Ручей, затерянный в сопках
Долго в этот вечер горел костер на берегу речной протоки. Неожиданная встреча подняла настроение у Федотыча и Сергея. Перебивая друг друга, они посвящали Увачана в свои планы.
Выслушав их, эвенк одобрил:
— Хорошее дело. Сталин спасибо скажет.
Когда речь зашла о преследованиях в пути со стороны незнакомца, Увачан долго качал головой, приговаривая:
— Какой вредный человек! Зачем сухари в реку бросил? Зачем лодку по воде пустил?..
Потом, желая подбодрить друзей, он положил руку на ружье и твердо произнес:
— Теперь с вами Увачан. Никого не бойтесь.
И старик принял такой воинственный вид, что Сергей невольно улыбнулся. Эвенк совсем не напоминал ему богатыря, за спиной которого можно было бы спрятаться от опасности. Низкорослый, он рядом с Федотычем казался еще ниже. Глядя на него, мальчуган с трудом верил рассказам деда о том, что Увачан спокойно ходит на медведей с одним кинжалом.
Но уже на следующий день мнение Сергея об их спутнике резко переменилось. Произошло это буквально через полчаса после того, как лодки отплыли от берега.
Двигаясь возле мелких, заросших осокой заводей, Увачан вдруг бросил весла и стал внимательно присматриваться к тому месту, где было сломано две-три камышинки. Поднимая голову, эвенк уверенно заявил:
— Сегодня тут прошла лодка.
— А из чего это видно? — недоверчиво спросил Сергей.
Эвенк молча указал пальцем на воду. Сергей присмотрелся и все понял. Стоячая вода заводи была покрыта тонким слоем ряски. Только у сломанных камышинок виднелась широкая полоса чистой коды. Ряска еще не успела ее затянуть, и это значило, что лодка отчалила от берега не более часа назад.
Выйдя на песчаную косу, путники стали внимательно осматривать землю. Скоро они обнаружили между кустов остатки костра; в золе еще тлели угли. Рядом на илистой почве виднелись знакомые следы подкованных сапог.
— Куда он поплыл? — тихо, словно боясь, чтобы его никто не подслушал, спросил Сергей.
— Вниз, — коротко ответил Увачан.
Почему эвенк сделал такой вывод — мальчуган не стал спрашивать. Он понял, что их новый спутник умеет на-ходу читать неприметные для других следы.
С этого времени Сергей не переставал удивляться наблюдательности Увачана. Старик вел себя в тайге, как дома, где ему знакома каждая вещь. Если к обеду нужно было мясо, он деловито направлялся в ельник, и через несколько минут приносил убитых рябчиков. Когда требовалась рыба, эвенк заставлял разводить костер, а сам разыскивал каких-то личинок и с удочкой шел к реке. И едва костер успевал разгореться, как он возвращался с уловом.
Однажды Сергей видел, как Увачан поймал большую щуку. «Дура»! — сказал старик громко и, сняв добычу с крючка, бросил ее в реку.
Когда эвенк принес вполовину меньшую рыбу, Сергей спросил о причинах его странного поступка. Увачан удивленно сдвинул брови и ответил:
— Половину съедим, а половина — пропала. Нельзя так. Беречь добро надо.
Только теперь Сергей понял, почему старик никогда не добывал дичи и рыбы больше, чем требовалось для обеда. Он был расчетливым хозяином и запускал руку в свой «закром» лишь в случае необходимости.
После встречи путников с Увачаном, таинственный незнакомец оставил их в покое. Куда он исчез — было неизвестно. Над этим никто и не задумывался. Все трое знали, что они — сильный отряд, способный выдержать и внезапное нападение одного человека, а потому чувствовали себя совершенно спокойно. Даже Федотыч стал забывать о своей недавней настороженности.
Один за другим текли ясные дни, наполненные ароматом теплой земли, плеском волн и гомоном птиц. Быстро мчались вперед лодки, с каждым часом все приближаясь к цели путешествия.
Всякий раз, когда останавливались на ночевку, Увачан коротко сообщал:
— Скоро Улуй.
— Сколько еще дней? — допытывался Сергей. — Пять, шесть?
— Как поплывем... — неопределенно пожимал плечами старик.
Наконец, эвенк произнес лишь одно слово:
— Завтра.
В эту ночь, несмотря на усталость, Сергей почти не спал. Лежа с открытыми глазами, он смотрел в светлое от близкой зари небо, прислушивался к гуканью козлов и, то и дело поправляя на лице накомарник, пытался представить заветный ручей. Улуй вставал перед ним то бурным, ворочающим камни, потоком, то тихой, поросшей камышами, речушкой. Но как в том, так и в другом случае он неизменно видел толстые наносы золотоносного песка и среди них, под высокой скалой — легендарный баевский «карман».
Едва из-за сопки выглянул краешек солнца, Сергей вскочил на ноги. Сбросив белье, он, ежась от утренней сырости и облепивших тело комаров, сразбегу прыгнул в реку. Волны упруго выбросили его на поверхность и, захлестывая, понесли вдаль. Лежа на спине, мальчуган видел, как на фоне розовых от зари облаков пронеслись какие-то птицы, пролетел жужжа шмель...
— У-ух!.. — крикнул от восторга Сергей, и чуткое эхо встревоженно прокатилось над тайгой.
Когда Сергей вернулся на привал, Федотыч уже разводил костер, а Увачан ладил свою удочку. И хотя они все делали как обычно, мальчугану казалось, что сегодня старики и уху варят дольше, чем всегда, и едят на-редкость медленно...
Каково же было удивление Сергея, когда после завтрака Увачан, обращаясь к нему, сказал:
— Пойдем, покажу Улуй. Сотня шагов до него.
— Что же ты вчера об этом не сказал!
— Ты бы про сон забыл.
— Я и так не спал... — сознался мальчуган.
Сергей бросился вперед. Прыгая через мелкий кустарник, ныряя под еловые лапы, он выбежал к устью распадка. Там, звеня в камнях, струился ручеек. По берегам было видно, что в половодье и во время дождей он превращался в бурный поток. Но теперь его могла бы перейти в брод и курица.
— Эго и есть Улуй?.. — спросил Сергей, недоверчиво оглядываясь через плечо на Увачана.
— Улуй, — ответил эвенк. — Золотой ручей.