Зеленый шолковый кошелекъ
Паническій страхъ бѣдного Джоя продолжался два или три дня, и въ этотъ промежутокъ онъ не навѣщалъ родительского дома. Ребекка ни раза этимъ временемъ не заикнулась о мистерѣ Джозефѣ. Зато она была преисполнена почтительной благодарности къ мистриссъ Седли, и восхищалась съ дѣтскою наивностью всѣми чудесами, какія ей показывали. Она дивилась всякой бездѣлицѣ въ модныхъ магазинахъ, и утопала въ океанѣ наслажденій, когда сидѣла въ театральной ложѣ съ своей подругой, глядя на великолѣпный спектакль.
Однажды у Амеліи разболѣлась голова, и она не могла выѣхать на вечеръ, куда приглашены были обѣ молодыя дѣвицы. Ребекка ни за что не рѣшалась оставить свою подругу.
— Какъ, мой ангелъ, оставить тебя въ этомъ положеніи! восклицала она изъ глубины души. Никогда, никогда! Не ты ли въ первый разъ показала бѣдной сиротѣ, что такое счастье и любовь въ ея жизни?
При этомъ глаза ея, орошонные слезами, устремились къ небу, и мистриссъ Седли благодарила судьбу, что дочь ея отыскала подругу съ такимъ благороднымъ сердцемъ.
Старикъ Седли до страсти любилъ шутки всякого рода, и воображалъ себя первѣйшимъ острякомъ въ своемъ кругу; миссъ Шарпъ наивно улыбалась при каждомъ его словѣ, и этимъ невиннымъ средствомъ умѣла въ короткое время привлечь къ себѣ благосклонность старика. Но не одни представители дома полюбили молодую и прекрасную гостью. Ребекка оказывала глубочайшее сочувствіе къ мистриссъ Бленкиншопъ, домовой ключницѣ, и при каждомъ случаѣ удивлялась необыкновенному ея искусству приготовлять малиновое варенье. Обращаясь къ чорному слугѣ, она величала его не иначе какъ «сэръ» или «мистеръ Самбо», и нужно было видѣть; съ какою ловкостью извинялась она передъ горничной, когда по звонку колокольчика та приходила въ ея комнату. Словомъ, миссъ Шарпъ угодила всѣмъ, и всѣ были безъ ума отъ миссъ Шарпъ.
Однажды, пересматривая рисунки, привезенные Амеліей изъ пансіона. Ребекка вдругъ залилась горькими слезами, и поспѣшно оставила комнату. Это было въ тотъ день, когда Джозефъ Седли подкатилъ опять на своей одноколкѣ къ родительскому дому. Амелія побѣжала за своей подругой, и черезъ минуту воротилась въ большомъ волненіи, узнавъ причину ея внезапной грусти.
— Отецъ ея, вы знаете, маменька, былъ у насъ въ Чизвиккѣ рисовальнымъ учителемъ, и при взглядѣ на мои рисунки, она живо припомнила, какъ онъ поправлялъ ихъ. Печальныя воспоминанія для бѣдной сироты!
— Какая чувствительность! какое нѣжное сердце! воскликнула мистриссъ Седли.
— Не мѣшало бы ей пробыть у насъ еще недѣльку, сказала Амелія.
— Она демонски похожа на миссъ Кутлеръ, которую я знавалъ въ Думдумѣ, только гораздо лучше ея; надобно сознаться, замѣтилъ Джозефъ Седли, бывшій свидѣтелемъ всей этой сцены. Софья Кутлеръ теперь вышла замужъ за лекаря артиллерійскаго полка, а то; бывало, мы того… Знаете ли; маменька? Однажды пріятель мои Квинтинъ вздумалъ держать пари…
— Мы знаемъ эту исторію, Джозефъ, сказала Амелія улыбаясь. Пересказывать нѣтъ надобности, а ты лучше упроси маменьку написать письмо къ какому-то сэру Кроли, чтобъ онъ не торопился брать отъ насъ Ребекку.
— Что это за Кроли? Сынъ его не служилъ ли у насъ въ Индіи въ драгунскомъ полку? Въ такомъ случаѣ, я съ нимъ знакомъ.
— И прекрасно, стало-быть, ты можешь написать самъ… но вотъ и Ребекка; какіе у нея заплаканные глаза!
— Мнѣ теперь лучше, покорно васъ благодарю, сказала молодая дѣвушка, почтительно цалуя протянутую руку мистриссъ Седли. Какъ вы всѣ добры ко мнѣ! Да, всѣ, прибавила она съ невинной улыбкой, кромѣ васъ, однакожь, мистеръ Джозефъ.
— Кромѣ меня! воскликнулъ Джозефъ въ величайшемъ испугѣ. Великій Боже! какъ это, кромѣ меня, миссъ Шарпъ?
— Точно такъ. Не жестоко ли было съ вашей стороны запотчивать меня этимъ ужаснымъ блюдомъ? Да, мистеръ Джозефъ, вы ко мнѣ совсѣмъ не такъ добры, какъ ваша сестрица.
— Не мудрено: братъ еще не знаетъ тебя, какъ я, возразила Амелія.
— Онъ узнаетъ васъ и полюбитъ больше всѣхъ насъ; за это ручаюсь, сказала мистриссъ Седли.
— А пилавъ былъ превосходный, совершенно въ индійскомъ вкусѣ, сказалъ Джой серьёзнымъ тономъ. Недоставало развѣ лимонной кислоты немножко; но это можетъ различить только знатокъ.
— Какъ понравились тебѣ чили?
— Демонски-хороши. Охъ, какъ же вы заплакали, миссъ Шарпъ! воскликнулъ Джой, припоминая смѣшную сторону этого обстоятельства, и разражаясь внезапно громкимъ хохотомъ, который, однакожь, кончился мгновенно, безъ дальнѣйшихъ послѣдствій.
— Впередъ, надѣюсь, вы меня не проведете, мистеръ Джозефъ, сказала Ребекка, когда они спускались по лѣстницѣ въ столовую; я не воображала, что мужчины такъ любятъ дурачить бѣдныхъ дѣвушекъ.
— Миссъ Ребекка, клянусь, я не думалъ нанести вамъ ни малѣйшаго оскорбленія!
— Вѣрю и безъ клятвы, что вы благороднѣйшій человѣкъ, мистеръ Джозефъ.
И она слегка пожала его руку своею маленькой ручкой; но тутъ же оробѣла и, отпрянувъ назадъ, взглянула сперва на его лицо, и потомъ на узоры на коврахъ. Сердце молодого человѣка забило сильную тревогу.
Это былъ уже значительный шагъ впередъ и, я знаю, нѣкоторыя леди готовы будутъ осудить мою нескромную героиню; но прошу припомнить еще разъ, что бѣдная Ребекка должна была собственными средствами устроивать свою судьбу. Если нѣтъ у васъ слуги, вы поневолѣ сами метете свою комнату и чистите платье собственными руками; если у молодой красавицы нѣтъ маменьки, она поневолѣ изворачивается собственными средствами, заискивая на всякой случай благосклонное вниманіе молодыхъ людей. И какъ это хорошо; что женщинамъ не суждено въ этомъ мірѣ гораздо чаще обнаруживать надъ нами свою непосредственную власть! При другомъ порядкѣ дѣлъ; мы были бы рѣшительно беззащитны передъ ними. Пусть женщина сама обнаружитъ свою склонность и, я убѣжденъ, мужчина падетъ къ ея ногамъ, хотя бы она была безобразна и стара. И это я утверждаю какъ положительную истину, возведенную на степень аксіомы въ моихъ глазахъ. Итакъ поблагодаримъ судьбу за существующій порядокъ; невѣсты наши то же что дикіе звѣрки въ дремучемъ лѣсу. Онѣ сами не сознаютъ своей силы. Не будь на свѣтѣ тетушекъ и маменекъ, мы бы погибли невозвратно.
— Чортъ меня побери! думалъ Джозефъ, переступая за порогъ столовой, начинается опять со мной та же исторія, что въ Думдумѣ, когда я волочился за миссъ Кутлеръ. Неужели и теперь голова моя пойдетъ кругомъ!
За столомъ миссъ Ребекка Шарпъ шутила чрезвычайно нѣжно, и дѣлала весьма утонченные намеки на геройскую осанку индійского набоба. Что тутъ удивительного? Теперь она была почти какъ своя въ гостепріимной семьѣ, и молодыя дѣвушки любили другъ друга какъ родныя сестры. Это всегда бываетъ, когда двѣ незамужнія особы сходятся вмѣстѣ въ одномъ домѣ на десять дней.
Амелія, повидимому, совершенно вошла въ планы своей подруги, и старалась усердно запутать индійского набоба. Теперь весьма кстати пришло ей въ голову давнишнее обѣщаніе любезного братца.
— Помнишь ли, Джозефъ? сказала она, ты когда-то обѣщалъ взять меня съ собой въ воксалъ.
— Очень помню, отвѣчалъ набобъ, это было въ прошлую пасху, корда ты пріѣзжала изъ пансіона.
— Стало-быть, теперь ты можешь сдержать свое слово: мы поѣдемъ съ Ребеккой.
— Ахъ, какъ это будетъ хорошо! воскликнула Pебекка съ дѣтской наивностью, хлопая своими маленькими ручками.
Но тутъ она опомнилась и, укротивъ свой восторгъ, потупила глаза въ землю.
— Сегодня я не могу, сказалъ Джозефъ.
— Ну, такъ завтра, это будетъ все-равно, возразила сестра.
— Завтра мы не обѣдаемъ дома, замѣтила мистриссъ Седли.
— Неужели ты думаешь, мой другъ, что я на старости лѣтъ потащусь въ воксалъ? сказалъ старикъ Седли, я бы совѣтовалъ и тебѣ не думать о такихъ пустякахъ.
— Какъ же отпустить дѣтей однихъ? возразила скромная супруга.
— Они будутъ не одни: Джозефъ не маленькій оселъ!
При этомъ остроумномъ замѣчаніи, даже мистеръ Самбо за буфетомъ разразился неистовымъ смѣхомъ. Самолюбіе набоба страдало невыносимо.
— Что съ тобой, Джой? Растегни корсетъ, любезный, продолжалъ неумолимый старикъ, спрысните его водой, миссъ Шарпъ, не то онъ упадетъ въ обморокъ. Или, всего лучше, отнесите его наверхъ, миссъ Шарпъ. Бѣдный ребенокъ! Отнесите его, онъ вѣдь легокъ какъ перо.
— Батюшка! Что вы подъ этимъ разумѣете? проревѣлъ мистеръ Джозефъ.
— Самбо, приведи слоновъ для мистера Джозефа, не то его самъ чортъ не своротитъ съ мѣста!
Видя однакожь, что молодой человѣкъ готовъ расплакаться отъ внутренней пытки, старый шутникъ пріостановилъ свой смѣхъ и, протягивая руку сыну сказалъ:
— Ну, помиримся, любезный, на биржѣ все обстоитъ благополучно, и слоновъ я не стану требовать для тебя. Самбо, принеси намъ бутылку шампанского. Такого вина, мой другъ, тебѣ не продадутъ въ Калькуттѣ ни за мильйонъ.
Пять бокаловъ шампанского возстановили совершеннѣйшимъ образомъ спокойствіе въ душѣ мистера Джозефа; онъ повеселѣлъ, развернулся и повторилъ свое торжественное обѣщаніе отправиться съ дѣвицами въ воксалъ.
— Надобно, однакожь, пріискать еще кавалера, сказалъ старикъ, обращаясь къ своей супругѣ; Джой, безъ сомнѣнія, забудетъ сестру, и она пропадетъ въ толпѣ. Миссъ Шарпъ, конечно, завладѣетъ имъ одна на весь вечеръ. Написать записку къ Джорджу Осборну.
При этомъ имени, я не знаю почему, мистриссъ Седли взглянула на своего супруга и засмѣялась. Глаза мистера Седли заморгали неописанно лукавымъ образомъ, и онъ взглянулъ на миссъ Амелію. Амелія опустила голову и раскраснѣлась, какъ-только умѣютъ краснѣть семнадцатилѣтнія дѣвицы, но Ребекка Шарпъ сохраняла совершеннѣйшее присутствіе духа: она краснѣла только одинъ разъ въ жизни, когда дѣвочкой семи лѣтъ ей удалось унести изъ буфета кусокъ пирога.
— Пусть лучше Амелія напишетъ сама, сказалъ отецъ, и Джорджъ Осборнъ явится передъ ней, какъ листъ передъ травой. Кстати, онъ полюбуется на ея почеркъ, и увидитъ, что мы не напрасно прожили шесть лѣтъ у старухи Пинкертонъ. А помнишь ли, Эмми, когда ты въ первый разъ нацарапала ему записку съ граматическими ошибками?
— О, это было давно, папенька! сказала Амелія.
— А мнѣ кажется не дальше какъ вчера, сказала мистриссъ Седли своему супругу; ахъ, Боже мой; какъ скоро летитъ время, Джонъ, и какъ скоро мы старѣемся, мой другъ!
Въ этотъ вечеръ, въ малиновой комнатѣ второго этажа, гдѣ стояла постель на высокихъ столбахъ, завѣшенная со всѣхъ сторонъ розовымъ ситцомъ съ индійскими узорами, мистриссъ Седли, въ частной аудіенціи, сообщила своему супругу нѣсколько замѣчаній относительно его жестокого обращенія съ сыномъ.
— Право, мой другъ, вѣдь это безчеловѣчно съ твоей стороны, сказала мистриссъ Седли, что за удовольствіе находишь ты мучить молодого человѣка?
— Послушай, моя милая, возразилъ супругъ въ защиту своего поведенія, Джой мелоченъ до крайности, и тщеславенъ гораздо болѣе, чѣмъ ты была тщеславна въ свое время, а это слишкомъ много! Ну, это совсѣмъ другая статья; тебѣ простительно было лѣтъ за тридцать назадъ, въ тысяча-семьсотъ-восьмидесятомъ, напримѣръ, ты имѣла нѣкоторое право. Я и не спорилъ, потому-что это была въ порядкѣ вещей; но я терпѣть не могу этой суетности, этого приторного жеманства, которое на-бѣду замѣчаю въ своемъ сынѣ. Это, вѣдь, изъ рукъ вонъ, мой другъ: дѣтина только и думаетъ о себѣ, воображая, что онъ первый красавецъ въ мірѣ. Мы еще наживемъ съ нимъ бездну хлопотъ; помяни мое слово. Вотъ теперь волочится за нимъ подруга Эмми, прехитрая дѣвчонка; сколько я вижу; не она, такъ другая, а ужь онъ непремѣнно попадетъ въ просакъ. Этому человѣку суждено быть жертвой какой-нибудь кокетки: это для меня ясно какъ день. Еще надобно благодарить судьбу, что до сихъ поръ онъ не вывезъ къ намъ изъ Индіи какую-нибудь чорную невѣстку; но будь увѣрена, мой другъ, его непремѣнно подцѣпитъ первая кокетка, которой вздумается обратить на него свое вниманіе.
— Въ такомъ случаѣ, завтра же мы отправимъ на мѣсто эту дѣвушку, сказала мистриссъ Седли взволнованнымъ тономъ. Было ясно, что опасенія супруга казались ей довольно основательными.
— Зачѣмъ же, мой другъ? Не она, такъ другая, это совершенно все-равно. У Ребекки, по крайней мѣрѣ, бѣлое лицо, и этимъ надобно дорожить. По мнѣ, впрочемъ, все-равно, на комъ бы онъ не женился. Пусть хлопочетъ о себѣ самъ.
Голоса супруговъ постепенно смолкли, и смѣнились весьма не гармоническимъ храпомъ. Былъ часъ за полночь, какъ возвѣстилъ объ этомъ уличный ночной сторожъ; домъ негоціанта Джона Седли на Россель-Скверѣ погрузился въ глубокій сонъ.
Утро вечера мудренѣе, и поутру добрая мистриссъ Седли совершенно выбросила изъ своей головы грозныя мысли въ отношеніи къ миссъ Шарпъ. Материнская ревность, очень естественная и даже похвальная въ извѣстныхъ случаяхъ, уступила на этотъ разъ свое мѣсто тихой и нѣжной привязанности, которую невольно внушила къ себѣ почтительная дѣвушка; одаренная такими блистательными талантами. Немедленно отправили просьбу къ сэру Питту Кроли, и въ тотъ же день получили вожделѣнную отсрочку для миссъ Ребекки Шарпъ.
Все, казалось, содѣйствовало къ благополучію молодой дѣвушки, и самыя стихіи природы, повидимому, работали съ нею за одно, хотя Ребекка думала сперва, что онѣ вооружаются противъ нея. Громъ и молнія какъ нарочно разразились въ тотъ самый вечеръ, когда молодые люди должны были отправиться въ воксалъ. Стариковъ не было дома: они обѣдали въ этотъ день у богатого негоціанта въ Гайбери-Борнѣ. Moлодые люди, отложивъ поѣздку въ воксалъ, остались дома, и съ ними былъ теперь мистеръ Джорджъ Осборнъ, явившійся по приглашенію на Россель-Скверъ. Мистеръ Осборнъ, казалось, радъ былъ счастливому обороту дѣла, избавившему его отъ необходимости любезничать въ душномъ воксалѣ. Онъ и Джозефъ Седли, засѣдая послѣ обѣда въ столовой, tкte-à-tкte, выпили значительную порцію портвейна, при чемъ веселый Джой расказалъ множество забавныхъ анекдотовъ изъ индійской жизни, потому-что, какъ мы замѣтили, былъ онъ чрезвычайно разговорчивъ въ обществѣ мужчинъ. Затѣмъ, миссъ Амелія Седли хозяйничала въ гостиной; всѣ были веселы и довольны, и всѣ единогласно объявили, что громъ и молнія оказали имъ на этотъ разъ чрезвычайно важную услугу.
Джорджъ Осборнъ, крестникъ старика Седли, былъ почти членомъ семейства въ его домѣ. Въ своемъ дѣтствѣ онъ и жилъ на Россель-Скверѣ. Младенцомъ шести недѣль, онъ получилъ въ подарокъ отъ Джона Седли серебряную чашку, и потомъ еще черезъ шесть недѣль Джонъ Седли подарилъ ему коралловую погремушку съ бубенчиками и золотыми колокольчиками. Въ первые лѣта юности, маленькій Джорджъ пріѣзжалъ на святки и каникулы гостить къ своему крестному отцу, и онъ очень хорошо помнилъ, какъ въ этотъ періодъ времени, однажды, при возвращеніи въ школу, Джозефъ Седли отколотилъ его за какую-то проказу: ему было тогда десять лѣтъ, и Джозефъ казался передъ нимъ огромнымъ дѣтиной. Словомъ, Джорджъ Осборнъ былъ домашнимъ человѣкомъ въ этомъ почтенномъ семействѣ въ Россель-Скверѣ.
— Помнишь ли, Седли, сказалъ мистеръ Осборнъ, какъ ты окрысился на меня однажды, когда я отрѣзалъ кисточки отъ твоихъ гессенскихъ сапоговъ? И, Боже мой, какъ плакала тогда малютка Амелія, упрашивая на колѣняхъ своего буяна-братца пощадить маленького Джорджа.
Джой совершенно помнилъ это характеристическое обстоятельство; но притворился, будто совсѣмъ забылъ.
— А помнишь ли, какъ передъ отъѣздомъ въ Индію, ты пріѣзжалъ проститься къ моему отцу? Ты еще далъ мнѣ полгинеи и, въ добавокъ, шлепнулъ меня по головѣ. Мнѣ казалось, что ты ростомъ по крайней мѣрѣ въ двѣ сажени и, можешь представить, какъ я удивился, когда по возвращеніи изъ Индіи ты оказался отнюдь не выше меня.
— Если мистеръ Седли давалъ вамъ деньги, это показываетъ, что у него было чувствительное сердце, замѣтила Ребекка, дѣлая умильные глазки.
— Конечно, и это видно изъ того, между-прочимъ, что онъ отколотилъ меня за гессенскіе сапоги, сказалъ мистеръ Осборнъ. Дѣти никогда не забываютъ ни подарковъ, ни колотушекъ.
— Мнѣ ужасно правятся гессенскіе сапоги, сказала Ребекка.
Джой Седли особенно дорожилъ этой статьею въ своемъ щегольскомъ костюмѣ, и комплиментъ молодой дѣвушки пришолся какъ нельзя больше по его вкусу. Онъ величественно протянулъ свои ноги изъ-подъ креселъ.
— Миссъ Шарпъ! воскликнулъ Джорджъ Осборнъ, вы, какъ превосходная артистка, обязаны создать великую историческую картину изъ этой сцены сапоговъ, и вотъ вамъ программа: Джозефъ Седли стоитъ у крыльца, бросая невыразимо-грустный взглядъ на изуродованныя кисти; одна его рука въ воздухѣ, а другою онъ вцѣпился въ воротникъ моей дѣтской рубашки; передъ нами на колѣняхъ маленькая Амелія съ распущенными волосами и поднятыми къ небу руками. Вся картина должна имѣть аллегорическій смыслъ, который предоставляется вашей изобрѣтательности.
— Картина будетъ написана, но не теперь, сказала Ребекка. Я примусь за работу, когда меня не будетъ больше въ этомъ домѣ.
Ея голосъ понизился, глаза потускнѣли, и каждый долженъ былъ увидѣть, какъ груститъ бѣдная дѣвушка при мысли о скорой разлукѣ.
— Останься съ нами подольше, Ребекка, сдѣлай милость, сказала Амелія.
— Къ чему? Зачѣмъ? отвѣчала миссъ Шарпъ невыразимо-грустнымъ тономъ. Какой-нибудь мѣсяцъ, и тоска… мнѣ будетъ очень не пріятно васъ оставить.
И она отворотила свою головку. Амелія заплакала, и старалась сквозь слезы утѣшить свою печальную подругу; мы уже говорили, что неумѣстное пролитіе слезъ было единственнымъ недостаткомъ этого слабого созданія. Джорджъ Осборнъ смотрѣлъ на молодыхъ дѣвушекъ съ трогательнымъ любопытствомъ; Джозефъ Седли, понуривъ голову, безмолвно любовался на свои гессенскіе сапоги.
— Сыграйте намъ что-нибудь, миссъ Седли… Амелія, сказалъ мистеръ Осборнъ, почувствовавшій въ эту минуту непреодолимое желаніе поцаловать молодую дѣвушку, и прижать ее къ своему сердцу.
Амелія тоже взглянула на молодого человѣка съ необыкновенной нѣжностью; но вы жестоко ошибетесь, если подумаете, что юноша и дѣва только сію минуту влюбились другъ въ друга. Говоря откровенно, они были предназначены къ этой любви съ самыхъ нѣжныхъ лѣтъ, и родители уже давно, въ семейномъ совѣтѣ, провозгласили ихъ женихомъ и невѣстой. Этотъ фактъ былъ извѣстенъ молодымъ людямъ. Теперь они удалились въ другую комнату, гдѣ стояло фортепьяно, и, такъ-какъ было довольно темно, Амелія, съ дѣтскою невинностью, взяла руку мистера Осборна въ свою маленькую ручку, и они дружелюбно усѣлись на одномъ изъ мягкихъ оттомановъ. Мистеръ Джозефъ и Ребекка остались одни, съ глаза-на-глазъ? въ гостиной за столомъ, гдѣ миссъ Шарпъ, отъ нечего-дѣлать, принялась вышивать зеленый, шолковый кошелекъ.
— Кажется, нѣтъ никакой надобности распрашивать о фамильныхъ секретахъ, сказала миссъ Ребекка, молодые люди высказались сами.
— Да, у нихъ ужь давно идетъ дѣло на ладъ, отвѣчалъ Джозефъ, эта матерія конченная. Впрочемъ, что жь такое? Осборнъ чудесный малый.
— Сестрица ваша тоже прелестная, предостойная дѣвушка, сказала Ребекка. Счастливъ тотъ мужчина, который удостоился ея любви!
И съ этими словами, миссъ Ребекка Шарпъ испустила глубокій вздохъ.
Когда двѣ молодыя особы разного пола сходятся вмѣстѣ, и начинаютъ, какъ теперь, разсуждать о предметахъ деликатного свойства, искренность и довѣренность между ними установляются безъ малѣйшихъ затрудненій. Мы, впрочемъ, не считаемъ нужнымъ представлять подробный отчотъ о бесѣдѣ между мистеромъ Седли и молодой дѣвушкой, вязавшей кошелекъ; бесѣда, какъ можно судить но ея началу, не отличалась особеннымъ остроуміемъ или краснорѣчіемъ. Да и часто ли вы встрѣчаете остроумный разговоръ въ дружескихъ кружкахъ? Только въ романахъ и драматическихъ произведеніяхъ предоставляется дѣйствующимъ лицамъ изливать на своихъ читателей потоки великолѣпныхъ остротъ; но мы пишемъ не романъ… Такъ-какъ въ сосѣдней комнатѣ занимались музыкой, то Ребекка и Джозефъ, для соблюденія приличій, разговаривали втихомолку, хотя, быть-можетъ, эта деликатность съ ихъ стороны была въ настоящемъ случаѣ совершенно неумѣстною.
Почти первый разъ въ жизни мистеръ Джозефъ Седли былъ наединѣ съ молодой дѣвушкой. Къ удивленію своему, онъ не чувствовалъ ни малѣйшей робости, и языкъ его постепепно расшевелился. Миссъ Ребекка предложила ему нѣсколько вопросовъ насчотъ Индіи, и это подало ему поводъ расказать множество интересныхъ анекдотовъ, какъ относительно этой страны, такъ и о собственной особѣ. Онъ описывалъ вечера и балы въ губернаторскомъ домѣ и замысловатыя средства, которыми поддерживался холодъ въ этой знойной странѣ; рисовалъ остроумныя каррикатуры шотландскихъ офицеровъ въ индійской службѣ и, наконецъ, краснорѣчиво изобразилъ страшную охоту за тигромъ, гдѣ онъ самъ лично подвергался большой опасности. Ребекка приходили въ восторгъ отъ губернаторскихъ баловъ, смѣялась отъ всего сердца надъ шотландскими офицерами, и пришлавъ неописанный ужасъ, когда рѣчь зашла о тигровой охотѣ.
— Ради вашей матушки, мистеръ Седли, сказала она, съ трудомъ переводя духъ отъ крайняго испуга, ради всѣхъ вашихъ друзей, дайте мнѣ слово, что вы никогда впередъ не будете отправляться въ эти страшныя экспедиціи.
— Что съ вами? Что съ вами, миссъ Шарпъ? сказалъ индійскій набобъ, гордо поправляя накрахмаленный воротникъ своей рубашки, чѣмъ больше опасности, тѣмъ больше славы, и такія охоты, скажу я вамъ, содѣйствуютъ, нѣкоторымъ образомъ, къ возвышенію духа.
Мистеръ Седли, сказать правду, всего одинъ только разъ участвовалъ въ тигровой охотѣ, да и то чуть не умеръ отъ страха еще прежде, чѣмъ увидѣлъ лютого звѣря. Но расказывая теперь объ этомъ трагическомъ событіи онъ становился смѣлѣе и, наконецъ, расхрабрился до такой степени, что осмѣлился даже спросить:
— Для кого это, миссъ Шарпъ, вяжете вы этотъ шолковый кошелекъ?
— Для того, кто имѣетъ нужду въ кошелькѣ, отвѣчала Ребекка, подаривъ своего собесѣдника очаровательнѣйшей улыбкой.
Мистеръ Седли, отъ полноты восторга; не чувствовалъ земли подъ собою, и уже собирался произнести торжественную рѣчь, которая начиналась такимъ образомъ: «О, миссъ Шарпъ! какъ»… но въ эту минуту въ другой комнатѣ только-что кончилась какая-то арія, мистеръ Седли ясно разслышалъ свой собственный голосъ; покраснѣлъ до ушей, и остановился.
— Слыхали ли вы когда что-нибудь похожее на краснорѣчіе вашего братца? шепнулъ мистеръ Осборнъ Амеліи. Подруга ваша творитъ, просто, чудеса,
— Тѣмъ лучше, я очень рада, сказала миссъ Амелія.
Дѣло въ томъ, что эта молодая дѣвица, какъ и всѣ дочери общей нашей праматери, была порядочной свахой въ душѣ, и теперь приходила въ восторгъ при мысли, что братецъ ея доѣдетъ въ Индію съ женой. Ктому же, въ этотъ послѣдній промежутокъ времени, она почувствовала необыкновенную привязанность къ Ребеккѣ, и открыла въ ней мильйонъ такихъ совершенствъ, которыя прежде совершенно ускользали отъ ея вниманія на Чизвиккскомъ проспектѣ. Замѣчеео давно, и мы подтверждаемъ торжественно, что привязанность молодыхъ дѣвушекъ растетъ не по днямъ, а по часамъ. Доказано также нѣмецкими философами, къ которымъ мы питаемъ глубочайшее уваженіе, что эта женская «Selmsucht nach der Liebe» иногда испаряется послѣ свадьбы; но мы съ своей стороны отнюдь не намѣрены обвинять за это женскій полъ. Чего хотите вы, если идеалъ нѣжной страсти немедленно превращается въ какого-нибудь пузанчика съ краснымъ носомъ, и если… но объ этомъ рѣчь впереди.
Миссъ Амелія между-тѣмъ истощила весь запасъ музыкальныхъ арій, и теперь было очень кстати попросить Ребекку занять ея мѣсто за роялемъ.
— Вы никогда не стали бы меня слушать, если бы напередъ слышали Ребекку, сказала Амелія мистеру Осборну.
— Я готовъ отдать полную справедливость миссъ Шарпъ, сказалъ Осборнъ, но увѣряю напередъ, что въ моихъ глазахъ, миссъ Амелія Седли первая пѣвица въ мірѣ.
— Сейчасъ вы перемѣните ваше мнѣніе, сказала Амелія, когда Ребекка подошла къ фортепьяно.
Мистеръ Джозефъ Седли былъ теперь столько учтивъ, что самъ зажогъ свѣчи, и поставилъ ихъ на фортепьяно. Осборнъ сдѣлалъ замѣчаніе, что гораздо было бы удобнѣе сидѣть въ потьмахъ; но миссъ Седли, улыбаясь; уклонилась отъ удовольствія вести съ нимъ дальнѣйшій разговоръ, и подошла къ своей подругѣ. Ребекка спѣла сперва французскій романсъ, въ которомъ мистеръ Седли не понялъ ни одного слова; затѣмъ нѣсколько національныхъ пѣсенъ, бывшихъ въ большой модѣ лѣтъ за сорокъ передъ этимъ. Любовь бѣдной Сусанны и несчастныя похожденія голубоокой Маріи были, какъ водится, главнѣйшими тэмами этихъ интересныхъ стихотвореній. Было бы весьма неосновательно назвать ихъ блистательными съ музыкальной точки зрѣнія; но совершенно справедливо, что нѣжная ихъ мелодія гораздо доступнѣе и пріятнѣе для національного слуха, чѣмъ эти неистовые lagrime, sospiri и безконечные fйlicita въ операхъ синьора Доницетти.
Чувствительная бесѣда, приспособленная къ случаю, наполняла антракты между пѣснями, которыя даже удостоились благосклонного вниманія всей домашней челяди. Кухарка, смазливая горничная, мистеръ Самбо и степенная мистриссъ Бленкиншопъ выступили общимъ хоромъ на лѣстничныя ступени, и съ восторгомъ слушали пѣвицу: разительное доказательство эстетического вкуса, заразившаго въ нашъ вѣкъ даже кухни и подвалы!
Въ заключеніе концерта, миссъ Ребекка Шарпъ пропѣла съ особеннымъ паѳосомъ удивительную балладу трагическаго содержанія, которая оканчивалась слѣдующими словами:
И вдругъ, съ разсвѣтомъ на зарѣ,
Ушла несчастная сиротка
Изъ хижины гостепріимной,
Оставивъ за собой,
И радость, и покой!
При этомъ, голосъ Ребекки задрожалъ, и она съ трудомъ могла произнести послѣдній стихъ. Похвалы и рукоплесканія огласили маленькую гостиную, и всѣ утопали въ восторгѣ. Какъ мелодія, такъ и содержаніе баллады удивительно согласовались съ положеніемъ безпріютной сироты, и каждый въ эту минуту сокрушался о ней всѣмъ сердцемъ и душою. Джозефъ Седли, безъ памяти любившій музыку, былъ теперь въ какомъ-то странномъ упоеніи, и глубоко растроганъ. Его сердце прониклось искреннимъ сочувствіемъ къ содержанію трагической баллады. Если бы у него было нѣсколько побольше храбрости, и если бы притомъ мистеръ Осборнъ своимъ присутствіемъ не помѣшалъ свободному изліянію нѣжныхъ чувствъ, нѣтъ сомнѣнія, холостая жизнь Джозефа Седли пришла бы къ своему желанному концу. Но въ концѣ пѣсни Ребекка оставила фортепьяно и, взявъ за руку Амелію, поспѣшно вышла въ другую комнату.
Въ эту минуту мистеръ Самбо явился съ огромнымъ подносомъ, на которомъ въ симметрическомъ порядкѣ были разставлены варенья, желе, буттерброты, графины и стаканы, обратившіе на себя пристальное вниманіе Джозефа Седли. Занятые интересными расказами всякого рода, молодые люди совсѣмъ не слышали, какъ подъѣхала карета, и старики воротились изъ гостей. Въ ту пору, когда старикъ Седли былъ уже въ комнатѣ, мистеръ Джозефъ рисовался передъ дѣвицею Шарпъ, и уговаривалъ ее краснорѣчивѣйшимъ образомъ скушать ложечку желе для возобновленія силъ послѣ такого восхитительного, очаровательного труда.
— Браво, Джозъ, браво! воскликнулъ мистеръ Седли, услышавъ рѣчь своего сына.
Джозефъ пришолъ въ крайнее смущеніе, и тотчасъ же поспѣшилъ распроститься съ родительскимъ домомъ. Въ эту ночь онъ усердно занимался рѣшеніемъ вопроса: влюбленъ онъ, или нѣтъ, въ прелестную миссъ Шарпъ. «Какъ очаровательно она поётъ! Какъ хорошо, чортъ побери, говоритъ по французски!» восклицалъ мистеръ Седли, ворочаясь подъ теплымъ одѣяломъ въ своей постели, «лучше даже, чѣмъ губернаторская жена! Въ Калькуттѣ, нечего говорить, такая жена произведетъ удивительный эффектъ. Ну, это ясно, она врѣзалась въ меня по уши, продолжалъ думать мистеръ Седли. Что жь? Зачѣмъ дѣло стало? Пусть она бѣдна; но развѣ богаче ея всѣ эти невѣсты, которыя пріѣзжають въ Индію? «Нечего зѣвать, милашка ты этакой», заключилъ мистеръ Джозсфъ, привѣтствуя себя нѣжнымъ титуломъ; «куй желѣзо, пока горячо, а то, пожалуй, попадешь въ такую трущобу, изъ которой самъ дьяволъ не выручитъ тебя».
И съ этими пріятными мечтами онъ заснулъ.
Само-собою разумѣется, что миссъ Ребекка Шарпъ, воспрянувъ отъ сна на другой день, прежде всего предложила себѣ вопросъ: придетъ, или нѣтъ, сегодня индійскій набобъ? Ея сердце произнесло утвердительный отвѣтъ, и не ошиблось; мистеръ Джозефъ Седли явился передъ завтракомъ въ радужномъ блескѣ своей мужественной красоты. Такой почести еще ни раза не удостоивался отъ него родительскій домъ на Россель-Скверѣ.
Пришолъ и Джорджъ Осборнъ, прекратившій весьма некстати утреннія занятія миссъ Амеліи, которая писала двѣнадцатое письмо къ одной изъ своихъ подругъ. Ребекка дѣятельно продолжала свою вчерашнюю работу. Когда раздался громовый бой молотка, возвѣщавшій о прибытіи индійского сборщика пошлинъ и податей, мистеръ Осборнъ и Амелія обмѣнялись телеграфическими взглядами, и тутъ же бросили лукаво-многозначительный взоръ на миссъ Ребекку, которая на этотъ разъ дѣйствительно покраснѣла какъ роза, и безмолвно склонилась надъ своей работой. Ея локоны въ это утро были чудо какъ хороши и даже соблазнительны въ нѣкоторомъ смыслѣ. Легко вообразить, какою нѣжною страстью запылало и забилось сердце молодой дѣвушки, когда мистеръ Джозефъ заскрипѣлъ на лѣстницѣ своими гессенскими сапогами, и когда, наконецъ, предсталъ онъ собственной особой въ новомъ жилетѣ и въ чудномъ галстухѣ изъ индійской матеріи первого сорта. Это, можно сказать, была критическая минута для всей компаніи, и мы не знаемъ, почему Амелія испугалась больше всѣхъ,
Самбо, отворившій дверь и доложившій о прибытіи мистера Джозефа, послѣдовалъ за нимъ въ гостиную съ комическою важностью, и представилъ глазамъ изумленной публики два превосходные букета цвѣтовъ, которые, можете вообразить, купилъ никто другой, какъ самъ индійскій набобъ, нарочно ѣздившій за ними на ковентъ-гарденскій рынокъ. Раскланиваясь и расшаркиваясь, мистеръ Джозефъ подошолъ къ молодымъ дѣвушкамъ, и представилъ каждой изъ нихъ по букету.
— Браво, Джой! вскричалъ Осборнъ.
— Благодарю тебя, милый Джозефъ, сказала Амелія, изъявившая готовность поцаловать любезного братца.
Но мистеръ Джой съ непостижимымъ равнодушіемъ отвернулся отъ прелестной сестрицы.
— О, небесные, божественные цвѣты! восклицала миссъ Шарпъ, утопавшая, повидимому, въ океанѣ блаженства.
Она ихъ цаловала, прижимала букетъ къ своему сердцу и, въ припадкѣ умилительной благодарности, возводила взоръ свой къ потолку быть-можетъ, миссъ Ребекка заглянула сперва въ букетъ, и поискала между небесными цвѣтами billet-doux; но этого мы не смѣемъ утверждать заподлино. Записки не было.
— Что, Седли, въ Индіи у васъ не водится обыкновенія разговаривать посредствомъ цвѣтовъ? спросилъ мистеръ Осборнъ.
— Какой вздоръ! отвѣчалъ набобъ, устремивъ гнѣвный взоръ на мистера Осборна. Очень радъ, что вамъ нравятся цвѣты: купилъ ихъ самъ въ магазинѣ жида Надана. Да вотъ еще; Амелія, мой другъ, я купилъ въ то же время чудесный ананасъ, который теперь у Самбо. Вели приготовить изъ него компотъ: чудесное блюдо въ жаркую погоду!
Ребекка обнаружила сильнѣйшее желаніе кушать компотъ изъ ананаса.
Такъ начался разговоръ. обѣщавшій плодовитыя послѣдствія; но неизвѣстно какъ это случилось, только мистеръ Осборнъ незамѣтно вышелъ изъ комнаты, и вслѣдъ за мимъ отправилась Амелія, вѣроятно для того, чтобы самой наблюдать за приготовленіемъ ананасового компота. Джой остался одинъ съ Ребеккой, которая немедленно принялась за свой зеленый кошелекъ; блестящія иголки неуловимо начали скользить между ея тоненькими бѣлыми пальчиками.
— Какую вы без-без-безподобную арію вчера изволили пѣть, несравненная миссъ Шариь! Я, право, чуть не плакалъ, клянусь честью!
Такъ, послѣ продолжительной паузы, открылъ свою рѣчь сборщикъ податей и пошлинъ.
— Я не удивляюсь, сказала Ребекка, у васъ нѣжное чувствительное сердце, мистеръ Джозефъ, и прекрасная душа.
— Я, знаете ли, не спалъ всю ночь; и мнѣ все грезилась ваша пѣсня. Пропойте еще, миссъ Шарпъ, для меня, сдѣлайте милость.
— Нѣтъ, мистеръ Седли, не теперь! сказала Ребекка съ глубокимъ вздохомъ.
— Почему же? Оно бы все равно и теперь.
— Нѣтъ, право… мои нервы нѣсколько разстроены, и ктому же мнѣ надобно поскорѣе кончить работу. Помогите мнѣ, мистеръ Седли, вязать этотъ кошелекъ.
И не спросивъ, какимъ образомъ можетъ быть оказана подобная помощь, мистеръ Джозефъ Седли, сборщикъ податей и пошлинъ Остъ-индской компаніи, сидѣлъ, tкte-à-tкte, съ молодою леди, бросая не нее самые зажигательные взгляды, причемъ его руки машинально бродили по шолковой ткани, дотрогиваясь повременамъ до нѣжныхъ пальчиковъ миссъ Ребекки.
-
Въ этомъ романическомъ положеніи Осборнъ и Амелія застали интересную чету, когда они пришли возвѣстить, что компотъ изъ ананаса дожидается ихъ въ столовой вмѣстѣ съ другими принадлежностями прохладительного завтрака. мистеръ Джой только-что начиналъ постигать организацію шолковыхъ нитей, приспособленныхъ къ вязанію зеленыхъ кошельковъ.
— Сегодня вечеромъ, ma chиre, онъ непремѣнно… вотъ увидишь, сказала Амелія, пожимая руку своей подруги.
«Была не была, я сегодня въ воксалѣ пойду напропалую, чортъ меня побери!» думалъ мистеръ Джозефъ Седли, приготовляясь ѣсть ананасовый компотъ.