Нѣсколько дней спустя, инспекторъ выѣхалъ въ море, чтобы незамѣтно поставить сѣти для ловли семги. Возвращаясь уже въ послѣобѣденное время домой, онъ услышалъ веселую болтовню и смѣхъ, доносившіеся изъ избушки сосѣдокъ. Не имѣя намѣренія подслушивать, онъ подошелъ ближе.
Черезъ окно большой комнаты ему было видно, что обѣ дамы сидятъ за обѣдомъ въ обществѣ какого-то гостя. Сдѣлавъ еще одинъ шагъ, инспекторъ увидѣлъ Марію. Со сверкающими глазами, она поднимала стаканъ съ виномъ, передавая его черезъ столъ гостю. Боргу были видны только его широкія плечи.
Боргу показалось, что онъ гдѣ-то уже видѣлъ этотъ жестъ и это выраженіе глазъ у Маріи, и вспомнилъ ея лицо, когда она передавала лодочнику стаканъ пива. Уже тогда онъ сказалъ самъ себѣ: она кокетничаетъ съ этимъ парнемъ. И ему казалось страннымъ, что онъ никогда не видѣлъ этого выраженія въ ея глазахъ, когда она смотрѣла на него. Можетъ быть, ея глаза отражали его взглядъ? Или она не показывала ему своей души, такъ какъ онъ долженъ быть ея жертвой?
Онъ съ минуту наблюдалъ за ней, и, чѣмъ болѣе онъ на нее смотрѣлъ, тѣмъ болѣе чуждымъ казалось ему это выраженіе въ лицѣ дѣвушки; да, настолько чуждымъ, что его охватила тоска, какъ если бы онъ открылъ обманъ со стороны близкаго человѣка.
— Если можно столько увидать, когда тебя не видятъ, что же можно услышать? — подумалъ онъ и остановился за угломъ дома, чтобы лучше было слушать.
Въ это время мать встала изъ-за стола и ушла въ кухню, и молодые люди остались одни.
Тотчасъ голоса стали тише. Въ глазахъ Маріи выступили слезы, а гость говорилъ съ жаромъ:
— Ревность это самый гнусный изъ всѣхъ пороковъ. Любовь вѣдь не признаетъ никакого нрава собственности...
— Спасибо за эти слова. Большое спасибо, — сказала Марія, подымая стаканъ. Въ глазахъ ея еще блестѣли слезы. — Хотя вы еще и очень молоды, но вы настоящій мужчина, потому что вы вѣрите въ женщину.
— Да, я вѣрю въ женщину, какъ въ самое прекрасное, что только есть въ мірѣ, самое лучшее, самое истинное, — продолжалъ молодой человѣкъ съ возрастающимъ воодушевленіемъ. — Я вѣрю въ женщину, ибо я вѣрю въ Бога.
— Вы вѣрите въ Бога, — продолжала Марія. — Это показываетъ, что вы очень интеллигенты, потому что только глупому человѣку въ пору отрицать Создателя.
Боргу было достаточно. Чтобы убѣдиться, насколько избранная имъ подруга жизни искусна была въ превращеніяхъ, онъ быстро подошелъ къ нимъ и, стараясь не выдать себя ни единымъ движеніемъ лица, широко улыбнулся, какъ бы отъ удовольствія вновь увидѣть свою желанную.
Дѣвушка, сохраняя на лицѣ то же мечтательное выраженіе и съ тѣмъ же жаромъ, который вызвалъ въ ней гость своимъ заявленіемъ о вѣрѣ въ женщину, обняла жениха и отвѣтила ему поцѣлуемъ болѣе горячимъ, чѣмъ обыкновенно.
Затѣмъ она шутливо представила ассистента Блума, который пріѣхалъ только утромъ, но уже успѣлъ завоевать сердца всѣхъ, такъ какъ онъ, оказывается, великолѣпный рыболовъ.
— Мы какъ разъ говорили о ловлѣ сельдей у Бугуслена, а ты пришелъ и прервалъ... — такъ закончила дѣвушка.
Боргъ не обратилъ вниманія ни на ложь, ни на опасное "прервалъ" и на вызывающее "всѣ сердца" и протянулъ руку пріѣзжему, юношѣ лѣтъ двадцати съ небольшимъ. Гость, не столь искусный въ лицемѣріи, схватилъ протянутую ему руку съ миной преступника, бормоча въ то же время какія-то безсвязныя слова.
Тѣмъ временемъ возвратилась мать, поздоровалась съ Боргомъ и принялась убирать со стола.
Скоро завязался общій разговоръ. Марія стала вышучивать костюмъ своего жениха, очевидно надѣясь найти поддержку у пріѣзжаго.
— Вуаль, это конечно, очень хорошо. Но почему тебѣ не брать еще и зонтика, когда садишься въ лодку.
— Можно взять и зонтикъ — соглашался Боргъ, стараясь скрыть непріятное впечатлѣніе отъ этихъ насмѣшекъ передъ подчиненнымъ и во всякомъ случаѣ чужимъ для него человѣкомъ.
Ассистенту, сразу почувствовавшему свое превосходство надъ деликатнымъ начальникомъ, было все-таки неловко при видѣ того жестокаго обращенія, которому подвергался Боргъ. Изъ состраданія, которое было здѣсь вовсе не у мѣста, онъ пощупалъ своими длинными пальцами вуаль, которую инспекторъ носилъ на шляпѣ, и сказалъ:
— А вѣдь это, знаете, очень практично, право.
И вслѣдъ за тѣмъ, впадая въ игривый тонъ, усвоенный имъ, повидимому, съ первой минуты знакомства, прибавилъ:
— Если бы, фрекенъ Марія такъ же заботилась о своемъ чудномъ цвѣтѣ лица...
— А вы о вашихъ изящныхъ ручкахъ... — сказала дѣвушка, нечаянно прикоснувшись къ его рукѣ, катавшей на столѣ хлѣбные шарики.
И она снова пришла въ настроеніе, въ которомъ она была все утро, какъ это ясно было ея жениху.
Онъ почувствовалъ себя въ смѣшномъ положеніи, какъ тотъ, который ѣстъ среди уже пообѣдавшихъ, и долженъ былъ призвать на помощь всю силу своихъ нервовъ, чтобы подавить смущеніе, вызванное въ немъ подслушаннымъ разговоромъ, — Они уже въ моемъ присутствіи говорятъ другъ другу комплименты, — думалъ онъ съ отвращеніемъ. Онъ понималъ, однако, что все будетъ потеряно, если онъ покажетъ хоть малѣйшій знакъ того, что онъ недоволенъ ея неприличнымъ поведеніемъ.
Онъ зналъ, что сейчасъ же его недовольство будетъ заклеймено названіемъ ревности, этого отвратительнаго порока, о которомъ недавно шелъ разговоръ.
— У васъ, правда, необыкновенно красивыя и свидѣтельствующія объ умѣ руки, — сказалъ онъ, разглядывая съ видомъ знатока предметъ восхищенія своей невѣсты.
Это согласіе во взглядахъ ей не понравилось, и она задумала нанести ударъ его якобы глупости съ другой стороны.
— Развѣ можно говорить объ умныхъ рукахъ? — громко и непринужденно засмѣялась она.
— Потому-то я и выразился точнѣе: "свидѣтельствующія объ умѣ" руки...
— Ахъ, ты философъ, — засмѣялась дѣвушка. — Ты все витаешь подъ облаками и не видишь, что мы съѣли уже всю редиску.
— Я очень радъ, что она пришлась по вкусу нашему гостю, и мнѣ очень пріятно, что вы безъ меня о немъ позаботились, — сказалъ Боргъ непринужденно. — Позвольте мнѣ пожелать вамъ, господинъ ассистентъ, всего лучшаго и въ особенности найти побольше интереснаго въ вашемъ пребываніи здѣсь вдали отъ всѣхъ. А теперь я оставляю васъ на попеченіе Маріи. Она можетъ дать вамъ всѣ необходимыя предварительныя указанія относительно рыбной ловли, а я пока пойду отдохнуть. Прощай, голубка, — обратился онъ къ дѣвушкѣ. — Возьми молодого человѣка подъ свое покровительство и покажи ему всё. Прощайте, матушка, — обратился онъ къ совѣтницѣ и поцѣловалъ ея руку.
Его уходъ былъ совершенно неожиданнымъ, но онъ имѣлъ полное основаніе, и къ тому же инспекторъ сдѣлалъ все это въ такой формѣ, что ничего нельзя было возразить и не было повода для сколько-нибудь непріятнаго впечатлѣнія. Во всякомъ случаѣ, его уходъ далъ ему послѣднее слово и тотъ перевѣсъ, на который иначе ему трудно было бы разсчитывать.
Придя въ свою комнату, Боргъ едва могъ повѣрить, что страхъ утратить ее могъ сообщить ему такую удивительную способность притворяться, такую способность подавлять непріятныя впечатлѣнія и быть невозмутимымъ. Онъ легъ на диванъ, натянувъ одѣяло на голову, и тотчасъ же уснулъ.
Проснувшись черезъ нѣсколько часовъ, онъ всталъ съ рѣшеніемъ, которое, какъ онъ чувствовалъ, было окончательнымъ: освободиться отъ этой женщины. Однако, благодаря привычкѣ, она такъ срослась съ его душой, что только такимъ же путемъ и можно было удалить ее оттуда, а пустое мѣсто, которое останется у нея съ его уходомъ, заполнится кѣмъ-нибудь другимъ. Хотя бы тѣнь, кто, какъ казалось, воспламенилъ ее съ первой встрѣчи.
Его размышленія были прерваны стукомъ въ дверь.
Это былъ проповѣдникъ. Онъ вошелъ съ извиненіями и въ смущеніи долго не могъ рѣшится заговорить о томъ, для чего онъ пришелъ.
— Не кажется ли вамъ, господинъ инспекторъ, что здѣшніе люди не очень добросовѣстны?
— Я это сразу замѣтилъ, — отвѣтилъ Боргъ. — А что случилось?
— Рабочіе говорятъ, что пропали доски, и теперь ихъ не хватитъ на окончаніе постройки.
— Это меня нисколько не удивляетъ, только при чемъ же я тутъ?
— Но вѣдь вы, г. инспекторъ, доставали все, что нужно.
— Да, я. А теперь я въ этомъ раскаиваюсь, потому что ваши проповѣди отбиваютъ людей отъ дѣла и косвеннымъ образомъ заставляютъ воровать.
— Нѣтъ, этого такъ нельзя говорить...
— Конечно, потому-то я и говорю: косвеннымъ образомъ. Если вамъ нужны деньги, обратитесь куда-нибудь въ другое мѣсто. Скажите, кстати: вы не знаете, кто такой этотъ новый ассистентъ?
— Онъ, говорятъ, былъ морскимъ кадетомъ, а теперь учится рыбоводству. Говорятъ, его отецъ богатый человѣкъ.
Съ самаго начала разговора Боргъ сѣлъ на подоконникъ и смотрѣлъ, какъ Марія играла съ ассистентомъ въ мячъ. Онъ видѣлъ, что ея платье всякій разъ поднималось спереди, когда она отклонялась назадъ, чтобы отбросить мячъ. И теперь когда платье поднялось снова, ассистентъ шутливо нагнулся съ такой миной, какъ будто онъ что-то видитъ.
— Послушайте, — началъ снова инспекторъ, — я долго думалъ о томъ, что могло бы принести больше всего пользы этимъ людямъ, и нахожу, что полезнѣе всего — лавка. Имъ не надо было бы ѣздить въ городъ за покупками. Можетъ быть, купецъ согласился бы давать имъ товаръ въ обмѣнъ за рыбу. Что вы на это скажите, господинъ Ульсонъ?
Проповѣдникъ погладилъ свою длинную бороду. Его лицо отражало на себѣ сильную борьбу противоположныхъ настроеній.
Теперь въ окно Боргъ видѣлъ, что ассистентъ взобрался на вахтенную вышку, а Марія внизу хлопаетъ въ ладоши.
— Открыть здѣсь лавку было бы очень хорошо, господинъ Ульсонъ.
— Врядъ ли только разрѣшитъ община: надо вѣдь найти такого торговца, на котораго бы можно было положиться... то-есть такого человѣка, чтобы онъ...
— Мы возьмемъ человѣка религіознаго, который будетъ отчислять долю прибыли въ церковный капиталъ, — тогда всѣ будутъ на нашей сторонѣ.
Лицо проповѣдника прояснилось.
— Да, такъ, пожалуй, пойдетъ.
— Подумайте надъ этимъ и поищите такого человѣка, чтобы онъ и людей не обидѣлъ, и церкви не повредилъ. Вотъ, займитесь-ка этимъ. Ну, а теперь поговоримъ о другомъ. Я вижу, что здѣсь на островѣ нравственность не очень высоко стоитъ. Вы видите или, можетъ быть, догадываетесь, что дѣлается внизу, у Вестмановъ?
— Да, конечно, поговариваютъ, что у нихъ не совсѣмъ ладно, да кто знаетъ? И я не думаю, чтобы здѣсь можно было вмѣшаться.
— Вы полагаете? А мнѣ кажется, не пора ли вмѣшаться, пока они сами себя не выдали. Это можетъ плохо кончиться.
Проповѣдника, казалось, вовсе не занималъ этотъ вопросъ: онъ не считалъ его интереснымъ или не хотѣлъ портить себѣ отношеній съ людьми. Кромѣ того, судя по его болѣзненному виду, онъ былъ занять какими-то своими недугами и, дѣйствительно, онъ сейчасъ же сказалъ настоящую причину своего прихода.
— Вотъ я хотѣлъ васъ спросить, господинъ инспекторъ, не знаете ли вы какого-нибудь лекарства. Отъ сырости, должно быть, я получилъ лихорадку.
— Лихорадку? Ну-ка посмотримъ.
Быстро взглянувъ на него и ни на минуту не забывая, что передъ нимъ врагъ, который бросилъ ему вызовъ, Боргъ изслѣдовалъ пульсъ паціента, осмотрѣлъ языкъ и бѣлки глазъ и сразу установилъ діагнозъ.
— Васъ плохо кормятъ у Эмановъ?
— Да, очень неважно, — отвѣтилъ проповѣдникъ.
— У васъ голодная лихорадка. Столуйтесь вмѣстѣ со мной. Вы крѣпкихъ напитковъ не пьете?
— Собственно, пиво я пью...
— Вотъ, возьмите для начала хинина, будете принимать три раза въ день. Когда окончится, скажите.
Передавая хинную настойку, Боргъ взялъ проповѣдника за руку и сказалъ:
— Вы не должны меня ненавидѣть, господинъ Ульсонъ: у насъ съ вами общіе интересы, хотя пути и различны. Если вамъ что-нибудь понадобится, я всегда готовъ услужить, когда только вамъ будетъ нужно.
Такого простого средства, какъ любезность, оказалось достаточно, чтобы ослѣпить взоръ простого человѣка, и тотъ сразу подумалъ, что нашелъ друга. Искренно тронутый, онъ проятнулъ руку инспектору и проговорилъ:
— Вы мнѣ когда-то причинили зло, по Богъ обратилъ его въ добро. Теперь позвольте поблагодарить васъ, господинъ инспекторъ, за все и, пожалуйста, не забудьте, что вы говорили о лавкѣ.
— Нѣтъ, не безпокойтесь, этого я, навѣрное, не забуду, — сказалъ Боргъ, прощаясь.
Нѣсколько минутъ спустя, Боргъ сошелъ внизъ поговорить съ ассистентомъ. Они съ Маріей занимались фехтованіемъ. Ассистентъ трудился надъ тѣмъ, чтобы придать рукѣ и кисти Маріи достаточную гибкость для красивой позиціи.
Боргъ сказалъ комплиментъ, извинился, что помѣшалъ; но ему надо поговорить съ ассистентомъ о квартирѣ.
— На всемъ островѣ нѣтъ другой комнаты, кромѣ какъ наверху надъ дамами, — сказалъ онъ смѣло, какъ будто приложилъ всѣ старанія, чтобы найти какое-нибудь другое помѣщеніе.
— Ну, нѣтъ, это неудобно, — сказала Марія.
— Почему? — отвѣтилъ Боргъ. — Почему же неудобно? Другой комнаты нѣтъ. Въ такомъ случаѣ, господину Блуму придется взять мою, а мнѣ перебраться сюда. А это ужъ, конечно, неудобно.
Другого выбора не было, вопросъ былъ рѣшенъ, и вещи внесли наверхъ.
— Теперь перейдемъ къ дѣлу, — продолжалъ Боргъ, когда всѣ успокоились. — Появились кильки. Черезъ недѣлю начнется ловъ. Поэтому вамъ, господинъ ассистентъ, слѣдуетъ тотчасъ же, лучшее всего сегодня ночью, пока держится этотъ вѣтеръ, выѣхать въ море съ неводомъ. Вы съ нимъ уже знакомы.
— А мнѣ можно? — спросила Марія жалобнымъ тономъ ребенка.
— Конечно, милая, можно, — отвѣтилъ Боргъ, — если господинъ Блумъ ничего не имѣетъ противъ. Вы меня извините, я васъ оставлю однихъ, мнѣ надо всю ночь писать отчетъ. Около часу вы должны выѣхать. Возьмите съ собой кофейникъ.
— Какъ хорошо, какъ хорошо, — радовалась Марія, сразу помолодѣвшая лѣтъ на десять.
— А теперь я пойду, велю привести въ порядокъ лодку и сѣти. Ложитесь сегодня пораньше спать, да только не проспите.
И онъ ушелъ, не переставая удивляться той твердости, съ которой онъ отстоялъ свое рѣшеніе, отказавшись отъ безнадежной защиты и перейдя. къ нападенію.
Въ первый разъ онъ зашелъ къ своему врагу Эману.
Къ нему отнеслись холодно и враждебно, но его вопросы были такъ опредѣленны, и приказанія такъ ясны, что никакихъ возраженій не могло быть. Онъ бросилъ нѣсколько ласковыхъ словъ дѣтямъ и, принявъ весь рискъ на себя, сказалъ, что на шхерѣ скоро настанутъ лучшія времена, закинулъ словечко о лавкѣ, напомнилъ о томъ, что надо держать наготовѣ соль и боченки, а если не на что купить, надо взять ссуду.
Онъ ушелъ другомъ, пообѣщавъ старику, который гдѣ-то простудился, прислать капель.
Потомъ онъ спустился къ берегу, выбралъ въ сараѣ самую прочную сѣть, взялъ самую лучшую лодку и командировалъ двухъ дюжихъ парней.
Только что онъ окончилъ эти приготовленія, какъ у дамъ прозвонили къ ужину.
За ужиномъ онъ болталъ съ совѣтницей, а молодые люди, какъ онъ ихъ теперь называлъ, пожирали другъ друга глазами, дразнили другъ друга и шалили. Казалось, будто тѣла ихъ неудержимо тянулись другъ къ другу.
— Ты хочешь пустить ихъ однихъ, — спросила шопотомъ мать, когда онъ простился, собираясь итти къ себѣ.
— Почему же нѣтъ? Если я выкажу неудовольствіе, это будетъ смѣшно, а если, наоборотъ, удовольствіе...
— Тогда это будетъ еще смѣшнѣе.
— Значитъ, результатъ одинъ. Вотъ почему безразлично, какъ я ни поступлю. Спокойной ночи!