…А пока было плохо, очень плохо. Не прошло и двух недель после страшной резни в день 7 ноября, как снова часть гетто (Татарская улица, вторая часть Замковой и другие улицы, на которых жили также специалисты) была оцеплена гестаповскими бандитами. Мрачные «автомобили смерти» возобновили свои рейсы между гетто и Тучинкой. Больных и стариков, которые не в силах были дойти до машины, расстреливали на месте. На нежнобелом, только что выпавшем снегу алела детская кровь… На Танковой улице упала мать, которая одного ребенка несла на руках, а другого вела за руку.
— Стреляйте! — сказала она, обращаясь к злодеям, — убейте нас здесь, на месте! Дальше итти незачем…
Немцы убили всех троих.
Еще пять тысяч евреев было уничтожено в день 20 ноября 1941 года. Среди них — наш общий любимец Вайнгауз, человек, питавший обитателей гетто бодростью и верой в то, что победа близка, что мы одолеем гитлеровских бандитов. В разграбленных квартирах разрушенного квартала погибли наши радиоприемники… У некоторых наших товарищей стали опускаться руки. Неужели наши стремления, наши планы так и останутся мечтой? Неужели нам суждено погибнуть прежде, чем удастся осуществить то, что стало содержанием нашей жизни в гетто?
Бывший заведующий отделом пропаганды Сталинского райкома партии в Минске Пруслин, которого мы ввели в наш центр на место Вайнгауза, пришел из местечка Узды. Он рассказал о молодом еврее, который у могилы набросился на фашистов, начал с ними бороться. Многие обреченные, воспользовавшись суматохой, разбежались и, таким образом, спаслись. Иначе говоря, если погибать, то в борьбе. Надо взяться за организацию вооруженных отрядов самозащиты.
Мы понимали: начать в одной какой-нибудь части гетто вооруженную борьбу — значит обречь на гибель все население гетто. А конечная наша цель — вывести людей из гетто, чтобы жить, бороться и мстить. Значит, не время думать лишь о почетной смерти!
В гетто был брошен и живо подхвачен призыв:
— Вооружайтесь!
У границ гетто идет лихорадочная торговля. Кто-то подкупил нескольких полицейских, и есть уже места, где колючая проволока перерезается, когда надо протащить мешок картофеля или перебросить некоторое количество муки и крупы. После убийств 20 ноября появился невероятный спрос на револьверы, гранаты, патроны, даже на винтовки. За оружие платят часами, золотыми монетами, костюмами… Люди чувствуют себя увереннее, зная, что на последнюю минуту жизни приготовлено нечто, дающее возможность умереть с утоленной жаждой мести. Каменщик Михл Рудинский накопил деньги и приобрел винтовку. Портной Баум, работающий в мастерской при немецкой полиции, постоянно носит при себе большие ножницы, которые должны послужить ему оружием в случае столкновения с врагом.
В эти дни, исполненные лихорадочных поисков выхода и спасения от очередного избиения, «Женька» принес нам записочку:
«По адресу, который будет указан устно, и с паролем, который вам передадут, пришлите вашего делегата на совещание».
Подпись: «Славек».
Мы уполномочили Михеля Гебелева пойти на это совещание. Он не очень похож на еврея по внешности, это даст ему возможность свободного передвижения вне гетто. Кроме того, он давнишний минский партийный работник и сразу же увидит, с кем имеет дело. На всякий случай даем ему директиву: надо немедленно получить помощь, чтобы вывести из гетто в первую очередь боеспособных людей, бывших командиров и бойцов Красной Армии.
С совещания Михель вернулся сияющий. Исчезло его мрачное настроение, он стал подвижнее и бодрее. На совещании он встретил много старых знакомых, заслуживающих полного доверия. Они хотят работать. Совещание решило создать нелегальную городскую организацию, широкую сеть партийных групп («десятков») по всему городу, включая и гетто, выделить руководящий центр. На тот случай, если бы оказалось, что в городе уже существует такой центр, совещание решило назвать вновь созданный орган — «резервным комитетом». Решено послать людей для установления связи с партизанскими отрядами, организовать подпольную редакцию и типографию.
У всех сразу поднялось настроение: наконец-то покончено с нашей изолированностью! Отныне мы не предоставлены самим себе, мы органическая часть общегородской боевой организации!
Мы немедленно доводим об этом до сведения всех наших товарищей и приступаем к организации «десятков». Первые три «десятка» возглавляют члены нашей организационной группы.
В одно ноябрьское утро мы расставили усиленную охрану в районе еврейского кладбища. Нескольким товарищами с желтыми нарукавными повязками «охраны порядка» мы поручили следить за всей прилегающей местностью. Сквозь заблаговременно перерезанную проволоку в гетто вошел «Женька», а за ним — с желтыми заплатами на груди и плечах — Славек. В комнате доктора Кулика состоялось первое совещание организационного центра гетто с представителем общегородского комитета. Необходимо было наметить ближайшие задачи. Мы рассказали о положении в гетто. Времени у нас остается очень мало, нужно спасти все, что можно! Но Славек рассказал нам об огромных трудностях, испытываемых организацией: постоянная связь с партизанскими отрядами еще не налажена. В городе имеется очень много людей, которые должны быть немедленно отправлены в партизанские отряды. В этом направлении предпринимаются меры. Гетто, несомненно, получит возможность вывести максимальное количество людей.
Мы точно определили наши ближайшие задачи: 1) отобрать наиболее боеспособных и морально устойчивых людей и под личную ответственность секретарей «десятков» подготовить их к уходу в ряды партизан; 2) энергично собирать оружие и одежду с таким расчетом, чтобы не меньше половины тех, которые будут посланы в отряды, были снабжены, по крайней мере, личным оружием; 3) создать фонд медикаментов и подготовить медицинских работников (в первую очередь военных врачей) для отправки в отряды; 4) ввиду ужасающей нужды, царящей в гетто, создать фонд материальной помощи за счет тех, кто в качестве специалистов работает в принудительном порядке у немцев.
Мы обсудили вопрос о нашем отношении к юденрату. Несмотря на то, что юденрат является органом, насильно навязанным еврейскому населению, и что в его составе имеются люди, которые по существу являются честными советскими гражданами, — юденрат объективно играет роль проводника всех репрессивных мероприятий немецких властей, направленных против населения гетто. Поэтому мы должны разоблачать юденрат, как враждебный народу орган, составляющий неотъемлемую часть всей гитлеровской системы угнетения.
Славек спорит с нами, он не согласен с этой точкой зрения, и мы приходим к выводу, что необходимо организовать наиболее честную советскую прослойку юденрата для того, чтобы ослабить действие террористических мероприятий немцев и заблаговременно предупреждать еврейское население обо всех опасностях. Из контрибуционных сумм и всех немецких «заказов», выполняемых в гетто (такие «заказы» поступают ежедневно: на кожевенные товары, мануфактуру, меховые изделия и т. д.), большая часть должна передаваться в распоряжение городского комитета для нужд партизанского движения.
Затем мы беседуем со Славеком по общим вопросам. Берем на себя оборудование общегородской типографии.
Уходим с совещания с мыслью: наступил самый решительный момент в нашей работе! Надо практически осуществить все то, что широко откроет путь из гетто и даст возможность включиться в борьбу против общего врага.
Задача не легкая. Хватит ли времени, чтобы ее решить? Но сознание, что мы больше не одни, что на помощь к нам пришли белорусские товарищи, придает нам силы и укрепляет наше стремление выстоять в этой неравной борьбе.