Многое могло грозить русским интересам во время Аландских переговоров. По Европе ходили слухи о том, что за спиной Петра готовится дипломатическая сделка, смысл которой состоит в том, чтобы за известные услуги и уступки в пользу английского короля (он же курфюрст ганноверский) Георга I Англия вместе с Голландией потребовали от Петра возвращения шведам отвоеванных у них провинций. «Это может оказаться вероятным, - доносил французский представитель при Петре I своему правительству, - так как нельзя не признать, что англичане и голландцы ревниво относятся к нарождающемуся величию (la grandeur naissante) морских сил царя». 1
Англию в течение всего 1718 г. заботило не столько «спокойствие империи» (т. е. конгломерата германских государств, объединившихся чисто словесно под нелепым названием «Священной Римской империи германской нации»), сколько присутствие русских войск в герцогстве Мекленбургском, в польском городе Данциге и на его территории, которая являлась «границей империи». В инструкции, данной королем Георгом в середине октября 1718 г. отъезжавшему в Петербург английскому представителю, адмиралу и командующему английским флотом на Балтийском море сэру Джону Норрису, говорилось, что если царь хочет хороших отношений с Англией, то он «без колебаний посодействует исполнению наших (британского кабинета - Е. Т.) желаний и освободит герцогство Мекленбург, город и территорию Данцига и границы империи (германской - Е. Т. ) ото всех опасений, отведя свои войска из этих мест к своим собственным владениям» 2.
Самый факт посылки в Петербург в качестве полномочного посла командующего британскими морскими силами на Балтике уже был явной угрозой, тем более что Норрис получил приказание не задерживаться у «доброго брата» короля Георга в Петербурге и, передав требования царю, ехать обратно к своему флоту. Заменить же его должен был (уже действительно в качестве постоянного посла в России) Джемс Джеффрис.
Норрис, однако, в конце концов и не поехал в Россию, а Джеффрис снял копию с его инструкции и направился в Петербург. Прибыл он туда после трудного и очень долгого зимнего путешествия вечером 1 января 1719 г. К этому моменту Петр особенно крепко утвердился на следующем. Подвинуть дело мира возможно только одним путем: устрашить Швецию совместным нападением флота и армии на ее берега. Но русский флот ждет присоединения к нему английской эскадры - вот это на все лады повторял Шафиров англичанам в течение всего 1718 г., и этим он встретил Джеффриса в январе 1719 г. 3 А у англичанина был приготовлен ответ, решительно не удовлетворяющий Россию: да, конечно, очень важно поскорее установить мир и спокойствие на Севере, но зачем же думать о высадках и нападениях на Швецию, когда ведутся уже переговоры на Аландских островах между Россией и Швецией? Джеффрис с видом полной невинности говорил об аландских переговорах, из которых, как он знал, пока ничего не выходило, хотя уполномоченные обеих сторон сидели на Аланде уже несколько месяцев. Мало того, и Джеффрис и Шафиров хорошо знали о событии большой важности, происшедшем вечером 30 ноября 1718 г. в окопах под норвежской крепостью Фридрихсгал, которую осаждал шведский король. Случайная пуля пробила навылет голову Карла XII. С его смертью рушились надежды (правда, крайне слабые), какие связывались в Европе с аландскими переговорами.
Когда при первом свидании Джеффриса с Шафировым оба собеседника делали вид, что им еще ничего точно не известно о смерти Карла XII и даже совсем ничего об этом событии не упоминалось, то все-таки Шафиров заявил Джеффрису, что на Аландских островах ни по одному вопросу не состоялось соглашения между русскими уполномоченными и бароном Герцем. Шафиров прибавил, что «этот барон ничего другого не делает, как только развлекает русских (did nothing but amuse them), всякий раз являясь с новыми предложениями». Но ведь Джеффрис узнал тотчас, что в Петербурге на самом деле признают смерть Карла фактом достоверным (they seem here to be sure of) 4, а значит, партия, стоявшая за продолжение войны, неминуемо должна была взять верх. Арест барона Герца, процесс и казнь его были первой заботой аристократии, возведшей на шведский престол сестру Карла Ульрику-Элеонору.
Следовательно, перспектива ближайших событий выяснялась окончательно: Россия будет продолжать войну, чтобы принудить Швецию заключить мир на условиях, предложенных Петром. Англия будет всеми мерами мешать русском флоту и армии и помогать Швеции.
«Я считаю необходимым предупредить ваше превосходительство, что от здешнего двора не на что надеяться… Русские министры только и говорят, что о силе и могуществе их государя, и они в самом деле думают, что его царское величество уже ни в ком не нуждается и может никого не бояться», - писал Джеффрис лорду Стэнгопу 12(23) января 1719 г, 5
Для Петра было ясно, что англичане вредили, вредят и будут вредить успеху аландских переговоров, если преемница Карла XII Ульрика-Элеонора и ее окружение в самом деле захотят пойти на серьезные уступки в пользу России. Джеффрис сообщал, что царь даже и не скрывает своего раздражения против Англии по этому поводу. И за что? - скорбно вопрошает посол, - только за то, что Великобритания знает «обширные и опасные намерения царя» и не собирается им потворствовать.
Петр прямо говорил, что не чувствует никакого доверия к Англии, и решил добиваться цели собственными силами. Приготовления флота неустанно продолжались всю весну 1719 г., готовился поход против Швеции.
Английская дипломатия пришла в жестокое беспокойство. Становилось очевидным, что Швеция в своем поистине отчаянном положении пойдет на все уступки, чтобы спастись от страшного русского удара прямо в сердце страны. Этого как раз больше всего боялись англичане.
В изобретательной голове Джемса Джеффриса возникает любопытный план. Раньше, чем мы заставим говорить самого Джеффриса словами его архисекретнейшего донесения, напомним, что план принадлежит не какому-либо неофициальному полудипломату, полулазутчику, авантюристу и конфиденциальному исполнителю темных делишек, вроде позднейших агентов «Интеллидженс-сервис» Требич-Линкольна или пресловутого Лоуренса, но официальному представителю и чрезвычайному послу его королевского величества Георга I, короля Великобритании и Ирландии и защитника веры христианской. И вот что докладывает этому защитнику веры христианской его верный слуга, отчаявшийся в средствах сорвать аландские переговоры: «Петербург, 16 (27) марта 1719 г. Царь и его министры так расположены к своему Аландскому конгрессу, что уже ничто не может отвратить их от продолжения этого конгресса. Мне сказали, что г. Остерман и г. Мардефельд посылаются на конгресс на этой неделе. Оба они уверены в успехе. Но если бы его величество (английский король - Е. Т. ) признал нужным прервать эти негоциации, то я подумал о проекте, который в случае достодолжного его осуществления неминуемо прервет переговоры эффективно, по крайней мере на некоторое время. Нужно не что иное, как только послать один или два фрегата к месту конгресса и силой увезти прочь шведского уполномоченного (and bring the swedish plenipotentiary away by force). Так как датчане состоят в открытой войне с Швецией… то, по моему мнению, датчане - именно те люди, которых наиболее удобно пустить в ход для исполнения этого дела». Джеффрис высчитывает, что для удачного результата это маленькое предприятие потребует не больше 600 «решительных людей». Предусмотрительный Джеффрис учитывает, что, похитив шведского уполномоченного, придется увозить его на английском корабле по Балтийскому морю, где господствует русский флот. Но он считает несложным делом справиться с этой опасностью: «Чтобы выполнить дело с большей безопасностью, судно (на котором будет находиться схваченный шведский уполномоченный - Е. Т.)… может прикрыться русским морским флагом (the vessel employed for this service may make use of moscovite colour)». Исправность, предусмотрительность и оперативность Джеффриса не знают предела: он посылает при этом донесении на всякий случай описание русского флага «голубой эскадры», пользуясь которым можно было изготовить подложный флаг. А «прекрасный план Аланда» тоже уже заблаговременно послан.
Воображение увлекает Джеффриса в еще более заманчивые дали. В самом деле: почему бы не похитить таким же способом еще и русских уполномоченных? Тогда-то уж совсем конец конгрессу! «Если его величество (король английский - Е. Т. ) сочтет нужным прервать эти переговоры и еще более эффективно, то московские уполномоченные также могут быть увезены прочь и затем высажены на берег либо в Данциге, либо в Кенигсберге или Риге», а уж в дальнейшем можно будет «изобрести какое-нибудь извинение» («some excuse may be invented»). Перед шведами же даже и извиняться не стоит.
Джеффрис понимает, что предлагаемое им чисто разбойничье дело может все-таки возбудить какие-нибудь затруднения и сомнения со стороны лорда Стэнгопа и короля Георга I. И он подчеркивает, что в данном случае есть из-за чего руки марать: «Вы не можете себе представить, какое разочарование вызовет это предприятие (в противниках - Е. Т.). Если его выполнить достодолжным образом (duely), оно подорвет все меры русских и в то же время даст случай его величеству (королю английскому - Е. Т. ) заключить мир со Швецией, потому что нужно будет выбирать более безопасное место для конгресса и других уполномоченных перед тем, как они соберутся, и это займет большую часть лета» 6. А там можно и шведов во многом успеть переубедить. Словом, нужно пойти решительно на все, вплоть до похищения уполномоченных и увоза их под чужим подложным флагом, лишь бы помешать русским заключить выгодный для них мир со шведами.
На выполнение бандитского плана посла его величества короля великобританского Джеффриса английское правительство пойти не отважилось.