Он придал угловатым рукам
Закругленную прелесть движений.
Он открыл удивленным зрачкам
Дар высокого преображенья.
И для песни открылись уста,
И ушам захотелось услышать,
Как звенит, излучаясь, звезда,
Как цветущая жимолость, дышит.
И Психея тогда налету
Увидала в чудесном виденьи
Ей возможных вершин высоту
И предельную пропасть падений.