Это был домик колхозных пастухов, составлявший как бы звено в каменном заборе, ограждавшем большой загон для скота.
Отбросив крюк, закрывавший дверь, ребята вошли в небольшую комнату.
Здесь были стол, скамьи и деревянные нары, на которых лежали свернутые в трубку кошмы. Стол и скамьи были сделаны из красивого орехового наплыва и поражали замечательным узором. На полке стояли стопка книг и пиалы, перевернутые кверху дном. В таком же положении был и казан на печи.
Ребята вошли в пристройку. Возле стен лежали сухие дрова. Посредине стояли деревянные чаны.
Топс подошел, наклонился к кадке, стоявшей в углу, понюхал и сказал:
— Была брынза! — Он запустил руку в кадку.
— Не трогай! — предупредил Егор.
— Не собираюсь, да и нет ничего. Один рассол, — обиженно ответил Топс.
Барс везде побывал и все осмотрел.
— Здесь и переночуем, — сказал Ромка. — Можно переночевать, но трогать ничего не будем.
Так и решили.
Через десять минут дым наполнил комнату, а через час все сидели вокруг казана и жадно ели вкусный суп с рисом и барсучьим мясом.
— Мы немало прошли, — гордо сказал Ромка.
— «Нам путь не страшен, дойдем до облаков!» — пропел Топс.
— Мы совсем как партизаны, — сказал Егор.
— У нас Гномик трус, — сказал Топс. — Если он увидит диверсанта, так сейчас же испугается — и назад.
— Ну, а ты что сделаешь? — спросил Егор.
— Я? — Топс подумал и смущенно улыбнулся: — Не знаю. А что ты сам сделаешь?
— Ребята, — крикнул Ромка, — а вдруг нам удастся не только выследить, но и поймать парашютиста!
— Ты скажешь! — Топс засмеялся.
— Неужели четверо — и не справимся? — не сдавался Ромка.
— Гарун ничего не приказывал, — отозвался Гномик.
— А инициатива бойца? Я много читал об этом, — настаивал Ромка. — Ты как, Егор?
— Я готов, — ответил Егор. — Взрослые думают — ребята маленькие, неспособны на большие дела, а мы им докажем.
— А если оскандалимся? — высказал опасение Топс.
— Засмеют, — уверенно поддержал его Гномик.
— Ребята не только на фронте — и в тылу помогали задерживать парашютистов, — напомнил Егор.
— А нас четверо, — не унимался Ромка. — Надо бросаться всем сразу.
— Вот именно! — воскликнул Егор. — Сразу и всем. А ну, давайте попробуем. Я диверсант, а вы на меня нападайте… Подождите, я Барса выгоню, а то, если пес увидит, что на меня напали, он на вас кинется.
Егор вывел Барса во двор и запер дверь.
Он усердно взялся за дело и до тех пор обучал ребят приемам нападения и защиты по системе Самбо, пока даже миролюбивый Гномик не научился предупреждать удары. Приготовили даже веревки с петлями.
Когда занятия кончились и был впущен Барс, Топс сказал:
— Ребята, а зачем нам лезть на эту высоту к югу от истоков реки? Мы могли бы хорошо пожить в этой берлоге.
— Пожить? — переспросил его Ромка. — По-твоему, жить — значит сидеть на одном месте, спать, есть и загорать. Словом, топтаться на месте: топ, топ, топ, топс… А для меня жить — значит действовать, совершать геройские поступки!
— Попробовал бы ты, Топс, сказать это на фронте! — И Егор даже задохнулся от негодования, охватившего его при одной мысли, что среди них может быть человек, пытающийся уйти от выполнения своего долга.
— Нас что, гулять послали? — в тон ему воскликнул Ромка. — Или ты забыл о разведке маршрута и о Зеленой лаборатории?
— Топс испугался парашютистов, испугался! — закричал Гномик, который не без страха думал о возможной встрече, но скрывал свой страх из боязни, что его могут высмеять.
— Трус несчастный! — сказал Ромка. — А кто вчера хвастался: «Я храбрый, я храбрый!» Храбрый не может бояться!
— Полковник Сапегин говорил не так, — вмешался Егор: — храбрый это тот, кто ничего не боится, а если и боится, то выполняет приказ, а трус это тот, кто боится и не выполняет.
— Но ведь мы еще не взрослые, — оправдывался Топс.
На это Егор ответил:
— Кто захочет, тот и в четырнадцать лет мужчина, бездельник же и в сорок лет дитя. И это верно, потому что так говорил Максим Иванович Сапегин. И если мы хотим подражать ему, мы докажем это на деле!
Эту ночь ребята провели в избушке, и Барс сторожил их сон.