В лачуге в это время происходил такой разговор:
Ваня: Жаль, что мы не остановили их и не показали устройство электрического фонарика.
Дядя Масперо: Вряд ли удалось бы их остановить, да и объяснить им было бы невозможно: уж очень темен и суеверен этот народ. Все непонятное невежественным людям кажется или волшебным или божественным.
Вот увидите, про наш чудесный огонь они наплетут таких легенд, что уши завянут.
Я очень боюсь, что даром нам это чудо не пройдет. Жрецы встревожатся, а в Египте все в их руках. В храмах они морочат народ и то и дело творят чудеса, например, статуя бога Амона
в Фивах делает у них знак согласия (понятно,
когда это нужно жрецам), и несогласия, (когда это тоже им нужно). Когда вы вернетесь в Кайдаловский лес, вы об этом можете подробно узнать из моей книги, которую вам принес лесничий.
— Ребята, а когда же купаться? — с упреком спросил Миша Суровцев.
— И правда, ребята… Пойдем, а с Моней и Гришей кто-нибудь пусть останется. — сказал Сережа.
Гриша, у которого боль в боку почти успокоилась. стал тоже проситься идти, но Сережа и дядя Масперо решительно воспротивились этому.
Остальные все выразили желание идти купаться. Дядя Масперо предложил свои услуги по уходу за больными, но все решительно запротестовали, и было решено бросить жребий, кому остаться. Жребий достался Коле Сабурову.
— Ребята, рубашки долой. Остаться в трусиках, — отдал приказание вожатый Сережа.
Все охотно повиновались и даже дядя Масперо обнажился до пояса.
Вышли и… новое дело.
У самого входа лежали ниц старый Пинем, старая Хити и Фоше и жалобно о чем-то умоляли, простирая к ребятам руки.
Дядя Масперо наклонился над ними и сказал потом улыбаясь ребятам:
— Они просят, чтобы «добрые волшебники», владыки мертвого огня, не разгневались и покинули их хижину.
Они боятся, что несчастья посыплются на их голову… что они жили до этого тихо и мирно, повиновались богу и фараону, усердно приносили жертвы и угождали жрецам.
— Дядя Масперо, — сказал за всех Сережа Ступин, — скажите им, что все это они напрасно делали, что надо было не это делать, что мы желаем им добра. Пусть они нас не боятся. Мы научим их, что надо делать, чтобы всем рабочим и крестьянам Египта легче жилось…
Да скажите еще, что мы не «волшебники» (волшебников не бывает), а самые обыкновенные люди, только больше их знающие.
Когда дядя Масперо перевел все это на язык древнего Египта, первым хотя и нерешительно поднял от земля голову Фоше. В его лице, в его глазах ребята прочли страх, смешанный с любопытством и пробуждающейся мыслью.
Затем подняли с пыльной земли свои головы старый Пимен и Хити.
Их лица выражали еще больший страх, но видно было, что, вспоминая открытые, улыбающиеся лица ребят и дяди Масперо. они считали наших ребят не злыми, а добрыми волшебниками, и теперь, подняв головы, они в этом еще больше уверились.
Костя Черняков и Ваня Петенко помогли старой Хити подняться с земли, а Сережа ласково потрепал по плечу их внука Фоше, уже вставшего на ноги.
— Фоше, пойдем с нами купаться… Переведите ему, дядя Масперо.
Фоше ответил, что ему нельзя, нужно идти работать на пирамиду, что он уже и так сильно опоздал после обеденного перерыва и боится, что его за это накажут палками,
— А что ты там делаешь? — спросил по-египетски дядя Масперо.
— Я вырезаю на камне и рисую тонкою кистью на стенах внутренних помещений сцены из жизни его величества фараона.
Когда Масперо перевел ответ ребята попросились, чтобы завтра Фоше взял их с собой на работу.
Фоше согласился, да и не посмел бы он отказать «волшебникам», которые могут зажигать в руке огонь и держать его, не обжигаясь.
Он ушел на работу, а старая Хити и Пинем робко вошли в свою хижину.
— Ну, ребята, построиться!
И вот через минуту по тропинке они уже шли гуськом к сверкающим на солнце водам Нила.
Впереди весело бежал на трех ногах Шарик, а сзади шел дядя Масперо.
Вслед им из деревни, из каждой двери лачуги со страхом на них смотрели дети, старики и старухи (взрослые все ушли на постройку пирамиды). Некоторые из старух делали рукой в воздухе какие-то знаки, которые должны были, как они думали, предохранить, их от злых чар волшебников, появившихся в деревне.
— Ну и темные головы, — сказал дядя Масперо, — и эта темнота всегда бывает там, где насилие богатых и знатных держит трудящихся в постоянной нужде и борьбе за кусок хлеба. Тьма и суеверия всегда выгодны богатым и знатным…
— Да, это верно, — ответил Сережа. — Только власть самих трудящихся рабочих и крестьян — советская власть, только она заинтересована в просвещении трудящихся масс и освобождении их от рабства религии, суеверий и предрассудков.
Вот бы им установить Советскую власть… хорошо бы было. Ведь рабочих и крестьян гораздо больше, чем придворных блюдолизов и жрецов, — мечтательно произнес Ваня Петенко. — Надо будет завтра поговорить об этом с Фоше. Он хороший парень. Из него бы хороший комсомолец вышел.
— Дядя Масперо! — крикнул Костя Черняков. — А ведь я для них более подходящие книжки разыскал: Власенко — «Есть ли бог» и Ярославского «Как рождались, жили и умирали боги.» Жаль, что они тогда разбежались.
Серебряная лента Нила уже блестела между группами пальм и сикомор. По сторонам тропинки, куда только хватал взор, зеленели посевы, там и здесь можно было заметить серебряные змейки воды в оросительных каналах.
От берега доносились какие-то скрипучие жалобные звуки, и чем ближе ребята подходили к реке, тем громче они слышались.
— Чти это? — опросил у дяди Масперо кто-то из ребят.
— Шадуф, так называется черпак в виде большого коромысла как у нас и на Украине, которым поднимают из Нила воду или из прудов. Вода эта потом растекается по оросительным каналам.
— А вот и шадуф, смотрите.
Ребята увидели египтянина, который под палящими лучами солнца то и дело поднимал и опускал ведро, привязанное к качающемуся коромыслу.
— И так целый день с раннего утра и до вечера с небольшим перерывом для обеда, — пояснил дядя Масперо.
— Да, хлеб им достается не даром… — заметил кто-то из ребят.
— Но хуже всего то, — продолжал дядя Масперо, — что большая часть этого крестьянского хлеба отбирается фараоном или жрецами и идет на уплату налогов.
Скрипучая жалобная песня шадуфов неслась но всему берегу,
В другом месте ребята увидели такое-же скрипучее черпальное колесо, приводимое в движение волами.
Огромная полноводная река была уже в нескольких шагах.
Ребята пошли некоторое время по берегу, выбирая место для купания.
— А что это там на берегу? — показал Миша на белеющие вдали какие-то красивые каменные постройки.
— Это храм бога Амона, — ответил дядя Масперо. Ребята остановились, быстро разделись, и, как лягушки, попрыгали в воду. За ними в воду полез и дядя Масперо.
Пусть они купаются, а мы посмотрим, что делается в это время в храме бога Амона. в ворота которого, вероятно, уже вбежал жрец с вытаращенными от ужаса глазами