Ортруда взошла на башню вечером, и стояла там долго. И казалось ей вдруг, что жизнь её - только страшный сон, начавшийся очаровательно. И что Ортруда только снится ей, сначала такая счастливая, и теперь такая несчастная. И что она сама - счастливая, смелая девушка в далёкой стороне, которая идёт, куда хочет, и делает, что вздумает, и любит пламенно и счаст-ливо. Как в ясновидении, предстала перед нею тихая река в том краю, о котором рассказывал часто её Танкред, и над рекою Елисавета.
Вдруг её мечтания были прерваны. Она услышала за собою звуки знакомых шагов. Огляну-лась. Перед нею стоял Танкред. Ортруда вздрогнула. Ненависть синею молниею зажглась и задрожала в её быстром взоре. Ненавистью, как болью от пчелиного жала, зажглось её сердце. О, в какую ненависть претворяешься ты, жестокая любовь!
Ортруда опустила глаза. Руки её дрожали. Танкред спросил:
- Что вы здесь делаете одна, Ортруда, так поздно? Я сейчас был у вас.
Ортруда холодно ответила:
- Я знала, что вы ко мне придёте. Потому я и здесь.
- Но я не понимаю, однако, почему...
Танкред нежно и осторожно склонился к Ортруде, и вкрадчиво-ласковым голосом говорил:
- Ортруда, милая, вы так стали холодны ко мне. Заслужила ли этого моя любовь?
Были противны Ортруде вкрадчиво-нежные звуки его голоса. Как не замечала она раньше, что этот голос лжив! Ортруда воскликнула:
- Вы, Танкред, меня любите! Вы мне это говорите опять! О, Танкред, вы любите многих так же, как меня.
- Ортруда! - воскликнул Танкред.- Что вы говорите!
Он был смущён неожиданностью и прямотою обвинения. Ортруда сказала спокойно:
- Я хочу сказать вам, принц Танкред, что я вас ненавижу.
Так приятно было это сказать, что ей стало легко и почти весело. Точно жалящая змея упала, отвалилась от измученного сердца, и нежная приникла к нему прохлада.
- Ортруда, что вы говорите! - повторил растерявшийся Танкред.
Ортруда стремительно пошла вниз по лестнице, кинув Танкреду:
- Идите за мною, если вам угодно.
В круглом зале она подошла к большому столу у восточного окна. Она гневным движением выдвинула один из ящиков стола,- так быстро, что ушибла палец о перламутр и золото его врезок. Вынула из ящика пакет, перевязанный узкою голубою ленточкою, и гневно протянула его Танкреду.
- Что это? - спросил со смущением Танкред. Ортруда говорила:
- Возьмите этот портрет с вашею нежною надписью,- спрячьте его, сожгите, отошлите по принадлежности, как хотите. И эти письма.
- Как они к вам попали?
Ортруда смеялась, точно хотела плакать. Брови её хмурились, и глаза были темны.
- Как вы небрежны с такими вещами! О, Танкред, неужели вы всегда были таким!
Танкред бормотал:
- Это - пустяки, которые не должны вас огорчать нисколько. Забавы в пьяной компании. Шутки, которым никто не придаёт значения.
Ортруда сказала:
- Не трудитесь оправдываться, принц Танкред. Я вас ненавижу, и говорю это вам прямо и откровенно, как подобает женщине моего положения. Так же прямо, как сказала когда-то, что люблю вас. Это был день сладкого обмана, и в этом обмане я жила, как во сне, много лет. Теперь мой сон окончился, меня разбудили. Я смотрю на вас, и говорю вам,- я вас ненавижу. Вы недостойны иных чувств.
- Прежде вы думали иначе! - сказал Танкред.
- Принц Бургундский,- говорила презрительно Ортруда,- я боюсь, что вас подменили в тех полудиких странах, где вы так долго путешествовали, и откуда вывезли ваши политические убеждения, ваши личные вкусы. В вас течёт, конечно, не благородная тевтонская кровь, а кровь монгольская, рабская кровь, кровь обманщика и изменника!
Она смотрела на Танкреда глазами, горящими знойно, и дрожала от гнева и презрения.
- Вам было вверено моё самолюбие, вы его не пощадили. А я, наивная девочка, принцесса гордого рода, рождённая королевою, я мечтала...
- Вы всегда мечтаете,- угрюмо сказал Танкред.
- Я мечтала долго о вас. Я надеялась, что ваш воинственный вид, ваша осанка тевтонского рыцаря знаменуют обитающий в вас геройский дух. Я мечтала, что вы будете моим господином, гордым, прекрасным, превосходящим во всем обыкновенных людей. И даже меня. Потому что ведь я - только слабая женщина. Мне по силам только взяться за королевский меч, за меч моих предков, - а нести его... Но вы не смогли быть моею силою,- вы захотели быть только высокопоставленным авантюристом.
- Ортруда! - воскликнул Танкред.- Вы несправедливы ко мне. Вы забываете...
- Ничего не забываю. Только случайно вы делали достойное дело.
- Вы говорите слова, которые не забываются,- сказал Танкред с видом оскорблённого достоинства. - Или вы не понимаете сами, что говорите. Я конечно, виноват перед вами, но ваш гнев выше меры моих прегрешений перед вами. Каких бы случайных женщин я ни целовал, я любил только вас. Чего же вы теперь хотите? Какого искупления моей вины перед вами?
Медленно и спокойно отвечала ему Ортруда:
- Я хочу, чтобы вы меня освободили.
- Ортруда, вы хотите со мною развестись? - с удивлением спросил Танкред.
- Да! - решительно сказала Ортруда.
- Ортруда, взвесьте последствия,- говорил Танкред убеждающим голосом.Ведь это - скандал на весь свет.
- А вы боитесь скандала? - презрительно спросила Ортруда.
- Я берегу вашу честь. И мою, - надменно ответил Танкред.
Он был бледен и зол.
- В нашем положении,- начал было он после краткого молчания.
Ортруда нетерпеливо прервала его.
- Да, в нашем положении есть и другой выход. Разводы бывали и бывают во многих династиях, и самых гордых. Но я знаю,- вы цепко держитесь за ваше положение.
- Оно меня тяготит.
- И это знаю.
- Подумайте, Ортруда.
- Нет, теперь уже поздно передумывать. Я решила. Я сама начну это дело. Развод,- или смерть.
- Вы хотите, чтобы я умер? Вам достаточно сказать одно слово.
- Я не скажу этого слова, принц Танкред, и вас прошу не говорить жалких слов. Прощайте.
Ортруда оставила его одного. Ушла на высокую башню,- склонясь над белым камнем парапета, всматриваться в широкие лазурные дали моря и небес, и мечтать.
И мечтала опять, что ей только снится страдающая жестоко Ортруда. Мечтала о далёком, неярком, милом крае, где над тихою рекою стоит её дом. Живет её милый. Приветливы с нею друзья. Мечтала о том, что она в далёком краю счастливая Елисавета, и что ей в долгом сновидении снится высокий, в начале радостный, и потом скорбный путь королевы Ортруды.
Когда в близких к Ортруде кругах стало известно её решение развестись с принцем Танкредом, то были пущены в ход все способы отвратить её oт этого намерения. С положением принца Танкреда было связано очень много разнообразных интересов.
Вдовствующая королева Клара вложила слишком много денег в кассу Общества африкан-ской колонизации. Она любила свои деньги, и не хотела их терять. Так как развод, неизбежно связанный с выездом Танкреда из государства Соединённых Островов, грозил этому предприя-тию, и без того рискованному, полным крахом, то Клара была очень взволнована намерением Ортруды. Она горячо убеждала Ортруду отказаться от этой мысли, молила её, плакала перед нею.
Клерикальная партия теряла бы в Танкреде сильного друга и покровителя. Мирились с его еретическими мнениями,- их всегда можно было объяснить вывезенными с Востока сказками, которым сам Танкред не верит серьёзно,- и ценили весьма его автократические убеждения, полезные для церкви, которая считалась господствующею в государстве Соединённых Островов,- для католической церкви. Князья этой церкви любили видеть в народах земли стадо, которое надо пасти. Они заинтересовали этим вопросом в желательном для них смысле папу, и он прислал королеве Ортруде ласково-увещательное письмо.
Для Виктора Лорена и его партии эго намерение королевы было неожиданностью. В первое время Лорена ещё не сообразил, как следует к этому отнестись. Для кабинета не было оснований особенно дорожить Танкредом. Чрезмерность его любовных похождений, раздражавшая многих, и его долги уже давно начали беспокоить Виктора Лорена. Но всё-таки надо было иметь время, чтобы подготовить будущее, осмотреться, найти второго мужа, приятного Ортруде и удобного для буржуазии. Вообще, надо было хотя бы затянуть дело, чтобы выиграть время. И Лорена отговаривал Ортруду. Говорил ей:
- Его высочество имеет большие связи в нашей стране. Решение вашего величества так неожиданно Если, ваше величество, не измените этого решения, то, по крайней мере, необходимо подготовить общественное мнение. Необходимо выждать хоть некоторое время
- Сколько времени? - резко спросила Ортруда
- Хоть год. Или хоть полгода.
Ортруда засмеялась, и ничего не сказала.
Буржуазия была скандализована толками о любовных увлечениях Танкреда. Возмущалась. Но было не очень серьёзно это лицемерное возмущение. Перевешивало другое обстоятельство. Буржуа, сначала боявшийся войны, постепенно, под влиянием статей подкупленной прессы, начинал думать, что большой военный флот, колонии за морями и связанное с этим быстрое увеличение производства товаров и товарообмена будет для него весьма выгодно. Крушение планов Танкреда теперь уже вряд ли бы понравилось буржуазии. В то же время владельцы фабрик и заводов и многочисленные держатели акций были очень сильно заинтересованы в том, чтобы Танкред сохранил своё положение.
Вожаки парламентского буржуазного большинства были уже давно подкуплены акциями Общества африканской колонизации, и потому в парламенте преобладало настроение, сочувственное принцу Танкреду.
Сам Танкред не уставал возобновлять попытки примириться с Ортрудою. Все эти попытки только усиливали её презрение к нему. Но открывшаяся перед нею пустота жизни вдруг ужаснула её, и она не спешила приводить в исполнение своё намерение. Ждала чего-то, замкнув свои дни в очарованный круг мечтаний.
Непрочность положения принца Танкреда побуждала его друзей, аристократов и аграриев, подсчитывать шансы на свержение с престола королевы Ортруды. Заговорщики думали воспользоваться нарастающим возбуждением рабочих, провоцировать вооружённое восстание раньше, чем рабочий пролетариат успеет достаточно сорганизоваться, поставить во главе войск с неограниченными полномочиями принца Танкреда, разгромить пролетариат, и окружить таким образом Танкреда лживым ореолом спасителя отечества от дерзких покушений врагов порядка, посягающих на священные права частной собственности.
Давно уже ткавшаяся паутина шпионства и провокации опутала страну Островов.
Настали неспокойные времена. Речи ораторов на публичных собраниях становились всё пламеннее. Словно дым вулкана горячил сердца и туманил головы.