(Ин. V, 1-9)
После этого был праздник еврейский, и пришел Иисус в Иерусалим.
И есть в Иерусалиме у скотных ворот купальня, зовут ее по-еврейски Вифезда, с пятью навесами.
Под навесами лежало много больных: слепые, расслабленные, калеки. Они все ожидали колебания воды.
Ангел будто сходил по временам в купальню и колебал воду, и кто будто первый войдет после того, как вода взыграется, тот сделается здоров, какая бы ни была на нем болезнь.
И был там один человек, 38 лет уже был в слабости.
Иисус увидал, что он лежит, и узнал, что он лежит уже давно, и говорит ему: хочешь выздороветь?
Слабый и говорит: как же не хотеть, государь мой. Да вот нет у меня человека, чтобы, когда заиграет вода, окунул меня в купе-лю. А то все не поспеваю. Как пойду окунуться, а другой уже вперед меня веко-чет.
И сказал ему Иисус: очнись, собери свою постель и ходи.
И сейчас же очнулся человек, собрал постель и пошел ходить.
На мой взгляд, особенность этого чуда от других та, что в других среди естественного является чудо, как доказательство божественности Иисуса; здесь же, напротив, среди чудесного является естественное, как доказательство божественности Иисуса. Больной ждет 20 лет чуда, а Иисус говорит ему: ничего не жди, что в тебе есть, то и будет. Проснись. Есть сила встать и идти, и иди.
Тот попробовал, встал и пошел.
Все это место, принятое за чудо, есть указание на то, что чудес не может быть и что болен тот человек, который ждет чудес, что самое большое чудо есть сама жизнь. Самое же событие совершенно просто, оно повторяется беспрестанно среди нас. Я знаю барыню, которая 20 лет лежала и поднималась только тогда, когда ей делали впрыскивание морфина; через 20 лет доктор, делавший ей впрыскивание, признался, что он делал впрыскивание водою, и, узнав это, барыня взяла свою постель и пошла.
Рассказ о купальне есть то же самое, — ясно и просто переданный. Значение его то, что люди ждут чудес, вмешательства Бога, а Бог в них, Бог есть жизнь; отдайся ей, поверь ей, и ты жив. Вся дальнейшая речь, кроме вставленной насмешки над верованием в субботу, усиливающим смысл рассказа о купальне, есть только разъяснение мысли о том, что одно чудо, одна истина, одна сила есть жизнь, та, которая в каждом человеке, и во власти каждого человека положиться на нее.
(Ин. V, 9-16)
Дело это было в субботу.
И сказали евреи человеку: нынче суббота, тебе не следовало собирать постели.
А тот отвечал им: тот, кто меня поднял, тот мне сказал: собери постель и ходи.
И они спросили его: какой такой человек сказал тебе: собери постель и ходи.
А слабый не знал, кто такой, потому что Иисус замешался тайно в народе.
Потом встретил его Иисус в храме и говорит: Ну, вот, ты здоров, смотри же не ошибайся вперед, чтобы с тобой хуже не сделалось.
И пошел человек и рассказал евреям, что это Иисус его поднял.
И напали иудеи на Иисуса за то, что он это еде/, ал в субботу.
Человек был как мертвый оттого, что он верил в тот вздор, который выдумали евреи, и ждал какого-то чуда извне, а не верил жизни, которая была
в нем. Иисус показал ему, что все рассказы о купальне — вздор и выдумка и что одна чудо: это его собственная жизнь. Человек поверил в это и стал жив. Стало быть, доказано суеверие, доказана истина, человек жив и ходит. Спорить, кажется, нельзя. Нет, у людей есть еще доводы. Зачем сделал человека живым в субботу. В пятницу можно быть живым, а в субботу нельзя.
(Ин. V, 17-32)
Иисус отвечал им: Отец мой не переставая работает, и я работаю.
И еще более старались иудеи убить его за то, что он мало того, что разоряет субботу, еще и Отцом своим называет Бога и равняет себя с Богом.
И сказал Иисус: разве не понимаете, что не может сын человеческий ничего сам собой сделать, если бы он не знал, что Отец делает; потому что Отец делает, то и он то же делает.
Отец любит сына и все ему показал. И больше этих дел покажет ему, так что вы будете дивиться.
Потому что как Отец взбуждает смертных и живит, так и сын живит кого хочет.
Потому что Отец не выбирает, но выбор передал во власть сыну.
Затем, чтобы все чтили сына так же, как чтут Отца. Тот, кто не чтит сына, не чтит и Отца, того, который послал сына.
Ведь вы понимаете, что кто разумение мое понимает и полагается на того, кто послал меня, тот имеет жизнь невременную и для того нет смерти, но тот перешел уже из смерти в жизнь.
Истинно говорю вам, что пришел час теперь, что смертные поймут голос сына Божия и, поняв, будут жить.
Потому что как Отец жив сам собою, так дал сыну жизнь в самом себе.
И дал ему свободу делать выбор, и тем-то он человек.
Не дивитесь этому, потому что наступило время, когда все смертные поймут голос сына Бога.
И вступят те, которые делали добро, в пробуждение жизни, а те, кто делали дурное, — в изгнание смерти.
Я не могу сам собою ничего делать: как понимаю, так и выбираю. И выбор мой верен, так как я не ищу своей воли, а воли пославшего меня Отца.
Если бы я один уверял о себе, то уверение мое было бы ложно.
Но есть другой, уверяющий о мне, что я делаю правду. И вы знаете, что истинно его уверение обо мне, что я делаю правду.
Стихи 33, 34, 35 и начало 36-го об Иоанне ничего не прибавляют к учению и разрывают смысл: «Не я один свидетельствую, но и дела мои».
(Ин. V, 36-47)
Потому что те дела, каким научил меня Отец, чтобы я исполнял их, эти самые дела, какие я делаю, показывают обо мне, что Отец меня послал.
И Отец, тот, что послал меня, он показывает и показал обо мне, но вы ни голоса его никак не понимали и не понимаете, и не знали и не знаете, кто он.
И разумения его, такого, чтобы оно держалось в вас, не имеете в себе, потому что не верите тому, кого он послал.
Разберите в писании; вы по нем думаете иметь жизнь вечную. Оно-то и уверяет обо мне.
И вы не хотите верить мне, что будете иметь жизнь.
Суждения человеческие я не принимаю.
Но я узнал, что в вас нет правды и любви Божией.
Я учу вас от Отца моего, и вы не принимаете моего учения. А если кто другой будет учить вас сам от себя, того учение примете.
На что вы можете полагаться, когда принимаете учение от людей, а учение от единого, однородного Богу сына не ищете?
Не я вас обличаю перед Отцом, но Моисей, на которого вы надеетесь, обличает вас.
Если бы вы верили Моисею, то верили бы и мне, потому что он писал обо мне.
Если его писаниям не верите, то как же вам верить моим словам?