В полдень сели обедать. Падди умел печь рыбу, как это делают островитяне, завернув се в листья и положив в яму, нагретую раскаленными угольями. Ели рыбу, печеные коренья таро и зеленые кокосовые орехи; а после обеда Беттон наполнил большую раковину ромом и запалил трубку.
Ром был хорошего качества и стал еще лучше от времени. В сравнении с зельем, которое он пивал в трактирах, это был сущий нектар.
Он так сиял, что заразил детей своей веселостью. Обыкновенно он становился сонливым после обеда, сегодня же рассказывал им басни о море и пел матросские песни. Дети подтягивали, с деревьев заглядывали на них ясноглазые птицы, а ветер относил отголоски припева через лагуну, туда, где с криком кружили чайки и валы разбивались на камнях.
Вечером Беттона опять потянуло к веселящей влаге. Не желая, чтобы дети видели его в таком виде, он откатил бочонок по ту сторону кокосовой рощи, к воде, а когда они уснули, перекочевал туда с несколькими кокосовыми орехами и раковиной. Всю ночь Эммелина, просыпаясь, слышала отрывки песен, доносившихся сквозь залитую луной рощу на крыльях ветерка, ‘
На следующее утро певец проснулся около бочонка. Хотя он и не испытывал ни головной боли, ни иного недомогания, однако заставил Дика готовить обед вместо себя; сам же лежал в тени, подложив куртку под голову, покуривал трубку и болтал о старых временах, не то сам с собой, не то с своими компаньонами.
Вечером снова был одинокий концерт, и так продолжалось неделю. Потом он начал терять сон и аппетит; наконец как-то раз, утром, Дик застал его сидящим на песке с очень странным видом.
— В чем дело, Падди? — и мальчик подбежал к нему вместе с Эммелиной.
Беттон уставился на песок и поднял руку, как бы готовясь поймать муху. Вдруг он цапнул песок, затем открыл руку посмотреть, что такое поймал.
— Что там у тебя, Падди?
— Лепракон, — ответил Беттон — Весь одет в зеленое — ох-ох-ох! ведь, я это только так, шутки ради.
В болезни, которой он страдал, имеется та особенность, что хотя больной явственно видит крыс или змей, или еще там что-нибудь и на миг верит в их реальность, но почти немедленно сознает, что был под влиянием заблуждения.
Дети засмеялись, и Беттон вторил им каким-то глупым смехом.
— Это я в игру такую играю, никакого Лепракона вовсе не было. А просто, как выпью рому, мне и приходят в голову такие игры. Ох, пропала моя головушка, из песка поползли красные крысы.
Он бросился на четвереньки и заспешил к роще, растерянно оглядываясь через плечо. Он бросился бы бегом, но не смел вскочить на ноги.
Дети смеялись и плясали вокруг него.
— Смотри, крысы, Падди, крысы! — вскрикивал Дик.
— Они впереди меня! — воскликнул несчастный, ловя за хвост воображаемого грызуна, — Будь они прокляты!.. вот и нет! исчезли. Да что это я, правда, дурака ломаю!
— Еще, Падди, — просил Дик, — не бросай игру! Смотри — вот там еще крысы гонятся за тобой!
— Отстань ты, слышь-ка! — отрезал Падди, усаживаясь на песке и отирая лоб. — Они ушли теперь.
Дети были разочарованы, но им недолго пришлось дожидаться новой игры. Из лагуны выкарабкалось на берег что-то в роде ободранной лошади. На этот раз Беттон не стал спасаться ползком. Он вскочил на ноги и пустился бежать.
— За мной лошадь гонится, Дик, ударь ее, Дик, Дик, отгони ее!
— Ура! ура! — кричал Дик, гоняясь на злополучным Падди, который описывал большой круг, завернув широкое красное лицо на плечо — Вперед, Падди, живее!
— Отвяжись ты от меня, скотина! — вопил Падди. — Пресвятая Матерь Божия! Попробуй только, подойди ко мне, я так тебя хвачу ногой!.. Эммелина! вступи между нами!
Он споткнулся и растянулся на песке, а неутомимый Дик подстегивал его прутиком, чтобы заставить продолжать скачку.
— Теперь полегче стало, только уж очень я уморился, — сказал Беттон, сидя на песке. — Только если еще будут за мной гоняться, прыгну я в море, — и все тут. Дик, дай мне руку.
Взяв Дика под руку, он прошел в тень и бросился на землю, приказав детям дать ему поспать. Они поняли, что игра кончена, и оставили его в покое.
Проспал он шесть часов кряду. Это был первый настоящий сон за целую неделю. Когда он проснулся, то чувствовал себя здоровым, но потрясенным, с дрожащими руками и ногами.