В тот день, закрывая собрание, Семен Ильич сказал:
- Через два дня заводской гудок будет уже гудеть и для вас.
Заводской гудок! Из всех впечатлений, нахлынувших на Пашу в день его приезда в ремесленное училище, может быть, самым сильным был этот гудок. Паша сидел тогда в садике, окружавшем четырехэтажное здание училища, и смотрел на завод. Он был нескончаемо огромен, но его светло-серые корпуса выглядели легкими, точно их сделали из посеребренной фанеры. Вдруг послышался тяжкий ровный гул, который заглушил собою все звуки и от которого все задрожало мелкой, частой дрожью… Когда наконец гул умолк, Паше почудилось, что все вокруг оглохло и онемело.
И вот теперь этот гудок будет поднимать Пашу и его товарищей с постели и властно звать на завод, как зовет он всех рабочих…
Паша сидел у Михайлова, когда Маруся ворвалась в комнату и выпалила:
- Товарищ Михайлов, наша группа решила выйти завтра гудку навстречу!
- Как это «выйти гудку навстречу»? - не понял Михайлов. - Говори с расстановкой.
- Есть - с расстановкой! - засмеялась Маруся. - Значит, так: встать пораньше - раз, принарядиться и выйти в сквер - два, там ждать - три, а когда гудок загудит, с песней двинуться к заводу - четыре.
- Гм… - сказал Михайлов, - это здорово! Но почему только ваша группа? Всем надо так… Правда, Паша?
- Всем! - подхватила Маруся, даже не подождав, что скажет Паша. - С музыкой, правильно?
- Правильно.
- С цветами! - не унималась Маруся.
- Ну, насчет цветов - не знаю, - улыбнулся Михайлов. - Пожалуй, девушкам можно и с цветами, А мальчикам лучше строже.
Утром следующего дня, только солнце позолотило верхушки деревьев и загорелось на стеклянных крышах заводских корпусов, вдоль училищного здания выстроились семь взводов девушек и юношей. Паша стоял впереди, под знаменем училища, рядом с лучшим учеником-слесарем Сашей Городищевым. Между ними и колонной учащихся замер училищный оркестр, готовый по первому взмаху руки своего дирижера - маленького, Вани Заднепровского - грянуть во все медные трубы. Семен Ильич отодвинул рукав кителя и склонился над часами.
- Одна минута, - негромко сказал Михайлов, стоявший рядом с ним.
Но услышали все, даже самые крайние в строю, и по всему строю прошел легкий трепет. Паша крепче сжал древко знамени. Ваня Заднепровский поднялся на носки и впился глазами в свой оркестр.
Безотчетно улыбаясь, оглянулась на девочек Маруся.
И вот, в глубине завода, где-то между крышами, зародился низкий клокочущий звук, будто там проснулся великан, трет кулачищами глаза и сонно что-то бормочет, Бормотал-бормотал - и вдруг, увидев солнце, запел таким густым радостно-призывным басом, что около училища затрепетали на липах листья.
Ваня вскинул обе руки, точно хотел взлететь на небо, рубанул ими воздух, и из всех труб оркестра навстречу гудку грянул «Марш трудовых резервов». Сотни ног одновременно ударили о бетон, Всколыхнувшись, колонна двинулась к шоссе, что широкой лентой стлалось к заводу.
Утренний ветерок развевал красное шелковое полотнище, и Паше казалось, что знамя рвется к заводу и влечет за собой всю колонну.
Однако почему же закрыты ворота? Паша тревожно оглянулся на директора, но Семен Ильич шел спокойный, уверенный, торжественный.
В ту же минуту чугунные ворота дрогнули, медленно подались назад, и перед колонной открылся широкий вход в завод. У входа показался вахтер - седоусый загорелый человек в солдатской гимнастерке со следами споротых погон на плечах. Он посторонился, вытянулся и поднял руку к пилотке.
- Прямо! - крикнул Денис Денисович, с удивительным для своей тучноватой фигуры проворством забегая вперед.
Колонна прошла под высоким сводом ворот, свернула к светло-серому зданию и влилась в него. Было оно внутри огромно, как стадион, и почти пусто: ни станков, ни рабочих. Только посредине возвышалась какая-то машина - ярко-красная, причудливая, похожая в пустоте этого гигантского цеха на корабль в море. Около машины стояло несколько человек. Один из них, одетый в темно-синий костюм, высокий, с седыми висками, повернулся к колонне и, пока она приближалась, внимательно всматривался в нее серыми, глубоко сидящими глазами. Взгляд был испытующий, почти суровый. Да и все в этом человеке, как показалось Паше, было строгое, требовательное.
К нему подошел Семен Ильич, о чем-то заговорил. Человек слушал молча, глядя и на директора училища такими же строгими глазами. Вдруг он спросил: «Как, как?» Когда Семен Ильич ответил, человек улыбнулся. И от этой улыбки лицо его неожиданно стало простым и добрым.
Ученики со всех сторон окружили машину. Семен Ильич сказал:
- Товарищи учащиеся, сейчас главный инженер завода Валерий Викторович Марков объяснит вам вашу задачу.
- Ох! - вырвалось у Маруси.
Но никто этого не заметил, и, так же как она, все впились любопытными, жадными глазами в инженера. Так вот он какой, Марков! Сколько раз они слышали на уроках о его замечательных технических приспособлениях! Сколько технологических процессов, рассчитанных на десятки операций, он просто и смело сводил к пяти-шести, и деталь, на обработку которой тратились часы, обрабатывалась за несколько минут!
Валерий Викторович опять оглядел ребят и сказал:
- Вы пришли с музыкой? Это хорошо. Но здесь есть и своя музыка, музыка творческого труда. Вы услышите ее, когда придет ваше время. Я вижу у девушек в руках цветы. И здесь цветут цветы. Металлическая стружка причудливо вьется и окрашивается в бледно-желтый, оранжевый, фиолетовый цвета. Этот цвет называется цветом побежалости: он меняется от быстроты бега металла. Бег вперед, к дням, когда зацветет вся земля, - вот о чем говорят наши упругие цветы.
Валерий Викторович слегка отступил и окинул машину придирчивым взглядом.
Она стояла яркая, блестящая, настороженная.
- Полюбуйтесь этим первенцем нашего завода, этим степным кораблем. Перед вами самоходный комбайн, волшебник, чудо-богатырь колхозных полей. Он идет по степи, покачиваясь на ходу, как корабль, и на ходу косит, молотит, очищает зерно. Золотым потоком оно льется из этого корабля. Нет на нем матросов. Только один человек управляет им. Но работает он за тысячу человек. И вот эту чудесную машину будете делать вы.
- Мы?!
У одних это восклицание вырвалось со страхом, у других - с изумлением, у третьих - с радостью. А Маруся даже в ладоши хлопнула.
- Да, вы, - серьезно подтвердил Валерий Викторович. - Но не одни, конечно, а вместе со всеми рабочими завода. В этой машине четыре тысячи сто семьдесят пять деталей. Хватит тут дела и токарям, и слесарям-инструментальщикам, и шлифовщикам, и литейщикам, и фрезеровщикам - всем хватит.
Валерий Викторович быстрым и точным движением руки снял с боковой стороны комбайна верхний покров. Обнажились какие-то плоскости, стержни, шестерни.
- Давайте заглянем внутрь.
Он коротко и просто объяснил устройство машины.
- А теперь скажите, какая тут деталь повторяется много раз?
- Звездочка! Звездочка! - закричали со всех сторон.
- Правильно, звездочка, передающая движение с вала на вал. Это очень важная деталь, к тому же она нужна в огромном количестве. Ее-то вы, ученики токарной специальности, и будете делать. Завод должен выпустить к урожаю пятьсот таких машин. Если вы отстанете, придется перебрасывать на эту деталь заводских рабочих, а у нас лишних рук нет, все на счету. Но что-то по глазам незаметно, чтобы вы могли отстать.
Ремесленники несмело заулыбались. Кто-то из девочек задорно крикнул:
- А если перегоним?
Валерий Викторович улыбнулся:
- Никто вас не осудит… - но тут же опять сделался серьезным и строго посмотрел на девушек. - Стране нужны не пятьсот комбайнов, а десятки тысяч. И их наш завод даст. Вы увидите, какое пойдет соревнование, когда завод приступит к серийному выпуску. Сами рабочие и новые приспособления создадут и технологические процессы упростят. Но вам соревноваться со взрослыми рабочими нелегко: у них есть навыки, отличное знание своих станков, инструментов, материала. Все это вам придется здесь приобретать. Учитесь.
Валерий Викторович объяснил, что будут делать ученики других специальностей, и повернулся к мастерам:
- А теперь прошу развести учащихся по цехам. Через пять минут будет последний гудок. Каждого из учеников он должен застать у рабочего места. Желаю вам бодрости и настойчивости в труде!
Он дружески кивнул, пожал Семену Ильичу руку и, провожаемый восхищенными взглядами ремесленников, пошел из цеха.