идет Филипп Кондратьевич Хандюк, старейший водолаз, полжизни проведший под водой. Со дна моря он кричит в телефонную трубку:
— Старый якорь!
Опять! Новое разочарование. Искали лодку, нашли якорь.
Хандюк очищает трал, на катерах его выбирают наверх, «Набат» и «Полтава» меняют галс и тралят снова. Хандюка со дна моря поднимают наверх. Баркас с людьми становится на бочку, и водолазы ждут сигнальных флажков Мишина.
Ханюка со дна моря поднимают наверх.
Скверно работать в Северной бухте! Дно илистое — слой на 6 метров, засоренное старыми якорями в железом и видимость от ила плохая. Водолаз в лучшем случае видит на 2 метра впереди себя и на столько же в стороны. Часто мелкая рыбешка вьется вокруг иллюминаторов и мешает смотреть. Иногда налетит стая рыбы, и тогда совсем ничего не видно.
Правда, глубина здесь небольшая — 20 метров, но водолазы предпочитают работать на больших глубинах в море. Там больше надежды на успех и лучше видно под водой.
А море подводит! Беспрерывные норд-весты, и волнение, и мертвая зыбь. И поневоле приходится «сидеть у моря и ждать погоды».
Здесь хорошо помнят белых и англичан. Все время ищут затопленные ими подводные лодки.