Маня проворно юркнула в ворота и прошла в подъезд во дворе.
— Доложите обо мне сейчас же Андрею Львовичу! — приказала она встретившему ее в подъезде лакею.
Лакей с сомнением оглядел ее.
— Доложите!.. Разве вы не помните, я вчера приезжала сюда, в здешней карете, — торопливо объяснила Маня. — Доложите… он уже знает… Скажите, что по очень важному делу.
Лакей пошел докладывать, быстро вернулся и сказал:
— Пожалуйте, просят!
С сильно бьющимся сердцем Маня вошла в кабинет Андрея Львовича. Это был богатый кабинет, с ковром во всю комнату, с дорогими книжными шкафами, с зелеными штофными портьерами, темными старинными картинами и бронзовыми статуэтками. Сулима сидел за столом и писал.
— Вы знаете, что я узнала сейчас? — сразу же приступила Маня. — Вы сказали мне не все… Вы мне сказали, что сделаете меня наследницей состояния графини Савищевой, если я вам уступлю половину всего, а ведь я — наследница на самом деле, потому что я…
— Погодите, погодите, моя милая барышня, — спокойно остановил ее Андрей Львович. — Что такое?.. и откуда вы узнали?
— Вы мне рассказывали, что дочь разжалованного графа Савищева была отдана в воспитательный дом и след ее потерялся навсегда… вы мне рассказывали это?
— Да, рассказывал.
— И говорили, что можете поставить меня на место этой дочери, потому что я подхожу по годам и по имени.
— И это я говорил, — согласился Сулима.
— Ну, а теперь я узнала, что я — на самом деле эта якобы потерянная в воспитательном доме дочь…
— От кого же вы узнали это?
— Если я вам это скажу, то раскрою свои карты!
— А вы хотите их скрыть?
— Зачем рассказывать лишнее? Отчего вы мне не сказали, что я — настоящая дочь графа Савищева?
— Для того, чтобы тоже не говорить лишнего! — улыбнулся Андрей Львович. — Впоследствии я бы вам это сообщил!.. Но раз уж вы узнали, делать нечего!
— И напрасно скрывали! — возразила Маня, — Теперь я буду действовать с более легким сердцем, потому что чувствую за собой право, а то я было уже испугалась!
— Испугались?!.. Чего? — воскликнул Сулима.
— Вы мне сказали, что нам необходимо иметь метрическое свидетельство Анны Петровны и что оно лежит в ее туалете в незапертом ящике. Вам во что бы то ни стало необходимо было, чтобы я доставила его вам. Я это сделала и вчера приезжала сюда и привезла его вам в вашей карете.
— Ну, что же? Если это и было страшно, то уже прошло… чего же тут пугаться?
— Но свидетельство я взяла из ящика после того, как его туда положил молодой Савищев; и вдруг сегодня оказалось, что он вчера следил за мной, видел, как я села в карету и как подъехала к вашему дому.
Андрей Львович внимательно выслушал Маню и затем спросил ее:
— Он сам вам это рассказал?
— Не мне, а Оресту Беспалову, которого он подкупил, чтобы тот разузнал, зачем я к вам ездила, и сообщил ему.
— Ну, а Орест Беспалов?
— Нашел более выгодным вступить в сделку со мной. Он признался мне во всем и спрашивает, что я должна сказать ему для сообщения графу Савищеву в виде результата своих якобы розысков?.. И я, прежде чем ему ответить, пришла посоветоваться с вами.
— Вы поступили очень разумно! — одобрил Сулима. — Я все более и более убеждаюсь, что вы — верный человек и с вами можно иметь дело! Когда вы обещали дать ответ?
— Завтра утром.
— Так завтра утром напишите маленькую записочку графу и назначьте ему свидание хоть в Летнем саду, что ли, а эту записку пусть ему передаст Орест Беспалов.
— Но Савищев обещал ему за сведения деньги.
— Дайте вы их ему. У вас хватит? Или дать вам еще?
Маня потупилась.
Андрей Львович вынул из стола пачку ассигнаций и передал ей, сказав:
— Все равно, когда вы станете богатой, тогда сосчитаемся!.. А графу при свидании скажете, что были у меня по поводу наследства Оберланда, но что это — огромная тайна, которую вы открываете только ему, по особенному расположению. Можете вставить что-нибудь относительно того, что я принадлежу к ордену иезуитов и интересуюсь вами потому, что ваша мать, то есть жена титулярного советника Беспалова, была католичкой… Ну, а что же ваш жилец?
— О нем у меня тоже есть новости! — ответила Маня.
— Какие же?
— В Петербурге сейчас есть какой-то француз, приехавший из-за границы, который разыскивает его, чтобы сообщить ему о наследстве.
Андрей Львович выпрямился, поджал губы и нахмурил брови.
— И давно приехал этот француз?
— Только вчера.
— И уже успел повидаться с Николаевым?
— Кажется, нет… даже наверное нет, потому что тот непременно сообщил бы мне об этом. Этого француза видел Орест…
— Где же встретился Орест с этим приезжим?
— Должно быть, в трактире, потому что, кроме трактира, он нигде не бывает.
— Хорошо, милое дитя, благодарю вас! Идите же и сделайте все, как между нами условлено! — сказал Сулима.
Спровадив Маню с некоторой поспешностью, Андрей Львович нервно дернул за сонетку и приказал появившемуся лакею:
— Как можно скорее карету!..