СТАРШИНА ПРОТАСОВ
Вечером в кубрике Фрол стращал новичков:
— Ну, ребята, держись! Сейчас явится дядька в шевронах и задаст вам перцу!
«Бывалые» засмеялись, а новички сразу притихли.
— Таких морских волков, — развязно продолжал Фрол, — мы перевидали. Усищи — во, ручищи — во, а голосище, будь спок, что гудок у буксира!
Тут дверь отворилась, и вошел молодой старшина; поставив к стене маленький синий сундучок с висячим замком, он сказал: «Здравствуйте». Его поношенные брюки были тщательно отутюжены, выцветший бушлат сидел на нем ловко, а в начищенные ботинки можно было смотреться, как в зеркало.
Старшина снял бушлат и бескозырку и повесил на вешалку возле двери. Его густые светло-русые волосы были расчесаны на пробор.
— Ну, вот мы и на новоселье, — сказал он. — Выходит, будем привыкать друг к другу.
— Выходит, будем, — ответил Фрол, сидя на моей койке.
— Станем жить вместе, спать вместе, есть вместе, а дальше видно будет — может, и поладим.
— Может, и поладим, — опять согласился Фрол.
— Наверняка поладим, — многозначительно взглянул старшина на Фрола.
Мне такой разговор не понравился. Я подумал, что старшина не может любить нас: он слишком молод, чтобы быть нам отцом, и слишком взрослый, чтобы стать нам товарищем.
— Среди вас есть служившие на флоте? — спросил он.
— Будь спок, имеются, — ответил Фрол.
— Вы и на флоте с вашим командиром разговаривали на «ты» и сидя? — без всякого раздражения спросил старшина.
— А вы на флоте на корабле служили или как? — в свою очередь поинтересовался Фрол, не потрудившись подняться.
— Нет, не на корабле. Но там, где я служил, флотскую дисциплину чтили свято.
Фрол нехотя встал.
— Ваша как фамилия? — спросил старшина.
— Живцов.
— Ну, а моя — Протасов. Садитесь!
Протасов спросил, не занята ли нижняя койка с краю. Узнав, что свободна, достал из сундучка одеяло и аккуратно ее застлал. Сундучок он поставил под койку и сел а табурет возле столика.
— Вопросы есть?
— Есть, — отозвался Авдеенко. — Вы нас в театр отпускать будете?
— И в театр сходим, — пообещал старшина. — Давненько я не был в театре. Правда, не так давно был одном, да там такое представление было! В зале — фашисты, на сцене — мы. Фашистов мы вышибли, на том спектакль и закончился.
— Вы что, в морской пехоте служили? — высказал догадку Фрол.
— В морской пехоте.
— Не у полковника Липатова? — поинтересовался Девяткин.
— Нет. Я куниковец.
— Ку-ни-ко-вец? — протянул Фрол не то с уважением, не то с недоверием. — А как же вы, товарищ старшина… воевали, воевали, высаживались на Малую землю и вдруг в Нахимовское пошли? — спросил Фрол. — Проштрафились или как?
— А вы, Живцов, проштрафились или как? — отразил нападение Протасов.
— Зачем проштрафился? Начальство командировало.
— Ну и меня начальство. А раз начальство прикажет — надо выполнять без рассуждений, не так ли? Больше вопросов нет?
— Нету, — буркнул Фрол.
— Ну что же? Тогда — спать. Утро вечера мудренее. И старшина принялся раздеваться.