Ясный день. Там же. Она, Он и Человек земли.
Человек земли. Вы только мечтаете о преображении жизни, мы ее преображаем. Вы мечтаете о человеке, который еще не родился, а мы… Да вот, когда в будущем году осенью вы спуститесь в ту долину, вон там, вы ее не узнаете, такая там будет жизнь, такое движение.
Он. Нет, вы только умножаете вещи и потребности, а человек, водимый вами, идет назад.
Человек земли. Вперед! Мы ведем человека путем материального прогресса. Это — единственно верный путь. А то, что вы называете духовными ценностями, это нередко только болтовня, порою даже вредная для общества.
Он. Дикарь, управляющий машинами, — вот ваш современный человек.
Она. Но разве наш гость похож на дикаря?
Он. Милая, ты права. Не следует так много спорить с гостем. И к чему? Ни в чем нельзя убедить. Работа ждет меня, я ухожу к себе. Вечером будем снова беседовать. (Уходит.)
Человек земли. Пора. Так незаметно прошла эта неделя! Я совсем забыл о том, что меня ждут, что обо мне беспокоятся и меня ищут.
Она. Мне грустно, что вы уже уходите. Я всегда буду вспоминать эти дни, когда вы были с нами.
Человек земли. Неужели я не смог вас убедить, и все мои слова были тщетны? Неужели я уйду один, а вы останетесь здесь, на этой угрюмой и ужасной высоте?
Она. Я не должна слушать вас. И все же слушаю, хотя вы говорите о том, чего презреннее нет в человеческих делах — об измене.
Человек земли. Измена! Что вы называете изменою?
Она (смущенно). Измена — это когда обманывают доверие, нарушают долг верности. Кто-нибудь в тебя верит так сильно, так безмерно, и вдруг ты его обманешь.
Человек земли. Каждый должен быть верен прежде всего себе самому. Только на себя надеешься, на себя полагаешься с достаточною уверенностью, и вот если сам себя обманываешь — это горшая измена.
Она. Но если отдаешь себя добровольно и радостно?
Человек земли. Измена в том, что вы томитесь здесь. Это — измена против вас самой, против вашей молодости, против вашей красоты, против всего того прекрасного, что в вас заложено. Всем этим вы сами могли бы наслаждаться, всем этим наслаждались бы другие. Но вы и от себя, и от других скупо прячете все данные вам судьбою сокровища. Вот эта измена…
Она. Умоляю вас, оставимте этот разговор.
Человек земли. Когда я вижу вас, я не могу говорить ни о чем ином. Я люблю вас, — могу ли я не говорить об этом? Вся душа моя истекает любовью к вам, и я чувствую, что не могу оставить вас здесь.
Она. Зачем вы говорите мне об этом? Ведь это же бесполезно!
Человек земли. Почему бесполезно?
Она. Я не могу уйти отсюда, я должна быть с ним.
Человек земли. Должна, должна! Кто научил вас этому скучному лицемерному слову?
Она. Мне с детства внушили понятия чести и долга.
Человек земли. И напрасно вы всему этому поверили! Человек никому ничего не должен. Если у человека и есть обязанности, то перед самим собою, — только. Больше ни перед кем, ни на земле, ни на небе. Сам человек созидает свое счастие, сам и для себя.
Она. Но ведь в душе заложены эти благородные чувства долга, обязанности, благодарности!
Человек земли. Благодарности за что? За этот плен? За скудость и скуку этой жизни?
Она. За любовь, мудрую и светлую, за это прекрасное стремление вперед и вверх.
Человек земли. Все эти прекрасные и бесплодные чувства, — чем они лучше первоначального, верного, единого неложного чувства — любви к себе самому? Подумайте о себе.
Она. Только о себе? Но ведь его я так любила!
Человек земли. Он, мудрый и справедливый, должен радоваться вашему счастью. Ваша радость должна его веселить. Подумайте о том, что там, внизу, нас ждет деятельная, прекрасная жизнь. Все богатства земли я брошу к вашим ногам, чтобы украсить и достойно увенчать жизнь прекрасной моей царицы. Венцом моей деятельной и суровой жизни будет ваша радость, ваше счастье.
Она. Мое счастие! Но ведь я была так счастлива здесь!
Человек земли. Разве это — счастие?
Она. Я была так спокойна!
Человек земли. Вот это, пожалуй, верно. Но здесь вас окружал покой могилы. Я рад, если мне удалось разрушить эти могильные чары, это лживое обаяние мертвенной мечты.
Она. О, зачем вы пришли к нам? У вас так много жизни и счастья там, на земле, — сюда зачем вы пришли? Чтобы нарушить наш покой?
Человек земли. Да, для этого. Я пришел к вам, как Орфей к Евридике, чтобы вывести вас из этого неживого мира.
Она. Евридика была счастлива в стране блаженных. Орфей напрасно потревожил ее. И не удалось же ему вывести Евридику.
Человек земли. Люди нашего времени отважнее и удачливее этих сказочных героев. Но вы не рады моему приходу? Так я сейчас же уйду.
Она. Нет, не уходите. Или да, лучше уйдите. Нет, нет, останьтесь! Боже мой, я ничего не понимаю, что со мною, что во мне!
Человек земли. И вы меня любите?
Она. Зачем вы меня об этом спрашиваете? Что я могу вам сказать?
Человек земли. Любите?
Она. Не надо спрашивать. Не надо говорить. (Из ее глаз льются слезы, но глаза ее радостны, и все лицо ее светлое.)
Человек земли. Да, не надо говорить. Я знаю, вы меня любите. Ваши глаза не умеют лгать.
Она. Я ничего не умею, только любить.
Человек земли. Милая, вы меня любите?
Она (смущенно улыбаясь). Если вы сами знаете, зачем спрашивать?
Человек земли. Хочу от вас услышать сладкое слово. Хочу.
Она. Вы умеете хотеть. Ваша воля подавляет мою. Мне тяжело, но и сладко. Зачем, зачем заставили вы меня полюбить вас?
Человек земли. Ты любишь меня! О милая моя, пойдем со мною. Мы должны быть вместе. Этого требует правда нашего чувства и свобода наших душ. Иди за мною, со мною!
Она. Как могу я решиться на это? Над безднами вознесена моя любовь, — и я боюсь, боюсь! Я знаю эти бездны, я смотрела в них часто.
Человек земли. Со мною ты ничего не должна бояться.
Она. Какая радость — любить! И какая печаль!
Человек земли. Люби меня, люби, моя милая! Ничего не бойся. Радостно любить, — это ты хорошо сказала. Но откуда же в тебе эта печаль?
Она. Мне жаль его. Как я его оставлю? Возможно ли это?
Человек земли. Он не станет тебя удерживать. Он сам поймет.
Она. Такая печаль! Но почему-то мне легко. Так странно легко, точно я переживаю дивный сон. В груди моей радостно трепещут жаркие надежды!
Человек земли. Как же может быть иначе! Разве ты не знаешь, что только любовь должна царить на земле? Где любовь, там радость, там надежды.
Она. Мне тяжело и страшно, когда я вспомню, что надо сказать ему.
Человек земли. Не будем откладывать этого, пойдем к нему и скажем.
Она. Нет. Я еще не готова к этому разговору.
Человек земли. Тогда я пойду к нему один.
Она. Нет, нет! Я сама должна сказать ему все.
Человек земли. Мне надо торопиться. Я и так пробыл здесь слишком долго. Я не могу дольше медлить здесь. Пойдем к нему.
Она. Тише! Кто-то идет… Это он сам идет сюда.
Они отходят друг от друга и останавливаются в неловких позах, глядя на дом. Из двери дома показывается Он. Смотрит на них, и лицо его становится печальным.
Она (подходя к нему, с волнением). Я должна сказать тебе…
Волнение мешает ей говорить. Он смотрит на Нее с печалью и сожалением. Человек земли стоит в стороне и смотрит мрачно и решительно.
Он. Что с тобою? Ты чем-то взволнована. Что-нибудь случилось?
Она. Не знаю, как сказать. Не знаю… Теперь, когда я стою перед тобою, мне кажется, что я забыла все слова, которыми хотела сказать тебе это.
Он. Что же ты хотела сказать мне, дорогая? Говори, ничего не бойся.
Она. Ты меня так любишь. А я уже почувствовала, что недостойна тебя!
Он. Возлюбленная моя, зачем ты это говоришь? Наш гость может подумать, что ты и вправду так думаешь.
Она. Он это знает.
Он. Разве ты не знаешь, как я люблю тебя? Ты для меня единая и вечная, воплощение запредельной истины. Вся правда мира покоится в твоей чистой груди и в твоих непорочных глазах. Как же ты можешь быть недостойна меня?
Она. Я не могу больше. Это сильнее меня. Я не знаю, что со мною. О Боже мой!
Человек земли. Позвольте мне говорить за вас.
Она. Нет, нет, не надо. Я сама. Дорогой мой друг, единственный, прости меня, — я люблю его, того человека, пришедшего с земли.
После этих слов — полминуты тягостного молчания.
Она рыдает почти беззвучно, закрыв лицо руками, стоя одинаково далеко от обоих. Он стоит пораженный. На лице Человека земли выражение гордой победы.
Он подходит к Ней, отводит ее руки от лица, смотрит на нее проницательно, словно что-то в ней видя первый раз, и начинает говорить с горестным недоумением.
Он. Так ли я тебя понял? Из своего сердца вынула ты одну любовь, как ожерелье из ларчика, и вложила туда другую? Ты его полюбила?
Она. Да, я люблю его.
Он. Ты? Чистая? Единственная? Моя? Воплощение всемирной истины! Или я перестал понимать? Или основы мира поколебались?
Она. Я ведь только маленькая, слабая женщина, одна из многих. Ты ошибся во мне. Не мне устоять на высотах, на которые вознесся ты.
Он. Тогда кто же из людей устоит? Кто же из них не мал и не слаб?
Человек земли. Вы — мудрый и справедливый. Вы привыкли к размышлениям, истина человеческих отношений открыта перед вами, как развернутая книга. Подумайте, — и вы сами признаете, что ей лучше уйти отсюда, уйти со мною.
Он. Куда же она пойдет? Пути отсюда ведут в бездну.
Человек земли. Она пойдет со мною в город. В город, который люди построили для того, чтобы трудиться, наслаждаться жизнью и неустанно двигать ее вперед.
Он. Вы говорите о грубом материалистическом прогрессе.
Человек земли. Другого на земле и нет. Дух зависит от материи. Или от энергии, если хотите, — но ведь это все равно. Наш век — век быстрых, механических устремлений. Мы не мечтаем о вселенской истине, которая для человека недоступна и непонятна, — мы просто строим дороги. Впрочем, простите, я не хотел спорить с вами об отвлеченных вопросах. Перед нами более сложная и трудная задача, чем вопрос о прогрессе. Дело идет о живой человеческой жизни.
Она. Вот я полюбила его. К нему влечет меня. И все-таки ты прав, — отсюда уже нет путей иных, как в бездну. Недаром мы так долго жили над безднами. Да, я должна остаться с тобою.
Человек земли. Что вы говорите!
Он. Должна? Нет, ты свободна. Ничто не удерживает тебя здесь. Иди с ним, если ты его полюбила. Ты знаешь дорогу, и эти бездны не поглотят тебя. А от того гибельного, что ждет тебя в городе, тебя защитит твой новый друг.
Она. Ты говоришь так холодно. Ты говоришь со мною так, словно о ком-то другом.
Он. Милая, возлюбленная моя, если я говорю, что ты свободна, то я говорю это не потому, что я таю горькие мысли.
Она. Но слова твои так горьки.
Он. Бесконечная нежность к тебе в моем сердце, ты же должна сама решать свою судьбу, как велит тебе твое сердце. Душа человека так свободна, — уж не слишком ли свободна?
Она. Я ничего не знаю, ничего не знаю. Пойду ли, останусь ли, что же я знаю? Вы, двое сильных, зачем вы меня, слабую, заставляете решать ваш спор?
Он. Спор не между нами — спор в твоем сердце. И этот спор уже решен. Ты полюбила другого, твоя любовь ко мне умерла, ты пойдешь с этим другим.
Она. Я останусь здесь, если ты этого захочешь.
Он. Чтобы плакать украдкой!
Она. Скажи: «Останься», — и я останусь.
Он. Кого же из нас ты любишь?
Она. Его.
Он. Иди к нему, если ты его любишь,
Она. А если бы и ты пошел с нами на землю? Как ты здесь останешься? Так невыразимо больно расстаться с тобою!
Он. Зачем же мне идти с вами?
Она. Подумай, как было бы хорошо, если бы ты жил с нами, друг мудрый и добрый! Мы бы заботились о тебе. Нашлись бы последователи, и ты бы учил их.
Он. Нет, я не пойду с вами. Здесь я бесстрастно наблюдаю течение звезд. А там? Наблюдать шум толпы, следить за тем, как растет и крепнет любовь ваша друг к другу?
Она. Милый, милый! Быть может, и с счастьем своим я рассталась навеки! (Обнимает Его и плачет на его груди.)
Он. Как вы, женщины, счастливы. Вам дан сладостный дар слез.
Человек земли. Пора. Мы должны идти теперь же, иначе будет темно в горах.
Она (Ему). Прости. Прости, милый. Никогда не забуду тебя. Никогда не вырву из моего сердца образа твоего…
Он. Не надо плакать. Должно быть, есть высокая справедливость в том, что с нами совершается. Благодарю тебя за все, что ты мне дала. Ведь того, что было, никто от нас не отнимет. Пусть этим озарится отныне печальная моя жизнь.
Она. Теперь я вижу, какой ты большой и прекрасный и как я слаба и мала. Но сила сильнее моей воли увлекает меня, сильнее жизни, сильнее смерти. Прощай.
Человек земли. Мне прискорбно, что я причинил вам горе. Но что же делать? Сердце свободно, и человек должен жить так, как ему приказывает его свободная душа.
Он. Ошибаетесь, — свобода здесь, со мною, а не там, не с вами. Но не будем спорить, это бесполезно. Еще долго будет человек, жаждущий истины, обнимать ее лживый призрак. Милая, единственная и последняя моя любовь, да благословит тебя небо. Тяжелый венец высокого призвания, который ты с себя сбрасываешь, да заменит тебе Господь легким венцом счастливой и радостной жизни.
Обнимает Ее и целует. Она плачет.
(Человеку земли). А вам я благодарен.
Человек земли. За что же? Я — причина таких страданий. Я разрушил счастие ваше.
Он. Вы рассеяли призрак, вы привели с собою правду, которой я не знал. Я возносился слишком высоко, — вы доказали мне, что я еще не победитель, что земля не созрела и сроки не исполнились.
Человек земли. Побеждает живая жизнь. Простите.
Она и Человек земли уходят. Он долго смотрит вслед за ними. Собака ласкается к нему, Слуга стоит в стороне и смотрит на него с жалостью и любовью.
Он. Как радостно было ее лицо, когда она уходила с этим человеком! Как легко идет она с ним! Заботливо показывает ему дорогу, — как будто для того только она и узнавала изгибы высоких путей, чтобы так легко уйти с этих высот.
Слуга. Женщина ушла от тебя, господин, — только женщина.
Он. Вся моя жизнь ушла с нею.
Слуга. Ты сам остался, великий и мудрый, и с тобою остались мы, верные, слуга и собака. Не грусти, так бывает в жизни. Сердце женщины изменчиво и непостоянно.
Он. Во что же я верил, как в истину жизни и любви? Достаточно было прийти другому, и любовь моя открыла иной свой лик!
Слуга. Работай над тем же, над чем ты работал и прежде, а мы так же верно будем служить тебе и оберегать тебя.
Он. Прекрасное, далекое небо, неизмеримое пространство одушевленных единою волею миров, ты, вечный символ единой воли, движущей миры, ты простираешь надо мною свой величавый, умиротворяющий покров. Ты мне поможешь, ты укрепишь меня. Снова буду работать, снова искать вечной истины, искать пути к познанию истины. Дай мне силы, дай мне силы быть одному!
Собака ласкается к нему. Слуга мрачен. Слышна жалобная песня вечерней свирели.