Достопочтенный Генри Ли Каридиус пролежал всю ночь, не смыкая глаз. Он тщетно пытался разрешить мучительный вопрос: что лучше — добиваться развода, или согласиться на великодушное предложение Мэри Литтенхэм.
Под утро он, наконец, принял окончательное и бесповоротное решение и уже собирался предаться заслуженному отдыху, когда негромкий, но пронзительный шум нарушил предрассветную тишину. Шум становился все громче и громче и превратился в крик мальчишки-газетчика, вопившего на всю улицу:
«Война, война! Соединенные Штаты грозят войной!» Депутат Конгресса поднял голову, скосил глаза на серевшее окно, мысленно восклицая: Что? Что такое? Газетчик повторил свой крик громче прежнего. Каридиус выскочил из постели, выбежал из квартиры и через пустой вестибюль дома «Элбмерл» вышел на улицу. Теперь мальчишка кричал:
«Соединенные Штаты вынуждены нарушить договор!» «Соединенные Штаты решили укреплять канадскую границу!»
Каридиус купил газету и дрожащими руками развернул ее.
На первой же полосе он нашел отчет о заседании комиссии по военным делам. Речь полковника воздушного флота приводилась дословно. Газета подчеркивала, что строительство воздушной базы, естественно, намечается в Верхнем Иллинойсе.
В первый раз в жизни Каридиус рассердился на газету. Как нетактично и опрометчиво в жирных заголовках преподносить в качестве фактов то, о чем полковник говорил чисто теоретически!
Он было собрался снова лечь, надеясь уснуть хоть на минутку, но явился почтальон с целой пачкой писем. Он, зевая, принялся просматривать их, все еще мечтая о постели, как вдруг заметил на одном из писем штамп банка.
Это его рассердило. Письмо из банка могло означать лишь то, что он исчерпал свой кредит. Никаких других сообщений он от своего банка никогда не получал. Иллора, наверно, тратила деньги безудержу.
Как ей не стыдно! Вот он ради нее жертвует собственным счастьем и счастьем Мэри Литтенхэм, а она словно с цепи сорвалась и бросает деньги направо и налево!
Поворчав про себя, Каридиус начал уже настраиваться примирительно — не стоит поднимать истории, в конце концов, есть множество жен, гораздо более расточительных, чем Иллора. С этими мыслями он разорвал конверт и вынул оттуда письмо и еще какую-то бумажку. В письме сообщалось о покупке и продаже за его счет восьми тысяч акций Аллеганской угольной компании. Приложенный листок представлял собой расписку в том, что на его счет внесено шесть тысяч семьсот пятьдесят два доллара и девятнадцать центов. Каридиус, озадаченный, уставился на письмо — и вдруг заметил, что оно вовсе не от его банка, а от банка Уэстоверского треста.
Извещение Уэстоверского банка прогнало сон и привело Каридиуса в прекрасное расположение духа. Пришла служанка, подала ему завтрак, и немного погодя, желая дать выход своему бодрому настроению, он пешком направился к себе в контору.
По пути он остановился у киоска с иногородними газетами, чтобы просмотреть, как комментирует пресса других штатов заседание комиссии по военным делам. Весь стэнд пестрел устрашающими заголовками: Америка замышляет воздушное нападение, Соединенные Штаты вооружаются против Канады, и так далее, и так далее, — кричали на все лады жирные заголовки.
Легкомыслие американской прессы, которая ради сенсации готова была подорвать дружбу с самым близким и верным соседом Соединенных Штатов, поразило и обеспокоило Каридиуса.
Может быть, стоит попытаться передать по радио, как по-настоящему обстояло дело на заседании комиссии.
Вдруг кто-то сзади окликнул его. Он оглянулся и увидел довольно растрепанного, бледного господина, который сидел в остановившейся на углу машине.
— Мистер Каридиус? — повторил растрепанный господин, словно проверяя, не обознался ли он. — Я — Линет Уэлс из «Трибуны». Здорово загнули, а? — не выпуская из рук руля, он показал пальцем на стэнд.
Именно такого человека, как мистер Уэлс, Каридиусу больше всего хотелось видеть в эту минуту. Он дал волю своему негодованию:
— Я нахожу, что со стороны газет это самый скверный, самый грубый ляпсус, о каком я когда-либо слыхал. Ни словом не упоминают о том, что вопрос ставился чисто теоретически и что нападение на Канаду так же мало вероятно, как нападение на Огненную землю.
Мистер Уэлс вынул портсигар и протянул его Каридиусу:
— В статье все это разъяснено.
— Но заголовок прочтут все, а много ли народу читает статьи?
— Не знаю… — Он закурил папиросу. — Пожалуй, десятая часть тех, кто пробегает заголовки… или двадцатая… во всяком случае — небольшой процент.
— Какая польза газетам от того, что они ставят под угрозу дружественные связи нашего государства?
— Расходятся в большем количестве… сенсационный заголовок обеспечивает распространение.
— И создает немало врагов, — кисло заметил Каридиус. — Не думаю, чтобы это способствовало нашей торговле с Канадой.
— Вы сейчас куда? — спросил мистер Уэлс.
— В «Лекшер-билдинг».
— Садитесь, мне тоже в ту сторону.
Каридиус сел, и мистер Уэлс несколько минут молча вел машину. Потом он улыбнулся, оттягивая вниз уголки губ, той скептической улыбкой, которая свойственна журналистам.
— Вы, конечно, понимаете, мистер Каридиус, что главной нашей задачей вовсе не была погоня за сенсацией.
— А что же?
— Мы хотели отвлечь внимание публики от того маленького абзаца, в котором говорится, что Военное министерство передало секрет процесса по изготовлению пороха Рэмбург-Норденской компании.
Каридиус выпрямился:
— Но ведь это единственно разумный способ его использования!
Мистер Уэлс помахал в знак согласия папиросой и почти незаметно изменил тон.
— Разумеется, разумеется… Я это понимаю, и вы понимаете, но что скажет рядовой читатель…
— Это даст работу американским рабочим и вызовет прилив иностранной валюты в страну.
— Вот именно. Но если читателям взбредет на ум, что Военное министерство передает изобретение, которое представляет собой военную тайну, в частную эксплоатацию…
— Это не частная, а лишь квази-частная эксплоатация. Только через наши акционерные компании американский народ может рассчитывать получать работу.
— Конечно, мы с вами это понимаем, но американская публика еще не уясняет себе, насколько эти компании «квази». Она видит в них организации богатых людей, склонных засунуть Америку себе в карман. И вот, когда она узнает, что Военное министерство уступает военные тайны частным компаниям, она может не уловить, в чем соль вопроса, а самый факт ей не понравится. Вот вам и подоплека кричащих заголовков.
Каридиус теперь уяснил себе положение и сбавил тон.
— Все же, — сказал он, — я считаю, что это недостаточная причина для того, чтобы портить отношения с Канадой.
— Имелась, впрочем, еще одна причина, — заметил мистер Уэлс.
— Да? А именно?
— Если бы мы действительно испортили наши давние дружественные отношения с Канадой, оба государства стали бы укреплять свои границы. В таком случае Рэмбург-Норденская компания почти наверняка заключила бы договор на возведение укреплений на той и другой стороне. Ведь Рэмбург-Норденская компания имеет взаимные соглашения с британскими и французскими компаниями о том, чтобы не вторгаться в чужую сферу влияния. Правительства могут нарушать свои соглашения и договоры, но оружейные компании не будут нарушать своих. Вы понимаете, редакция «Трибуны» учитывала все это, так как и газета, и оружейная компания принадлежат Литтенхэму.
Мистер Уэлс снова иронически улыбнулся и подвел машину к тротуару:
— Здесь, кажется, помещается ваша контора. Надеюсь еще иметь удовольствие…
Каридиус поблагодарил его и вошел в «Лекшер-билдинг», уныло размышляя о взаимосвязи между газетами, международным положением и заводами военного снаряжения. Но он немедленно отбросил эти мысли, как только увидел входившую в «Лекшер-билдинг» впереди него женщину, в которой он узнал Розу Сейлор. Он ускорил шаги, догнал ее и спросил:
— Куда это вы так рано, мисс Сейлор? Как поживает Джим?
— Хорошо. По крайней мере, он был здоров, когда я оставила его.
Она сказала это таким тоном, что Каридиус всполошился:
— Что… что случилось с Джимом?
— Две неприятности. Пришли какие-то люди и требовали, чтобы Джим не то дал взятку, не то заплатил вступительный взнос в какое-то общество, которое будет защищать его лабораторию.
— Защищать?
— Да, они сказали, что будут защищать ее за шесть долларов в месяц. Джим отказался: тогда они выбили у нас окна и сказали, что покажут Джиму, почему он нуждается в защите.
Мисс Сейлор говорила гневным тоном, лицо ее побледнело от негодования.
— Пойдемте в контору, — сказал Каридиус. — Я думаю, Мирберг сумеет помочь вам.
Каридиус был возмущен, что шайка Канарелли поднимается по общественной лестнице так высоко, что добралась уже до Джима Эссери. Ему казалось вполне нормальным, что рэкетиры облагают данью и шантажируют разных куроводов, зеленщиков и докеров, но чтобы они хватали за горло его старого школьного товарища! Его уверенность в собственной неприкосновенности была поколеблена.
— Вы говорили о двух неприятностях? Какая же вторая? — спросил Каридиус, когда они вошли в лифт.
— Это я вам скажу в конторе, — ответила девушка более ровным, но вместе с тем более расстроенным тоном.