Математик Зис, получивший такое прозвище за «обтекаемую» форму покатого лба, как только мог защищал Шуру на педагогическом совете.
— Мой предмет он знает отлично. Самые сложные задачи решает раньше всех. Взял на буксир Кузнецова. Тот уже на «пос» отвечает, а был совсем безнадежный. Что вы хотите от мальчика, не понимаю!
Дверь из учительской внезапно распахнулась. Кузнецов, «дежуривший» у замочной скважины, успел отскочить и с невинным видом прохаживался по коридору. Пропустив учителя математики, он побежал в класс.
— Зис фарами так и сверкает. За тебя горой стоит, — докладывал он Шуре.
Спор в учительской продолжался.
— «Хор» в четверти по дисциплине! — возмущалась «немка» Марья Ивановна. — Чекалин развлекается на уроках и других отвлекает…
— Бывает, — согласилась Александра Николаевна, преподавательница литературы. — Это когда ему скучно. Но попробуйте его заинтересовать: подопрет голову кулаками, уставится на вас глазищами, даже рот раскроет от избытка внимания. Ведь на Чекалине проверить можно, интересно построен урок или нет.
— Вы хотите сказать, что я скучно веду занятия? — обиженно поджала губы Марья Ивановна.
Александра Николаевна с удивлением взглянула на нее.
— Я имела в виду, не вас, а себя. Для меня Шура Чекалин как барометр.
— Он часто скучает на уроках не по вине преподавателя, — примирительно заметила руковод восьмого класса Анна Леонтьевна. — Он быстро все схватывает, и пока преподаватель разжевывает урок другим, ему становится скучно, и он начинает шалить. Я посоветовала ему заняться фотографией.
Вопрос о Чекалине был исчерпан. Заговорили о молоденькой учительнице истории, назначенной в Лихвинскую школу прямо с вузовской скамьи. Сегодня она должна была дать первый урок, но почему-то запаздывала.
В этот день Шура принес в школу новый фотоаппарат.
— Анна Леонтьевна, взгляните! Мать уже купила мне.
Он с увлечением объяснял учительнице устройство фотоаппарата.
— Вот видишь, как заботятся о тебе родители!.. Так ты даешь слово исправиться?
У Шуры на смуглых щеках проступил румянец.
— Как я могу дать слово? Вдруг забуду, и опять что- нибудь случится… Ведь это будет нечестно. — И, чувствуя, что Анна Леонтьевна огорчена, добавил виноватым голосом: — Ладно, не сердитесь. Я уж постараюсь.
В коридоре продребезжал звонок.
Шура захватил аппарат и убежал в класс. Прошло еще несколько минут, а новая учительница все не появлялась.
— Пойдемте во двор, снимать вас буду, — предложил Шура. — Сегодня освещение хорошее.
— Меня сними!
— И меня!
— Меня, Шурка, меня! — обступили его девочки.
— Всех сниму. Пластинок много. Девчата, во двор!
— А вдруг она придет?
— Погодите, я сбегаю посмотрю.
Шура выскочил в коридор и открыл дверь в учительскую. Там было пусто. Все учителя уже разошлись по классам. Только на краю стола какая-то незнакомая девочка, упитанная и румяная, спешно перелистывала тетрадь.
— Не пришла! — объявил Шура, вернувшись в класс. — Айда во двор!
Ребята кинулись было вон из класса, но в дверях неожиданно возникла фигура директора.
— Что за шум? Почему вы не на месте?
Девочка шла следом за директором. Она была маленькая, с косами на прямой пробор и с быстрыми синими глазами на круглом лице.
— Значит, к нам, — шепнул Шура Володе Кузнецову, — а я думал, в седьмой. Такая маленькая!
— Плохо вы себя рекомендуете вашему новому педагогу, — продолжал директор. — Вот познакомьтесь — Раиса Исааковна, преподаватель истории.
— Г-ггы! — хмыкнул кто-то на задней парте.
— Ну и преподаватель! — пробормотал Шура. — От горшка два вершка.
— Хи-хи-хи! Раиса Исааковна! — втихомолку прыснули девочки.
— Какая там Раиса Исааковна! Просто Райка, — пробубнил Шура.
Мила Воронцова, красная от душившего ее смеха, кашляя и пряча лицо в платок, выбежала из класса.
Новая учительница спокойно выжидала, окидывая ребят быстрыми синими глазами.
— Ну, кончили веселиться? — спросила она наконец. — Теперь давайте работать.
Класс затих.
— Какова! — толкнул Володю Кузнецова Шура.
А новая учительница, раскрыв журнал, начала как ни в чем не бывало делать перекличку.
С этого дня между Раисой Исааковной и восьмым «А» повелась глухая упорная борьба. Молодая учительница спокойно и настойчиво забирала класс в свои маленькие крепкие руки. Ребята упирались, пытались ускользнуть, но это им плохо удавалось.
Труднее всех сдавался Шура. Он никак не мог примириться с тем, что девчонка ростом ему по плечо была педагогом, к которому он должен был относиться с надлежащим уважением.
Приручение началось с чартизма. Учительница увлекательно излагала материал. Шура слушал, подперев кулаками узкий подбородок и не спуская с нее черных глаз. Раиса Исааковна отметила внимание строптивого ученика и усмехнулась, довольная. Шура перехватил усмешку, обозлился и начал возиться под партой со своим аппаратом, с которым никогда не расставался. Он уже давно задумал заснять всех учителей в самой характерной для каждого из них и смешной позе. Почему не начать эту серию сегодня же?
Шура зарядил кассету. Володя Кузнецов помогал ему. На соседних партах шептались и пересмеивались посвященные в проект серии ребята. Чартизм уже никого не интересовал.
Раиса Исааковна недоумевала: все шло так хорошо, и вдруг по непонятной причине урок был сорван.
Два дня спустя, на следующем уроке истории Раиса Исааковна вызывала к доске. Но дисциплина уже не восстанавливалась. В классе стоял смутный гул; две свернутые из газетной бумаги галки, пролетев мимо кафедры и едва не задев учительницу, ткнулись носами в потолок, приклеились к нему и повисли; на партах из рук из руки переходил какой-то предмет, ребята со смехом рассматривали его.
Как будто ничего не замечая, учительница с рассеянным видом расхаживала по классу и вдруг, задержавшись у второй парты, накрыла рукой фотографическую карточку.
Класс замер, ожидая грозы.
Но Раиса Исааковна так же спокойно вернулась на кафедру и начала перелистывать журнал, делая вид, что выбирает, кого бы еще вызвать.
— Чекалин Александр, — сказала она наконец, — ступай- ка сюда.
Шура побледнел и, криво усмехаясь, пошел к доске.
— Ну-ка, расскажи нам о чартизме, Чекалин. Ты, кажется, очень внимательно слушал тогда.
Шура просиял. Он и правда не проронил на уроке ни слова, и этот чартизм на самом деле преинтересная штука. Он начал излагать хорошо усвоенный материал с обычной для него последовательностью и блеском.
— Отлично, Чекалин. Садись. И фото у тебя тоже получилось очень удачно. Не правда ли, ребята, я здесь похожа?
Она высоко подняла, чтобы всем было видно, снимок в позе, характерной для нее, когда она увлекалась изложением нового урока: с широко растопыренными полудетскими руками и оживленным круглым лицом.
— Ведь похожа?
Сдержанный смешок прокатился по классу. Все вдруг почувствовали, какая она симпатичная, эта учительница, которую они изводили только потому, что она была маленького роста и видом смахивала на их ровесницу.
Раиса Исааковна протянула Шуре снимок.
— На вот, возьми. И больше аппарата на урок не приноси. Это и тебя и других отвлекает от дела. Договорились?
— Договорились.
Красный от смущения, Шура побрел на место.