В теплый сентябрьский день тракторист Антошка работает на участке, который был расположен совсем близко от границы.
Окончив работу, Антошка слез с машины, вытер рукавом красный, вспотевший лоб, поправил белесые волосы, вынул из кармана папиросу, сел на межу и закурил.
В каких-нибудь десяти шагах от себя Антошка видел светлый узкий ручей. Ручей начинался где-то очень далеко; он разрезал поле на две части и пропадал в дубовой рощице.
Ручей был границей. За ручьем лежала другая, уже не советская страна, и жизнь в той стране была совсем другой. Антошка любил сидеть на меже и смотреть, что делали по ту сторону ручья, за границей, люди, которых он называл «иностранцами». Иногда он кричал им что-нибудь, но они не отвечали.
Сейчас в поле людей не было. На жнивье дрались и кричали галки, а около дубовой рощи бродила рыжая корова.
Антошке надоело сидеть на меже, он бросил папиросу, подошел к трактору и минут десять возился около мотора. Потом вскочил на площадку, перевел рычаг, обернулся и увидел около плуга белоголовую девочку. Он посмотрел на ее широко открытые глаза, на руку, которая перебирала край дырявого платья, и улыбнулся.
— Поберегись! — крикнул он и дернул рычаг.
Трактор двинулся.
Подъехав к соседнему участку, Антошка опять увидел девочку. Спотыкаясь, она бежала за трактором.
«Ишь ты, — подумал Антошка, — интересуется!»
Он остановил трактор и спросил:
— Ты чья будешь?
Девочка молчала.
— Вот тебе матка задаст! Ишь, куда убежала!
— Не-е, — сказала девочка. — У меня матки нету.
— Во-о-на! То-то, я гляжу, рубаха у тебя больно дырява. Что же тебе в колхозе новую не дадут?
Девочка ничего не ответила.
— Ты, что же, меня разве не знаешь? Меня каждый тут знает!
Сзади послышался конский топот. По меже ехал разъезд пограничников. Передний конный помахал рукой, и тракторист остановил машину. Пограничники подъехали и попросили прикурить. Старший пограничник — толстый парень с пушком на верхней губе — спросил:
— Это что, дочка твоя, что ли?
— Какое! — Антошка улыбнулся. — Девочка чья-то. Трактором интересуется.
— А-а! Ты откуда?
— Оттуда, — прошептала девочка.
— Откуда — оттуда?
— Я корову пасла.
— Э-э, да она иностранка! — вдруг догадался тракторист. — Я ее корову видел. Рыжая — на той стороне стоит. Так ведь?
Девочка тряхнула головой.
Пограничники переглянулись.
— Вот так история! — сказал старший.
— Дела-а! — изумился Антошка.
Девочка заплакала.
— Ты чего ревешь? — спросил ее тракторист. — Не бойся. Это, брат, Красная армия!
Девочка заплакала еще пуще.
— А может быть, отвезти ее до ручья, пусть домой бежит? — предложил Антошка.
— Скажешь тоже, — строго ответил старший пограничник. — Через границу бегать нельзя. Придется ее везти на заставу. Там начальник разберется, кто она и откуда. Слышь, девочка? А ну, поедем с нами! Да ты не бойся. Хочешь, яблочко дам?
Он вынул большое красное яблоко и, наклонившись с седла, подал его девочке. Она взяла его, улыбнулась, доверчиво потянулась к пограничнику и очутилась в седле.
— Ну, держись, — сказал он. — Не упадешь?
— Не-е, — убежденно сказала девочка.
— Это как же ты сюда прибежала? — спросил те старший пограничник.
— Так… Машина как загудит, я и побежала.
Пограничники поехали дальше. Девочка, съев яблоко, почувствовала себя, как дома, и разговорилась. Она рассказала пограничнику о своем селе, о стражнике, о злой соседской собаке, которая «враз трех обкусала».
Около заставы разъезд встретил командира пограничного отряда.
— Кого поймали?
— Так что, товарищ командир, девочка оттуда прибежала. Иностранка!
— Ты зачем сюда пожаловала? — Командир расправил свои желтые усы и пощекотал девочку под подбородком. — Как тебя зовут?
— Ася, — едва слышно сказала девочка.
— Ах ты, Ася, Ася! Батьку твоего как зовут?
— Павел.
— Коза этакая! Беда с вами!
— Она трактором заинтересовалась, — сказал старший пограничник. — Что с ней делать, товарищ командир?
— Отвезите ее в детский сад, а завтра мы ее отправим обратно.
Командир пощупал драное грубое платье девочки, поглядел на ее синеватые руки, погладил ее грязную, всю в ссадинах ногу и вздохнул.
* * *
Жизнь на границе полна большими и маленькими происшествиями. То корова перейдет границу, и надо ее вернуть хозяину, то ребята заблудятся и, сами того не зная, очутятся в чужой стране, то случится еще что-нибудь. Тогда командиры советского и чужого пограничных участков сходятся и условленном место и разрешают накопившиеся за несколько дней дела.
Свидания между командиром советского пограничного участка, на котором Антошка увидел чужую девочку, и польским комендантом происходили обычно на мосту через ручей, близ дубовой рощи.
К этому месту и направлялся командир советского пограничного отряда. На пригорке, шагах в тридцати от моста, стоил польский комендант — худой рыжий человек. Он распекал сутулого крестьянина. Еще не дойдя до моста, командир отряда услышал знакомый визгливый голос коменданта. Комендант прокричал что-то злобное и отошел от крестьянина. Тот стоял, понуря голову, уронив длинные, тяжелые руки.
Комендант козырнул советскому пограничнику.
— Распускают своих сопляков, а я их ищи! — еще не успокоившись, сказал он.
— Пропал кто-нибудь? — спросил командир.
— Да вот, изволите ли видеть, девочка к вам убежала. Скоты! Извините, пожалуйста…
— А я ее только что видел. У нас она, — ответил командир. — Когда заберете?
— Завтра. Пускай он поплачет, — кивнул головой комендант в сторону крестьянина, который стоял на горе, освещенной заходящим солнцем.
* * *
Темнело, когда старший пограничник сдал Асю заведующей детским садом. Девочка спала.
— А может быть, не стоит будить? — заметил пограничник: ему стало жаль прерывать спокойный сон девочки.
Заведующая бережно внесла ребенка в чистую горницу, позвала со двора няню; та быстро приготовила воду, и девочка только в ванне проснулась окончательно. Она с недоумением рассматривала заведующую детским садом, ясноглазую круглолицую женщину с русыми косами, и старую, сморщенную няню. Асе мыли голову, терли мочалкой ноги. Она пыхтела, морщилась, но не плакала.
— Матери у тебя нету?
Ася качнула головой.
— Бедная! — прошептала няня. — Вишь, как заросла!
Едва Асю успели завернуть в простыню, как она снова заснула. Она не слышала, как на нее надевали рубашку, как укладывали в постель.
— Анна Васильевна, — шепнула няня, — нынче она, как царевна, спит, а завтра опять в нужду, в грязь.
Анна Васильевна нахмурилась и ничего не ответила няне.
Утром, когда Ася проснулась, она увидела около своей кровати мальчика, такого же белоголового, как она сама. Мальчик, засунув руки в карманы штанишек, пристально рассматривал Асю. Позади стояло еще много детей. Все они таращили глаза на незнакомку.
— Ты из-за ручья? — спросил мальчик.
— Я машину пришла поглядеть. — И Ася стала рассказывать о тракторе, и о собаке, и о батьке, который «весь день мается на полосе».
— А он бы на трактор сел! — посоветовал мальчик.
— У нас нет.
— Плохо, — сказал мальчик. — А нас вчера катали на машине!
Пришла Анна Васильевна и начала одевать Асю. Девочка с величайшим любопытством рассматривала свое новое красное платье.
— А ты умеешь писать? — спросил Асю мальчик.
Ася покачала головой.
— Э-эх, ты! — разочарованно протянул мальчик. — А чего же ты умеешь? На барабане умеешь? А про Первое мая умеешь петь?
Ася не умела ни петь, ни играть на барабане.
После завтрака дети принялись играть. Мальчик тянул Асю к себе, хотел учить ее играть на барабане и маршировать, но у девочек были куклы, и Ася, покинув мальчика, погрузилась в игру. Она говорила на том же языке, что и все эти дети, — ведь только ручей разделял их. Она оказалась смешливой и доброй, хотя и очень робкой девочкой.
После обеда и мертвого часа мальчик повел Асю в свой уголок. В уголке висел портрет Сталина, какие-то рисунки, красный флажок.
— Кто это? — спросила Ася, показывая на портрет Сталина.
— Не знаешь? — изумился мальчик.
— Не-е…
— Эх, ты! Это Сталин!
Девочка, часто моргал, смотрела на портрет.
— Он для нас этот дом выстроил, игрушки дарит! Он в самой Москве живет. Он самый главный — вот он какой!
Разговор был прерван приходом тракториста.
— Ну, как у вас иностранка живет? — осведомился Антошка.
— Ничего, привыкла.
— А я ей автомобиль сделал.
И Антошка показал большой деревянный грузовик.
Дети окружили Антошку, просили покатать их на тракторе, сделать и им такой же автомобиль, какой он сделал Асе.
— Ну, иностранка, когда домой пойдешь? — спросил Антошка Асю.
Ася ничего не успела ответить. В комнату вошла Анна Васильевна и с ней командир пограничного отряда. Он приехал за Асей.
* * *
Когда Асе сказали, что надо итти домой, она заплакала. Беловолосый мальчик загородил ее от командира.
— А я ее не пущу, — сердито, надувшись, сказал он.
Командир засмеялся и поднял мальчика на руки. Асе подарили ту самую куклу, которую она не выпускала из рук весь день. Кукла была краснощекая и толстая. В игрушечный автомобиль няня положила выстиранное, вычиненное Асино платье и еще одно — новенькое. Подумав, няня положила в автомобиль чулки и шелковую зеленую тряпочку.
Антошка предложил поверх груза посадим, на автомобиль куклу, но Ася крепко держала куклу и ни за что не хотела выпускать ее из рук.
Беловолосый мальчик дернул командира отряда за гимнастерку.
— Жалко, — сказал он.
— Очень?
— Очень. Можно, я ей красный флажок подарю?
— Нельзя.
— Почему?
— В их стране за красный флаг сажают в тюрьму.
— Всех?
— Всех.
Мальчик вздохнул, подал Асе руку и долго с ней прощался. Потом вынул из кармана какой-то значок и отдал ей.
Через час командир отряда и Аси подошли к мосту. По ту сторону ручья, на пригорке, стоял вчерашний крестьянин — отец Аси.
— Ну, до свиданья, иностранка! — сказал командир пограничного отряда и поцеловал Асю. Потом подвел ее к середине моста.
Отец Аси сошел с пригорка, молча взял свою дочь за руку и повел домой. Девочка часто оборачивалась назад, плечи ее вздрагивали: она плакала.
