Прилет «Цеппелинах и наши предположения. Охота на Голомянном. Научные работы на бале. Появление белух и охота на них. Шторм. Снова белухи. Медведь в гостях у магнитного домика. Отепление домика для зимних камеральных работ.
Отдыхаем, моемся, бреемся и вообще приводим себя в культурный вид. За последний месяц условия маршрута были довольно трудны, так что бриться мы забыли, тем более что отсутствие морозов к этому и не побуждало. Собаки все лежат пластом, не поднимая головы, даже ничего не едят, хотя мяса имеется в изобилии. В последние дни маршрута они, видимо, дошли до предела истощения, и если бы дорога затянулась еще на 2–3 дня, нам, несомненно, пришлось бы добираться пешком, без собак.
Погода улучшается, и туман стал подниматься. Тепло. В полдень в метеорологической будке термометр показывает + 5°. Тают последние остатки снега. От гигантского забоя вокруг дома осталась лишь небольшая куча с северной стороны. Водою для питья пользуемся из луж от талого снега на невзломанном льду пролива. Но когда лед взломает, придется собирать остатки снега, уцелевшие от забоев под обрывами острова. Впрочем, свежий долго ждать себя не заставит.
Собаки начали понемногу оправляться. Поднимаются, тяжело бредут к мясу и понемногу едят. Можно надеяться, что поправятся, хотя едва ли все.
У Голомянного под северным мысом открытая вода на запад и север до горизонта, о чем сообщил ездивший туда по льду Журавлев. На воде много нерп и зайцев, но убитые все мгновенно тонут, так что загарпунить удается очень немногих. Поэтому с охотой нужно немного повременить, пока зверь не станет жирнее. Мяса у нас достаточно, а для охоты хватит времени впереди.
Сейчас Журавлев занялся сбором строительного материала: досок, брусков и фанеры для постройки на Голомянном фанерного охотничье-промыслового домика по тому же типу, что и магнитная будка. В ближайшее время, пока лед в проливе между островами еще не взломало, груз нужно успеть доставить на остров к месту постройки. Наберется, вероятно, пять — шесть нарт.
Со станции Земли Франца-Иосифа сообщают, что туда идет ледокольный пароход «Малыгин» под начальством В. Ю. Визе для доставки различных грузов. На судне едут иностранные туристы, в том числе и Умберто Нобиле. Судно сейчас находится вблизи мыса Флоры.
«Цеппелин» прилетел в Ленинград и с наступлением хорошей погоды в Арктике вылетает сначала на Землю Франца-Иосифа, а затем к нам. Среди участников полета от СССР Р. Самойлович в качестве научного руководителя, П. Молчанов аэрологом, Асберг инженером, Кренкель радистом.
Отобрал и запаковал 11 собранных в маршрутах проб различных руд для отсылки в Ленинград на анализ, так как предполагается, что «Цеппелин» у нас сделает остановку. Впрочем, мы мало этому верим. Найти наши по существу мелкие островки среди невзломанных льдов полярного моря дело далеко не такое простое. Сверху, с высоты 500—1000 м, а воздушный корабль, вероятно, пойдет не ниже, наши острова покажутся темными пятнышками, ничуть не отличающимися от многочисленных сейчас полыней. Крыша же дома за год посерела и совершенно должна сливаться по цвету с грунтом.
28- го утром со станции Франца-Иосифа сообщили, что дирижабль был там и после недолгой остановки вылетел на Северную Землю.
Погода переменная: то ясно, то временами туман, ветер довольно сильный северный и северо-западный. Ждем дирижабля около полудня, так как лететь ему от Франца-Иосифа не более 5–6 часов. Однако наши ожидания, как мы и предполагали, не увенчались успехом. «Цеппелина» мы даже не видели, хотя в 16 часов нашего времени Ходов отчетливо слышал работу его радиостанции. Очевидно дирижабль находился где-то поблизости, но на наши вызовы не отвечал, несмотря на то, что Василий Васильевич подавал позывные почти непрерывно.
Впоследствии выяснилось, что, долетев до острова Шмидта, дирижабль взял курс на восток к проливу Красной армии, затем пролетел к фиорду Матусевича и уже оттуда направился к островам С. Каменева на нашу базу. Однако у западных берегов Северной Земли был встречен туман, и в 9 часов 50 минут по среднему Гринвичскому времени (по часам нашей станции 15 часов 50 минут) дирижабль, считая поиски бесполезными, повернул снова на восток, прошел вдоль западного берега острова Октябрьской революции, заглянул в пролив Шокальского, должно быть, чтобы проверить наше сообщение о проливе, а затем повернул на юг на Таймырский полуостров, откуда улетел на запад через остров Диксона на Новую Землю и вдоль нее на юг в Архангельск.[21] Погода в 15–16 часов у лас была ясная, хотя ранее по временам налетал туман. На восток на горизонте была видна серая полоса — очевидно стоявшего под берегом Северной Земли тумана. Наиболее вероятно поэтому предположить, что дирижабль до нас просто не долетел, примерно, километров на пятьдесят и повернул назад, как только столкнулся с туманом, не пытаясь пройти сквозь него дальше. Впрочем, может быть они считали себя уже над островами С. Каменева вследствие недостаточно точной ориентировки.
По данным аэрофотограмметрического отчета[22] погрешность в ориентировке заснятых фотографически южных участков достигла 14′ в широте и до 1° в долготе, что в линейных мерах равно 25 километрам. В северной части Северной Земли ошибка достигала уже 20′, или 36 километров. Я думаю, местами она была и еще больше. Поэтому нет ничего удивительного, что воздушный корабль нас не нашел и повернул вспять. Стоило ему пролететь еще километров тридцать, он вышел бы из тумана, и тогда, если не он нас, то мы его во всяком случае увидели бы.
Впрочем, обо всем случившемся мы особенно не жалели. Помощь нам не нужна, продуктов и снаряжения хватает достаточно, и если приходилось посетовать, то только на отсутствие свежих газет, журналов и новой научной литературы, которой было послано с «Цеппелином», кажется, порядочно.
Состояние моего здоровья стало вполне удовлетворительным, маршруты излечили от зимней бессонницы радикально, так что можно было спокойно оставаться на вторую зимовку. А то весною расшатанные нервы внушали серьезные опасения относительно второй зимовки.
Итак, нынче нас никто не посетит. Правда, было еще зимою сообщение, что летом должен прилететь самолет, но в возможность этого мы уже совсем не верили. Вылететь он мог только с острова Диксона, являющегося ближайшей к нам воздушной базой. Но расстояние от него столь велико (по прямой около 800 км), а погода в Арктике так изменчива, что надеяться на успех данного предприятия шансов очень мало.
Теперь следовало серьезно приняться за текущие дела, которых накопилось не мало. Прежде всего нужно запасти на зиму корм собакам. Главной охотничьей базой, в противоположность прошлому году, наметили остров Голомянный. Там открытая вода появилась уже сейчас и продержится до глубокой зимы, так что охотиться можно весьма длительный срок. Далее нужно убрать от дома дрова, ящики и прочий хлам, из-за которого зимою нас так сильно занесло снегом. Мне необходимо заснять инструментально в крупном масштабе район нашей базы, произвести приливо-отливные наблюдения минимум в течение 15 дней, поставить опорный столб-репер и связать его точной нивеллировкой с футштоком водомерного пункта. В. Ходов собирается ставить новые мачты для направленного приема, что, по его мнению, значительно улучшит связь и сделает ее на все время регулярной.
Август месяц. Сегодня, 1-го, ясная солнечная погода. Ночью был мороз, так что пресные лужи на льду все покрылись ледяной корой. Журавлев, захватив часть строительных грузов, отправился на охоту на остров Голомянный. Я, пользуясь хорошей погодой, принялся за топографические работы. Сегодня поставил и зацементировал в кирпичную кладку в грунт два репера, один на мысу острова около мачты, другой у дома, и разбил опорную тригонометрическую сеть на участке, где будет итти съемка. У дома в трещинах льда появилась мелкая рыбка сайка (полярная навага), но в единичных экземплярах. Все же удалось поймать и положить в спирт для коллекции несколько штук.
Погода переменная: то ясно, то туман с дождем и снегом. Охотники наши почти все время проводят на Голомянном и заглядывают домой только по временам. Убили уже 7 медведей, 8 зайцев и 3 нерпы. Льда там нет и в помине, у нас же он стоит попрежнему. Правда, лед везде сильно изъеден многочисленными полыньями и давно бы уже поломался, да держит гряда мощных торосов, идущих параллельно нашему острову километрах в двух от него. Эта гряда несомненно стоит на мели и служит барьером, препятствующим взламыванию льдов.
Сегодня, наблюдая в теодолит углы тригонометрической сети на верху острова, случайно увидел в трубу инструмента идущего с моря медведя, повидимому, весьма заинтересовавшегося моей деятельностью. Пока я бегал за винтовкой, зверь исчез из вида, и только потом в трубу удалось его рассмотреть, он уже спрятался за торос и внимательно наблюдал за мной. Подкравшись тогда с другой стороны, я послал в него пулю, после которой он пошел наутек, но весьма медленно, будучи тяжело раненым. В погоне я пробежал километра четыре и выпустил, по меньшей мере, пять обойм патронов, после чего медведь, наконец, свалился. Потом, когда сняли шкуру, обнаружили, как она была издырявлена. В зверя попало 17 пуль, из них многие прошли насквозь. Обычно для стрельбы мы употребляем пули с подпиленными до свинца головками, производящими разрывное действие, в данном же случае их под рукой не оказалось и я стрелял обычными остроконечными в сплошной оболочке боевыми трехлинейными патронами, которые пронизывали зверя, не причиняя ему существенного вреда.
К концу августа съемку я закончил и с 24-го начал приливо-отливные наблюдения. Футшток поставлен в забереге у северного берега нашей отмели метрах в ста пятидесяти от дома. Здесь берег моря открыт, так что прилив не будет искажен, а с другой стороны стоящий кругом невзломанный лед предохранит воду от волнения и упростит отсчет по рейке. Наблюдения ведутся круглые сутки точно через час. Ночью с 0 до 8 часов записывает Ходов, в остальное время я.
У нашей Сучки снова прибавление семейства. Родилось 8 щенят — 5 самцов и 3 самки. Решили оставить и выкормить всех во что бы то ни стало. Будем подкармливать сначала консервированным молоком, а потом, когда подрастут, перейдут на мясо и станут питаться сами. В собаках мы к весне будем испытывать острую нужду. Сейчас годных к езде осталось не более 25 штук, да сколько еще из них убавится за зиму. Потомство же от Сучки получается превосходное. Щенки, родившиеся в декабре прошлого года, сейчас почти уже взрослые, так что их запрягают на небольшие расстояния. Особенно выделяется один кобель пестрой масти, очень похожий на Варнака. Мы его прозвали Бандитом, и действительно, несмотря на свой щенячий возраст, он ухитряется отнимать во время кормежки, кусок из-под носа у любой собаки, так что та не успевает и опомниться. Очень хороша также сука Юкся, отличающаяся прекрасным экстерьером настоящей чистокровной ездовой лайки. Вообще, если за нашими собаками следить, производить надлежащий отбор с соблюдением хотя бы самых элементарных зоотехнических правил, через 2–3 поколения можно вывести стадо первоклассных ездовых собак.
Сайка у берега появилась огромными стаями. Иногда у футштока все дно бывает сплошь закрыто ею. Так как соответствующих рыболовных сеток у нас нет, попробовали ловить рыбу кухонным сотейником, насаженным на палку. Дело пошло удачно, и за обедом мы ели жареную рыбу. Самки оказались с икрой, самцы с молоками. Таким образом, рыбка собралась в стаи и подошла к берегам для нереста. По вкусу она напоминает настоящую навагу, но гораздо меньше ее размером, едва достигая 10–15 см длины. Вскоре ловля нам надоела, как мало добычливая, и мы открыли, что гораздо проще стрелять из винтовки. Оглушенная ударом пули об воду, рыбешка тогда густо всплывает на поверхность, и ее остается только подбирать. Ночью Ходов этим способом добыл целое ведро. По сему случаю наелись сами и накормили собак, которым также не плохо поразнообразить свой стол.
Вечером приехали с Голомянного Ушаков и Журавлев. Последними южными ветрами плоиучие льды отогнало, по-видимому, весьма далеко, так что зверя нет совершенно уже несколько дней. Кроме нерп и зайцев добыли еще моржа, но небольшого. Вообще моржи наблюдаются у нас только как исключение в единичных экземплярах. Таких стад, как на острове Врангеля, здесь нет и в помине.
Ели уху и жареное из сайки. Ушаков, который стряпал, на этот раз решил для упрощения изготовить рыбу не потрошенную, так как чистить эту мелочь дело действительно канительное. Для всех эксперимент прошел безнаказанно, кроме, впрочем, Журавлева. Последний отравился, вероятно, рыбьей желчью, так как, например, уха совершенно отчетливо имела горьковатый вкус. Всю ночь бедняга промучился в холодном поту, страдая рвотой и поносом одновременно проклиная на чем свет стоит и рыбу и охотников.
В доме по вечерам снова начали зажигать лампы, гак как ночи уже стали темными. Скоро, скоро опять наступит полярная ночь. А льды крутом нашего острова стоят попрежнему, возможно их нынешний год и не взломает, уж очень мощный ледяной вал нагромоздило за зиму. Чтобы его разрушить, нужен очень сильный шторм с значительным волнением.
Вот и сентябрь. После заморозков и холодной погоды конца августа снова наступило тепло. Выпавший ранее снег снова стаял, так что кругом чисто. Появилось много молодых куличков, очевидно собирающихся в отлет.
На Голомянном нет ни зверя, ни льдов попрежнему, хотя охотники наведываются туда довольно частенько. А вот около нас на базе, где льды стоят, промышлять можно. Недавно у полыньи около футштока появился морж, очевидно в поисках убитых нами и утонувших здесь нерп. Застрелить его, однако, не удалось. После первых же выстрелов зверь ушел и, было видно, потом долго лежал в море на ломаных льдах, километрах в трех от острова, очевидно серьезно раненый.
Дня через два после этого случая на льду вблизи дома появилось целое семейство медведей: мамаша и два взрослых прошлогодних младенца, примерно по четверть, тонны каждый. Они настолько увлеклись старыми нерпичьими лежками, которых всюду много, что позволили себя окружить, и поплатились жизнью за беспечность. Затем вскоре, в этот же день, на дальнем, к юго-западу, мысу острова Среднего Журавлев убил еще медведя самца, а Ходов — другого недалеко от дому.
Приливо-отливные наблюдения закончены, и во-время потому что сегодня, 12-го, поднявшимся сильным северным ветром льды поломало и вынесло в открытое море. Теперь около нас тоже чистая вода, и только в проливе между островами остался еще невзломанный лед. Спустили шлюпку, наладили мотор и поехали на осмотр местности. Побывали и у Среднего и на Голомянном. Зверя всюду очень мало. Удалось убить только трех нерп. Видели впервые за наше пребывание здесь стадо полярных дельфинов, «белух», попробовали было гнаться за ними на моторке, но увы, неудачно. Шли они со скоростью не менее как километров двадцать в час, мотор же на полном ходу может развивать не более 10–12 километров.
Подход дельфинов находится, вероятно, в связи с присутствием огромного количества сайки, которая буквально кишит около берегов. Сайка же служит основным элементом питания белух в этих широтах.
На Новой Земле, по словам Журавлева, белух промышляют или сетями, или из винтовки. И тот и другой метод охоты основан на том, что эти дельфины, обычно, двигаются стадами, иногда в несколько сот голов, в непосредственной близости берега за сайкой, огибая все мысы и бухты, даже если последние сравнительно узки. На мысах их караулят и бьют из винтовок в тот момент, когда зверь вынырнет, чтобы перевести дыхание, а в бухтах запирают толстыми из веревок сетями, а потом вылавливают гарпунами. На Енисее, в устьи которого белуха заходит иногда огромными стадами вслед за туруханской сельдью (ряпушкой), ее промышляют еще крупноячеистой сетью из прочных веревок, которую ставят поперек хода дельфина. Последний, ныряя, проходит сквозь сеть, но запутывается хвостом и гибнет, задыхаясь от недостатка воздуха.
У нас сетей нет, и поэтому рассчитывать приходится только на стрельбу.
Начавшимся с 14-го свежим юго-западным ветром нагнало льды и вскоре набило сплошь около нас до пределов видимого горизонта. Лед сильно торосистый, мягкий и только кое-где видны редкие полыньи. Подмораживает, временами идет снег, льды начали смерзаться, а полыньи подернулись салом.
Однако, такая картина продержалась недолго. Уже через четыре дня сильным северо-восточным ветром лед весь вынесло и у нас снова стало чисто. Волнение в море очень большое, так что у дома с берега ночью смыло и унесло старую лодку ледянку и байдарку, которую ездивший на ней В. Ходов не вытащил достаточно далеко от берега. Унесло также часть старых ящиков, сложенных под склоном, чтобы не мешали. Впрочем, шторм скоро утих, и вечером мимо мыса нашего острова прошло стадо в несколько сотен белух. Их во-время заметили и стрельбою через головы стада, так, чтобы пули ложились на воду впереди него, заставили белух вернуться и пройти снова мимо мыса. Так повторялось несколько раз. Стрельба шла дикая — и залпами, и пачками, и в одиночку. Коноводил, без сомнения, Журавлев, который в пылу охоты, становясь совершенно невменяемым, готов был, кажется, кинуться за белухами вплавь. В результате убитых оказалось всего три, из них удалось достать лишь одну, остальные утонули, а раненых ушло, вероятно, не менее двух-трех десятков. По сообщению Журавлева, на Новой Земле белуху, идущую проливом Маточкина Шара, добывают аналогичным способом, причем охотнику достается не более 10 %, остальное тонет, уносится ветром и течениями. Что же касается раненых, то их бывает в несколько раз больше, чем убитых. Способ охоты поистине варварский, и если в наших условиях он может быть оправдан неизбежной необходимостью, то на Новой Земле это является результатом некультурного, хищнического отношения к природным естественным богатствам.
Южным штормом снова нагнало и прижало к берегу лед, плотно наторосив. Но открытое море, повидимому, недалеко, так как издали от чуть видной кромки доносится рев морского прибоя. Ночью весь лед пронесло к северу, а в проливе взломало, так что всюду стало чисто. Могучий прибой начал бить прямо в мыс и отвесный берег так, что мелкая галька летела на поверхность острова на высоту 7–8 метров. Брызги же и пена взлетали выше клотика радиомачты. У дома валы начали перекатываться через галечный прибойный гребень, который быстро оказался бы размытым, если бы не цементировавшая его вечная мерзлота. Вода, переливаясь через каменную гряду, потоками стекала вниз к порогу дома и сбегала далее в лагуну, уровень которой поднялся не менее как на ½ м выше ординара, так как вода не успевала уходить в море через узкое горло. Пришлось убрать подальше стоявшие около берега штабеля с консервами и строительными материалами.
Кругом вода. Прямо ленинградское наводнение, только в миниатюре. К вечеру стало стихать, кроме того к берегу подогнало несколько крупных льдин, так что теперь прибой разбивается и бессилен перекатиться через береговую гряду. Столь сильное волнение и крупная настоящая морская зыбь свидетельствуют, что в настоящее время к югу вплоть до сибирских берегов нет сколько-нибудь значительных ледяных масс.
После шторма снова появилась белуха. Днем к острову подошло целое стадо, но убить удалось только двух: самку с детанышом, примерно месячного возраста до метра длиной. Сама же мамаша была длиной метра четыре и весом не менее тонны. Цвет кожи у ней, как и у всех взрослых белух, кремово-желтый, детеныш же был стально-серым.
На другой день снова белухи, на этот раз несколько стад одно за другим. Идут они, как и ранее, вдоль берегов на юг, очевидно к Таймырскому побережью. После долгой сумасшедшей стрельбы удалось добыть 6 штук, из них 2 крупных самца, 2 самки и 2 взрослых прошлогодних детеныша. Белухи, как и медведи, приносят потомство раз в два года.
Погода установилась штилевая, морозы доходят уже до — 10° и больше. Море в проливе мерзнет, а лагуна около нас застыла уже настолько основательно, что по льду безопасно можно ходить и бегать. Поджатый последними южными ветрами лед около берега смерзся и образовал припай километра в три шириною, за которым видно открытое морс.
Все усиленно заняты разделкой мяса белух, которых лежит на берегу штук десять. Сначала вдоль спины и по бокам от головы до хвоста делаются глубокие разрезы, а затем ото ним снимается шкура вместе с салом. Поверх собственно кожи расположен теплоизолирующий слой около 1 см толщины из рыхлых роговых волокон, лежащих перпендикулярно коже. Шерсти нет совершенно. Под кожей слой жировой клетчатки в десять и больше сантиметров толщиною. Кожу с салом складываем в штабеля, чтобы потам, когда будет свободное время, сало отделить и сложить в бочки для сдачи Госторгу. Кожа тоже идет в промышленность для выделки приводных ремней. Мясо затем разрубаем на части и складываем в амбар, где его уже лежит тонны три. В общем нынешний год недостатка в мясе не будет, хотя щенков много, а они поглощают корма не меньше, чем взрослые собаки.
На разбросанных по берегу внутренностях пируют ледяные чайки, которых отовсюду собралось множество. Остальных птиц не видно. Должно быть уже улетели. Розовых чаек нынешний год не наблюдали ни разу, повидимому, они здесь на Северной Земле не гнездуют, а бывают только пролетом, да и то не ежегодно.
Закончив однажды магнитные наблюдения в будке, я отворил, как обычно, дверь и смело вышел, чтобы итти домой обедать, но к своему величайшему изумлению столкнулся нос с носом с медведем. Последний подошел сюда, привлеченный шумом чаек и запахом белушьего сала, лежавшего метрах в пяти от домика на берегу. Услышав шум в домике, он подошел к двери и, повидимому, прислушивался уже давно. Собак не было ни одной, все они, наевшись, спали кто где. Заскочить в домик и захлопнуть за собой дверь было для меня делом одной секунды. Никакого оружия, даже перочинного ножа с собою не было, как и полагается магнитологу. Схватив горящий примус, я ждал, не будет ли зверь ломиться в дверь. Такая фантазия ему вполне может взбрести в голову. Тогда я решил сунуть ему в нос горящий примус, а сам, пользуясь замешательством, удрать за винтовкой домой. Однако все было тихо. Осторожно выглянув, увидел, что медведь отошел немного в сторону и, отвернувшись, что-то внимательно рассматривал. Мгновенно выскользнув за дверь, забежал за домик и под его прикрытием помчался стрелой в сени. Здесь всегда висели заряженные винтовки. Схватив одну из них, вернулся обратно, подкрался снова из-за стены и с одной пули уложил наповал своего гостя, который так и не заметил, как я выскочил из домика и как вернулся обратит. С тех пор, выходя после магнитных наблюдений, я не шагал уже так беспечно, как раньше, а прежде отворял дверь, внимательно осматривался и уже потом шел куда было нужно.
На другой день снова медведи, на этот раз даже с представлением. Утром вышедший на улицу В. Ходов сообщил, что к дому по льду идет мишка. Выйдя, все увидели, что действительно с востока от Среднего острова приближается очень крупный зверь, повидимому взрослый самец. Шел он, вероятно, привлеченный запахом сала и белушьих внутренностей, разбросанных во множестве повсюду. Но были и другие запахи, странные и незнакомые, так как медведь приближался очень осторожно, часто останавливался, внимательно принюхивался, вытянув шею и сморщив нос трубочкой. Мы сидели на пороге у дома не шевелясь и наблюдали в бинокли, что будет дальше. Легкий ветер потянул с запада, в печке горело недавно подброшенное белушье сало, вкусный аромат которого понесло прямо на гостя. Это было весьма соблазнительно, хотя многое все же казалось подозрительным и требовало осторожности. Видно все-таки аппетит превысил страх, да и на свою силу можно было положиться, поэтому после некоторого колебания медведь решительно двинулся вперед. Лед пошел непрочный, из отдельных небольших льдин, еще недостаточно сцементированных морозом. Зверь часто проваливался, местами окунался с головой, но это его мало смущало. В одном месте, перебираясь осторожно со льдины на льдину, мишка неловко ступил на край одной из них. Она перевернулась, а с ней и медведь, мелькнув в воздухе всеми четырьмя пятками. Вблизи берега пошла сплошная каша из снега и мелко-битого льда, где итти было совершенно невозможно, как ни аккуратно шел наш гость. Здесь в мятике он выбрал другую тактику. Зверь начал плыть подо льдом, появляясь на минуту, чтобы только перевести дух. В бинокль было прекрасно видно, что, ныряя, он как заправский пловец делал пируэт, погружаясь вниз головой, взбрыкивая на мгновенье задними лапами и мелькнув толстым задом с маленьким куцым хвостиком. После каждого нырка зверь проплывал под льдом метров двадцать-тридцать, выныривал, отфыркиваясь и встряхивая лобастой головой, чтобы повторить операцию снова. Метрах в ста пятидесяти от дома лед опять стал прочнее, медведь вылез на него, отряхнулся, как собака, и решительно направился дальше, но тут Журавлев не выдержал, начал стрелять и второпях промазал. Зверь моментально кинулся наутек вдоль берега и через несколько секунд скрылся за мысом нашего острова. Когда мы забежали на верх его, медведь уже мелькал между торосами более чем в километре. Преследовать его, конечно, было совершенно бесполезно.
Часа через два, гуляя по острову, Ушаков столкнулся снова с медведем. Этот шел прямо к дому, не обращая ни на что внимания. После выстрела скатился под откос к морю, успел переплыть прибрежную ледяную кашу, но свалился от второй пули, как только стал выбираться на крепкий лед. Помощью талей и промысловой лодки тушу кое-как вытащили и тут же на берегу разделали. Оказался крупный, но очень старый самец, почти без зубов, с обломанными всеми четырьмя клыками, страшно худой. В желудке пустота, хотя по острову разбросано несколько штук убитых нерп. Очевидно медведь их не мог найти из-за плохого чутья и зрения. Мы посмеялись над Ушаковым. Медведь шел к нему, как к начальнику острова, с просьбой принять за старостью лет на иждивение, а он его принял так нелюбезно.
Снова медведь. На этот раз мой. Направившись к будке для машинных наблюдений, я заметил около нее четвероногого белого гостя. Он сидел задом к будке и спокойно уплетал белушье сало, лежавшее тут же в куче. Вернувшись тихонько за винтовкой, я осторожно подкрался сзади и тут же уложил ничего не подозревавшую животину. Зверь оказался крупным и жирным самцом. Осмотр следов показал, что он приплыл от Среднего острова, вылез на берег около мыса и прошел мимо окон дома сзади его прямо к будке.
Весьма возможно, что это тот самый гость, который демонстрировал третьего дня искусство медвежьего плаванья и нырянья.
Октябрь начался ясной теплой погодой. Свежим северо-восточным ветром весь лед снова унесло, и около нас опять чистое до горизонта море. Удивительно теплая нынешний год осень. Сейчас нам к Серпу и Молоту ни за что не попасть, не в пример прошлому году.
Решил отеплить еще больше магнитный домик, чтобы зимою в нем можно было заниматься. Дело в том, что мне необходимо к весне, к началу маршрутов, вычислить все астрономические пункты, а их уже насчитывается 12, далее вычислить и вычертить географическую сетку и на нее нанести все, что нами уже заснято. Далее нужно привести в порядок геологические материалы, уложить коллекции в ящик, предварительно заэтикетировав, и переписать дневники. Работы довольно много, причем вычислительные операции требуют большого внимания. Каждый пункт имеет не менее 4 наблюдений, состоящих из 8 наведений на светило, которые вычисляются отдельно, и только потом подводится итог и подсчитывается среднее. По каждому наведению нужно произвести до 15 вычислений, из них одних семизначных логарифмов требуется взять шесть.
Таким образом придется проделать около 6 тысяч различных вычислительных операций. Этого рода работа потребует полной тишины и спокойствия, которых у нас в доме иметь совершенно невозможно. Хотя Журавлев стал и дисциплинированней, но все же надеяться, что, живя с ним вместе, можно вести столь ответственную работу, совершенно невозможно. Стало быть, единственный выход — превратить машинный домик в рабочий кабинет и заниматься там в темную пору. Здесь-то уж конечно будет полная тишина и покой. Разве только медведь изредка нарушит мое уединение.
В начале октября я и принялся за строительную работу. Снаружи домик обшил толем, прижав его рейками. Внутри настелил пол из шпунтовых досок, обшил стены и потолок вагонкой с прокладкой внутри толя и бумаги. Все это сделано на деревянных гвоздях «нагелях», так как медные все вышли, а железные не годились, ибо в противном случае домик не мог бы более служить для магнитных наблюдений.
Затем соорудил полки, большой стол для работы и пристроил к входу сенцы, чтобы меньше заносило снегом.
Для отопления сделал маленькую железную печурку с регулировкой поддувала и тяги в трубе дроссельным клапаном так, чтобы можно было дать самое слабое горение. Печка представляла единственный железный предмет и на время наблюдений с магнитными приборами, конечно, уносилась подальше от дома.
Для тепла стены еще были обложены снегом, почти до крыши. В конце октября работа оказалась оконченной. Испытания показали, что в помещении очень тепло, причем на топку расходуется в сутки не более одного полена, разрезанного и расколотого на мелкие чурки. Для вентиляции пришлось в крыше сделать небольшое отверстие с ветрогоном, подающим внутрь свежий воздух, иначе часа через два горения лампа начинала меркнуть и чадить из-за недостатка кислорода.
Лед в море попрежнему слабый и редкий. Только тот, что стоит около острова, более или менее смерзся, да и то ходить по нему опасно, а дальше, километрах в трех от берега, он весь в трещинах, разводьях и полыньях.
На юг и запад водяное небо занимает почти половину неба, свидетельствуя о наличии огромных масс открытой воды. Даже в сторону Серпа и Молота свинцово-серый отблеск туч указывает на присутствие воды, в то время как прошлый год тут все было заковано льдом, казалось, намертво.
На Голомянный пробраться сейчас очень трудно даже налегке, а вывезти сложенное там мясо нечего и думать. Впрочем медведи, а отчасти и песцы, возможно, уже несколько его поубавили.
С 23-го огонь в доме не тушим уже круглые сутки, и с этого момента можно, следовательно, считать, так сказать, официально начало полярной ночи. Солнце же, согласно вычислениям, должно было скрыться 22-го. Впрочем, из-за пасмурной погоды мы его не видели уже давно, распростившись с «лучезарным светилом» еще в начале октября — теперь до конца февраля.