Когда Михаил Андреевич с Гурловым остались одни у доктора, князь поднялся со своего места и строго, как судья, требующий отчета, спросил своего врага:
— А господин Чаковнин? Где он у вас? Потрудитесь привести его.
Доктор, не возражая, встал и вышел из комнаты.
Гурлов сидел, боясь шевельнуться. Ему показалось как будто сверхъестественным, что Чаковнин находился у черного доктора и что он не подозревал об этом, а вот Михаил Андреевич знал, как знал и все на свете.
И действительно, доктор привел Чаковнина из внутренних комнат.
— Ничего не понимаю, — говорил Чаковнин, размахивая руками, — где я и как попал сюда, и зачем я здесь… Батюшки! Князь, господин Гурлов! И вы здесь? Оба на свободе?.. Что за чудеса?..
— Спасибо вам и Труворову, — сказал князь.
— Помилуйте, за что же спасибо? Мы с Труворовым все больше спали — в тюрьме спали, у Ипатьевой спали, у молодцов в лесу спали, правда, один Труворов, зато здесь я выспался и попал сюда сонный, сам не знаю как… Ну, что ж, если вы на свободе, значит, гайдуки мои сознались.
— Сознались, — подтвердил князь.
— Ну, значит, все отлично! Теперь надо только высвободить Труворова. Мы, князь, махнули порядочную сумму, чтобы освободить вас — сто тысяч!.. Эти деньги у Гурлова в Вязниках спрятаны. Мы знали, что вы не пожалеете их.
— Мне этих денег не жаль! — проговорил князь, улыбнувшись в ответ. — Надо лишь скорее отправиться за ними в Вязники и отвезти их в лес, а то Никита Игнатьевич заждался, должно быть, на мельнице…
«Он и это знает!» — удивился Гурлов. Черный доктор стоял в продолжение разговора с опущенной головою.
— Зачем вам терять время на поездку в Вязники? — тихо произнес он. — Я могу сейчас ссудить вам нужную сумму.
Чаковнин разинул рот от удивления — откуда доктор мог располагать такими большими деньгами.
Доктор, словно поняв его сомнение, пригласил его пройти в кабинет и там отворил железный, привинченный к углу, шкаф, полный мешков с золотом.
— Вы видите, — сказал он, — что у меня хватит средств и на большие расходы!
— Да что же? Вы делаете сами золото? — невольно вырвалось у Чаковнина.
— Может быть! Вот два мешка по пятидесяти тысяч рублей червонцами. Берите!
— Благодарю вас за доброе дело! — сказал Чаковнин, принимая мешки.
Доктор улыбнулся и, не скрывая насмешки, сказал:
— Вы думаете, что дать деньги — доброе дело? Деньги — всегда зло и всегда в конце концов принесут его. Они могут дать только временное благополучие. Впрочем, большинство, которое слепо, думает иначе. Вы сейчас едете? Ваша тройка у меня на конюшне.
Чаковнин с Гурловым решили, несмотря на вечер, ехать сейчас же. Князь одобрил это.
— А как же вы? — спросил его Гурлов.
— Я останусь пока здесь, у доктора.
— Ох, не оставайтесь! — невольно проговорил Гурлов, но сейчас же вспомнил, что напрасно предупреждать князя в чем-либо — тот, очевидно, знал лучше всех, что ему делать.
— Поезжайте, поезжайте!.. — сказал ему князь. Тройка была подана, и Гурлов с Чаковниным собрались.
— Нам надо заехать к Ипатьевой, — сказал Сергей Александрович, когда они вышли на крыльцо. Во-первых, мне нужно повидать Машу, во-вторых, надо найти Тараса — он исчез у меня куда-то, и я его не дождался…
— Какого Тараса?
— Да вот того самого, что предводительствует в лесу.
— А вы его откуда взяли?
— Был там, видел Труворова и вернулся с Тарасом, чтобы разыскать вас и гайдуков. Я видел одного из них здесь у доктора.
— Когда же вы успели?
— Сегодня с утра.
— Ну, катавасия! — решил Чаковнин. — Но во всем этом разбираться пока нечего; однако я здесь, видно, долго спал — забодай меня нечистый!
У крыльца к ним подошел странник. На дворе уже темнело.
— Люди добрые, пожертвуйте что-нибудь, — запросил странник.
Гурлов достал денежку и кинул ему.
— Мало! — сказал странник.
— Неужели? — усмехнулся Чаковнин.
— Право, мало, мне куда больше следует.
Гурлов был в таком веселом расположении, что достал еще денежку.
— Ну, вот тебе еще за храбрость!
— И этого мало! — решил странник.
— Да ты думаешь с нами шутки шутить? — проговорил Чаковнин, начиная сердиться.
— Ох, господа добрые, — закачал головою странник, — вы-то вовсе не знаете, что я думаю, а вот что вы думаете — это мне известно.
— Вот как! — рассмеялся Гурлов. — А ну-ка, скажи, что мы думаем?
— А то вы думаете, что я — странник, а на самом деле я — Тарас, вам известный!..
И он вдруг расправил приглаженную клином бороду и распустил с лица корчившую его гримасу, отчего глаза у него делались узенькими, и стал чернобородым, глазастым Тарасом.
— О, чтоб тебя! — не удержался Гурлов. — Это зачем же такая машкерада?
— Надо было молодцов до точки довести. Иначе ничего не поделаешь, барин. Что ж, теперь готовы прибавить к денежкам рублики? Говорил я, мало!..
— Готовы! — сказал Гурлов.
— Ну, едем в лес!