Потеряв всякую надежду исправить Шурку, Володя сообщил о нем в отряд.
— Ты не думай, что я на тебя кляузничаю, — сказал он, — как мне ни жаль тебя, но я был принужден сообщить о тебе вожатому.
— Ябеда! я тебе морду набью!
— Не ябеда, а должен я про тебя сказать. Может быть, это тебя исправит…
Обсудив поведение Шурки, пионеры удалили его из отряда, дав срок на исправление.
Отстав от товарищей, Шурка остался в классе на второй год.
В то время, как пионеры, следуя всем своим законам и обычаям, быстро развивались и умственно, и физически, Шурка сидел целые дни дома, ничего не читал, ничего не делал, и только и знал, что курил.
Мать прямо не знала, что с ним делать.
Пришли летние каникулы. Пионеры готовились всем отрядом в экскурсию на море, где предполагали прожить все лето в лагере.
— Эх, Шурка, Шурка, — покачивал головой Петька, — сам ты себя наказываешь.
Шурка ходил из угла в угол, насупившись:
— Плевал я на вашу экскурсию.
Однако, он это только говорил. Где-то в глубине точил его червячек. И неприятно ему было, и стыдно, а главное досадно на самого себя.
— А, ведь, как бы хорошо сейчас с ребятами на море… Эх!
Чрез несколько дней пионеры уехали. Шурка остался один и ходил мрачнее тучи.
Раз он зашел в комнату матери. Мать сидела у окна и плакала.
— Ты о чем, мама?
Мать ничего не ответила. Понял Шурка, что он, и только он, является причиной ее огорчения.
Не по себе Шурке. Скучно как-то, нудно. Не знает Шурка, за что взяться.
Вышел во двор, стал дразнить Шарика, но и тот убежал.
Пошел опять Шурка в комнаты, сел за стол и стал рисовать. Нарисовал море, лодку с парусом, а в лодке пионеров.
И еще тоскливее стало. Еще-бы! Петька с Володькой, небось, сейчас по морю на лодке катаются, весело им, интересно, а он, Шурка, дома остался и уже не пионер…
Скучно…
— Мыльные пузыри пускать, что ли?
Лениво поднявшись, Шурка пошел к умывальнику.
На умывальнике лежала чья-то новенькая зубная щетка.
— Какая красивая щеточка, — подумал Шурка и взял ее в руки. Повертев щетку в руках, он вдруг решил почистить себе зубы.
Вошла в сени мать.
— Ты что делаешь, Шурка?
Шурка не мог сразу ответить, потому, что у него рот был полон зубного порошку.
— Мм… — промычал он, показывая матери щетку.
— Да ты что? Моей щеткой свои грязные зубы чистишь?
— Мм…
— Покорно благодарю. Можешь теперь эту щетку себе оставить.
Выполоскав рот, Шурка спросил:
— Мне?
— Да уж бери себе. Только не верю я, что ты каждый день будешь зубы чистить.
— А вот буду.
— Посмотрим.
Вычистив зубы, пошел Шурка в комнаты.
— А, ведь, как хорошо теперь во рту, — подумал он, — не то, что после папирос. Чем бы, однако, еще заняться?
Попробовал Шурка вырезать из картона конницу, да как-то ничего не клеилось.
Задумался мальчик… Скучно… Брат с Володькой там, на море, другие ребята также с ними. Вот, небось, где весело!
— Закурить, что ли, со скуки?
Подойдя к окну, он достал из кармана пачку папирос, долго смотрел на нее, вертя в руках, вздохнул, и вдруг со всего размаху запустил ею в Шарика.
— Чорт с ними, с папиросами, не буду курить!
Даже как-то вдруг легче на душе стало.
Пошел Шурка снова к матери.
— Мама, я учиться хочу. Дай мне на лето учителя, я целые дни заниматься буду и брата догоню.
Мать обняла Шурку, поцеловала и спросила:
— А не лжешь ты, Шурка?
— Да я уже и папиросы Шарику выбросил.
— Какому Шарику?
— Да собаке нашей.
Пригласила мать Шурке учителя и уселся Шурка за учебу.
Первые дни дело шло плохо. Отучился Шурка сидеть за книгой. Задумается и по привычке в карман за папиросами лезет.
Дней пять Шурка не курил, выдерживал характер. На шестой не выдержал, утащил у отца папиросу, заперся в комнате и закурил.
Покурив немного, почувствовал, что голова закружилась и во рту вдруг стало так скверно да противно…
— Фу, какая гадость!
Бросив папиросу, Шурка побежал снова чистить зубы.
— Нет, теперь больше курить не стану, — решил он и запел:
Чтоб здоровье сохранить,
Тоже надо сметку.
Постарайся-ж не забыть
Про зубную щетку.
В довершение ко всему Шурка принялся за гимнастику и обтирание.
Чрез два с половиною месяца его нельзя было узнать. Он порозовел, поздоровел и совершенно перестал жаловаться на головные боли.
Вышел он как-то на улицу. Окружили его ребята и стали дразнить.
— А, немощь несчастная, здравствуй!
— Был, да весь сплыл, — сказал Шурка.
— Как это «сплыл»?
— А вот подойди, я тебе покажу.
Дразнивший его мальчик, от которого Шурка неоднократно получал тумаки, подошел ближе.
— В чем дело?
— А в том, что не лезь ко мне, а то плохо будет…
— Это от тебя-то, от холеры?
— А вот тогда увидишь.
Мальчик хотел было ударить Шурку, но тот в два приема положил его на лопатки.
Окружающие ребята разинули рты.
— Вот это так, Шурка! Эй, откуда же это у тебя сила взялась?
— От зубной щетки.
— Как?
— От зубной щетки, — повторил улыбаясь Шурка.
Ребята ничего не понимали.
— А ну, покажи мускулы?
Шурка засучил рукав и показал.
— Неужто от зубной щетки?
— А то от чего же? Конечно, от щетки.
— А не врешь?
Шурка прищурил лукаво один глаз, посмотрел на ребят и сказал:
— Дураки! Щетка щеткой, а гимнастику тоже делать надо.
К концу лета возвратились из лагеря пионеры.
Петька и Володька не узнали Шурку.
— Шурка, да ты прямо богатырь. Прямо чудо!
— А я вас и в науках догнал.
Шурка рассказал товарищам, как он все лето занимался.
— Да, что это с тобой стало?
Шурка ничего не ответил. Молча достал из кармана зубную щетку и показал ребятам.
— Видели? Это она, — щетка, все сделала!
Узнав обо всех переменах, произошедших в Шурке, Володька доложил в отряд. Проверив все обстоятельства и удостоверившись, что Шурка выдержал испытание, — пионеры снова зачислили его в свою семью. Только с тех пор за Шуркой осталось прозвище «Зубная щетка».
— Ну, что-ж, — говорил Шурка, — зубная, так зубная. Я даже горжусь.
И Шурка запел:
В пионерскую семью
Вновь вошел родную.
И за то благодарю
Щеточку зубную!