А на следующее утро, по уговору, Гриша и Люба встретились на углу Глухой улицы. Они подошли к калитке. Во дворе было тихо.
— Постучим.
— И скажем зачем пришли. Начистоту.
Ребята постучали. Но на стук никто не отвечал. Люба недоумевающе посмотрела на Гришу:
— Что они, поумирали?
Гриша застучал сильнее. Послышались шаги. Сердитый голос спросил:
— Кто тут?
— Откройте, пожалуйста.
Калитка открылась. Старая женщина со сморщенным лицом и торчащим из-за впалых губ желтым длинным зубом злобно глянула на пионеров:
— Вам чего нужно?
— Мы пионеры. Пришли на обследование.
— Чего? Безобразники.
Ребята повторили:
— На обследование пришли.
— Ходят тут всякие. Убирайтесь, не пущу, ишь, девчонка, а ноги голые…
— Ну!
— Сели!
— Чортова баба-яга. Ну, ладно, мы так не уйдем. Сядем тут и будем сидеть.
Прошло несколько минут. Послышались снова тихие шаги. Калитка открылась, та же старуха выглянула из-за нее, осмотрелась:
— Сидите? Ужо я вам. Чего ждете?
— Нам надо поговорить с вашей девочкой.
— Это какой? У меня их трое племянниц-то.
Гриша подтолкнул Любу локтем: смотри, мол, разговаривает. Победа?
— Мне ту, у которой синее платье. Русая такая.
— Значит, Маруську? Ты откуда ее знаешь-то?
— Видал как-то на улице.
— Ну, ладно. Поговори. Все равно, от вас так не отделаешься.
Старуха пропустила ребят в калитку и пошла к дому, приказав:
— Вы тут стойте, не ходите дальше. У нас собаки злые.
Во дворе чисто, даже очень чисто. Сараи, запертые на замки, в глубине двора — дом. Мрачный, суровый.
Через минуту из дома вышла девочка. Гриша сразу узнал ее: та самая, которую выгоняли, которая плакала.
Но сейчас она шла, опустив голову, неохотно.
Приблизившись к пионерам, девочка спросила:
— Чего вам нужно?
— С тобой познакомиться пришли.
— Не надо мне. Чего ходите?
В глазах у девочки мелькнул недобрый огонек.
— Да ты не бойся нас. Мы тебе помочь хотим, — сказала Люба, — ты что, живешь тут? На работе?
— Не, я племянница тетенькина, — торопливо ответила девочка.
— Ой, не так, Маруся, — весело проговорил Гриша, — не тетка она тебе.
Девочка изумленно посмотрела на него:
— А ты откуда знаешь, как меня зовут?
— Слыхал. Я еще много о тебе знаю. Ты нам правду говори, мы тебе поможем.
На глазах у Маруси показались слезы. Она тихо сказала:
— Не поможете вы все равно. — Она не кончила фразы. Из дому вышла старуха. Она резко крикнула:
— Ну, будет лясы точить! Наговорились. Маруся, иди в дом.
Маруся повернулась — и пошла. Плечи ее вздрагивали. Старуха подошла к ребятам:
— Идите, идите. Нечего вам тут делать. Нет у вас делов к моей племяннице. Уходите.
Она выпроводила пионеров со двора и закрыла калитку.
Люба посмотрела на Гришу:
— Дальше чего делать будем?
Гриша молчал, покусывая губу. Наконец, он сказал:
— Иди. Я еще останусь посижу тут.
— Зачем?
— Потом расскажу. Иди.
Заворачивая за угол, Люба оглянулась: Гриша сидел за дубом и о чем-то сосредоточенно думал.