Инструктор Стефановский прибыл к новому месту назначения и представился начальству.
Когда он исполнил все формальности, его спросили:
— Вы летали на «ТБ-1»? Нет? Тогда вам придется по возможности скорее изучить эту машину. Отправляйтесь на аэродром и спросите там летчика Чкалова.
По пути на аэродром Стефановский вспоминал: Чкалов? Он раньше слышал эту фамилию. В школе и частях иногда упоминали ее. Крылатая молва разносила много такого, что было и чего не было. Но основное оставалось: смелость, мужество, исключительное летное мастерство этого, тогда еще рядового летчика.
На аэродроме все знали Чкалова и указали Стефановскому, где его найти. Минуту спустя Стефановский козырнул широкоплечему, чуть выше среднего роста человеку. Не выслушав рапорта до конца, тот протянул руку и улыбнулся:
— В работе лучше знакомиться!
Они направились к самолету. По дороге Чкалов спрашивал:
— Где учились? На каких самолетах летали? Какой налет?
У большого двухмоторного бомбардировщика возились техники, мотористы. Они, как мухи, со всех сторон облепили машину.
— Изучите машину, — сказал Чкалов, — разберитесь, где что находится, вплоть до последней заклепки. Техники вам помогут. А потом слетаем.
Показной полет запомнился на всю жизнь. Погода была хорошая, ясная. Учитель и ученик заняли свои места в машине. Чкалов как-то по-особенному сидел в ней — легко, непринужденно. Чувствовалось, что ему здесь привычнее, чем на земле. Он двинул сектора моторов, разогнал машину и мягко отделил ее от земли.
Едва не задев колесами верхушки сосен, он сделал правый разворот и, набрав всего триста метров высоты, весело взглянул на своего ученика, отжал штурвал чуть вперед и, повернув влево, ввалил машину в глубокий вираж. Левое крыло нацелилось в землю, правое — в небо. Нос лихо бежал по линии горизонта, описывая правильную окружность. Многочисленные стрелки приборов замерли на своих местах. Ровно гудели моторы…
Чкалов непринужденно повернул штурвал вправо, и теперь правое крыло опустилось к земле, а левое пошло к небу. Нос также лихо помчался по горизонту, по кругу, но в обратную сторону, будто разматывая невидимую нить. И когда учитель сделал горку и бросил самолет в пике, ученик забыл, что он на бомбардировщике: он не видел такой чистоты полета даже у истребителей.
С ревом и свистом понеслись навстречу домишки, шоссе, пасшееся на лугу стадо. Земля приближалась с такой катастрофической быстротой, что Стефановский невольно потянулся к рулям, но задорный взгляд Чкалова остановил его.
С пятидесятиметровой высоты машина резко взмыла вверх, сделала разворот и с набором высоты пошла в зону.
Опять высота триста метров. Чкалов небрежно бросил штурвал и одобряюще кивнул соседу.
И когда последний попытался повторить полет учителя, довольная улыбка расплылась на широком лице Чкалова. Он посадил машину и, вылезая из нее, сказал Стефановскому:
— Правильно действовал. Смело… Из машины надо выжимать все, что она может дать!
Это звучало, как девиз, как наставление на всю жизнь.
После нескольких провозных полетов Стефановский самостоятельно вылетел на бомбардировщике.