1
К следующему утру ветер засвежел до того, что пришлось взять два рифа у марселей, и то перегруженная «Динора» с трудом поднималась с волны на волну, и верхушки их часто попадали на бак.
Но Блэк, по-видимому, не беспокоился. До Нью-Орлеана оставалось всего шестьдесят миль, и он рассчитывал быть в порте до того времени, как разыграется шторм, который мог бы грозить серьезною опасностью «Диноре».
Успокоился, казалось, и Гаук, стоявший с восьми часов на вахте. Он только особенно внимательно посматривал в бинокль и опытным морским глазом оглядывал рангоуты встречных судов, белевшихся на горизонте. Ни одно из них не возбуждало опасений ни Гаука, ни Блэка.
— Плохо северяне блокируют! — весело усмехнулся он. — Нас раньше прозевали! Теперь крейсеров бояться нечего. Они держатся мористее. Ну, пойду напьюсь кофе, а вы, Гаук, все-таки не зевайте… Да пусть часовые на марсах смотрят в подзорные трубы…
Капитан спустился на палубу и, увидав Чайка, кивнул ему головой и сказал:
— Ну, Чайк, несите свои деньги.
— Они со мной, капитан.
— Так идите ко мне!
Молодой матрос вошел вслед за капитаном в его каюту и, удивленный роскошью ее убранства, осматривал красивую мебель, ковер и стены, увешанные ружьями и фотографиями.
Тигр не ворчал на гостя. Напротив, он соблаговолил даже подойти к нему и, вильнув хвостом, лизнул его руку, после чего улегся на полу.
Блэк между тем открыл железный ящик, в котором Чайк увидел много золота.
— Сколько у вас, Чайк, денег? Сто долларов ровно?
— Сто десять, капитан.
И Чайкин стал вынимать из карманов доллары и разложил их кучками, по десяти долларов в каждой, на круглом большом столе перед диваном.
— Да вы садитесь, Чайк! — пригласил капитан. — Я вас позвал как гостя, а не как матроса!
— Я постою, капитан.
— Как хотите, но удобнее сидеть, и тем более что вы, Чайк, я полагаю, не прочь будете напиться со мною кофе… Что вы на это скажете? Хотите?
— Благодарю вас.
— Да вы не благодарите, а отвечайте, хотите или нет.
— Хочу, капитан.
— Ну, вот это ответ… Эй, бой!
В каюту вошел негр лет пятнадцати.
— Дай нам кофе. Вы с коньяком?
— Нет, капитан.
— Вовсе не пьете?
— Совсем не пью.
— Решительно вы удивительный человек, Чайк, и не будь вы таким доверчивым ротозеем, я сказал бы, что вы наживете деньги. Ну, вот вам банковый билет… Советую вам спрятать его на грудь. Оно будет верней.
И с этими словами капитан подал матросу билет и, взяв со стола сто долларов, положил их в железный ящик и, замкнув его, сел на диван.
— А десять долларов спрячьте. Еще вам за месяц жалованья придется получить от Гаука, — у вас и хватит на переезд во Фриски, если вы в самом деле хотите сделаться фермером… Хотите?..
Но Чайкин не отвечал и смущенно повертывал в руке банковый билет.
— Вы, верно, ошиблись, капитан, — проговорил он, кладя билет на стол, — это билет не в сто, а в пятьсот долларов.
— Я не ошибся, Чайк. Я в деньгах не ошибаюсь, Чайк. Вы можете спокойно взять этот билет и спрятать так, чтобы у вас не вытащили его добрые ребята. Четыреста долларов прошу принять в награду за вашу службу. Вы по совести заслужили их. Лучшего рулевого я не видал.
— Очень вам благодарен, капитан. Дай вам бог всего хорошего! — благодарно и взволнованно проговорил Чайкин.
— Ну, бог едва ли пошлет что-нибудь хорошее такому, как я… А вам, Чайк… наверное, будет в жизни много хорошего. И вот что я вам еще скажу, Чайк. Если вам в Америке — вы ведь простофиля! — плохо придется, если вам нужны будут деньги, — напишите мне. Я вам дам после адрес. Ну, а теперь возьмите свои деньги и давайте пить кофе. И ни слова больше об этом!..
Чайкин благодарно глядел на этого странного человека, наводившего трепет на всех матросов и на него, Чайкина, и теперь казавшегося далеко не таким страшным. И Чайкин никак не мог понять, что это за человек, но чувствовал более, чем понимал, что он находится в какой-то «отчаянности», и пожалел его.
И эту-то невысказанную жалость, вероятно, и прочел Блэк в необыкновенно добром взгляде серых глаз, и от нее и сам Блэк словно почувствовал себя смягченнее и добрее.
И он, видимо заинтересованный Чайкиным, подробно расспрашивал об его прошлой жизни, о службе, о том, как он остался в Америке.
— Еще чашку кофе, Чайк?
— Благодарю. Не хочу…
И Чайкин поднялся с места.
Поднялся и капитан, крепко пожал руку Чайкина и проговорил:
— Письма вам дам, как придем в Нью-Орлеан. Вы в день прихода можете уходить. Разгружать будут негры, и, следовательно, вы не нужны. А чем скорее вы уберетесь с «Диноры», тем лучше… И никому не говорите, что у вас пятьсот долларов.
— Я не скажу.
— А вечером сегодня зайдите ко мне в гостиницу «Юг». Я туда переберусь с брига… Там я вам дам рекомендательные письма. И знаете, Чайк, что надо вам сделать, когда съедете на берег?
— Что, капитан?
— Купить себе новый костюм, а этот выбросить…
Чайкин вышел из капитанской каюты.
Шутка ли сказать — пятьсот долларов! Таких денег он и не думал иметь когда-нибудь, а между тем банковый билет у него в кармане, и он крепко держит его.
А капитан Блэк в отличном расположении духа допивал вторую чашку кофе, заедая его маленькими галетами и предвкушая получку сегодня же крупной суммы за доставленные ружья, как вдруг над его головой раздался звонок.
Это Гаук звал капитана.
В одну минуту он уже был около Гаука, который внимательно смотрел на горизонт в подзорную трубу.
— Что такое? — отрывисто спросил Блэк, взглядывая по тому же направлению, по которому глядел штурман, и не видя ничего невооруженными глазами.
— Подозрительный рангоут, капитан…
— С марсов кричали?
— Нет. Подозрительный, говорю, рангоут… Издали и не отличишь.
— Вы думаете, военное судно?
— А вот посмотрите сами!
И Гаук передал трубу капитану.
Тот так и впился в горизонт. На голубом фоне неба выделялся силуэт трехмачтового судна, одетого во все паруса и шедшего наперерез курса «Диноры».
— Это «Вашингтон»! — дрогнувшим голосом проговорил Блэк, и тень омрачила его лицо.
— «Вашингтон»? — упавшим голосом повторил и Гаук. — Лучший крейсер северян! Уверены ли вы в этом, капитан?
Пораженный неожиданной встречей, Блэк, казалось, не слыхал, что говорит штурман.
Так прошла секунда, другая.
— Я им живой не дамся! — проговорил Блэк. — Вызовите всю команду наверх и будьте готовы к повороту. Будем жарить прямо к берегу и выбросимся на мель. Там «Вашингтон» нас не поймает, если это он.
И с этими словами капитан спустился на палубу и полез на грот-марс.
Несколько минут прошло, а капитан все смотрел в трубу.
Наконец он спустился с марса и поднялся на ют.
— Отдавайте рифы! Попробуем удрать сперва, а если нет…
— Как бы не залило нас волнением, капитан…
— Выбросим часть груза… Живо отдавать рифы!
Через несколько минут рифы были отданы, и «Динора» полетела скорей. Капитан не спускал глаз с судна, которое так напугало его. Теперь уже ясно были видны в трубу три высокие мачты клиперского вооружения. Не было сомнения, что это был знаменитый парусный ходок и вместе с тем имевший сильную паровую машину — клипер «Вашингтон», перехвативший немало судов, направлявшихся к южанам.
Волны начинали захлестывать «Динору» сильнее; «Вашингтон» уже был виден простым глазом. Расстояние между ним и «Динорой» постепенно уменьшалось.
А ветер крепчал.
— Не бросать ли груз?
— Подождите… Еще, может быть, мы успеем добежать раньше до какого-нибудь военного судна южан… И, может быть, «Вашингтон» повернет!.. — говорил Блэк, стараясь утешить себя и не отрывая глаз от красивого «Вашингтона», который, чуть-чуть накренившись, летел тем же курсом наперерез «Диноры».
Прошло еще четверть часа. Расстояние видимо уменьшалось.
— Кидайте часть груза за борт! — наконец приказал капитан, полный злобы, что приходится кидать в воду большие деньги.
Гаук пошел на бак. В скором времени тяжелые ящики полетели за борт.
Облегченная «Динора» понеслась быстрее.
— Сколько выбросили, Гаук?
— Триста…
— Это пять тысяч долларов, Гаук… Но больше они не возьмут у меня… Глядите… Подняли флаг…
— Какой нам поднять, капитан?
— Поднимите французский.
На гафеле «Диноры» взвился французский флаг.
— Поставьте брамсели, Гаук! — крикнул капитан.
Гаук только пожал плечами и послал людей ставить брамсели.
«Динора» оделась верхними парусами.
Через минуту и на «Вашингтоне» взлетели брамсели.
— За нами гонятся… Ясно! — сказал капитан.
— Сигнал на «Вашингтоне»! — объявил Гаук.
Гаук справился в сигнальной книге и доложил капитану.
— Требуют уменьшить парусов.
— Не отвечать!..
Минуты три висел на «Вашингтоне» сигнал и был спущен.
Вслед за тем раздался выстрел.
— Сколько до Нью-Орлеана, Гаук?
— Миль двадцать пять…
— А близко ли до мели южнее?
— Миль пятнадцать, капитан!
В эту минуту снова раздался выстрел, и ядро шлепнулось в воду в значительном расстоянии от «Диноры».
— Не долетело! — усмехнулся Блэк.
Прошло с четверть часа. Снова раздался выстрел. На этот раз ядро шлепнулось в воду невдалеке от кормы «Диноры».
Блэк взглядывал назад на красавца «Вашингтона», измеряя расстояние между ним и «Динорой» сверкающими злыми глазами, словно зверь, преследуемый охотником.
До Нью-Орлеана не удрать, он это видел. Одна надежда на крейсеры южан.
И он сказал штурману:
— Гаук! поднимитесь на марс с подзорной трубой. Не видать ли дымка или паруса?
Скоро Гаук спустился и доложил, что не видать.
— Ну, так лупим к берегу. Спускайтесь, Гаук! Не зевайте на руле, Чайк, при повороте!
— Слушаю, капитан! — отвечал Чайкин, ставший на руль.
Матросы обрасопили реи, Чайкин положил право руля, и «Динора», повернувши влево, понеслась перпендикулярно к берегу, в полный бакштаг, то есть имея ветер сзади себя. При новом курсе ход у «Диноры» значительно прибавился.
Этот маневр был тотчас же замечен на «Вашингтоне».
Спустился и он в том же направлении, что и «Динора», и несся за ней, пуская по временам ядра.
Они падали все ближе и ближе от «Диноры».
Тогда Блэк решился еще прибавить парусов.
— Лиселя с обеих сторон! — крикнул он.
Гаук только взглянул на капитана и скомандовал ставить лиселя.
«Динора» помчалась еще скорей, вся вздрагивая от быстрого хода и зарываясь носом в воде. Волны перекатывались через бак. Брам-стеньги гнулись в дугу.
Все матросы замерли в страхе ожидания, что бриг зароется в волнах и пойдет ко дну. Чайкин с двумя подручными едва справлялся на штурвале, правя рулем в разрез волн и не допуская нос «Диноры» бросаться к ветру.
Сам Гаук, видавший виды, бледный и серьезный, смотрел вперед, ожидая гибели.
Один только Блэк стоял на юте в вызывающей дерзкой позе и, казалось, не думал об опасности. Он обернулся назад и усмехнулся.
На «Вашингтоне» не решились ставить лиселя.
А ядра стали летать чаще и падали по обеим сторонам «Диноры». Ясно было, что «Вашингтон» все-таки нагонял «Динору».
— Гаук! Где мы находимся теперь? Принесите-ка карту!
Гаук принес из своей каюты карту. Блэк внимательно поглядел на нее.
— Через полчаса будем у банки. Не так ли, Гаук?
— Полагаю, капитан.
— А у начала банки пятнадцать фут на две мили. «Динора» пройдет, а «Вашингтон» не может: он сидит пятнадцать фут. Верно, Гаук?
— Верно, капитан.
— А от того места, где глубина будет двенадцать фут, всего три мили до берега. И если счисление наше верно, то мы будем в пяти милях южнее Нью-Орлеана, и, следовательно, небольшой пароход оттуда спасет наш груз…
— Если не разыграется штормяга, капитан…
— Не думаю… Ветер силен, но до шторма еще далеко!
— Все-таки на шлюпках трудно добраться до берега.
— Все же лучше этот риск, чем отдать «Динору» этому дьяволу…
— Или…
Гаук остановился.
— Попасть раньше к рыбам… Глядите, как нос зарывается!
— «Динора» вывезет! — уверенно сказал капитан.
Ядра участились.
— Торопится пустить нас ко дну! — засмеялся капитан. — Скорей бы отмель…
И Блэк нетерпеливо взглянул на часы.
«Еще двадцать минут. В этот промежуток времени „Вашингтон“ не догонит!» — подумал Блэк.
Ядра начинали падать впереди брига, перелетая с шипящим свистом через головы моряков. Но пока ни одно ядро не попало в «Динору». Расстояние между судами уменьшалось все более и более.
«Если отмель дальше, чем я считаю, то…»
Блэк не окончил своей мысленной речи и, радостный, смотрел на «Вашингтон».
На крейсере убирали паруса.
— На лот! Как глубина?
Один из матросов пошел бросать лот.
— Пятнадцать! — крикнул он.
— Мы на банке, Гаук! — весело проговорил Блэк.
— На банке, капитан!
— «Вашингтон» в дураках!
— Но смотрите: он бросил якорь и поворачивает к нам лагом.
— Хочет дать залп…
Но пока крейсер поворачивался, «Динора» еще убежала вперед.
Раздался оглушительный залп.
Блэк повернулся к «Вашингтону» и низко раскланялся.
— «Динора» нас вывезла, Гаук, она не изменила нам в трудную минуту. Эй, на лоте! Кричать глубину!
— Пятнадцать!
— Отлично. Вот и берег виден.
Действительно, полоска низкого берега виднелась на горизонте.
— Тринадцать с половиною!
Блэк взглядывал на гнущиеся брам-стеньги и все еще медлил убирать паруса, желая быть по возможности дальше от «Вашингтона» и ближе к берегу.
Прошло еще минут десять. Лотовой выкрикивал ту же глубину. «Динора» мчалась как бешеная.
— Тринадцать!
— Лиселя долой! Фок и грот на гитовы! И живей, черти! — командовал капитан.
Минут через пять паруса были убраны. Но и под марселями и брамселями «Динора» бежала узлов по десяти.
— Двенадцать с половиной! — во все горло крикнул матрос, бросавший лот.
— Марса-фалы и брам-фалы долой!
И когда «Динора», остановленная в своем беге, пошла тихо, Блэк скомандовал отдать якорь.
Вся команда «Диноры» облегченно вздохнула.
Чайкин перекрестился.
— Счастливо вывернулись из беды! — промолвил Гаук.
— «Динора» вывезла! — весело ответил капитан. — Ну, а теперь надо послать шлюпку на берег, Гаук, и немедленно дать знать в Нью-Орлеан о нашем приходе.
— Шлюпку зальет, капитан.
— По сто долларов каждому, кто поедет, и пятьсот рулевому! Скажите им, Гаук…
В эту самую минуту Блэк посмотрел в подзорную трубу на «Вашингтон», и лицо его мгновенно омрачилось…
— Черти! — произнес он.
Взял трубу и Гаук и увидел, что на «Вашингтоне» спускают баркас.
— Хотят взять нашу «Динору» баркасом!
— Так я им и дал!.. Так я их и подпущу!
И капитан крикнул боцману собрать всю команду.
Все пятнадцать человек собрались перед ютом.
— Джентльмены! — начал капитан, — на нас собираются напасть и отнять бриг. Я думаю не отдавать его и встретить баркас пулями… Но так как я вас не нанимал защищать «Динору» с ружьями в руках, то считаю долгом узнать, кто желает сражаться и кто нет. Кому угодно, тот получит по сто долларов, а кому не угодно, тот на время битвы будет заперт в трюме, чтобы не мешал нам… Когда дело окончится так или этак, не желающие получить по сто долларов будут, конечно, выпущены из трюма или нами, или матросами с «Вашингтона», если они перестреляют всех нас… Выходите, джентльмены, не желающие кутнуть в Нью-Орлеане. Надеюсь, вы верите моему слову? Выходите же, джентльмены, боящиеся пуль… Выходите!
Ни один из матросов не вышел.
— Мы хотим заработать сто долларов! — раздались голоса.
— Очень рад… Сейчас вы получите ружья… Гаук, посмотрите, отвалил ли баркас, и много ли на нем людей?
Гаук посмотрел в трубу и ответил:
— Баркас у борта, под парусами… Сажают людей… Пятьдесят человек… Маленькое орудие…
— Ладно. Через час баркас подойдет… Мы встретим его как следует!
С этими словами Блэк вместе с Гауком и Чайкиным пошли в капитанскую каюту и вынесли оттуда штуцера и заряды.
Вслед за тем матросы стали укладывать на бортах брига койки, круги запасных тросов, парусов и мешки с водой, чтобы иметь прикрытие от пуль.
Гаук распоряжался всеми этими приготовлениями и назначал места матросам.
Блэк в это время писал что-то у себя в каюте. Окончив писание, он спрятал на груди банковые билеты, наполнил карманы золотом, лежавшим в железном шкапе, и, взяв с собою свой штуцер и нащупав в кармане своего короткого пиджака два револьвера, поднялся наверх.
— Послушайте, Чайк! — сказал капитан, подозвавши к себе русского матроса. — Если меня убьют, достаньте с груди конверт с банковыми билетами и письмом и доставьте конверт в Сан-Франциско по адресу. Я вам верю. Вы его доставите.
— Доставлю, капитан.
— И скажите на словах этой леди все, что было. Писать теперь некогда.
— Слушаю, капитан.
— А золото в карманах — после раздачи по сто долларов каждому — завещаю, в случае смерти, вам… В карманах есть насчет этого две записки: одна вам, другая Гауку… А теперь по местам. Становитесь около меня, Чайк!
С этими словами Блэк стал у борта на шканцах, за двумя большими кругами очень толстого белого манильского троса, служившего отличным прикрытием против выстрелов.
По обеим сторонам капитана стали Гаук и Чайкин.
Баркас под парусами, шедший среди волн, был уже виден простыми глазами.
Блэк не спеша зарядил свое ружье. То же сделал и Гаук. Медленно заряжал и Чайкин.
Он был, видимо, взволнован.
«Неужели придется стрелять в людей? И за что?» — думал Чайкин, и лицо его омрачилось выражением недоумения и тоски.
— Готовы ли, джентльмены? — крикнул Блэк.
— Готовы, капитан! — отвечали матросы.
— Стрелять не раньше, как я прикажу. И целиться хорошенько!
И капитан обошел вдоль борта и вернулся на свое место, осмотревши, хорошо ли прикрыты стрелки.
— А вы, Чайк, что нос повесили? Трусите?
— Да, капитан! — ответил Чайкин.
— Боитесь, что вас убьют?
— Людей убивать страшно, капитан!
— Но тут игра в открытую. Если вы не убьете, вас убьют!
— То-то я и думаю, что лучше не быть убитым и не убивать!
— Так идите вниз, Чайк.
— Нет, капитан, я не пойду. И то нас немного. И я не оставлю вас в беде. Я добро ваше ко мне помню и не забуду! — горячо проговорил молодой матрос.
Блэк взглянул на это простодушное лицо, на эти добрые проникновенные глаза Чайкина и в каком-то раздумье произнес:
— Вы редкий экземпляр человеческой породы, Чайк!..
И, проговорив эти слова, примолк и задумался.
2
— Капитан! баркас поворачивает назад! — воскликнул вдруг Гаук.
Блэк взглянул перед собой. Действительно, баркас поворачивал назад.
Капитан поднялся на ют и направил подзорную трубу на «Вашингтон». На фор-брам-стеньге крейсера подняты были позывные, призывавшие шлюпку к борту.
Блэк недоумевал.
Но скоро недоумение его рассеялось, и радостная улыбка озарила его лицо, когда он обвел трубой горизонт и увидел дымок со стороны Нью-Орлеана.
Через несколько минут обнаружился силуэт монитора, державшего курс на американский крейсер.
— Спасены! — прошептал Блэк, не отрывая глаз от трубы, и облегченно вздохнул.
Прошло несколько минут. В подзорную трубу видно было, что на «Вашингтоне» разводили пары и ставили паруса.
— Гаук! Отберите ружья и снесите в каюту. Теперь мы спокойно пойдем в Нью-Орлеан. И скажите нашим джентльменам, что по сто долларов они все-таки получат!
Громкое «ура» раздалось на «Диноре», когда Гаук сообщил эту новость матросам.
— Ну, Чайк, радуйтесь! Никого убивать не придется!
Баркас пристал к борту «Вашингтона» и тотчас же был поднят. Вслед за тем «Вашингтон» пошел в море.
Монитор, весь купаясь в воде, с одной небольшой мачтой погнался за ним.
Послышался звук выстрела с монитора. «Вашингтон» не отвечал.
— С якоря сниматься! — весело крикнул Блэк.
Через десять минут «Динора» уже держала курс на Нью-Орлеан. Ни монитора, ни «Вашингтона» не было видно на горизонте.
Ветер заметно стихал, и на «Диноре» были поставлены все паруса, какие было можно поставить.
Чайкин стоял на руле, действительно радостный, что не придется стрелять в людей и что близок час, когда он оставит «Динору» с изрядным запасом денег.
Теперь у него бродили мечты о том, чтобы вызвать мать из России. Деньги на это есть.
Но приедет ли она? Не побоится ли она, никуда не выезжавшая из деревни, одна ехать за океан?
И где он поселится?
Во всяком случае, Чайкин решил воспользоваться покровительством капитана и взять у него рекомендательные письма, которые тот предлагал.
Его тянуло к земле. Там он спокойно заживет.
Такие мысли бродили в голове Чайкина, когда он стоял на руле в этот день, полный для него тревог и неожиданностей.
Ветер стихал. Солнце поднялось уже высоко на голубом высоком небе, подернутом белоснежными перистыми облачками, и порядочно подпекало. Но ветер умерял зной, и не чувствовалось томительной жары.
На «Диноре» прибирались по случаю близости порта. С борта были убраны разные вещи, положенные для прикрытия, подметали палубу и чистили медь. И на всех лицах этой разноплеменной команды светилась радость при мысли, что скоро берег и можно будет после долгого плавания загулять на те сто долларов, которые обещал капитан.
И его теперь не так уже ненавидели. Его даже хвалили, но все-таки никто почти не хотел больше оставаться на «Диноре». Слишком опасно плавать с таким дьяволом. Ему все нипочем!
При этом вспомнили и о том, как поплатился Чезаре.
А Чайкин вспомнил про Сама и сказал Гауку:
— А что Сам?.. О нем и забыли сегодня, мистер Гаук.
— Вы правы, Чайк… Эй, боцман!
Боцман подошел, и Гаук попросил его дать Саму поесть и велел сказать ему, что скоро Гаук сделает ему перевязку.
Боцман скоро вернулся и доложил, что Сам просится наверх.
— Пусть выйдет!
Великан негр вышел испуганный и подставил свою спину под лучи горячего солнца. Скоро, впрочем, он уже радостно ворочал белками, устремленными на берег. О, как жадно он его ждал и как он хотел поскорее уйти с «Диноры»!
— Из-за чего вышло это дело, Сам? — спросил его один из матросов.
— Сам был дурак.
— Отчего дурак?
— Послушался Чезаре. Капитан Блэк — настоящий дьявол. И с ним нельзя шутить! — с каким-то суеверным ужасом проговорил негр.
— А как же ты хотел пошутить?
Сам рассказал то, что произошло в каюте, умолчав, конечно, какую предательскую роль играл он, бывши доносчиком.
— Его никто не убьет! — прибавил шепотом негр. — Он заколдованный. И он все видит в человеке. Он знал, что Чезаре подговаривал нас к бунту и что мы согласились.
— Знал?.. Но как же он мог знать?
— Не знаю. Но он знал. И Чезаре ему перед смертью признался… И как он меня велел кинуть за борт… Я слово сказал… Оно меня спасло.
— Какое слово?
— Миссис Динора… Леди в Сан-Франциско. Она одна может околдовать капитана… Я слышал… Она была его невеста…
Вдруг Сам смолк, и его блестевшее глянцем чернокожее лицо исказилось ужасом. Из каюты вышел капитан Блэк и увидал негра.
Чайкин взглянул на капитана и обратил внимание на грустное выражение его лица.
«Казалось бы, ему радоваться… „Динора“ уже приближается к рейду, а он вдруг заскучал!» — подумал Чайкин.
А Блэк поднялся на мостик и, обращаясь к Гауку, сказал:
— Как станем на якорь, объявите команде, что она мне более не нужна. Раздадите им деньги, и они могут убираться к черту. До выгрузки пусть останутся только боцман, плотник и вы, Гаук…
— Разве «Динора» больше не пойдет в плавание?
— Я больше не пойду… Я сегодня же переберусь на берег и завтра же вечером уеду во Фриски!
— А «Динору» поручите продать?
— «Динора» ваша, Гаук! Я зарабатывал на контрабанде, а вы по чести заслужили долю барыша. И бриг — ваш барыш. Ни слова больше. Сегодня же вступайте во владение и, когда груз будет сдан, набирайте экипаж и идите куда хотите. Только я отдаю вам бриг с одним условием…
— С каким?
— Перемените его название… Надеюсь, вы согласитесь?
— Разумеется…
Гаук, как настоящий янки, не рассыпался в благодарностях и только сказал:
— Вы мне предложили очень выгодное дело, капитан.
И, стараясь скрыть радостное волнение, протянул Блэку руку и крепко ее пожал.
— Судовые бумаги сегодня же получите от меня! — сказал Блэк и прибавил: — Я пойду укладываться… А вы становитесь на якорь поближе к пристани!
Между тем «Динора» входила на рейд, полный судов, и ровно в четыре часа дня бросила якорь.
Через полчаса началась выгрузка. Блэк тотчас же съехал на берег и немедленно отправился на телеграф.