Период царствования императрицы Анны Иоанновны является одним из самых печальных на протяжение тысячелетней истории Руси. Рассматривая т. н. смутные периоды российского государства с точки зрения значения их, положительного или отрицательного, для развития государственности нашего отечества, с точки зрения развития народного благосостояния и освобождения народа от политических, экономических и юридических пут, годы русской истории, начинающиеся с 1730, т. е. с воцарения Анны Иоанновны — являются самыми мрачными, более мрачными, нежели смутные годы, предшествовавшие воцарению династии Романовых. С восшествием на престол Анны Иоанновны, этого последнего отпрыска бояр Романовых по прямой линии, начинается продолжительный период развала российской государственности, а не укрепления и развития её. При ней т. н. немецкий период русского управления достигает высшей точки своего развития, т. н. эпоха временщиков и фаворитов, притом не русского, а иноземного происхождения. Царствование Анны Иоанновны, не будучи богато историческими событиями общегосударственной и международной важности, интересно потому, что оно изобилует богатством мелких штрихов, характерных для периода упадка государственности, который мало чем отличается от предсмертной агонии. Но и сами деятели времени 1730–1740 гг. — политические декаденты, начиная с носительницы короны, переходя через личности немецких и шведских проходимцев первого разряда — фактических руководителей державы, и кончая третьестепенными исполнителями воли этих проходимцев и безволия императрицы. Потому-то для историка период этот является одним из наиболее заманчивых.
В ночь на 19 января 1730 года в Москве, в Лефортовом дворце умер от оспы 15-тилетний император Петр II, внук Преобразователя, не назначив себе преемника.
Вместе с ним гасла династия, пресекалась мужская линия дома Романовых. Престолонаследие осталось без прочных законодательных норм и законных наследников. Закон Петра I, неясный, произвольно толкуемый и оставленный без действия самым законодателем, терял свою силу, а завещание Екатерины I не имел её, как документ спорный. Для замещения престола перебирали весь наличный царский дом, называли царицу-монахиню, первую жену Петра, его младшую дочь Елизавету, двухлетнего сына старшей умершей дочери Анны, герцога голштинского, трех дочерей царя Ивана и ни на ком не могли остановиться, ни у кого не могли найти бесспорного права на престол: закон Петра I спутал все династические понятия и отношения. Кандидаты ценились по политическим соображениям, по личным или фамильным сочувствиям, а не по законным основаниям. Среди этой сумятицы толков и интересов Верховный Тайный Совет, как руководитель управления, взял на себя почин в деле замещения престола. В ту же ночь, тотчас по смерти Петра II, он совещался об этом деле, назначив на наступавшее утро собрание всех высших чинов государства, чтобы совместно с ними решить столь важный вопрос. При этом Совет пополнил сам себе: в его пятичленном составе были уже три аристократа, князь Д. М. Голицын и двое князей Долгоруких; теперь приглашены были другой Голицын, брат Димитрия, и еще двое Долгоруких. Присутствие шести лиц только из двух знатнейших фамилий придало Совету не только аристократический, но и прямо олигархический характер. На совещании говорили много и долго «с немалым разгласием», по выражению Феофана Прокоповича. Заявление князя Долгорукого, отца второй невесты Петра II, о праве его дочери на престол, будто бы завещанный ей покойным женихом и чье-то предложение о царице-бабке были отклонены, как «непристойные». Тогда князь Д. Голицын, возвысив голос, сказал, что Бог, наказуя Россию за её безмерные грехи, наипаче за усвоение чужестранных порядков, отнял у неё государя, на коем покоилась вся её надежда, и так как его смертью пресекалось мужское колено царского дома, то надлежит перейти к старшей женской линии, к дочерям царя Ивана, тем более, что дочери Петра I, и сами по себе не имеют права на престол, как незаконные, родившиеся до поступления их отца в брак с их матерью. Завещание же Екатерины не имеет никакого значения, так как эта женщина, будучи низкого происхождения, и сама не имела права на престол, и не могла им распоряжаться; но и старшая из дочерей царя Ивана, Екатерина Мекленбургская, неудобна, как жена иноземного принца, притом человека сумасбродного; всего удобнее вторая царевна, вдовствующая герцогиня курляндская Анна, дочь русской матери из старинного доброго рода, женщина, одаренная всеми нужными для престола качествами ума и сердца. «Так так, нечего больше рассуждать, выбираем Анну», в один голос зашумели верховники. Но предложив неожиданно Анну, Голицын еще неожиданнее добавил: «Ваша воля, кого изволите; только надобно и себе полегчить». — «Как это себе полегчить?» — спросил канцлер Головкин. — «Хоть и зачнем, да не удержим того», возразил один из Долгоруких. — «Право, удержим», наставал Голицын. Все охотно приняли предложение о герцогине курляндской, но о прибавке воли смолчали. Голицын продолжал: «Будь ваша воля; только надобно, написав, послать к Её Величеству пункты». Между тем в другой зале дворца сенаторы и высшие генералы дожидались, на чём порешат верховники. Ягужинский, бывший генерал-прокурор Сената, отвел в сторону одного из толпившихся тут Долгоруких и высказывал ему чисто голицынский образ мыслей: «Долго ли нам терпеть, что нам головы секут? теперь время, чтобы самодержавию не быть». Когда верховники вышли и объявили об избрании Анны, никто не возражал.
Утром 19 января собравшимся в Кремле Синоду, Сенату, генералитету и прочим высшим чинам Верховный Тайный Совет объявил о поручении российского престола царевне Анне, прибавив, что требуется на то согласие всего отечества в лице собравшихся чинов. Все изъявили полное согласие. Больше ничего не было объявлено собранию. Между тем в тот же день спешно были составлены и под покровом строжайшей тайны посланы в Митаву доверенные с письмом к Анне, с пунктами или «кондициями», ограничивавшими её власть. Императрица, согласно этим «кондициям», обещается по принятии русской короны во всю жизнь не вступать в брак, и преемника ни при себе, ни по себе не назначать, а также править вместе с Верховным Тайным Советом «в восьми персонах» и без согласия его, ни с кем войны не вчинать и мира не заключать, верных подданных никакими новыми податями не отягощать и государственных доходов в расход не употреблять, в придворные чины, как русских, так и иноземцев не производить, в знатные чины, как статские, так и в военные, сухопутные и морские «выше полковничьего ранга» никого не жаловать, наконец, у шляхетства «живота, имения и чести» без суда не отымать. В случае нарушения этих условий императрица лишалась короны российской. Условия эти привезенные в Митаву послами Верховного Тайного Совета князем Долгоруким, князем Голицыным и генералом Леонтьевым, Анна Иоанновна подписала словами: «по сему обещаю всё без всякого изъятия содержать. Анна». Через три она решила выехать в Москву, потребовав у посланцев Совета десять тысяч рублей подъемных. Началась новая, бесславная глава истории России.