В своей санитарно-просветительной брошюре «О том, как Нил всю деревню заразил» д-р П. Юшков освещает два вопроса очень важных для здоровья нашей деревни.

С одной стороны, он описывает распространение в деревне бытового сифилиса, занесенного приехавшим в отпуск солдатом; при этом д-р Юшков, как специалист-венеролог, очень ясно, понятно и в то же время выпукло дает в стихах описание различных способов распространения сифилиса внеполовым путем; течение этой болезни, проявления сифилиса на различных частях тела человека и, наконец, тяжелые последствия его без лечения.

С другой стороны, д-р Юшков касается и второго больного вопроса для деревни — это распространения знахарства в ней, и указывает на тот вред, который приносят деревне своим «лечением» различные «бабки» и другие знахари.

Брошюра д-ра Юшкова написана в стихах, и стихи очень легки и звучны.

Учитывая хорошее знакомство автора, как специалиста с сифилисом, своевременность привлечения внимания общества к обоим этим вопросам, наносящим вред здоровью нашей деревне, а также учитывая легкость его стихов, образность и ясность его выражений, а отсюда и легкость понимания населением — надо признать крайне желательным, в интересах санитарного просвещения, самое широкое распространение среди населения брошюры д-ра Юшкова.

Профессор К. Шапшев.

гор. Пермь.

18 апреля 1927 г.

Культурная отсталость нашей деревни, обращение крестьян за врачебной помощью лишь при тяжелых припадках сифилиса, которых то как раз и не дает самый заразительный, самый опасный вторичный период болезни, бессознательная передача заразы окружающим благодаря ряду укоренившихся привычек-обычаев, стремление скрыть свою болезнь, как позорную и потому тяготение больных к знахарям, словом все то, что характеризует сельский сифилис, как болезнь наименее венерическую из всех венерических болезней, в весьма увлекательной, написанной легкочитающимся стихом, форме, изложил ординатор моей клиники П. Д. Юшков в брошюре «Как Нил всю деревню заразил».

Автор задавшись целью провести не только санитарную агитацию, но и санитарное просвещение прекрасно справился с своей задачей и мы нисколько не сомневаемся, что книжка д-ра Юшкова будет желанной в каждой сельской школе, избе читальне, комнате для ожидающих больных и т. п. учреждениях.

Профессор М. Розентул.

гор. Пермь

21 февраля 1927 г.

Д-р П. Д. ЮШКОВ

(Быль в стихах)

I.

У Касьяна пир горой:

Нил в побывке до страстной.

В дымной хате ахи, охи:

Собралися тетки, снохи,

С полдеревни кумовья

И соседи и друзья.

Пироги, моксун соленый,

Борщ на славу развареный,

Каша с маслом, хрен, селедка,

Самогон — «Куда тут водка!»

И ведро ядреной браги

Придавали всем отваги.

Всяк приезжего солдата

Обнимает словно брата:

Мужики целуют в губы,

Ну, а девки скалят зубы,

Прикрывая рот рукой:

«Ведь жених и парень ой!».

Говор. Смех. Веселье. Шум.

Там уж вздорит с Власом кум;

Разлюли, лю-ли гармошка:

В пляс пошол с Ориной Прошка,

Лишь один, хоть много пил,

Черной тучей бродит Нил.

«Что с тобою, сын любезный,

Что не весел — будто трезвый,

Что с тобою, молодец?!…»

Пристает к нему отец.

Иль что худо заприметил,

Может я тя плохо встретил

Али мать тебе не рада?

Ну скажи, чего те надо?»

Иль ты болен? Стой-ка, Нил,

Кто тя эдак распестрил…

Погляди-ка под усами

Все утыкано угрями,

И на шее, и за ухом…

Смажь их салом: сгинут духом!»

«Ничего, пройдут и так…»

Буркнул Нил себе в кулак.

II.

По угору стук колес:

Нила в город Кир повез,

На крыльцо старуха мать

Вышла сына провожать;

Влас с Ариной у ворот,

Шарик кинулся вперед,

С рыжим Федькой в перегонку,

По пути куснув постромку.

«Ну, прощай, — сказал старик,—

Срок то службе не велик,

Скоро вовсе к нам вернешься…

Ну, не вой же, мать, — дождешься!»

III.

Петухи давно пропели;

Крякнув встал Касьян с постели.

«Дай, старуха, кружку квасу,

Опосля напомни Власу,

Чтоб сменил меня к обеду:

Боронить сегодня еду».

«Вот квасок, испей, Касьяша…»

«Ну, давай… Эй, доля наша…

Так! Ну на, теперь, довольно.

И опять ведь в глотке больно!

Вот пристало: третий день

Не потрогай, не задень».

«Стой, старуха! Как у Нила

Сыпь мне руки все покрыла…

Эх, никак и на груди,

Ай ты бес тебя дери.

Что за притча?!» — и со страху

Разорвал Касьян рубаху.

«И живот весь в пятнах тоже

Ну и штука, фу-ты боже…»

IV.

Ровным счетом через год

Нил домой совсем идет:

«Вот отец то будет рад,

Что я больше не солдат…»

V.

«Так то так, гремел Касьян,

Но ведь я то не был пьян,

Не одина видел пятна

И теперь то мне понятно,

Чтоб ты там не говорил,

Кто заразу расплодил?!

«Ты, шельмец, за отпуск свой,

Чтоб тя жучил домовой.

По Рассее то шатался,

Всякой дряни нахватался,

А потом к отцу являться

Да еще и отпираться!

А теперь сиди вот в хате,

Вся деревня мат на мате,

Только выйди ко крылечку,

Разорвут, как псы овечку.

Да и стоит: первый я

Заразился от тебя,

А затем и вся семья.

Ну, а дальше — шут их знает:

Глядь Митрошкин сын хворает,

Май прошел и сам Митрошка,

Анна, Фекла, Клим, Антошка,

Дальше, шире — здесь и там

И пошло по всем углам…

И у мала до велика

Пятна словно земляника

Иль угри идут на тело,

Ну, да это бы терпело,

Но ведь лезут на лицо:

Здесь сомкнулися в кольцо,

Там, как венчик лоб покроют,

Не зудятся и не ноют,

Подави — плотны изрядно,

Но уж очень то досадно,

Что со времем сыпь та сгинет,

Кожа станет вся здорова,

Но лишь месяц эдак минет

Будь ты проклят! — Вышла снова.

«И во рту такие бляшки,

Вроде клочьев от бумажки:

Не дают порой глотать…

А когда ложишься спать,

Ноги ноют — свет не мил,

Слоено зайца день ловил.

— У Хрисанфия желтуха,

Пров оглох на оба уха,

Глаз гноится у Ипата:

Да, уж ждет тебя расплата!

— А у Глеба под горою:

Смех и горе (но не скрою)

Сам не видел — говорят,

Что меж ног вилки сидят:

Как капуста сыпь слоится,

Парень выйти то стыдится.

— У Петра осип вдруг голос,

У Фомы крошится волос,

Ввиде маленьких плешин,

У Маланьи помер сын,

Лишь родился на неделе,

— Пузыри пошли на теле.

А Орина… Ну дела!

Вовсе мертвым родила.

— Мы сперва совсем не знали,

Чтож, пройдет — предполагали.

Сыпь, как сыпь — бывает всяко,

А потом уже однако беспокойство охватило.

— А когда кузнец Вавило

(Человек бывал в народе)

Заявил нам раз на сходе,

Что та хворь «дурной» зовется

И уж коль кому привьется:

То хоть лоб разбей в соборе,

Хоть поставь лампаду с море,

Хоть к мощам раз в день ходи,

Хоть быка попу сведи,

Кайся вправду иль для виду,

А отслужат панихиду,

— То такой поднялся стон: Выноси иконы вон.

— И все к нам: «Вы виноваты!

С вас пошло то, супостаты,

С сатаною вы спознались,

С тою сыпью всюду шлялись,

В праздник в гости приходили,

Вместе с нами ели, пили,

Брали воду у запруды,

— Батажьем бы вас, паскуды!

Я сначала запирался,

А потом во всем сознался

Рассказал… и не без слез,

Кто заразу к нам занес».

Плачь, ругайся до икоты:

Не убавишь тем заботы.

И надумал тут же сход

Слать за бабкой в Красный Брод.

Вот приехала старуха

(Помянешь лесного духа).

Нос, ну шире той мутовки,

Из бровей совьешь веревки,

Щеки оспой извело,

На одном глазу бельмо.

Дней с пяток она мудрила:

С уголька водой кропила,

Облизала глаз Ипату,

Федьку клала на лопату,

Пошептала Киру в шапку,

Раздала корней охапку

И неменьше полгоршка

Что то вроде порошка.

— «Дескать сыпьте в самогон

И болезнь изыдет вон!»

— Ждем неделю, две, четыре,

А болезнь все шире, шире.

«Видно мало с нас доходу»,

— Шлем опять за ней подводу.

И была тогда потеха:

С‘ездить взялся кум Тереха…

Вот зашел он к бабке в хату

— «Так и так привез мол плату,

А чтоб легче, нет и речи…»

— Комом пала ведьма с печи:

«Чтоб вам сгнить на этом свете,

Перед чертом быть в ответе,

Языки б у вас отсохли,

Чтоб вы всей деревней сдохли,

— Чуть не в бороду вцепилась,

— Я сама ей заразилась!!»

«Да, нагрянула беда,

Вот не думал никогда.

Ну, да что с тобой брехать:

Порешил я в город ехать.

К воскресенью доберуся,

Там за писарем Маруся,

Кузнеца Вавилы дочь:

Попрошу ее помочь

Нам, в паскудном деле этом,

Иль указом, иль советом».

VI.

«Слышь, сосед, Касьян то наш,

— Вот подика не уважь!

Бородою зря не трес

Взял, да дохтура привез.

Не иначе — будет смотр…»

говорил Антону Петр.

VII.

На поляне собран сход.

Всяк стремится быть вперед:

Давят так — ну стой и плачь;

Держит речь приезжий врач.

«Так-то, братцы, за два дня

Осмотрел деревню я…

Чуть не все болезнью той,

Что народ зовет «дурной»

Друг от друга заразились!..»

«Мы, конешно, не учились!

— Перебил его Ипат,—

Но вот люди говорят,

Что та хворь лишь тех разит,

Кто со всякой бабой спит.

Ну а, как у Фомки, Гришки:

Ведь они еще парнишки?

Иль Кузьмовна? Ей под сто…

Нет, товарищ, тут не то!

Не иначе кто-то «сглазу»

Напустил на нас заразу!»

«Это Нил, собачий сын!»

захрипел кривой Мартын.

«Он и он, никто иной…»

пронеслося над толпой.

«То и нет его нигде!

словно пень сидит в избе».

«Волоки его на сход

Поморочил он народ!»

«Так, ведут!»

«Как лист трясется!»

Все равно ведь отопрется».

«У, проклятый хулиган!

Дай в загорб ему Иван!»

«Тише, братцы!» — крикнул врач.

«Брось ты, дядя, не чудачь.

Постыдись на сходе драться:

Надо прежде разобраться,

Кто на деле виноват,

А потом уж бить в набат.

Я ведь тоже не дремал От Касьяна все узнал!»

— «Ну, заткни, ребята, глотки!

Эй вы, бабы, вот трещотки!

Подавись ты там, Сысой,

Чо орешь, как кот весной!»

«Где и как ты заразился?»

К Нилу доктор обратился.

— «Эх, ребятушки, простите!

Бейте после, коль хотите

Нет таиться больше сил…»

начал громко бедный Нил.

— «Хмель ведь, хмель всему виною,

Было дело, уж не скрою…

Навернув бутылок пару,

Шел я в праздник по бульвару…

Тут случись одна девица,

Кто такая, что за птица?!

Ну, не знаю и не знал,

Только я с ней ночевал!

Через три недели ровно,

Где, сказать то неудобно,

Вижу язва появилась.

Не болела, не зудилась…

— Мы в казармах малость знали,

Нам ведь лекции читали,

Что де есть болезнь одна

И коварна и страшна,

Что у ней вот то начало.

Сколько раз уж я бывало

В околодок направлялся,

Ну да как-то все стеснялся…

Как на грех побывка тут.

Глядь, той язвочке капут:

Подживает по краям

И решил я ехать к вам.

— Но в дороге — вот поди:

Появились те угри.

Что тут делать? Воротиться?!

А заставят, как лечиться:

Пропадет побывка зря…

Ну, а если у меня,

Сыпь с простуды, иль с устатка.

И решил я для порядка

Осторожным дома быть,

Чтоб кого не заразить.

Пусть сведет мне руки, ноги,

Гром прихлопнет средь дороги:

Жил все время средь родни,

А чтоб к девкам ни-ни-ни!

— И как в город воротился,

То к врачу тотчас явился.

Он… он… сифилис признал,

Тут я больше не зевал.

И, собравши все терпенье,

Вплоть до роспуска леченье

Аккуратно принимал.

— И сказал врач напослед,

Что болезни больше нет.

Вот и все — судите сами,

Чем виновен перед Вами…»

«Как же так, не он, так кто же?!

Брешет, пес, видать по роже,

Ну да мы не дураки…»

загалдели мужики.

— «Нет, друзья, не лгал вам Нил!

Врач их твердо перебил.

Все пошло, скажу без шутки.

От девицы проститутки:

Нил сношенье с ней имел

И, конечно, заболел.

— Ну, а дальше — в двух словах.

Жил он отпуск, как монах,

Из избы не выходил,

А о том и позабыл,

Что не только половой

Но и также бытовой

путь заразы существует:

— Кто больного поцелует,

Из стакана с ним напьется,

Полотенцем оботрется,

В бане моется порой

с ним вехоткою одной,

Иль из общей ест посуды,

То не «сглазу», не с простуды,

Не от воздуха дурного,

А от этого больного

(Все равно и от больной),

С его гноем иль слюной,

Через маленькую ранку

Иль царапинку из‘янку,

Незаметную для глаза,

Проникает та зараза.

И куда она привьется,

Там и язва разовьется.

Но не сразу ее жди,

А недели через три .

— «Стой и верно! Ведь Фоме

Села язва на губе,

Ваньке, Прошке, тем на шею,

Между ребер Еремею,

А Ипатию на веко…

Вот подумай дело эко,

Кабы знать бы той порой,

А теперь, хоть волком вой!»

— «Ну, понятно, так и Нил

всех домашних заразил, ну, а вы как?

Часть от Нила, что в приезд его честила.

Ребятишки от Федюшки:

брали в рот его игрушки.

Вы, они, один — к другому,

и болезнь подобно кому,

Все катилась и росла.

— Пастушонок ваш Кузьма,—

То совсем уже негодно, —

ест у всех поочередно.

Заразившись у Касьяна,

У Никиты иль Демьяна,

иль в другой какой семье,

Он несет болезнь везде.

— Или соску, иль пеленку,

На поседках мать ребенку

от других детей возьмет.

— Иль окурок подберет

после Тита младший брат,

— Иль в избе в новалку спят

все семейные, родные,

То понятно, что больные

вмиг здоровых заразят.

— Крест ли чмокнешь на амвоне.

Иль приложишься к иконе,

иль к мощам святого Пуда,

То дождешься верно чуда,

Коль, на грех, перед тобой

Подойдет такой больной.

— Иль та бабушка — шептунья,

Краснобродская колдунья:

Заразилась от Ипата…

И теперь держись, ребята!

— Тем «для сердца» даст отвару…

Этим пустит кровь от жару,

Медный грош приложит к ране.

Принимает роды в бане.

— Защемит, заколет в ухе,

Иль заноет к ночи в брюхе,

У ребенка-ль тянет пуп,

Иль сверлит с простуды зуб,

Иль надуло в глаз соринку,

Все старухе не в новинку.

— Палец в рот запустит смело,

Веко вылижет умело,

С бесом веником воюет,

На детишек шепчет, дует,

Нажует травы в припарку;

Да, уж вспомнят ту знахарку!

— Но доверчив наш народ,

Он идет и бабке платит…

Постепенно Красный Брод

Также сифилис охватит!

— Тут не Нил всему, виной,

А привычки вековые,

суеверье с темнотой ,

Ваши недруги лихие!

— То жестокий рам урок,

Он пойдет милл и онам впрок,

А пока что не зевайте

И лечиться начинайте.

— Эти сыпи так ведь — шутки,

Перед сказкой прибаутки,

А вот минет года три:…

Нос провалится смотри,

Ноги язвами изроет,

Как стамеской череп вскроет,

Ты оглох, почти слепой,

Труп, пока еще живой!

— В Красном Броде есть больница,

Время даром не теряя,

Начинайте в ней лечиться

И пройдет беда лихая.

— Предписание врачей

Аккуратно исполняйте,

А уж бабок, знахарей

На версту не подпускайте.

— Коли впредь пресечь хотите

Вы, пожар от серной спички .

Быт свой темный измените,

Бросьте прадедов привычки.

* * *

То не вымысел пустой,

Точно случай был такой:

В прошлый год в деревне

Плона, Краснобродского района.