(Драматическая сказка в трех действиях)
ОТ АВТОРА:
Тема этой пьесы заимствована из сказки «Ночные пляски», которая помещена в книге «Народные русские сказки» А. Н. Афанасьева (М., 1897, изд-во И. Д. Сытина, том II, стр. 223–225).
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Король Политовский.
Королевны, его дочери, их двенадцать.
Юный поэт.
Короли: Свейский Фряжский Басурманский Зельтерский Татарский хан.
Королевичи: Дацкий Эфиопский Американский.
Шут.
Скоморох и прочие скоморохи.
Генерал.
Старый боярин.
Другой боярин и прочие бояре и дворяне.
Архиерей и прочие архиереи.
Попы. Дьяконы. Игумны. Пономари.
Богатый купец и прочие купцы.
Приказчик богатого купца.
Сухопарый лекарь.
Ярышка. Юрист. Хулиган.
Ласковая старушка и прочие старые старухи.
Знаток искусства. Критик.
Человек с книжкою под мышкой.
Трудовик.
Намалеванный старик.
Молодые жены.
Гусляры. Поэты. Бабы-веселухи.
Простые люди.
Слуги короля Политовского.
Малявинские бабы.
Печаль Юного поэта.
Сны.
Действие первое
Во дворце короля Политовского пир. Пиршественный покой изукрашен. В глубине покоя пять ступеней, во весь покой шириною, ведут на высокое место, где длинный стол; за ним еще пять ступеней таких же на высочайшее место, где стол такой же. Внизу перед высоким местом направо и налево — по длинному столу, одним концом к высокому месту, другим — к стороне сеней, а середина покоя пустая, где бы входить. Перед покоем, где бывает оркестр, там сени, изукрашенные весьма, а где партер — там словно бы двор. За высочайшим местом дверь дубовая, красною медью кованная, к Политовскому королю в опочивальню. Над дверью полати неширокие, за перильцами на точеных столбиках, а входить на полати с двух сторон из сеней потайными лесенками; по той одной лесенке ход в королевнины светлицы вверху, в тереме. Сидят хозяева и гости. На высочайшем месте за столом король Политовский, по бокам — его высокие гости, по три короля и по три королевича с каждого боку, все тринадцать в ряд, лицом к покою. На высоком месте за столом двенадцать Королевен, все в ряд, лицом к королю и высоким гостям, а к почтенной публике спиною, — и почтенной публике то бы не в обиду сталось. За столами внизу сидят гости и гостьи, за каждым столом только с одной стороны, лицом к середине покоя; почетные гости к высокому месту поближе, а у кого чести меньше, те от высокого места подалее. В сенях стоят челядь дворцовая и также гусляры, гудошники, свирельщики, вопленники, плясуны, бабы-веселухи и всякие другие забавники и забавницы. Им дают, что останется. Во дворе народ пришел на пир смотреть, на своих харчах.
Король. Короли и королевичи, отцы духовные, дворяне, и купцы, и простые люди! Я пригласил вас, чтобы вы дали мне совет или делом помогли в великом нашем горе.
Короли и королевичи (дружески).
— Это мы можем.
— По дружбе охотно.
— Только бы нам не было убытка.
— Со всем удовольствием.
— Мы вам, а вы нам.
— Взаимно, значит, и для политики.
Дворяне (гордо).
— Мы недаром носим наши шпаги.
— Мы рады обнажить меч во славу короля.
— Только укажи, кого повоевать.
Архиереи (смиренномудренно). Господу помолимся.
Попы (благоговейно). Господи, помилуй.
Дьяконы (елейно). Подай, Господи.
Игумны (с вожделением). Рука дающего да не оскудеет.
Пономари (с упованием). Всякое даяние благо.
Купцы (себе на уме, с расчетцем).
— Раскошелимся, это что говорить.
— На покупателя накинем, а тебе дадим.
— А ежели торговать повелишь безданно, беспошлинно сибирскими соболями и заморскою бакалеею, так мы, Господи благослови, и еще понатужимся.
— Да, Господи, да мы ли не дадим!
— Мы от чистого сердца!
— Как перед Истинным.
Простые люди (смиренно). Сиротским делом, сколько животов хватит.
Молодые жены (с воздыханием). Охо-хо-хо-шеньки!
Старые старухи (с сокрушением). Грехи тяжкие!
Гусляры и поэты (с радостью). А мы споем.
Поют, что хотят.
Скоморохи (с весельем). А мы сыграем.
Играют, кто во что горазд.
Бабы-веселухи (с удалью). А мы спляшем.
Пляшут по-всякому.
Король. Все рады, все готовы. Хорошо быть королем. Только горе-то у меня больно великое. Разве что только всем миром обмозгуем.
Свейский король. Говори, не сомневайся, врагов тебе здесь нету, все соседы тебе други.
Фряжский король. Мы ста дальны, да вы ста нам любы. Говори, ништо.
Дацкий королевич. А мы послушаем.
Все (с поклоном). Послушаем.
Король. Горе мое в дочках. Вот их у меня двенадцать, все здесь перед вами, горят, как свечки, горе, говорю, мне с ними, горькое горе.
Пригорюнился. Королевны смеются, точно тростиночки по ветру шелестят.
Король (с негодованием). Горе, говорю, горькое с ними, а они, слышь, смеются. Я — слезы проливать, а они — руками махать.
Королевны (смеются, точно птички в роще заливаются, и говорят чинно и по порядку).
— Како тако горе!
— Горе у нас и не ночевывало!
— Горе к нам и в окны не заглядывало!
— Горе и мимо наш дворец не хаживало!
— Разве мы не пригожи? — говорит самая красивая.
— Разве мы не хороши? — говорит самая добрая.
— Разве мы не румяны? — говорит самая здоровая.
— Разве мы не белы? — говорит самая тонкая.
— Разве мы батюшком не холены? — говорит самая нежная.
— Разве мы матушкою не ласканы? — говорит самая ласковая.
— Разве мы нянюшками не лелеяны? — говорит самая милая.
— Разве мы не послушливы? — говорит самая послушная.
— Разве мы не забавницы? — говорит самая веселая.
— Разве мы в ятях ошибаемся? — говорит самая грамотная.
— Разве мы не разумницы? — говорит самая мудрая.
— Разве мы не рукодельницы? — говорит самая искусная.
Король (с укоризною). Нет у меня жены, а у вас матери. Вам бы надо, милые дочери, меня веселить да радовать.
Королевны (скромнехонько).
— Мы рады тебя веселить.
— Разве мы не угождаем тебе?
— Мы и пригожи, мы и хороши, мы и румяны, мы и белы, мы и батюшком холены, мы и матушкой ласканы, мы и нянюшками лелеяны, мы и послушливы, мы и забавливы, мы и в ятях не ошибаемся, мы и разумницы, мы и рукодельницы.
— Мы ли тебя не радуем?
Король (нахмурившись, точно бор перед грозою). Радовали прежде, а теперь мне с вами горе.
Королевны (плача, будто горлинки). Государь ты наш батюшка, король Политовский, чем же мы тебя прогневали?
Как заплакали королевны, так и все женщины за столами и в сенях пригорюнились, плачут, горько рыдают, слезами обливаются. Короли и королевичи усами моргают, в красные шелковые платки сморкаются, а прочие гости воздыхают и сморкаются вежливенько, кто во что.
Король (гневно). Замуж не идете, молодых людей гоните, никого не любите, все вас стали бояться.
Королевны (рыдая, будто морские белые белуги).
— Мы любим только тебя.
— Все другие в этой стране люди нам противны.
— Они — злые.
— Жестокие.
— Издеваются друг над другом.
— Живут насилием.
— Каждый о себе заботится.
— И каждый хочет быть лучше другого.
Король (горестно). Люди везде таковы. И вы такие же будете.
Королевны (все враз). Никогда.
Шут (бубном машет, гостей смешит, сам выговаривает). Девушки хороши, красные пригожи, а откуда же берутся злые жены?
Королевны (с упрямством).
— Мы и не хотим быть женами.
— Мы останемся девами.
— Мудрыми, — говорит мудрейшая.
— Прекрасными, — говорит прекраснейшая.
— Веселыми, — говорит самая веселая.
— Добрыми, — говорит самая добрая.
— Кроткими, — говорит самая кроткая.
— Непорочными, — говорит самая непорочная.
— Девами, — говорят все враз.
Король. И еще горе мне с вами. Каждую ночь вы уходите, а куда? неведомо.
Королевны (зардевшись, кисейным рукавом закрываются, тихо говорят).
— По ночам мы спим.
— Сладко.
— Крепко.
— Видим сны.
Король (грозно). Но я знаю, что вы уходите, что ни ночь.
Королевны (не испугавшись).
— Приди в нашу опочивальню в любую ночь.
— Ты увидишь нас тихо спящими.
Король. Приходил не раз и видел на ваших постелях неживые ваши подобия.
Королевны.
— Это мы спали.
— Разве ты, отец, не заметил нашего дыхания?
— Не видел наших улыбок мирному сну?
— Не различил наших лиц?
— Это были мы.
— Разве здесь есть похожие на нас?
Король. Какими чарами вы это сделали, не знаю. Но страх стоял над этими изголовьями и торопил уйти.
Королевны.
— Это — воображаемый страх.
— Он зародился от рассказов суеверных старух.
— Отвергнутые женихи слагают небылицы.
Король. Отчего же каждую ночь изнашиваются ваши покрывала? Изорванные, лежат они утром, — и каждый день шьют вам новые.
Королевны.
— Непрочная ткань рвется, — что жалеть о ней?
— Мы носим тонкие покрывала, — как им не изнашиваться скоро!
— И разве людям дано знать, кто изнашивает их покровы?
Король. Дороги эти покрывала, и не след расточать казну на такое излишество.
Королевны.
— Твоя казна не истощится.
— Вся страна несет тебе деньги.
— Бедные женщины, которые ткут наши покрывала, кормятся этою работою.
— А также и те, кто их вышивает.
Шут. В рваных одеждах и босые, а вокруг них тощие дети.
Человек с книжкою под мышкою. Оставили бы себе прибавочную ценность или на себя потратили бы прибавочный труд…
Слуги. Пошел, пошел!..
Человека с книжкою выгоняют.
Шут. В холодных хатах спят, а сами ткут багряницы.
Королевны.
— Глупый шут! Уж если мы живем во дворцах, а они в лачугах, то у людей и не может быть иначе.
— Ведь мы не собираем подати.
— Не мы учредили строй и законы.
— Мы только подчиняемся пышным обычаям.
— Но в простых одеждах и босые ходили бы и мы охотно.
— Охотнее, чем в наших диадемах.
— Весело быть простыми и свободными.
— Плясать и горланить песни на простонародных базарах.
— Наш дворец — крепкий затвор.
— Вы, затворившие нас в затворы, золотите кольца наших цепей!
— Осыпайте диамантами наши оковы!
Король (грозно). Замолчите и отвечайте. Здесь, перед всеми, я вас спрашиваю, и отвечайте передо всеми. Хочу я узнать, куда вы по ночам уходите и что там делаете!
Королевны (упрямо).
— Мы никуда не уходим.
— Мы спим по ночам.
Король (печально). Так они всегда отвечают мне, упрямые. Что же мне делать? Дочки непослушные, но милые, уйдите к себе, а мы будем вести мудрые речи о вас. Правду говорят за глаза — в глаза только льстят или злословят.
Королевны (одна за другою встают со своих мест, вереницею проходят перед королем, кланяясь ему низко и так, чтобы это выходило красиво и с покорностью. Кланяясь, королевны, говорят отцу). Прости, государь наш батюшка, да хранит тебя Господь многие лета!
Король целует каждую в уста сахарные и каждой отвечает в особину, румяную щечку родительной дланью треплючи.
Король. Ступай себе с Богом, милая дочка, да будет над тобою наше родительское благословение отныне и до века нерушимое.
Потом, одна за другою, Королевны кланяются гостям направо и налево, так чтобы это выходило приветливо и с достоинством. Кланяясь, Королевны говорят гостям.
Королевны. Простите, дорогие гости и гостьи, в чем что мы не так, нас не корите, добром поминайте, живы, здоровы бывайте, лиха избывайте, добра прибывайте и нас не забывайте!
Каждой отдельно гости направо и гости налево отвечают поклонами, все более глубокими по мере отдаления от короля, — от наклонения головы королями до земного поклона простых людей.
Гости и Гостьи (отвечают каждой в особину). Прости, милая королевна, в чем мы тебе согрубили, и то ты нам не попомни, держи нас в добром вспоминаньице, сама словно красная ягодка во темном бору красуючись, да хранит тебя Бог на многие лета, а мы — твои гости, верные слуги и усердные богомольцы.
Королевны, выйдя в сени, перемигиваются. Бегут на полати, прячутся за точеными столбиками и подслушивают. Король же молчит ровно столько времени, сколько надобно, чтобы королевны дошли до своих светлиц в терему, а наверх поглядеть не догадается. Гости в ту пору пьют, едят, прохлаждаются, наверх по тому же не взглянут.
Король (кряхтит). Эх-эхе-хех!
Шут (бренчит позвонками колпака). Милостивые государыни и милостивые государи, помолчите, король говорить хочет.
Все замолчали и стали смотреть на короля. Один Скоморох по верхам глядит.
Король. Друзья мои, короли и королевичи многих стран, отцы духовные, дворяне, и купцы, и простые люди, не сумеет ли кто из вас разгадать мне эту мудреную загадку, насчет того, куда мои дочки по ночам ходят и что они там, шальные, делают? Что покрывала-то рвут, казне-то убыток чинят немалый ведь! Кто разгадает, за того отдам любую дочь замуж да полцарства за приданое.
Пока король говорит, самая веселая Королевна, смеючись, из-за столбика точеного столь много высунулась, что Скоморох, по верхам глядючи, ее увидел. Началась у них, во время последующих речей, очами переглядка и руками перемашка, словно бы так они разговаривали.
Скоморох. А я тебя вижу.
Королевна. Врешь, не видишь.
Скоморох. Ан, вижу.
Королевна. И видеть нечего — нас тут нет.
Скоморох. А и врешь — все вы за точеными столбиками прячетесь, вся дюжина.
Показал пальцами.
Королевна. У, глазастый! противный!
Скоморох. Один я вижу, все другие уши развесили.
Королевна. Миленький, не выдавай!
Скоморох. Ничего, будь спокойна, не выдам.
Королевна. Ей-богу не выдашь?
Скоморох. Вот те крест честной!
Королевна. Я тебя поцелую в переносицу.
Скоморох. Подари лучше синь кафтан, — мой-то поизносился.
Королевна. Ладно.
Скоморох. Да сапожки сафьяновые, — мои-то поистоптались.
Королевна. Ладно.
Скоморох. Да шапочку, — моя-то поистрепалась.
Королевна. Ладно, — и будет с тебя, больше не проси.
Скоморох. Ну-к что ж! с меня и будет! много ли скомороху надо! Я не хулиган, я человек хороший.
Меж тем на вопрос короля гости чинно отвечают.
Басурманский король. Запереть их покрепче да приставить к ним евнухов побольше. Если хочешь, брат и друг, я пришлю тебе евнухов очень искусных.
Король. Безобразие противно будет моим дочерям.
Эфиопский королевич. Бей их плетью, пока не признаются.
Король. Бил бы, да то не в нашем обычае.
Татарский хан. Припусти к ним шпионов.
Король. Не хочу заводить в моей земле гнуса.
Американский королевич. Выдай их замуж.
Король. Да не идут.
Зельтерский король. Это у них от глистов, — дай им слабительного.
Король. Глистов у них и в заводе не было.
Архиерей. Отпеть бы в терему молебен, окропить бы опочивальни их высочеств святою водою, окадить бы постели королевен росным ладаном.
Король. На Бога надейся, а сам не плошай. Бог нам не скажет, куда мои дочки ходят, — тут надобен человеческий разум.
Генерал. Так как, по моему рассуждению, у их высочеств есть сообщники, то я полагал бы этих злодеев военным судом повесить.
Шут. Судом повесить, веревкой рассудить, генералы наши умны, годятся в игумны.
Сухопарый лекарь. Дай мне осмотреть королевен, государь, — может быть, я сумею вылечить их от ночных прогулок и лунатизма.
Король. Дочки мои здоровенькие, а тебе, клистирная трубка, смотреть их нечего, да еще как бы не сглазил.
Ярышка (таинственно). Обыскать.
Трудовик (меланхолично). Только заснешь, а они тут как тут.
Король. Резон, но не политика.
Богатый купец. Я так полагаю (поглаживая бороду), что дело это, значит, денежное, и оно, то есть, требует расхода и, например, того, издержек. Оно бы, я так полагаю (поглаживая бороду), можно бы с укциону подряд сдать, то есть, на поставку, значит, тех и прочих, к кому и куда, значится, оные персоны ходят. Но дабы избежать огласки, то я так полагаю (поглаживая бороду), что оно бы под рукою поспрошать сподручнее, и, значится, с вольного торга я бы взялся, можно сказать, себе в убыток, только для королевского удовольствия, за полтора миллионта, значится (поглаживая бороду), со всем удовольствием.
Шут. У этого дяди пошехонская поговорка, да зато американская складка.
Король. Смотри, купец, кабы у тебя с этих денег мошна не лопнула. Больно ты лаком на мою казну.
Богатый купец. Два процента скостим (поглаживая бороду), — это мы можем.
Король. Скости сто два процента, тогда подумаем.
Богатый купец считает на пальцах и думает.
Юрист. В ночных прогулках их высочеств я не усматриваю состава преступления, а потому полагал бы оставить дело без последствий.
Король. Твоими бы устами да мед пить.
Хулиган. Наплевать!
Король. Ась?
Хулиган. Да ты, король, на это дело плюнь, — пусть ходят, куда хотят.
Король. Проплюешься. Тут что ни плёв — сто рублёв, а то и более.
Богатый купец задумался. Ему кажется, что и за уступкою ста двух процентов подряд выгоден. Он крякает, поглаживая бороду, и хочет согласиться. Но его одергивает
Приказчик (шепчет). Брось, дядя, окромя убытков других прибытков не предвидится.
Богатый купец. Врешь?
Приказчик. Как перед Истинным!
Ласковая старушка. И я их выспрошу, и я их вымолю, и они мне скажут.
Король. Больно ты ласкова, бабушка, да ин беда — не скажут они тебе, не таковские.
Юный поэт. Все диалоги, которые мы выслушали, являют собою точный символ извечной антиномии.
Шут. А ты антимоний не разводи, говори прямо.
Юный поэт. Скажу кратко — никто не берется узнать, где бывают в таинственные ночные часы королевны, — я это узнаю.
Король. Ладно, узнай. Не узнаешь в три ночи — на третье утро повешу. А узнаешь — твое счастье, — любую королевну бери замуж, а приданое дам, как обещал, от своего слова не попячусь. Только смотри, парень, не сдуру ли ты расхвастался? Лучше откажись, пока не поздно.
Шут. У нас петли мягкие, пеньковые, а вешальщики опытные.
Юный поэт. Мы, мудрецы и поэты, хранители и провозвестники древнего обетования о преображении святой плоти, мы не даем пустых обещаний. Я сказал — я сделаю.
Король. Ну, сам смотри. В петле невесело будет, так на меня не пеняй. Милые гости, не обессудьте на моей хлеб-соли, а потчевать больше нечем.
Гости и Гостьи вылезают из-за столов, кланяются королю и благодарят его. Король Политовский уходит, после него и все, кто куда, по чинам. Юный поэт остался один и размышляет.
Юный поэт. Тщетно гордость, хулиган ума, говорит мне: «Наплевать!» — благоразумие покачивает своим вязаным колпаком и спрашивает: «Что ты наделал?» И печаль моей души проснулась в своем алькове, — ах, милые альковы! — и, зевая, рыдает: «Увы, увы, увы!», свинья — печаль!
Печаль юного поэта (внезапно являясь, свирепо). Сам свинья! И никакого нет алькова, а вот ты попляши.
Исчезла так же внезапно, как и появилась.
Юный поэт. Что я наделал? Взялся узнать, а сам ничего не ведаю. Если не узнаю, ведь король меня повесит. А это — очень неприятное положение. Или состояние? Положение — горизонтальное, состояние — вертикальное, а висеть? Не знаю. В моем мозгу, — кажется, это точно? — сложились два стиха:
Когда меня повесят,
То чем меня утешат?
Виселицу украсят?
Но я не буду видеть.
Все девушки заплачут?
Но я не буду слышать.
Вот, даже шесть стихов. Кажется, это не плагиат? Впрочем, ведь я живу в доисторические времена, сказочные, когда, по меткому выражению Некрасова,
Свободно рыскал зверь,
А человек бродил пугливо.
Все поэты, которым я мог бы подражать, будут жить после меня. Неприятное положение. Или состояние?
Стоит — раскручинился, пригорюнился.
Намалеванный старик. Не сойти ли мне с картины? Не утешить ли мне малого?
Кряхтит и лезет из рамы.
Юный поэт (в восторге). Вот — торжество искусства.
Знаток искусства (вдруг явившись). Это — фотография. Искусства здесь нет.
Впрочем, его уже и нет на сцене.
Малявинские бабы. А мы споем, пока старик вылезает. (Поют громко и пляшут шибко.)
Горка ты горка,
Горушка крутая,
Травка шелковая!
Да по той ли горке
Мил удалый ходит,
Во скрипку играет,
Короля потешает.
Послушайте, люди,
Что в городе бают:
Парней продавают.
Купцы закупают,
Девять на денежку,
Десятого в придачу.
Намалеванный старик. О чем, добрый молодец, призадумался?
Юный поэт. Как мне, дедушка, не призадуматься? Взялся я для короля проведать, куда его дочери по ночам уходят, а сам ничего не ведаю.
Намалеванный старик. Да, это дело трудное! Только узнать можно. Вот тебе шапка-невидимка, с нею чего не высмотришь! Да помни: как будешь спать ложиться, королевны подадут тебе сонных капель испить; а ты повернись к стене и вылей в постель, а пить не моги.
Юный поэт. Да ведь они увидят.
Намалеванный старик. А ты им глаза отведи.
Юный поэт. А как же отвести им глаза?
Намалеванный старик. А ты посмотри на потолок да и зачитай грустным голосом стихи:
Выхожу один я на дорогу.
Сквозь туман кремнистый путь блестит.
Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно.
Спит земля в сияньи голубом.
Девки — дуры, тоже засмотрятся, на потолке звезды увидят.
Юный поэт. Да увидят ли?
Намалеванный старик. Верь в магию слов, и они поверят словам.
Юный поэт. Спасибо тебе, дедушка.
Старик лезет на прежнее место, Юный поэт его подсаживает, и тут первому действию конец.
Действие второе
В терему опочивальни двенадцати королевен, одна за другою, разделенные арками; рядом, за стеною, — малая коморка с одною кроватью для Юного поэта. В стене между коморкою и королевниными опочивальнями — дырка малая, проверчена буравчиком. Королевны, в длинных ночных одеждах, смотрят в окно.
Королевны. Вот идет наш страж.
Смеются, словно колокольчики звенят.
Королевны.
— И он ничего не узнает.
— А не открыться ли ему?
— Он — прекрасный, — говорит самая прекрасная.
— Он — белый, — говорит самая тонкая.
— Он — румяный, — говорит самая здоровая.
— Он — стройный, — говорит самая стройная.
— Он — мудрый, — говорит самая умная.
— Он — хитрый, — говорит самая искусная.
— Он — добрый, — говорит самая добрая.
— Он — ласковый, — говорит самая нежная.
— Он — веселый, — говорит самая смешливая.
— Он — смелый, — говорит самая бойкая.
— Он — сильный, — говорит самая сильная.
— Он — гордый, — говорит самая надменная.
— Хорош-то он хорош, но и он, как все.
— Выберет одну из нас в жены.
— Будет царить в своем уделе.
— Будет угождать людям.
— Будет славить земные очарования.
— Не пустит избранницы своей ни к другому человеку, ни к заклятому царю.
— Нет, утаимся от него.
— Опоим его сонным зелием.
Смеются, как бубенчики бренчат.
Юный поэт (входит в коморку малую). Время к ночи подходит, — (бормочет он), — летит на серых крыльях. Летучая мышь, взмахами мягких крыльев отсчитывая миги, — о миги! миги! — мечется туда и сюда и засыпает вниз головою. Но я не засну. Вот моя кровать, и над нею скважина, — я провертел ее буравчиком. И мой взор острее буравчика.
Взоры, как у мальчика,
Острее буравчика.
Королевны в начале его речи ушли за сонным зелием. Осталась одна — сидит на кровати и, улыбаясь, прислушивается. Потом остальные Королевны вернулись. У одной в руках кубок. Идут одна за другою в дверь к Юному поэту, та, что с кубком, сзади всех. Каждая королевна, входя, кланяется поэту и говорит, каждая со свойственною ее характеру интонациею.
Королевны.
— Здравствуй, милый поэт.
— Здравствуй, прекрасный поэт.
— Здравствуй, синеокий поэт.
— Здравствуй, русокудрый поэт.
— Здравствуй, мудрый поэт.
— Здравствуй, хитрый поэт.
— Здравствуй, добрый поэт.
— Здравствуй, веселый поэт.
— Здравствуй, ласковый поэт.
— Здравствуй, отважный поэт.
— Здравствуй, могучий поэт.
— Здравствуй, надменный поэт.
Юный поэт (кланяется каждой отдельно и отвечает каждой).
— Здравствуй, милая королевна.
— Здравствуй, прекрасная королевна.
— Здравствуй, черноокая королевна.
— Здравствуй, чернокудрая королевна.
— Здравствуй, мудрая королевна.
— Здравствуй, хитрая королевна.
— Здравствуй, милостивая королевна.
— Здравствуй, веселая королевна.
— Здравствуй, нежная королевна.
— Здравствуй, смелая королевна.
— Здравствуй, могучая королевна.
— Здравствуй, гордая королевна.
Королевны встали в ряд и смеются, словно гусельки гудят. Юный поэт стоит перед ними и делает улыбку за улыбкою, перемежая их спокойным выражением лица.
Королевны (переглядываются и говорят одна другой).
— Угостим поэта вином!
— Угостим.
— Пусть выпьет за наше здоровье.
Приближается к Юному поэту одна Королевна с бокалом и говорит.
Королевна. Милый поэт, выпей это вино за наше здоровье и пожелай нам чего сумеешь и как сумеешь.
Юный поэт (берет бокал). Охотно выпью за ваше здоровье, милостивые и ласковые королевны. И от всей души желаю вам счастья столько же полного и широкого, сколь полон и широк дивный круг ваших совершенств, и столь же высокого, как эти звезды — (поднимает бокал), — там, в недостижимом небе, там, смотрите, где звезда с звездою говорит, где в небесах торжественно и чудно.
Королевны (смотрят вверх и повторяют в тихом восторге все вместе).
— Звезда с звездою говорит!
— В небесах торжественно и чудно.
В это время Юный поэт выливает вино в свою постель.
Королевны (уходя одна за другою, говорят).
— Покойной ночи, поэт!
Юный поэт (отвечает каждой). Покойной ночи, королевна.
Королевны (вернулись к себе. Говорят тихо).
— Мы смотрели на звезды, которых не было видно.
— Над нами был только потолок.
— Но мы видели, как в небесах торжественно и чудно.
— Мы слышали, как звезда с звездою говорит.
— Поэт очаровал нас только словами.
— Магиею слов.
— А разве мы не учили этих слов в нашей хрестоматии?
— Но хорошо, что он выпил вино.
— А если не выпил?
— Нет, выпил.
— Он спит.
— Подождем, пока он заснет совсем крепко.
Королевны ложатся в свои постели. Поэт тоже. Тихо и темно. Юный поэт подсматривает. По опочивальням ходят Сны и навязываются королевнам и Юному поэту.
Сны.
— Возьми меня на эту ночь.
— А ты меня.
— Или меня.
— Я — мирный сон.
— Я — безмятежный сон.
— Я — веселый сон.
— Я — страшный.
— Я — вещий.
— Я — крепкий.
— Я — глубокий.
— А я — кошмар, — хорошенький, цепкий уродец.
Королевны и Юный поэт (отгоняют Сны и говорят им тихо).
— Не надо.
— Не хочу.
— Уйди.
— Не пущу.
— Иди к больным.
— Иди к усталым.
— Иди к печальным.
— Иди к умирающим.
Одна Королевна (встала, тихо говорит). Сестры, пора.
Королевны.
— Пора.
— А он?
— Надо войти к нему.
— Не всем.
— Пусть одна.
— Кто пойдет?
— Я, — говорит самая бойкая.
И пошла к Юному поэту, тихохонько. У двери постояла, послушала, отворила дверь медленно и вошла к поэту. Юный поэт лег спокойно.
Королевна (тихо шепчет ему). Милый поэт, ты спишь? Ты спишь в такую прекрасную ночь? Ты спишь в тот час, когда я пришла к тебе? Взгляни, — я красивая девушка, у меня голые, стройные руки. Все спят, только я одна не сплю, потому что я хочу, чтобы ты сказал мне ласковые слова. Я молодая и красивая девушка, у меня голые, белые плечи, и стопы ног моих обнажены, я печальна, я томлюсь странною тоскою. Многие говорили мне, что они меня любят, и они были молодые, прекрасные и знатные, но я не верю их любви. И сердце говорит мне, что еще никто меня не любил… Или я много сказала? Ты все-таки спишь? О глупый поэт!
Слушает. Юный поэт лежит молча и неподвижно.
Королевна (возвращается к сестрам). Он спит, — (говорит она им тихо), — спит крепко.
— Он не скоро проснется, — говорят другие Королевны и смеются тихо, как былинки шелестят.
— Пора, сестрицы, пора!
— Заклятой царь ждет нас!
— И его милые гости.
— И его милые гостьи.
— Надо взглянуть.
Юный поэт подсматривает. Королевны надевают шитые покрывала. На постелях оставляют свои подобия. Мудрейшая из Королевен отодвинула высокое изголовье своей кровати. Открылся ход. Королевны уходят одна за другою.
Юный поэт надевает шапку-невидимку и крадется за ними. Все ушли, и только на королевниных кроватях остались неживые подобия спящих девушек. Становится темно. Потом сцена преображается в освещенную лунным светом палату в подземном царстве заклятого царя. Слышен голос:
Все цветы раскрыли глазки.
Рейте, вейте в легкой пляске,
Зачинайте ласки-сказки,
Забывайте сон дневной.
Там, под солнцем, только маски,
Здесь развязаны завязки,
Святы лики, сняты маски,
Все святое предо мной.
Рейте, сестры, в легкой пляске,
С нами вместе пляшут сказки
Под волшебницей луной.
Царевны пляшут. Тем второе действие и кончается.
Действие третье
Та же палата, что в первом действии. На высочайшем месте за столом король Политовский, от сна восстав, вкушает пития прохладные. Позади его стоят слуги ближние, про дела домашние докладывают с усердием. А внизу за столами бояре сидят, мед, пиво пьют и о чем-то думают, и у всех большие бороды. А у дверей стоят Шут и слуги. Входит из сеней Юный поэт, останавливается перед высоким местом, королю челом бьет.
Юный поэт. Здравствуй, король.
Вид у поэта очень гордый, и он кажется именинником.
Король. Уследил ты моих дочерей?
Юный поэт. Обещал — и сделал. Король, я уследил прекрасных королевен.
Король. Куда же они ходят?
Юный поэт. Прекрасные королевны ходят в подземное царство к заклятому королю, всю ночь там танцуют, исполняют танцы в стиле знаменитой Айседоры Дункан под музыку великих композиторов разных времен и народов.
Король. Верные слуги, позовите моих дочерей!
Слуги. Королевны сами идут.
Король ждет, пьет мед и поэта потчует. Королевны вошли в сени. Засматривают в чертоги тихо переговариваются.
Королевны.
— А Юный поэт уже там.
— С нашим отцом сидит.
— Батюшка наш с ним ласков.
— Но он же не был с нами!
— Мы его там не видели!
— Когда мы спускались по лестнице, мне показалось, что кто-то наступил на мое платье, — говорит самая хитрая, — это примета была плохая, она вещала нам беду.
— Полно, ничего не будет, — говорит самая смелая, — просто ты зацепила платьем за какой-нибудь гвоздь.
— Когда мы шли по той роще, где цветут золотые цветы, — говорит самая чуткая, — послышалось мне, что вся роща зашумела.
— Так бывает в той роще, — говорит самая зоркая, — когда сломят один цветок.
— В царстве заклятого царя все едино, — говорит самая мудрая, — страдание и ущерб в одном чувствуется всем живым в этом царстве.
— Ах, сестрицы, — говорит самая робкая, — это что-то недоброе нам сулило.
— Не бойтесь, — говорит самая беззаботная, — это у заклятого царя в чертогах музыка гремела, а не роща шумела.
Входят одна за другою в чертог.
Каждая Королевна (отдельно низко кланяется королю, целует его руку и говорит). Здравствуй, милый батюшка наш король, с добрым утром… Как почивать изволил, какие сны тебе, батюшка, снились, и изволишь ли ты быть в добром здоровье?
Король целует каждую нежно в уста сахарные, треплет ласково по румяной щечке и милостиво отвечает каждой в особину.
Король. Здравствуй, милая дочка, прекрасная моя королевна. Почивал я крепко, сны видел хорошие, как ты, моя красная ягодка, с могучим и славным королевичем венчалася. Встал я весел и радостен, и здоровьем, по Божьей милости, крепок. А ты, ясочка моя ненаглядная, как почивать изволила, какие сны тебе, моей голубушке, снилися, да и встала ли ты веселехонька, да и живешь ли ты здоровехонька?
Королевна (каждая королю так ответ держит, низко кланяючись и отцову руку во второй раз целуючи). Благодарствую тебя, милый батюшка, на добром слове. Спала я крепко, на котором боку заснула, на том и проснулась, во всю долгую ноченьку ни разу не ворохнулась. А сны я видела все веселые, как тебе, батюшка, Бог дал победу над супостатами, королями чужими и над здешними крамольниками, как по улицам флаги развесили, народ бежит, ура кричит, в ладоши хлопает. А встала я, млада красна девица, веселехонька, а живу я, млада красна девица, по Божьей милости и для твоей родительской радости, здоровехонька.
Так одна по одной отходят от короля, садятся на свои места и пьют китайский чай со сладким сахаром внакладку, выборгским кренделем закусывают.
Король (пьет мед и дочерей допрашивает). А куда вы, дочки, нонче ночью ходили? А где вы, богоданные дочки, ночью нонче были?
Королевны.
— Мы никуда не ходили, — говорят враз шестеро.
— Нонче ночью, — прибавляет одна из них.
— Мы нигде не были, — говорят враз другие шестеро.
— Ночью нонче, — прибавляет одна из них.
Король. А у заклятого царя не были? Вот Юный поэт на вас показывает, уличить вас хочет, говорит — всю ночь вы плясали очень весело и вприсядку, и по-всякому.
Королевны.
— Где же ему, батюшка, уличить нас, когда он всю ночь мертвым сном проспал!
— Он все это во сне видел.
— Рядом с молодыми девушками снятся веселые сны.
— Как не присниться веселым пляскам, когда за стенкой девушки о своих секретах шепчутся!
Смеются, словно стеклышки звенят.
Король (с удивлением). Вот так девушки у меня выросли! Смеются, им и горюшка мало.
Юный поэт. Фряжская пословица в русском переводе говорит: смеется хорошо, кто смеется последний.
Старый боярин. Пословица не мимо молвится.
Другой. Пословица до веку не сломится.
Шут. Глупая речь — не пословица.
Король. Однако, поэт, чем же ты докажешь, что они там были?
Юный поэт. Королевны хотели опоить меня сонным зелием, но я отвел им глаза и вылил сонное зелие в мою постель.
Королевны.
— Он нас обманул!
— И поэты лгут!
— Поэты лгут, как все!
— Тьмы низких истин им дороже их возвышающий обман.
Юный поэт. Я шел за ними, а они меня не видели, — на мне была шапка-невидимка.
Вынимает шапку-невидимку и демонстрирует ее, надевая и опять снимая. Слышны возгласы удивления.
Шут (завистливо). Фокус!
Поэт (презрительно). Шут, в этой драме ты играешь самую скучную роль. Никто не смеется твоим шутовствам.
Шут (сердито). Я не шучу. Я — королевский шут и говорю серьезно.
Королевны.
— Какое искусство — сделаться ничтожным!
— Искусство, полезное для шпиона!
— Поэт, воображающий, что ты — тайновидец, ты — только шпион.
— Ты — тема для юмористического стихотворения.
— И для пародии.
— И для самой неприятной пародии — дружеской.
Юный поэт. Я шел за королевнами. Куда они, туда и я, как нитка за иголкою.
Королевны (смеючись, точно птенчики щебечучи).
— Старо!
— Неостроумно!
Юный поэт. Мы вошли в потайной ход за кроватью мудрейшей из королевен. Когда мы проходили в той роще подземного царства, где растут золотые цветы, я сорвал один цветок. Вот он.
Вынимает из кармана золотой цветок. Цветок благоухает.
Юный поэт. Вот и улика налицо — цветок, вынесенный из подземного царства заклятого царя, — золотой цветок.
Бояре и слуги. Золотой цветок!
Юный поэт. Благоуханный цветок!
Бояре и слуги. Как хорошо пахнет этот цветок!
Юный поэт. Виданы ли на земле такие цветы?
Бояре и слуги.
— На земле нет таких цветов.
— И не может быть.
Королевны.
— Злой поэт! — он погубил одно из прекраснейших цветений в царстве заклятого царя.
— Он оторвал этот цветок от родной почвы таинственного края.
— Из мира сладкой сказки он вынес его в свет земного дня!
— Чтобы любовались им равнодушные люди.
— И скучные эстеты.
Критик. Да, цветок этот представляет творение высокого искусства. Лепестки его отчеканены так строго, что кажется, что он благоухает. Вечный аромат творимой красоты исходит от него.
Юный поэт. Вслед за королевнами пришел я во дворец заклятого царя. Пышность и красота этих чертогов превосходит все, что может дать самое изысканное и богатое воображение. Я еще не успел найти всех слов, достаточно великолепных и редких, которыми можно было бы передать обаяние этих чертогов. Описание их составит тему моей особой поэмы. Теперь же буду краток.
Король. Да, друг, говори покороче, будет лучше.
Королевны печально смеются, словно в речке струйки плещутся.
Юный поэт. Сам заклятой царь со своими придворными, — о, великолепие одежд! о, красота лиц! о, прелесть движений! — встретил прекрасных королевен. И казалось мне, что красота и прелесть их умножились весьма, — не дивно ли это?
Бояре и слуги.
— Дивно!
— Уж и так они красивы.
— Куда еще краше!
— Глазам не вынести такой красоты.
Юный поэт. Заиграла музыка, — о, дивное очарование звуков! — и все, широким и свободным кругом, понеслись в легком танце, и я со всеми, невидимый, прекрасный, стройный и легкий.
Королевны смеются, словно жемчужинки раскатились.
Юный поэт. Велел царь вино разливать и гостям разносить. Я, юный, и прекрасный, и невидимый вами, смеющиеся, чем бы плакать, королевны, взял с подноса один бокал, вино выпил, а бокал в карман сунул. Вот и другая улика.
Вынимает из кармана золотой кубок.
Бояре и слуги.
— Сияющий бокал!
— Что написано на нем?
— Буквы сияют, как пожары!
Королевны.
— Взял бокал, а знаешь ли его повеление?
— Прочитал ли его начертание?
— Или только теперь разберешь, по складам, его сияющую надпись?
Юный поэт. Вы опять устремились в пляшущий крут, после слов заклятого царя:
Все цветы раскрыли глазки.
Рейте, вейте в легкой пляске,
Зачинайте ласки-сказки,
Забывайте сон дневной.
Там, под солнцем, только маски,
Здесь развязаны завязки,
Святы лики, сняты маски,
Все святое предо мной.
Рейте, сестры, в легкой пляске,
С нами вместе пляшут сказки
Под волшебницей луной.
Вы плясали, а я стоял. Мне казалось, что царь еще не кончил и хочет говорить. Я стоял перед ним под серой шапкой-невидимкой и глядел прямо в его неизъяснимо-глубокие очи, и он сказал мне:
А ты, пришедший невидимо,
Земные возлюбивший дни,
Ищи меня неутомимо
И в сердце грусть мою замкни.
И если память позабудет
(Цветы земные — из тафты),
Тебе цветок мой вечно будет
Напоминать, что видел ты.
И если б сердце замолчало
(Там диадемы — только жесть),
Напомнят блеск и звон бокала
Тебе таинственную весть.
Покинув царство заклятое,
Не верь святыне злого дня,
И начертанье золотое
Читай всегда: «Люби Меня!»
Королевны (повторяют). Люби Меня! (Смотрят одна на другую и говорят.)
— Что же нам делать?
— Сознаемся?
— Да, сознаемся.
— Теперь уже нельзя не сознаться. (Отцу.)
— Поэт сказал правду. (Поэту.)
— Ты прочитал начертание золотого кубка.
— Но, поэт, понял ли ты его? — спрашивает самая добрая.
— Поймешь ли его когда-нибудь? — спрашивает самая мудрая.
— Но сохрани его, поэт!
— Передай новым поколениям этот золотой цветок и этот кубок с начертанием вечной заповеди.
Король. Повелеваю вам, верные слуги, засыпать потайной ход в подземное царство заклятого царя.
Слуги. Исполним, ваше величество.
Король. А ты, поэт, выбирай из моих дочерей себе в жены, какая полюбится. Вот они проходят перед тобою.
Королевны послушны, идут одна за другою перед Юным поэтом.
Король (приговаривает).
— Вот эта — самая красивая.
— А эта — самая румяная.
— А эта — самая белая.
— А эта — самая добрая.
— А эта — самая нежная.
— А эта — самая ласковая.
— А эта — самая милая.
— А эта — самая послушная.
— А эта — самая веселая.
— А эта — самая грамотная.
— А эта — самая мудрая.
— А эта — самая хитрая.
Все королевны прошли и сели допивать свой чай внакладку.
Король (Юного поэта спрашивает). Которую же выберешь себе в жены?
Юный поэт. Я выбираю себе в жены ту, которая по нраву поэтам наших дней.
Выбирает, какую хочет.
Король. У меня не вино курить, не пиво варить, не приданое шить, — все готово. Сейчас же честным пирком да и за свадебку.
Начинается великое ликование, а всей сказке тут пришел конец.
<1908>