В тот же день, около двенадцати часов, карета графа Феникса подъехала к дому, где жил Бессменный. Гайдук в белой ливрее отыскал денщика Петрушку и велел доложить князю, что его сиятельство граф Феникс просит князя принять их. Петрушка явился к Бессменному и вытянулся.
– Что тебе?
– Вас спрашивают.
– Кто?
– Веник-с...
– Кто?!
– Веник, так и велел белый евонный мужик доложить, что дескать Веник-с...
– Что ты врешь! – рассердился Бессменный и подошел к окну.
Взглянув в него, он сразу узнал карету графа Феникса, в которой тот довозил его с острова до города.
«С чего это он пожаловал?» – удивился князь и невольно оглядел свою скромную комнату, вовсе не так убранную, чтобы принимать таких гостей, как этот заморский граф.
– Ты сказал, что я дома? – спросил Бессменный.
– Сказал.
– Ну, так поди скажи, что я сейчас уезжаю, выхожу из дома... Или нет, постой, ты переврешь что-нибудь. Дай мне шляпу и плащ...
С тех пор как Бессменный узнал, в каких отношениях Надя состоит к Потемкину и почему светлейший взял вдруг к себе свою дочь и скрыл ее (на это были особые причины, о которых говорить нельзя), – он вполне успокоился, и его здоровье заметно поправлялось. Тяжелая рана зажила окончательно.
Он схватил плащ, перчатки и шляпу и совсем молодцом вышел на крыльцо.
– Вы застаете меня, граф, – заговорил он, с учтивым поклоном приближаясь к окну кареты Феникса, – на выходе из дома.
– Я рад, что вы поправились и что я вижу вас здоровым, – ответил граф. – Мне давно хотелось навестить вас, но я боялся, что мое посещение обеспокоит вас во время болезни.
Бессменный приподнял шляпу.
– Благодарю вас, и еще раз простите, что не возвращаюсь домой, чтобы воспользоваться вашей беседой, но дело в том, что мне предписана прогулка именно в это время, как самое теплое среди дня...
– Послушайте, князь, – ласково произнес Феникс, – я надеюсь, что у вас больше не таится никакой неприязни ко мне. Согласитесь, что причиной нанесенной мною вам раны был вовсе не я. Я не хотел этой дуэли и сделал все зависящее от меня, чтобы избежать ее. Вы сами пожелали и настаивали; я же, со своей стороны, не имел основания питать к вам вражду и, напротив, после нашего поединка питаю двойное уважение к вам...
– Я ни в чем не виню вас, граф, и ничего против вас не имею теперь, – искренне ответил Бессменный.
– Так докажите это на деле.
– У вас есть просьба ко мне?
– Да, и большая...
– В чем же дело?
– Садитесь в мою карету и поедемте вместе. Я уверен, что прогулка в экипаже будет для вас полезнее, чем ходьба пешком, потому что вы меньше утомитесь и дольше пробудете на свежем воздухе.
– Но, право, я не знаю, граф...
– Вы мне докажете этим, что не сердитесь на меня, – и граф, велев гайдуку откинуть подножку, протянул руку Бессменному, приготовясь помочь ему войти в карету.
– А вы куда едете теперь? – спросил князь.
– Мне все равно, куда-нибудь за город прокатиться. Я модных и людных мест не люблю. Мы можем проехаться с вами за Таврический дворец... Прекрасная дорога, князь...
«Таврический дворец» имел, по-видимому, магическое влияние на Бессменного. Он поднялся в карету; подножка щелкнула, дверца захлопнулась.
Очутившись снова с графом Фениксом в той же карете, в которой они ехали тогда, Бессменный живо припомнил весь тот день, обед у Елагина, потом разговор с графом, свой визит к нему и зеркало, в котором он видел Надю, протягивавшую к нему руки и говорившую: «Муж мой!».
– А что, зеркало еще существует у вас, граф? – спросил он, когда лошади тронулись и карета закачалась на своих рессорах.
– Существует! Что ему сделается?
– И предсказания его не ложны, вы продолжаете утверждать это?
– Продолжаю. Еще недавно мне пришлось проверить, и я получил несомненное подтверждение...
– Значит, и со мной случится то, что оно мне предсказало?
– Должно так быть.
– Тогда я буду счастлив.
– От всей души желаю вам этого.
Лошади бежали крупной рысью. Бессменный задумался, и воображение унесло его далеко, в то самое будущее, которое он видел в зеркале. Но как это случится, как это произойдет? И в голове его рождался один план за другим, и комбинации одна другой фантастичнее являлись как бы сами собой. То он видел себя достигшим высших почестей и являющимся к Потемкину просить руки Нади, то, наоборот, он жил с нею в бедной хижине, причем, конечно, хижина была похожа на крошечный киоск, какие ставят в парках.
Бессменный был успокоен, и радостное настроение и вера в будущее снова вернулись к нему. Он знал, что Цветинский переехал на жительство в Таврический дворец, и каждый день видит Надю и следит за ходом ее болезни.
Цветинский положительно заверял его, что скоро она придет в себя и тогда все будет хорошо. Ей нужен только покой – и нужно выждать. Время излечит ее.
Феникс и Бессменный давно выехали за город, миновали лесистую местность, и с левой руки потянулся у них высокий, знакомый князю частокол Таврического дворца, а справа открылся пустырь.
Вдруг карета остановилась.
– Что такое? – высунулся граф из экипажа.
Кучер передал вожжи сидевшему на козлах гайдуку, соскочил и стал возиться у постромки.
– С постромкой что-то случилось, – пояснил граф Бессменному, – нам придется подождать немного. Может быть, хотите выйти погулять?
Бессменному, как только они выехали сюда, не сиделось на месте, когда карета катилась, а теперь, во время невольной остановки, он уже вовсе не мог удержать себя.
– Отлично, граф, пойдемте! – согласился он, не сумев даже скрыть свою радость.
Они вышли.
Вид был не из особенно приятных: пустырь и частокол, но Бессменному он казался чрезвычайно интересным. Он издали увидел место, где были расшатаны колья, и, когда они поравнялись с ним, приостановился. Он заметил, что колья расшатались сильнее и щель настолько увеличилась, что сквозь нее виднелся сад даже с того места, где они стояли, то есть по эту сторону канавы.
– Вы никогда не были в этом саду? – спросил Феникс тоном полного равнодушия и, вынув часы, посмотрел на них.
Было ровно двенадцать.
– Нет, никогда, – проговорил Бессменный.
– Говорят, чудный сад. Как вы думаете, если перейти эту канаву и посмотреть? В последние дни стояли жара, и канава высохла.
– Отчего же не перейти? – подхватил Бессменный и в один прыжок очутился у частокола.
Граф, не торопясь, перешел за ним.
Они заглянули в сад, цветущий, но пустынный – ни души не было в нем.
«Неужели Тубини не исполнил моего приказания?» – мысленно удивился граф Феникс и снова посмотрел на часы.
Но в эту минуту, как бы в ответ ему, из-за круглой кущи кустов показалась на дорожке сада Надя. Она шла вместе с Кулугиным и оживленно разговаривала с ним. О чем они говорили – не было слышно, но каждое движение их было видно. Они остановились. Кулугин счастливо улыбался, Надя продолжала говорить, весело смеясь. Он ей ответил что-то. Она оглянулась на дом и, убедившись, что листва скрывает их от него, вскинула руки и положила на плечи Кулугина. Он охватил ее руками и прижал к груди, губы их встретились и замерли в поцелуе.
«Это более, чем я ожидал», – опять подумал Феникс, все время следивший за тем, что происходило в саду, и одновременно за тем, что делалось с Бессменным.
На этот раз князь при постороннем человеке владел собою. Он только страшно побледнел, но ни одного восклицания, ни одного звука не вырвалось у него. Бледный, с закушенной губой, он стоял и смотрел, как бы не имея возможности отвести глаз. Грудь его поднималась высоко. Однако, сделав усилие, он обернулся к графу и проговорил:
– Уйдемте отсюда! Мы случайно подглядели чужую тайну.
– Уйдемте, – согласился граф, невольно удивляясь самообладанию Бессменного.
Но чем больше убеждался он в этом самообладании, тем приятнее было ему. Теперь все говорило за то, что его расчет окажется верен: Кулугин не переживет завтрашнего дня – Бессменный пошлет ему вызов, они будут драться, и тогда судьба Кулугина решена. Граф Феникс имел случай убедиться своими глазами, какой был стрелок и фехтовальщик Бессменный, и в нем сомневаться было смешно. Он убьет Кулугина.
На это и рассчитывал граф, дав заранее приказание Тубини, чтобы он устроил сегодняшнее свидание влюбленных в саду. Привезти же Бессменного к частоколу и показать ему это свидание было легче легкого, как оно и оказалось на самом деле.
Они снова сели в карету и поехали.
Бессменный долго молчал, как бы ожидая, не заговорит ли Феникс первым, но граф тоже сидел молча и выжидал в свою очередь.
– Вам, граф, знаком этот офицер, которого мы видели сейчас в саду, – сказал наконец Бессменный, – он был вашим секундантом против меня – Кулугин.
– Да, я знаю его.
– У меня есть с ним счеты. Я должен послать ему вызов. Могу я просить вас быть моим секундантом в этом деле?
– От секундантства не отказываюсь, князь, я к вашим услугам.
– Так, пожалуйста, будьте добры известить его как можно скорее.
«Клюнуло!» – обрадовался Феникс в душе.
– Я сегодня же переговорю с ним, – спокойно сказал он. – Когда вы хотите драться?
– Завтра же.
– И прекрасно. Никогда не следует откладывать дуэль надолго. А теперь довезти вас домой?
– Очень вам буду благодарен.
Больше они не сказали ни слова до самого дома.
Выпустив Бессменного из кареты, граф Феникс потер руки с удовольствием. Теперь он был уверен, что Кулугину послезавтра, во вторник, придется предъявлять его чек разве что на том свете, но никак не на этом.
– В Таврический дворец, к главному подъезду, – приказал он гайдуку, и его карета снова покатилась.