«СЖЕЧЬ — НЕ ЗНАЧИТ ОПРОВЕРГНУТЬ!»

Весенним утром 17 февраля 1600 года тысячи жителей Рима спешили на одну из его главных площадей в надежде стать очевидцами необыкновенного зрелища. Там, на площади Цветов, должно было состояться сожжение ставшего широко известным своими «богохульными» мыслями еретика Джордано Бруно, Восемь лет церковь безуспешно добивалась покаяния своего «заблудшего сына». Наконец «отцы церкви» — инквизиторы — решили прибегнуть к последнему средству — «огненному очищению», то-есть сожжению его живым на костре.

Последний год столетия не случайно был выбран церковниками как наиболее подходящий для свершения казни. 1600 год принадлежал к числу так называемых «юбилейных» годов, повторяющихся каждые пол столетия. В эти годы в Рим со всех концов света съезжались тысячи паломников, и все двенадцать месяцев превращались в непрерывные церковные торжества. Так и теперь мучительнейшая из казней волей «святых отцов» должна была превратиться в религиозное торжество.

Шутка ли сказать! Не только все римские кардиналы и инквизиторы будут присутствовать при сожжении еретика, но даже сам римский папа почтит это торжество своим присутствием.

Толпы народа заполняют огражденную невысокими старинными домами площадь Цветов. Благочестивых зевак так много, что небольшая площадь не в состоянии всех вместить. Сотни любопытных, вскарабкавшись на крыши и карнизы домов, стараются расположиться поудобнее, чтобы не пропустить ни одного эпизода необыкновенного зрелища.

Близится час казни. Торжественно, под звуки церковного пения, кардиналы и инквизиторы во главе с самим римским папой занимают приготовленные для них трибуны. И вот до слуха притихшей толпы доносятся издалека печальные голоса. В глубине одной из улиц, ведущих на площадь Цветов, показалась траурная процессия. Впереди с зажженными свечами в руках медленно идут священники. Их похоронное пение сливается с печальным звоном колоколов.

Тысячи глаз любопытных, заполнивших тротуары на пути процессии, устремлены на осужденного. На нем балахон с намалеванными хвостатыми чертями и языками адского пламени, а на голове неуклюжий колпак — последняя одежда еретика.

Но напрасно церковники стремились сделать его смешным и жалким. Из-под колпака сияют глаза, лучистые, как яркое весеннее солнце. Лицо Джордано Бруно бледно, но спокойно. Он еще не стар — ему 52 года, но мучительная смерть не страшит его. Если было бы возможно вернуть прошлое и снова сделаться тем пылким юношей, каким он когда-то был, он опять избрал бы себе тот же путь, который привел его ныне на площадь Цветов. В его сознании быстро проносятся различные эпизоды жизни.

Вот он видит себя мальчиком, резвящимся на ароматных лугах, окружающих его родной городок — Нолу. Сколько неразрешенных вопросов мучило тогда его воображение! Почему дуют ветры, далеко ли до края Земли, кто движет Солнце, Луну и звезды, и что такое небо, днем лучезарно-лазурное, а ночью усеянное таинственными огоньками звезд? Юный Джордано всей душой стремится к знанию, к свету, к науке. В поисках ответов на мучившие его вопросы он отправляется в монастырь. Только там, в монастыре, его научат читать, а в книгах он сумеет найти ответ на свои вопросы.

Ему еще только четырнадцать лет, но страстная жажда учиться преодолевает все препятствия, и юный Джордано становится одним из монахов монастыря святого Доминика. Но не исполнение монашеских обязанностей воодушевляет Бруно. Юного монаха чаще всего можно видеть в огромной монастырской библиотеке. Здесь, углубившись в чтение древних рукописей великих ученых и философов, Джордано забывает о толстых стенах старинного монастыря, напоминающего тюрьму. Пылкая фантазия переносит его туда, где светит солнце, зеленеют травы и над землей простирается таинственный небосвод. Вопросы, мучившие его прежде, остаются неразрешенными и теперь.

Проходят годы. Бруно уже хорошо знаком с творениями «отцов церкви» и ученых богословов, но прочитанное в этих книгах не может удовлетворить его. Мир в представлении церкви слишком узок. Богословы учат тому, что ветры дуют, когда их посылают демоны, населяющие преисподнюю, небесные светила движутся ангелами, а на маленькую Землю опирается хрустальный небосвод в виде колпака с прикрепленными к нему золотыми украшениями — звездами.

Джордано Бруно в молодости.

Тесно, душно в этом церковном мире, напоминающем красиво изготовленный гроб. Сомнения одолевают Джордано Бруно. Он уже не верит в истинность многих религиозных положений, казавшихся ему раньше несомненными.

Эти сомнения еще более возрастают, когда Бруно знакомится с рукописями и трудами знаменитых философов древности. Демокрит и Эпикур учат, что в мире нет ничего, кроме движущихся мельчайших частиц — атомов, что их различные комбинации и порождают все многообразие окружающего нас мира. А соотечественник Бруно, особенно близкий ему своей любовью к поэзии и науке, — Лукреций Кар в своих поэмах высказывает головокружительную мысль о том, что наш земной мир не единственен, что вселенная бесконечна и различным мирам в ней нет числа.

В руки Бруно попадает книга Николая Коперника «Об обращении небесных миров». Она вышла в свет за пять лет до рождения Бруно, в 1543 году. Написанная великим славянским ученым, книга Коперника перешла границы многих государств и вскоре стала широко известной всему миру. Знакомство с учением Коперника нанесло последний удар остаткам веры в святость церкви и доставило Бруно незабываемую радость. Именно в нем он нашел ответы на многие из мучивших его вопросов. Развеялись в прах хрустальные небеса древних, мир стал огромен и величественен, а Земля в нем оказалась в роли рядовой планеты, обращающейся вокруг Солнца.

Бруно без конца рассматривал чертеж новой системы мира, который Коперник дал в своей книге. Вот в центре Солнце — светоч всего мироздания. Вокруг него нарисованы пути планет Меркурия, Венеры, Марса, Юпитера, Сатурна. Среди них третьей по счету, в порядке удаления от Солнца, изображена Земля с ее верным спутником Луною. Значит, Земля — это не центр мира, где воплотился Христос, как учит церковь, а только лишь одна из планет, и она, быть может, ничем не лучше всех остальных. Нет ни неба, ни рая, ни ада, ни преисподней! Нет и неподвижной Земли, о которой учит церковь. Есть маленькая планета, кружащаяся, как волчок, и обращающаяся вокруг Солнца.

Но был один вопрос, на который Бруно не нашел убедительного ответа в книге Коперника. Что такое звезды, почему они светят и далеко ли они от Земли? Коперник не давал прямого и ясного ответа на этот вопрос. Правда, он был глубоко убежден, что звезды чрезвычайно удалены от Земли. В самом деле, если бы звезды были близки к Земле, то при движении Земли вокруг Солнца нам непременно должно было бы казаться, что и звезды смещаются со своих мест. Так, смотря на лампу и качая головой, мы обнаруживаем, что сама лампа как будто качается на фоне потолка. Раз звезды кажутся нам неподвижными, значит их смещения очень малы, а, стало быть, расстояния до них огромны.

Однако то, что о них писал Коперник, не могло вполне удовлетворить Бруно. Великий ученый считал, что все звезды находятся от Солнца на одинаковом расстоянии и прикреплены к особой «сфере неподвижных звезд». Эта сфера одновременно является границей вселенной, за пределами которой уже ничего не существует.

Мир Коперника был неизмеримо шире и величественнее убогого мира богословов, но для Бруно казались тесными даже исполинские размеры коперниковой «сферы неподвижных звезд».

Сколько бессонных ночей провел Бруно, мучительно размышляя об истинной природе звезд, приветливо светивших в окно его мрачной монастырской кельи! Угасая в сиянии утренней зари, они уступали место сверкающему Солнцу с тем, чтобы снова засиять на вечернем небосклоне.

И вот наконец он приходит к убеждению, что звезды — это далекие солнца, то-есть гигантские раскаленные шары. Они не прикреплены ни к какой сфере. Пора покончить с этими пережитками старины. Никаких сфер, никаких границ в действительности не существует. Вселенная бесконечна, у нее нет ни конца ни края, и в бесконечном ее пространстве повсюду движутся бесчисленные солнца, которые мы, обитатели Земли, называем звездами. Но звезды не одиноки. Вокруг них также кружатся планеты, как и около Солнца. Наше дневное светило не находится в центре вселенной, как думал Коперник. Да и вообще в бесконечности нет и не может быть центра. В бесконечной вселенной все точки совершенно равноправны.

Но, убедившись в этом, было бы нелепо думать, что только на нашей Земле существует жизнь. Нет, жизнь повсюду разлита по вселенной, и ее можно встретить на множестве планет, обращающихся вокруг других звезд. И эти далекие миры, по мнению Бруно, населены, если не больше и не лучше, то, во всяком случае, не меньше и не хуже, чем наш земной мир!

Истина не может быть скрыта под спудом. Она должна завоевать умы и сердца людей. И вот Джордано Бруно приходит к твердому решению покинуть монастырь. Впрочем, это придется сделать и помимо его желания. Уже давно настоятель монастыря и монахи заметили удивительную перемену в Бруно. Он стал менее благоговейно относиться к церковным службам и молитвам. В его речах часто слышны непозволительные шутки, граничащие с богохульством. Более того, на глазах у всех Бруно вынес из своей кельи изображения святых, а их место заняли «богомерзкие» сочинения древнегреческих философов.

Рисунок солнечной системы из книги Николая Коперника.

И вот наступает развязка. Бруно предъявляют формальное обвинение в отступлении от учения католической церкви. Сто тридцать пунктов этого обвинения говорят о том, что Бруно сто тридцать раз выступил против истинности церковного учения.

Бруно бежит в Рим, чтобы оправдаться перед «святейшим отцом» — римским папой. Однако доносы опережают его. В этих доносах сообщается, что в келье Бруно обнаружена забытая им при побеге книга Эразма Роттердамского «Похвала глупости», в которой этот известный безбожник издевательски глумится над глупостью и ханжеством церковников.

Бруно остается лишь один выход — сбросить с себя монашескую рясу и покинуть пределы родины. И вот, в светском платье со шпагой за поясом, Бруно бежит в Швейцарию. Здесь, в стране, считавшейся свободной, он рассчитывает в безопасности излагать свое новое учение. Но его ждет горькое разочарование. Хотя в Женеве нет католицизма, а господствующей религией является протестантство, нетерпимость к науке здесь нисколько не меньше, чем в Италии. Еще свежа в памяти женевцев мучительная смерть ученого Сервета. Его, положившего начало изучению кровообращения, сожгли живым на костре. Но Бруно не мог молчать. Познав бесконечность мира, он не чувствует страха и открыто вступает в спор с одним лжеученым самозванцем, публично высмеивая его невежество. На этот раз Бруно отделывается сравнительно легко. Женевские блюстители закона впервые знакомят Бруно с решетками и законами тюрьмы, но заключение было непродолжительным.

Выпущенный на свободу, Бруно покидает пределы негостеприимной Швейцарии и переезжает в Тулузу. Здесь, в местном университете, Бруно сразу завоевывает симпатии студентов своими вдохновенными лекциями. Они спешат послушать молодого учителя, совсем не похожего на надоевших им нудных старых профессоров. Они слышат новое, небывало смелое учение, от которого кружится голова. Но защитники старого церковного мировоззрения не дремлют. Интригами и скандалами они заставляют своего талантливого и красноречивого соперника покинуть университет. И вот Бруно в Париже.

Бруно знал, что французский король слывет покровителем наук, и рассчитывал при его содействии беспрепятственно распространять новое учение. Но и здесь ему не повезло. Король, увлекшись Бруно и его идеями, назначил пылкого философа профессором Парижского университета. Молодой профессор своим образным и ярким словом поражает ученых невежд, подвизавшихся на кафедрах этого университета. Он один идет против общего течения, и снова волна преследований и интриг заставляет Бруно покинуть Францию и переселиться в Англию.

В старинном Оксфордском университете он неизменно выходит победителем в ученых диспутах с местными профессорами. Не в силах опровергнуть его учение о бесконечности вселенной и многочисленности обитаемых миров, они взамен аргументов употребляют ругательства и заставляют Бруно опять отправиться в новое странствование.

С тяжелым чувством вспоминает Бруно последние годы своих странствований: Магдебург, Виттенберг, Прага, Гельмштедт, Франкфурт видят в своих университетах и на площадях странствующего проповедника жизни в иных мирах. Его идеи настолько далеки от сутолоки и прозы повседневной жизни, что вызывают у большинства лишь недоумение и насмешки. Бруно постоянно окружен толпою слушателей, но он чувствует себя бесконечно одиноким.

Проходят годы, приближается старость, но она не сулит ни признания, ни сочувствия. Устав от непрерывных странствований, Джордано Бруно мечтает о возвращении на родину. Он прекрасно понимает, что это грозит смертельной опасностью. Попав в лапы римской церкви, он предстанет перед церковным судом не только как простой монах-отступник, самовольно сбросивший рясу и бежавший от наказания, но и как известный проповедник нового, богохульного и еретического учения. И тем не менее любовь к родине берет свое.

Бруно принимает предложение одного знатного венецианского вельможи стать его учителем в области философии и переезжает в Венецию. Но преподавательская деятельность Бруно продолжается недолго. Проявив полную неспособность к науке, его знатный ученик оказался зато весьма способным доносчиком и предателем. По его доносу Бруно хватают и заключают в венецианскую тюрьму. Начинается спор между венецианскими и римскими инквизиторами о том, кому из них следует наказать еретика, попавшего наконец в ловушку. Рим берет верх, и вот Бруно отправляется в свое последнее путешествие — в мрачную средневековую римскую тюрьму.

Восемь лет томится он в сырых подземельях. Восемь лет ежедневно у него требуют публичного отречения от своего учения и признания правоты церкви. Восемь лет его подвергают неслыханным пыткам и мучениям. Но нет силы, способной сломить его волю и любовь к истине. Отчаявшись привлечь Бруно на свою сторону, церковники приговаривают его к мучительнейшей из казней — сожжению живым на костре.

И вот теперь, завершая свой последний путь, Бруно с отвращением вспоминает лицемерие церковников. В приговоре церковного суда, сообщенном ему за несколько дней до казни, сказано, что он предается «в руки светской власти, дабы она поступила с ним по возможности кротко и без пролития крови». Хорошо зная цену этой кротости и милосердия, Бруно бросил в лицо своим палачам фразу, ставшую потом знаменитой: «Вы с большим страхом произносите мне этот приговор, чем я его выслушиваю!»

Даже и теперь, восходя на костер, он не знает страха. Напрасно один из священников обращается к нему с последним увещеванием.

«Сжечь — не значит опровергнуть!» — звучит ответ великого борца за науку. Его взор устремлен в лазурное весеннее небо, туда, в бесконечность, в миры пылающих солнц и обитаемых планет…

Пламя и дым костра скрывают привязанное к столбу тело великого мыслителя.

Сожжение Джордано Бруно.

Так умер Джордано Бруно — страстный проповедник учения о бесконечности вселенной и многочисленности обитаемых миров. Но идеи нельзя сжечь, и знамя борьбы за новое, научное мировоззрение, поднятое Джордано Бруно, перешло в другие руки. Сто сорок лет спустя после смерти Бруно, в 1740 году, в Москве на русском языке появилось увлекательное сочинение французского «вольнодумца» Фонтенеля под названием «Разговоры о множестве миров». Переводчиком книги был известный русский сатирик Антиох Кантемир.

В этой книге живо и непринужденно излагалось учение Коперника, а также мысли Джордано Бруно о многочисленности обитаемых миров.

Православная церковь не могла оставаться безучастным свидетелем этого успеха. Будучи непримиримым врагом всякого вольнодумства, подрывающего основы православной веры, она повела борьбу за запрещение книги Фонтенеля. В 1756 году верховный орган русской православной церкви святейший синод обратился к царствовавшей тогда Елизавете со специальным посланием о запрещении книг, противоречащих православной вере: «Дабы никто, — говорится в этом послании, — отнюдь ничего печатать как о множестве миров, так и о всем другом, вере святой противном и с честными нравами несогласном, под жесточайшим за преступление наказанием не отваживался, а находящуюся ныне во многих руках книгу о множестве миров Фонтенеля, переведенную князем Кантемиром, указать везде отобрать и прислать в Синод».

Прошли времена, когда церковь сжигала своих врагов на кострах, но тем не менее эта угроза святейшего синода обладала еще огромной силой. «Жесточайшее наказание» за проповедь учения о множестве обитаемых миров заключалось в отлучении от церкви. Человек, отлученный от церкви, то-есть преданный проклятию, не мог жить и работать среди своих сограждан, так как всякий, вступающий в какое бы то ни было общение с отлученным еретиком, сам подлежал церковному проклятию.

Книга Фонтенеля была запрещена, а все полученные синодом ее экземпляры сожжены на костре. Тем не менее пять лет спустя появилось второе издание этой книги, вскоре получившее широкое распространение. Смельчаком, рискнувшим нарушить запрет церкви и издать книгу Фонтенеля, был великий русский ученый Михаил Васильевич Ломоносов. Глубоко убежденный в истинности учения о многочисленности обитаемых миров, он бесстрашно выступил защитником этого учения. В одном из своих стихотворений Ломоносов так говорит о мире далеких звезд:

Уста премудрых нам гласят,

Там разных множество светов;

Несчетны солнца там горят.

Народы там и круг веков.

Эти строки можно на современный русский язык перевести так: «Мудрецы говорят, что там (во вселенной) множество миров, где горят бесчисленные солнца и жители других планет имеют свою историю» («круг веков»).

М. В. Ломоносов за наблюдениями в домашней обсерватории.

В те времена о природе планет, обращающихся вокруг Солнца, знали очень мало. Поэтому огромное значение для учения о многочисленности обитаемых миров имело открытие, сделанное Ломоносовым в 1761 году. В этом году произошло редкое астрономическое явление — так называемое прохождение планеты Венеры по диску Солнца.

Венера, обращаясь около Солнца на расстоянии более близком, чем Земля, иногда проходит между Солнцем и Землей. Тогда ее можно заметить на фоне Солнца в виде маленького черного кружочка. Такие прохождения бывают не чаще двух раз в столетие. Так вот, наблюдая в телескоп своей домашней обсерватории это явление, Ломоносов заметил, что при соприкосновении края Венеры с краем Солнца последний сделался неясным, а прежде «был весьма чист и везде ровен». Из этих наблюдений Ломоносов сделал весьма правильный вывод: «Планета Венера, — писал он в отчете о наблюдениях, — окружена знатною воздушною атмосферою, таковою, лишь бы не большею, какова обливается около нашего шара земного».

А раз Венера имеет атмосферу, то вполне вероятно, рассуждал Ломоносов, что на ней есть и жизнь. Значит, лживо учение церкви, пытающейся утверждать, что вне Земли нет жизни.

Ломоносов прекрасно понимал, что, высказывая подобные взгляды, он навлекает на себя гнев церковников и угрозу отлучения от церкви. Но истина для него была дороже личного благополучия, и, утверждая новое, научное мировоззрение в России, он бесстрашно высмеивал ханжество и тупость русских церковников. Благодаря трудам Ломоносова передовое, коперниканское мировоззрение получило признание в нашей стране.

Шли годы и десятилетия. Учение Коперника стало общепринятым в науке, но церковь продолжала оставаться его смертельным врагом. Хотя в 1832 году церковники сняли формальный запрет с учения Коперника, тем не менее они пытались и пытаются всячески опровергнуть его. Особенную же неприязнь вызывает у них ученье о множестве обитаемых миров. Резиденция римского папы — Ватикан время от времени издает так называемый индекс^[1]. Это — подробный список книг, читать которые правоверным католикам категорически запрещено. В индексе есть книги Чарлза Дарвина, Льва Толстого и многих других великих ученых и писателей. Есть там и особый раздел, где перечисляются книги «проклятых» и отлученных от церкви авторов. В этом почетном списке борцов с религиозным мракобесием уже три с половиной века печатается имя Джордано Бруно. И это не случайно. Ватикан, бывший всегда оплотом всего реакционного и антинаучного, ныне стал верным прислужником американских империалистов. Реакционность в политике, мракобесие в науке — таковы дела тех, предки которых сожгли Джордано Бруно. Не только католицизм, но и православие, и магометанство, и вообще всякая религия, как говорил И. В. Сталин, есть «нечто противоположное науке».

Однако «сжечь — не значит опровергнуть», и в следующих главах этой книжки вы познакомитесь с тем, каким образом великое учение о многочисленности обитаемых миров стало неотъемлемым достоянием современной науки.

ЧТО НЕОБХОДИМО ДЛЯ ЖИЗНИ?

Выйдите летним днем в поле и оглядитесь кругом — со всех сторон вас окружает жизнь. Леса состоят из многочисленных живых растений, в поле растут травы и цветы, в воздухе летают птицы, стрекозы, бабочки, мухи и жуки, под ногами копошатся муравьи, стрекочут кузнечики, а в земле прокладывает себе дорогу неутомимый крот. Вы подходите к реке, и здесь, на воде и под водой, вас снова встречает жизнь. Цветут кувшинки и колышутся под водой водоросли, квакают лягушки и проносятся в воде стайки серебристых рыбок.

Сотни тысяч видов различных животных и растений населяют Землю. Количество же отдельных особей и растений неисчислимо. И все же доступный невооруженному глазу живой мир несравненно малочисленное того мира мельчайших микроорганизмов, который открывается нам при наблюдениях в микроскоп.

Возьмем маленькую капельку воды из какой-нибудь лесной лужицы и поместим ее под микроскоп. Взглянув в его окуляр, мы будем поражены удивительным многообразием живых существ, беспрестанно движущихся в поле зрения микроскопа. Они так малы, что для них капля воды кажется такой же огромной, как озеро для маленькой рыбешки.

Мельчайшие животные и человеческий волос при наблюдении в микроскоп.

Было время, когда люди думали, что на земном шаре существует немало мест, где жизни нет вовсе. Однако ныне все труднее и труднее указать, где же есть такие места, да и существуют ли они вообще. Давно отошли в область сказок представления о том, что центральные районы Арктики и Антарктики лишены всяких признаков жизни. Наши славные герои-папанинцы, побывав на Северном полюсе, встретили там и в воде и на льду разнообразные формы животной и растительной жизни.

Антарктика значительно суровее Арктики. Но человек посетил эти суровые места и там встретил жизнь.

Многие из полярных путешественников утверждают, что всюду в полярных странах даже на самом маленьком кусочке твердой земли, свободной ото льда, тянется к солнцу, правда весьма скудная, полярная растительность.

Человек поднимался на высочайшие горы, опускался в глубочайшие шахты и всюду встречал жизнь. Даже в атмосфере, на высотах в несколько километров, были обнаружены маленькие мушки, чувствующие себя превосходно в таком разреженном воздухе, где человек не мог бы свободно дышать.

Какие-нибудь сто лет назад считалось, что мрачные подводные глубины морей и океанов необитаемы. И в самом деле, основания для такого заключения казались весьма вескими. Во-первых, в глубинах океанов и морей господствуют чудовищные давления. Так например, на дне Атлантического океана давление достигает 600 килограммов на 1 квадратный сантиметр! Между тем на нас, живущих на «дне» воздушного океана, атмосфера давит с силой всего около 1 килограмма на 1 квадратный сантиметр.

Во-вторых, в морских глубинах царствует полный и постоянный мрак. Дело в том, что вода поглощает солнечные лучи, и ни один из них не способен проникнуть на глубину больше 400 метров. Поэтому глубины океана — это область постоянного мрака, лишенная смены дня и ночи.

В-третьих, наконец, на больших глубинах температура воды постоянна и лишь немного выше нуля. Значит, и смены времен года для этих глубин также не существует.

Трудно себе представить, чтобы в таких условиях могли жить какие-нибудь существа. Но вот, когда весь ученый мир признал невозможность жизни на больших глубинах, были изобретены глубоководные драги — приспособления для извлечения содержимого морских глубин и их изучения. Когда драги опустили на большую глубину, а затем извлекли из воды, — результат пробы превзошел все ожидания. Драги оказались полными разнообразных живых существ — рыб, ракообразных и моллюсков. Тогда начались систематические исследования подводного мира.

Ученые не ограничились взятием проб из морских глубин. Им хотелось своими глазами увидеть, каким же образом может существовать жизнь при страшных давлениях и без малейшего проблеска света. Они построили батисферу — толстостенный металлический шар с окнами, закрытыми очень толстым стеклом. Батисфера была снабжена прожектором для освещения мрачных морских глубин и аппаратом для создания искусственного воздуха.

И вот батисферу на стальном тросе вместе с находящимися внутри учеными опустили на глубину около одного километра. В окно батисферы ученые увидели множество причудливых рыб, совсем не похожих на своих мелководных сородичей. Эти рыбы чувствовали здесь себя так же превосходно, как и животные, обитающие при солнечном свете и на суше. Но, пожалуй, самым удивительным было то, что природа снабдила обитателей морских глубин собственными источниками света. Их органы светились подобно светлячкам, излучая холодный свет в окружающий мрак. Когда был потушен прожектор, то зрелище стало совершенно необыкновенным. Во всех направлениях вокруг батисферы сновали в виде светящихся разноцветных огоньков удивительные обитатели подводного мира.

Итак, повсюду — на земле и в воде, на экваторе и у полюсов, высоко в атмосфере и в глубинах океана — мы встречаем жизнь в разнообразных ее формах.

Батисфера в глубинах океана.

Живые организмы — растения и животные — поражают нас не только своим многообразием, но и необычайной приспосабливаемостью к окружающим условиям, Ни суровые морозы, ни разреженный воздух, ни отсутствие света не могут воспрепятствовать существованию жизни.

В 1909 году известный русский ботаник академик В. Л. Комаров обнаружил на Камчатке удивительные растения. Это сине-зеленые водоросли, живущие в Малкинских горячих источниках, температура воды которых достигает 76 градусов тепла! С другой стороны, такие растения, как сибирская лиственница, свободно переносят морозы в 60 градусов. А еще более стойки животные микроскопических размеров — коловратки, тихоходки и нематоды. Их помещали в жидкий воздух, температура которого достигала 190 градусов ниже нуля, и в нем они оставались живыми в течение пяти суток!

Раскройте учебник биологии, и вы найдете там много других примеров приспособляемости живых организмов.

В пустынных и безводных местностях растения имеют длинные корни, позволяющие им доставать живительную влагу из глубоких слоев почвы. Получив воду, они бережно сохраняют ее. Испарение воды происходит через листья, а потому многие из растений пустынь совсем не имеют их, как, например, кактусы или саксаул. В тех же местах, где влаги много, испарение ее растениями достигает огромных размеров. Так например, береза за сутки испаряет несколько десятков ведер воды!

Эти и многие другие примеры убеждают нас в том, что живые организмы обладают важной способностью приспособляться к окружающей среде. И все-таки у жизни есть границы, за которыми ее существование немыслимо.

Изучая животный и растительный мир на Земле, ученые установили, какие условия необходимы для жизни. Прежде всего оказалось, что все живые организмы состоят из разнообразных химических соединений углерода. Вместе с кислородом, азотом и водородом он образует так называемые белковые соединения, или, проще, белки.

Нет ни одного живого организма, в состав которого не входили бы белки. И это не случайно. Белки в живых организмах обладают замечательными свойствами: они, взаимодействуя с окружающей средой, непрерывно видоизменяются, перестраиваются, отделяя принадлежащие к ним атомы и присоединяя новые. Короче говоря, они осуществляют тот обмен веществ, который является одним из главнейших признаков жизни.

Однако способность к обмену веществ с окружающей средой проявляется у белков только при вполне определенных условиях. Вот эти-то условия и являются теми границами, в рамках которых возможна жизнь.

Первым из условий, без которых жизнь не может существовать, является подходящая температура. Возьмите сырое яйцо с живым зародышем и погрузите его в кастрюлю с кипятком. Белок свернется, затвердеет, и вместе с ним погибнет куриный зародыш. Высокая температура вредна для жизни. Большинство живых организмов погибает при температуре, близкой к 100 градусам тепла. Исключением являются микробы заразной болезни, называемой сибирской язвой. Эти «рекордсмены» выдерживают температуру до 170 градусов выше нуля. Но тем не менее можно смело утверждать, что при температуре выше 200 градусов гибнет все живое.

Очень низкие температуры также опасны для жизни. Вряд ли можно встретить жизнь там, где температура никогда не превышает 100 градусов холода.

Вторым условием, необходимым для жизни, является вода. Без воды не может происходить распространение питательных соков в живом организме, то-есть немыслим обмен веществ. Воды в живых организмах очень много. Тела животных наполовину состоят из воды, а в растениях она составляет большую часть веса всего организма. Таким образом, без воды не может быть жизни.

Наконец, третьим, важнейшим условием для существования жизни является наличие атмосферы, по составу сходной с земной. Она нужна хотя бы уже потому, что без нее вода не могла бы существовать в жидком состоянии. Можно проделать такой интересный физический опыт. Чашку с водой помещаем под стеклянный колпак. Стоит только с помощью насоса выкачать воздух из-под колпака, и вода мгновенно закипает, обращаясь в пар. То же произошло бы с морями и океанами нашей Земли, если бы по каким-нибудь причинам ее атмосфера перестала существовать. Кроме того, наша атмосфера играет роль ловушки для солнечных лучей. Она свободно пропускает их до поверхности Земли, и лучи нагревают Землю. Тепло же, полученное Землей, атмосфера обратно не отдает, сохраняя его на благо живым организмам. Она напоминает одеяло, хранящее тепло. Без атмосферы на Земле по ночам свирепствовали бы морозы в 100 градусов и более.

Наконец, атмосфера нужна для дыхания. Правда, не всякая атмосфера годна для этого. Дышать можно лишь атмосферой, содержащей кислород, но не какие-нибудь ядовитые газы в большом количестве.

Когда мы дышим, кислород, попадая в наш организм, соединяется с различными веществами, окисляя их. В результате появляются новые вещества, в частности углекислый газ, выделяемый при выдохе. Таким образом, живой организм черпает энергию за счет дыхания, то-есть соединения с кислородом.

Следовательно, для жизни существенно необходима атмосфера, имеющая в своем составе кислород и в небольшом количестве углекислый газ, но не содержащая в изобилии каких-нибудь ядовитых для дыхания газов.

Однако может возникнуть законный вопрос: ведь мы знаем жизнь только в тех формах, в которых она встречается на Земле. Кто нам дал право утверждать, что границы земной жизни есть границы жизни вообще? Может быть, в других мирах живые существа вовсе не состоят из белков, а потому и условия для их существования будут совсем иными, чем для земных живых организмов?

Было время, когда считали, что жизнь встречается повсюду и на всех небесных телах. Поэтически настроенные фантазеры писали о повсеместности жизни и неограниченности ее возможностей. Однако все эти фантазии пришлось оставить, как совершенно ненаучные.

В природе существуют вещества сложные и простые. Простые вещества иначе называют элементами. И простые и сложные вещества состоят из мельчайших частиц, называемых атомами. В простых веществах, например в углероде, из которого состоит любой кусок угля, все атомы похожи друг на друга. В сложных веществах встречаются атомы разных элементов. Вода, например, это сложное вещество, в котором встречаются атомы двух элементов — кислорода и водорода. Элементов всего девяносто два, если не считать недавно искусственно полученных и весьма неустойчивых еще нескольких элементов.

Ученые с помощью различных приборов изучали состав небесных тел и обнаружили повсюду лишь те элементы, которые есть и на Земле. Других элементов нигде во всей вселенной не существует. Химикам хорошо известны всевозможные сочетания этих элементов, называемые химическими соединениями. Так например, вода состоит из химических элементов кислорода и водорода, углекислый газ — из углерода и кислорода.

Так вот, из всех химических соединений, существующих в природе, способностью к жизненным процессам, то-есть к обмену веществ с окружающей средой, обладают только белки. Поэтому, если где-нибудь за пределами Земли существует жизнь, то она встречается лишь в виде организмов, состоящих из белковых веществ. А такие организмы могут существовать далеко не на всех небесных телах, а лишь на некоторых. На каких же именно — об этом рассказано в последующих главах.

ПРОГУЛКА ПО ПЛАНЕТАМ

Если мы хотим узнать, существует ли жизнь в каком-нибудь уголке земного шара, то для решения этого вопроса достаточно послать экспедицию в интересующие нас места. С большими или меньшими трудностями ее участники достигнут цели и собственными глазами убедятся в обитаемости или необитаемости этого уголка Земли.

Гораздо сложнее решить вопрос о жизни на небесных телах. Солнце, Луна, звезды и планеты для нас недосягаемы, и мы пока не в состоянии послать экспедицию на какое-нибудь из небесных тел. Правда, такое положение не будет продолжаться вечно.

Еще десятки лет назад великий русский ученый Константин Эдуардович Циолковский разработал технически осуществимый проект межпланетного ракетного корабля. Такой корабль еще не построен, но зато наши советские реактивные самолеты являются прообразом будущих космических ракет. Они летают все выше, все быстрее, и недалек тот день, когда первый межпланетный корабль устремится в полет на Луну, а затем на Марс и другие планеты. Возможно, для полета используют новый, недавно открытый вид энергии — внутриатомную энергию. Можно предполагать, что межпланетное путешествие осуществится еще в текущем столетии. Вот тогда, побывав на Луне и планетах, люди сумеют воочию убедиться, есть ли там жизнь и в каких именно формах. А пока решать вопрос таким способом мы, конечно, не можем.

Но это еще вовсе не означает, что теперь, в середине XX века, мы ничего не можем сказать о жизни на небесных телах. У нас пока нет космических ракет, но зато мы обладаем мощными телескопами и другими инструментами, с помощью которых можно узнать физические условия, существующие на том или другом небесном теле. А узнав, каковы эти условия, мы вправе сделать вывод о том, есть ли там жизнь или нет.

Такие знания помогут будущим межпланетным путешественникам заранее составить себе маршрут их ракеты. Ведь есть небесные тела, на которых не только нет жизни, но и посещение которых невозможно для живых существ. Такими небесными телами являются Солнце и звезды. Жизни на них нет по вполне понятным причинам. И Солнце и звезды — это колоссальные раскаленные газовые шары. Температура их поверхности достигает нескольких тысяч градусов. Недра же их — это самые горячие места во вселенной: там господствуют температуры во много миллионов градусов.

Разумеется, что при столь высоких температурах не только о живых организмах, но и просто о белковых соединениях говорить не приходится. Все звезды, в том числе и Солнце, полностью состоят из постоянно движущихся раскаленных газов. Лететь на Солнце в поисках жизни не только бессмысленно, но и невозможно. Любая космическая ракета, подлетев к Солнцу на расстояние в несколько миллионов километров, будет вместе с путешественниками обращена в пар испепеляющим действием его лучей.

На звезды же лететь, кроме того, и слишком далеко. Ближайшая из них удалена от Земли на расстояние в 40 биллионов^[2] километров. До ближайшей звезды — Альфы из созвездия Центавра — пришлось бы на будущей космической ракете лететь семьдесят тысяч лет! Вряд ли кто-нибудь рискнул бы отправиться в путешествие, зная, что к месту назначения прибудет не он, а его отдаленнейшие потомки! Другие же звезды в десятки, сотни и тысячи раз дальше Альфы Центавра. Самый пылкий фантазер вряд ли будет считать их доступными для человека даже в отдаленном будущем.

Да и лететь на звезды не имеет смысла, так как они заведомо необитаемы. Жизнь может быть лишь на тех небесных телах, которые похожи на нашу Землю. Их называют планетами. Они, как и Земля, представляют собой несамосветящиеся темные шары, освещаемые солнечными лучами. Исчезни Солнце, и на небе нельзя было бы обнаружить ни одной планеты. Эти небесные тела, подобно нашей Земле, обращаются вокруг Солнца. Вместе с Солнцем они образуют так называемую солнечную систему. На чертеже солнечная система кажется маленькой. В действительности она огромна. Ее поперечник близок к 12 миллиардам километров.

Кроме Земли, еще восемь планет кружатся около Солнца. Они названы именами древнеримских богов. Это — Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн, Уран, Нептун и Плутон.

Солнечная система.

Кроме этих больших планет, более или менее сходных с Землей, в солнечной системе существуют еще тысячи карликовых планет, обращающихся вокруг Солнца в основном между орбитами Марса и Юпитера.

В солнечную систему входят также и спутники планет. Один из них украшает наши ночи и постоянно кружится вокруг Земли; это — Луна. У других планет либо вовсе нет своих лун, как, например, у Меркурия, Венеры и Плутона, либо они окружены большим числом спутников, чем наша Земля.

Сравнительные размеры планет.

По сравнению с Землей солнечная система кажется огромной. Но в бесконечной вселенной она представляет собой лишь ничтожно маленький островок. И вот, поскольку планеты сравнительно близки к Земле, наши знания об их природе весьма обширны.

С помощью телескопов мы имеем возможность наблюдать планеты как бы с гораздо более близких расстояний, чем невооруженным глазом. Вот почему на Луне в современные телескопы легко различимы предметы с поперечником около 100 метров. Правда, на планетах мы пока можем в лучшем случае рассмотреть лишь значительно большие детали. Так например, на Венере наименьшая из деталей, доступных нашему наблюдению, имеет поперечник 12 километров, на Марсе — 16 километров, на Юпитере — 180 километров, а на отдаленнейшей из планет — Плутоне — 1800 километров. И все-таки наши знания о природе планет настолько обширны и достоверны, что для большинства из них вопрос о наличии жизни может быть решен вполне определенно.

Давайте же совершим воображаемую прогулку по планетам. Пусть космический корабль, пассажирами которого мы станем, перемещается по нашему желанию с любой выбранной нами скоростью.

Условимся только об одном: то, что мы увидим на планетах, не будет выходить за рамки имеющихся вполне достоверных сведений об этих мирах, и лишь способ и характер нашего путешествия будет совершенно фантастическим. Итак — отправляемся в далекий путь.

Покинув Землю, мы стремительно вылетаем за границы ее атмосферы, и вот вскоре в иллюминатор кабины нашего звездолета видна необыкновенная картина. Живой земной глобус без всяких подпорок свободно повис на фоне усыпанного звездами черного неба. Воздух остался там, вокруг Земли, а здесь небо всегда черно, и на небе, усеянном звездами, можно увидеть ослепительно сияющее Солнце. Обитатели Земли лишены этого великолепного зрелища потому, что земной воздух, рассеивая солнечные лучи, создает яркий и по-своему красивый голубой фон дневного неба. Удаляясь от родной для нас планеты, мы с трудом различаем на ее поверхности очертания знакомых материков. Они скрыты от нас полосами густых облаков, да и, кроме того, плотная земная атмосфера кажется голубоватой и мало прозрачной.

Но нам некогда больше любоваться Землей. Командир корабля объявляет о том, что через несколько минут предстоит посадка на первой космической станции — Луне. Впрочем, по сравнению с ожидающими нас впереди небесными телами это, скорее, небольшой полустанок. Космический корабль опускается на лунную поверхность, и мы, надев костюмы, напоминающие водолазные, покидаем корабль.

Перед нашими глазами безрадостный и унылый лунный ландшафт. Кругом виднеются угрюмые скалы и горы, лишенные всякой растительности. Тщетно пытаемся мы обнаружить на Луне хоть какие-нибудь признаки жизни. Ее здесь нет. И это, конечно, не случайно. Луна почти лишена атмосферы. «Почти» потому, что совсем недавно, в 1949 году, советский астроном Ю. Н. Липский под руководством академика В. Г. Фесенкова после тщательных и кропотливых исследований обнаружил, что на Луне атмосфера все-таки есть. Но, увы! Ее плотность в десять тысяч раз меньше плотности земного воздуха, а потому дышать такой атмосферой невозможно.

Нет на Луне и воды. В долгий лунный день температура там поднимается до 120 градусов выше нуля, сменяясь ночью морозом в 150 градусов. Мы спешим покинуть негостеприимный мертвый мир Луны и продолжить наше путешествие.

Вид Земли с поверхности Луны.

Теперь наш корабль устремляется к Солнцу. Мы вовсе не хотим обратиться в раскаленный газ, но такое направление выбрано нами для того, чтобы познакомиться с ближайшей к Солнцу планетой — Меркурием.

Она почти в три раза ближе к Солнцу, чем Земля: от Меркурия до Солнца 54 миллиона километров. Но такая «чрезмерная близость» мало приятна. Подлетая к Меркурию, мы начинаем испытывать гнетущее действие нестерпимой жары, и нам пришлось бы плохо, если бы всемогущая фантазия не сменила испепеляющий жар на приятную прохладу.

Мы не собираемся высаживаться на Меркурии. Это — небольшая планета, лишь немногим больше Луны. По своему объему она почти в шестнадцать раз меньше земного шара. Как и наш спутник, Меркурий лишен атмосферы. Но эта планета обладает одной интересной особенностью, отличающей ее от остальных планет. Обращаясь вокруг Солнца за восемьдесят восемь земных суток (так короток его год!), Меркурий всегда обращен к Солнцу одной и той же стороной. В этом удивительном мире нет смены дня и ночи. На одном полушарии Меркурия вечный день, а на противоположном — вечная ночь.

Мы пролетаем над дневным полушарием Меркурия. Под звездолетом простирается пышущая жаром каменистая пустыня. Вступить на эту поверхность было бы небезопасно — ведь она накалена до температуры почти 400 градусов! Уныло и жутко в этом мире, озаренном неподвижным и вечно палящим огромным Солнцем. Оно кажется еще более фантастическим оттого, что сияет на совершенно черном небе, покрытом звездами.

Наш корабль приближается к границе вечной ночи. Оставляя позади раскаленную и выжженную Солнцем пустыню, мы влетаем в область ночного полушария Меркурия. Палящий день сменяется холодной ночью. Что значат сильнейшие земные морозы по сравнению с температурой поверхности ночного полушария Меркурия! Освещенная лишь слабым сиянием звезд, она имеет температуру, близкую к абсолютному нулю.

Наше внимание привлекает необычайно яркая звезда, ослепительно сияющая на черном звездном небе. Таких ярких звезд на небе Земли мы никогда не наблюдали. Порою кажется, что это маленькое Солнце, освещающее темную поверхность Меркурия. Но это не Солнце и не звезда. Это планета Венера, которая здесь сияет гораздо ярче, чем на Земле. Неподалеку от Венеры мы замечаем удивительную по своей красоте двойную звезду. Большая, голубоватая, и меньшая, желтоватая, — они соперничают по своей яркости с Венерой. С Земли этих звезд мы никогда не наблюдали. Но это и неудивительно. Ведь красивая двойная звезда — это наша Земля с ее верным спутником Луной. Находясь на поверхности Луны на расстоянии 384 тысяч километров от Земли, мы наблюдали наш земной шар в виде живого глобуса, площадь которого в четырнадцать раз больше площади лунного диска, наблюдаемого с Земли. Здесь же, с Меркурия, на расстоянии свыше 100 миллионов километров, наша Земля кажется лишь очень яркой звездой.

Жаль, что на Меркурии нет живых существ, которые смогли бы любоваться сиянием Венеры и Земли! Вторая космическая станция оказалась, так же как и Луна, лишенной всяких признаков жизни. Главная причина этого заключается в размерах Меркурия и Луны. Эти небесные тела слишком малы, чтобы быть обителями жизни. Меркурий в четыре, а Луна в шесть раз слабее, чем Земля, притягивают к себе все предметы, а потому и неспособны удержать вокруг себя атмосферу.

Огромное Солнце освещает мрачную поверхность Меркурия.

Нам предстоит теперь знакомство с соседкой нашей Земли в мировом пространстве — планетой Венерой. Недаром еще в древности этой планете было присвоено имя богини любви и красоты.

С Земли Венера кажется ярчайшей из звезд, уступая в своей яркости лишь Солнцу и Луне. Но теперь, когда наш звездолет приближается к Венере, она привлекает все наше внимание. Перед нашими глазами — ослепительно яркий белый шар, на поверхности которого видны какие-то неясные сероватые пятна. Его внешний вид совсем не похож на то, что мы видели на поверхности Луны и Меркурия. Сероватые пятна на поверхности Венеры весьма изменчивы, и пока мы летели к этой планете, они изменили и свою форму и свое расположение. Нам ясна причина этих изменений. Венера окружена густой и плотной атмосферой, в которой плавает большое количество облаков. Почти полностью отражая падающие на них солнечные лучи, они кажутся белыми, как снег, что и придает всей планете ослепительную яркость.

Жаль, что этот мир, по размерам почти равный Земле, скрыт от нас плотным облачным покрывалом. Лишь в будущем с помощью новых средств исследования и в первую очередь радиолокации человек сумеет узнать, что же представляет собой поверхность этой планеты. Есть ли на Венере океаны и материки, подобные земным, и служит ли эта планета обителью жизни для каких-нибудь существ — об этом пока можно лишь гадать. Во всяком случае, климат Венеры весьма жарок, и живые организмы на этой планете должны были бы страдать не от недостатка тепла, а, скорее, от его избытка. В атмосфере Венеры много углекислого газа: что же касается кислорода, то его присутствие там до сих пор не обнаружено.

Венера окутана облачной атмосферой.

Мы летим мимо Венеры, не рискуя высаживаться на ее загадочную и пока не исследованную поверхность. Увеличивая скорость полета, наш корабль проносится мимо Земли, Марса и вступает в область карликовых планет — астероидов. Их так много, что опасность столкновения с ними нашего звездолета становится вполне вероятной.

Умело уклоняясь от приближающихся к нам астероидов, мы с интересом наблюдаем в окна корабля карликовые планеты. Впрочем, название «планеты» вряд ли подходит к этим небесным телам. Большинство из них имеет ничтожные по сравнению с Землей размеры — несколько километров, а то и метров в поперечнике. Даже самый крупный из астероидов — Церера — имеет диаметр всего лишь около 800 километров. Все карликовые планеты безусловно лишены жизни — они слишком малы для того, чтобы удержать атмосферу. Сила их притяжения настолько невелика, что на некоторых из них взрослый человек весил бы всего несколько граммов.

Наш корабль причаливает к одному из астероидов. Как и большинство карликовых планет, он имеет неправильную форму, напоминая огромную гору, несущуюся в пространстве. Развлечения ради мы решили совершить прогулку по карликовой планете. Но это сделать совсем не легко. Вступив на ее поверхность, мы вовсе не ощутили веса — ведь сила тяжести здесь в десять тысяч раз меньше, чем на Земле, и каждый из нас весит лишь несколько граммов! Достаточно неосторожно топнуть ногой, и мы улетим с этой планеты, превратившись в самостоятельное небесное тело. Такая перспектива нас вовсе не устраивает и, возвратившись на наш корабль, мы с удовольствием продолжаем увлекательное путешествие.

Впереди нас ожидает крупнейшая из планет солнечной системы — Юпитер. Тысяча триста земель потребовалось бы для того, чтобы заполнить ими объем, равный Юпитеру. Медленно и величественно движется он вокруг Солнца, завершая полный оборот почти за двенадцать лет. По мере нашего приближения к нему он становится все больше и больше. Вот мы подлетели так близко к Юпитеру, что эта гигантская планета занимает полнеба. Его поверхность поражает нас богатством разнообразных красок и бурными непрерывными изменениями. Серовато-бурые полосы, испещренные множеством пятен всех оттенков — от бледно-серого до кирпичного, — покрывают весь диск планеты. Юпитер заметно сплюснут — это следствие его быстрого вращения вокруг оси. Сутки на Юпитере — самые короткие в солнечной системе. Они продолжаются всего лишь около десяти часов. Поверхность Юпитера никогда не остается постоянной. Полосы и пятна на наших глазах непрерывно изменяются. Мы понимаем причину этих изменений. Перед нашими глазами облака, быстро мчащиеся в гигантской атмосфере Юпитера. Сильнейшие земные ветры и бури кажутся легким дуновением по сравнению с чудовищными ураганами, постоянно дующими в этой атмосфере. Именно они гонят облака, изменяя их форму и придавая всей планете изменчивый вид.

Вид Юпитера с поверхности его спутника.

Мы влетаем в густую атмосферу Юпитера, чтобы исследовать ее химический состав. И здесь нас ждет горькое разочарование. Атмосфера Юпитера ядовита. Ураганы на Юпитере — это не порывы свежего земного ветра, которым легко и приятно дышать, а бешено мчащиеся удушающие массы болотного газа — метана, аммиака, водорода. Вспоминая мало приятный запах нашатырного спирта, мы поспешно вылетаем из атмосферы Юпитера.

Да, эта величайшая из планет, конечно, необитаема. Трудно представить себе жизнь в атмосфере, пахнущей, как нашатырный спирт, и лишенной кислорода. Кроме того, на Юпитере очень холодно. В его атмосфере морозы близки к 140 градусам.

Жизни на Юпитере нет, и нет существ, которые могли бы любоваться необычайным видом неба с этой планеты. Солнце с Юпитера кажется в пять раз меньшим в поперечнике, чем с Земли. Рассмотреть отсюда без помощи телескопа нашу Землю невозможно. Она, как Венера и Меркурий, постоянно скрывается в солнечных лучах. Марс виден почти так же плохо, зато Сатурн по своей яркости напоминает ярчайшие из звезд. Но не он привлекает наше внимание. В окно звездолета мы видим необыкновенное зрелище. На небе ярко сияют четыре луны. Они по своей природе и изменению фаз очень напоминают нашу Луну.

С поверхности Сатурна его кольца представляют собой удивительное зрелище.

Но свита Юпитера не ограничивается этими крупнейшими спутниками. Еще восемь лун, правда более мелких, обращаются вокруг величайшей из планет.

Удивительное зрелище не может отвлечь нас от продолжения нашего путешествия. Хотя мало надежды в еще более далеких и холодных областях солнечной системы встретить жизнь, тем не менее мы решаемся посетить и оставшиеся три планеты. Наши остановки рискуют стать слишком однообразными, так как Сатурн, Уран и Нептун — это, в сущности, уменьшенные копии Юпитера. Будучи во много раз больше Земли по своему объему, они обладают такими же могучими и такими же ядовитыми атмосферами, как и Юпитер.

Все эти планеты сопровождают спутники. Девять лун имеет Сатурн, пять — Уран и лишь две — Нептун. У Сатурна в дополнение к его девяти лунам имеется удивительное кольцо, или, точнее, кольца. Издали они кажутся сплошными. Подлетев к ним поближе, мы убеждаемся в том, что кольца Сатурна — это рой отдельных камней, крупных и мелких, обращающихся в одной плоскости вокруг этой планеты. Незабываемое зрелище представляют кольца Сатурна, наблюдаемые вблизи. Когда мы пролетали недалеко от границы атмосферы Сатурна, они казались нам гигантскими арками, перекинутыми через все небо.

Эти поразительные по красоте картины совсем не похожи на то, что наблюдаем мы теперь, приближаясь к границам солнечной системы. Здесь, обходя Солнце за двести сорок девять лет, медленно движется самая далекая из известных нам теперь планет — Плутон. Трудно представить себе мир более мрачный, чем эта планета. Солнце отсюда кажется лишь очень яркой звездой, почти не дающей тепла, хотя оно освещает Плутон в двести пятьдесят раз сильнее, чем Луна Землю. Ужасающий мороз, близкий к абсолютному нулю, не смягчается ярким сиянием далеких звезд. Мир вечного мрака и страшного холода — такова последняя из планет, несомненно лишенная жизни.

С Плутона Солнце кажется лишь яркой звездой.

Лететь дальше не имеет смысла, даже если есть еще более далекие планеты, пока неизвестные земным астрономам. Здесь, вдали от Солнца, мы наверняка не встретим жизни. Ее можно искать лишь в тех областях солнечной системы, в которых находится наша Земля, где достаточно ярко светит и греет Солнце.

Мы возвращаемся на Землю несколько разочарованными. Наши попытки обнаружить жизнь на других планетах пока не увенчались успехом. Одни из них слишком малы и потому лишены атмосфер, а стало быть, и жизни. Другие, обладая большими размерами, окутаны ядовитыми и чрезвычайно холодными атмосферами. Нигде, за исключением Земли и, может быть, Венеры, мы пока не встретили никаких признаков жизни.

Но расстраиваться еще рано. Жизнь есть не только на Земле, но и за ее пределами.

Мы встретим ее на Марсе.

ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С МАРСОМ

Если не считать Луны и Солнца, то Марс является, несомненно, самым известным небесным светилом. В те годы, когда условия видимости этой планеты особенно благоприятны, Марс привлекает к себе внимание всех, кто посмотрит на звездное небо. Он выделяется среди обычных мерцающих звезд спокойным красноватым блеском. Как и все остальные планеты, Марс перемещается на фоне звезд, переходя из одного созвездия в другое. Эти перемещения происходят так медленно, что заметить их можно, лишь наблюдая Марс в течение нескольких недель.

Если бы мы внимательно стали следить за движением Марса, то нам удалось бы заметить одну любопытную особенность этого движения. Дело в том, что Марс движется по небу как-то странно: медленно перемещаясь среди звезд с запада на восток, он иногда останавливается и начинает идти в противоположную сторону. Но затем, как будто передумав, Марс опять останавливается и снова продолжает двигаться в прежнем направлении, описав таким образом на небе за два с половиной месяца загадочную петлю. Такие петли описывают среди звезд и другие планеты.

Петля, описанная Марсом на небе.

По теории Коперника, Марс описывает на звездном небе петли потому, что мы наблюдаем его с движущейся Земли. Если возможно было бы перенестись на Солнце и оттуда, из центра солнечной системы, наблюдать движение планет, то ни Марс, ни другие планеты никаких петель не описывали бы, а спокойно двигались бы все время в одном направлении.

Казалось, что все загадки, связанные с движением Марса и других планет, были полностью объяснены теорией Коперника. На самом деле получилось иное.

Первые последователи Коперника на основании его теории вычислили таблицы, в которых давались положения планет среди звезд на много лет вперед. Но когда затем эти теоретически вычисленные положения стали сравнивать с наблюдаемыми, неожиданно получились досадные расхождения. Действительные положения планет, хотя и немного, но все же заметно отличались от вычисленных. Особенно непокорным оказался Марс, который никак не хотел двигаться так, как это предсказывала теория Коперника. Враги Коперника торжествовали. Они заявляли, что факты доказывают ложность его теории и что нужно вернуться назад, к прежним церковным представлениям о мире.

Иного мнения держался убежденный сторонник Коперника и тогда еще мало известный астроном Иоганн Кеплер. Он не сомневался в правильности основных положений новой системы мира. Но эта система нуждалась в существенных поправках. Дело в том, что Коперник, подчиняясь авторитету древних, полагал, что планеты движутся вокруг Солнца по окружностям. Но такое утверждение, в сущности, не было ни на чем основано и являлось простым предубеждением. Кеплер был уверен, что планеты движутся вокруг Солнца по другим кривым и именно поэтому теория Коперника и расходится с наблюдениями. Но что это за кривые, как их найти?

В распоряжении Кеплера имелись многочисленные наблюдения Марса, проведенные известным астрономом того времени Тихо Браге. Определения положения Марса среди звезд были сделаны Тихо Браге с большой для тех времен точностью, которая и принесла ему широкую известность.

Иоганн Кеплер рассказывает Тихо Браге о своих наблюдениях планет.

Задача, стоявшая перед Кеплером, заключалась в следующем: надо было подобрать форму орбиты Марса так, чтобы вычисленные затем на основании этой орбиты положения Марса среди звезд совпали с наблюденными.

Задача была весьма трудной. С колоссальным напряжением сил в течение многих лет Кеплер бился над ее решением. Им было испробовано девятнадцать вариантов различных орбит, и лишь спустя восемь лет, в 1609 году, Кеплер пришел к правильному решению. Он нашел, в чем заключалась ошибка Коперника. Планеты движутся вокруг Солнца не по окружностям, а по эллипсам, и притом неравномерно.

Результаты своих открытий Кеплер изложил в книге под названием «Комментарии на движение Марса». В предисловии Кеплер в шутливом тоне писал:

«При всей человеческой изобретательности никому из смертных не удавалось до сих пор одержать над грозным богом войны решительной победы: тщетно пускали в ход все военные средства и выводили на бой свои лучшие войска. Что касается меня, то я прежде всего должен воздать хвалу усердию храброго полководца Тихо Браге, который в продолжение целых двадцати лет каждую ночь неустанно подсматривал все привычки неприятеля, раскрыв наконец план его войны и обнаружив тайну его ходов…

Наконец неприятель стал склоняться к миру и через посредство своей матери — Природы прислал мне заявление о сдаче в качестве военнопленного на известных условиях и под конвоем арифметики и геометрии без сопротивления приведен был в наш лагерь».

Так Марс помог Кеплеру открыть законы движения планет, которые полностью объяснили все данные наблюдений. Тем самым усовершенствованная Кеплером система Коперника окончательно восторжествовала.

Согласно законам Кеплера, орбита Марса представляет собою не окружность, а эллипс. Есть простой способ познакомиться с этой замечательной кривой. Возьмите лист бумаги, две булавки, нитку и карандаш. Воткните булавки на некотором расстоянии друг от друга, охватите их завязанной в кольцо ниткой и ведите карандашом, натягивая им нитку. Ваш карандаш опишет кривую, которая и называется эллипсом. Точки, в которых воткнуты булавки, называются фокусами эллипса, а отрезок, проходящий через них и соединяющий две противоположные точки эллипса, называется большой осью эллипса.

Так вот, первый закон Кеплера гласит, что орбиты всех планет есть эллипсы, с Солнцем в одном из фокусов. Ближайшая к Солнцу точка планетной орбиты называется перигелием, а наиболее удаленная — афелием. Нетрудно сообразить, что перигелий и афелий — это два конца большой оси планетной орбиты. Чем больше расстояние между фокусами эллипса при одной и той же большой оси, тем вытянутее эллипс.

Есть важная величина, характеризующая вытянутость эллипса. Она называется эксцентриситетом и равна отношению расстояния между фокусами эллипса к длине его большой оси. Окружность можно рассматривать как эллипс, у которого фокусы совпадают в одной точке — центре окружности. Большая полуось такого эллипса равна радиусу окружности, а эксцентриситет равен нулю.

Орбиты больших планет очень мало отличаются от окружностей. Ни у одной из них эксцентриситет не превышает 0,25 и лишь для Плутона, Меркурия и Марса он имеет заметную величину. Во времена Кеплера Плутон еще не был открыт, Меркурий, скрываясь в солнечных лучах, был неудобен для наблюдений, и только Марс благодаря большому эксцентриситету своей орбиты обнаруживал наибольшие отклонения от теории Коперника.

Орбита Марса имеет эксцентриситет, равный 0,09334, то-есть близкий к 0,1. Благодаря этому Марс в перигелии на 48 миллионов километров ближе к Солнцу, чем в афелии. Но это расстояние составляет лишь 24 процента от длины большой полуоси его орбиты, или, что то же, среднего расстояния Марса от Солнца. Эта планета обращается вокруг Солнца в среднем на расстоянии 227 миллионов 720 тысяч километров, то-есть почти в полтора раза большем, чем Земля.

Второй закон Кеплера утверждает, что планеты движутся вокруг Солнца неравномерно. Чем ближе планета к Солнцу, тем она движется быстрее, чем дальше — тем медленнее.

Чем дальше планета от Солнца, тем больший путь она описывает вокруг него и тем большее время требуется ей для завершения этого пути.

Третий закон, открытый Кеплером, связывает расстояния планет от Солнца с продолжительностью их года, то-есть периодом обращения вокруг Солнца Год Марса равен шестистам восьмидесяти семи земным суткам. Он почти в два раза продолжительнее земного года.

Благодаря тому что годы Марса и Земли не совпадают, расстояние этих планет друг от друга непрерывно изменяется. Будем в дальнейшем, чтобы не запутаться, вести исчисление времени в земных годах и сутках. Так вот оказывается, что через каждые два года и два месяца Марс и Земля подходят друг к другу на наименьшее расстояние. В этот момент Марс, Земля и Солнце находятся почти на одной прямой, причем Земля расположена между Солнцем и Марсом. Такое положение Марса по отношению к Земле называется противостоянием. Это — самое удобное время для его наблюдений. Марс подходит тогда к Земле в среднем на расстояние 79 миллионов километров.

Орбиты Земли и Марса, на которых указаны даты некоторых противостояний.

Совсем неудобным для наблюдений является другое взаимное расположение Марса и Земли, называемое соединением. В этот момент Марс находится за Солнцем на прямой, проходящей через Землю и Солнце. Его удаление от Земли становится наибольшим и в среднем равным 370 миллионам километров.

Мы все время говорили о расстоянии до Марса «в среднем». Дело в том, что расстояние Марса от Земли и во время противостояния и во время соединения меняется от года к году. А объясняется это тем, что орбиты Земли и Марса — не окружности, а эллипсы, и потому расстояния между орбитами этих планет в разных местах различны. Вот почему противостояния Марса бывают выгодными и невыгодными для наблюдений.

Разумеется, самыми удобными противостояниями будут такие, при которых Марс ближе всего подходит к земной орбите. Они называются великими противостояниями и повторяются через каждые пятнадцать или семнадцать лет. Так например, великие противостояния были в 1909, 1924 и 1939 годах. Ближайшее великое противостояние будет в 1956 году. В эти периоды Марс подходит к Земле на расстояние всего лишь 55 миллионов километров. Для астрономов это большое событие, так как бывают противостояния, при которых Марс удален от Земли более чем на 100 миллионов километров. К сожалению, великие противостояния приходятся всегда на летние месяцы, когда Марс находится в южных созвездиях звездного неба. Поэтому в наших широтах в это время он располагается низко над горизонтом, а потому мало удобен для наблюдений. Зато чем южнее находится обсерватория, тем лучше в этот период виден Марс.

Большинство из тех замечательных открытий, о которых будет идти речь в дальнейшем, были сделаны астрономами в период великих противостояний Марса. Однако даже в эти периоды для невооруженного глаза Марс виден лишь как очень яркая красноватая звезда. Зато в телескоп на Марсе можно рассмотреть много подробностей.

Направив телескоп на Марс, мы обнаруживаем прежде всего, что Марс, как Земля и другие планеты, имеет шарообразную форму. Можно сравнительно легко подсчитать размеры Марса. Для этого достаточно измерить угол, под которым поперечник Марса виден с Земли. Это проделывается с помощью специальных точных угломерных инструментов. Результаты измерений показывают, что даже во время великого противостояния Марс виден под углом в 25 секунд, а во время соединения — еще меньше, под углом в 3,5 секунды. Телескоп увеличивает угол, под которым мы видим небесные тела. Но даже в школьный телескоп с увеличением в семьдесят пять раз Марс виден так же, как Луна невооруженным глазом.

Измерив угол, под которым виден поперечник Марса, и зная расстояние от Земли до Марса в этот момент, можно легко вычислить размеры диаметра Марса в километрах. Подсчеты показали, что Марс меньше Земли. Его поперечник равен 6787 километрам, то-есть почти в два раза меньше поперечника Земли.

Количество вещества, заключенного в Марсе, то-есть его масса, гораздо меньше массы Земли.

Сравнительные размеры Земли и Марса.

Если бы существовали гигантские весы, на чашках которых можно было бы взвешивать планеты, то на таких весах лишь десять шаров, являющихся копией Марса, смогли бы уравновесить одну нашу Землю. Это означает, что вещества в Марсе в десять раз меньше, чем в Земле. А чем меньше масса планеты, тем слабее она притягивает к себе все предметы, тем меньше вес этих предметов. Марс — это мир, где все предметы весят почти в два с половиной раза меньше, чем на Земле.

Человек, весящий на Земле 60 килограммов, перенесясь на поверхность Марса, стал бы весить там лишь 25 килограммов. При такой легкости собственного тела он смог бы без всякого затруднения, даже не будучи спортсменом, побить все земные рекорды прыжков в длину и высоту.

Но снова вернемся к наблюдениям Марса. Если бы мы стали регулярно изо дня в день наблюдать Марс в течение года или двух, то нам удалось бы обнаружить, что эта планета не всегда видна в виде правильного маленького диска. Иногда Марс становится похожим на маленькую, немного ущербленную Луну. Это значит, что Марс, как и наш спутник, меняет свою видимую форму, или, как говорят астрономы, фазы.

Смена лунных фаз доказывает, что Луна — это темный несамосветяшийся шар, обращающийся вокруг Земли. Половина Луны всегда бывает освещена солнечными лучами, но с Земли это освещенное полушарие видно по-разному: то Солнце освещает полностью сторону Луны, обращенную к Земле, — тогда наступает полнолуние, то, наоборот, освещена противоположная половина Луны — тогда нашего спутника мы вовсе не видим, наступает новолуние. В других же положениях Луны мы видим лишь большую или меньшую часть ее освещенной половины, и потому нам кажется, что серп Луны растет, превращаясь в полную Луну, которая затем начинает убывать с противоположной стороны, снова превращаясь в узкий серп.

Марс находится от Солнца дальше, чем Земля. Поэтому он ни при каких условиях не может оказаться между Землей и Солнцем и наблюдаться с Земли в виде узенького серпа. Ущерб Марса всегда невелик и никогда не достигает даже половины его диска.

Однако фазы Марса имеют большое значение для его изучения. Граница фазы, то-есть граница света и тени на диске Марса, называется терминатором. И вот оказывается, что только в этих местах, вблизи терминатора, можно наблюдать некоторые интересные явления, проливающие свет на природу Марса. Но о них у нас будет речь в дальнейшем.

Сейчас же, продолжая наше первое знакомство с Марсом, мы обратим внимание на те детали, которые наблюдаются на его поверхности. В отличие от поверхностей больших планет и Венеры, поверхность Марса имеет устойчивые и постоянно наблюдаемые детали. Прежде всего обращают на себя внимание темные зеленовато-синеватые пятна, выделяющиеся на общем оранжевом фоне остальной поверхности Марса. Эти пятна имеют вполне определенные и постоянные очертания. Наблюдая за ними в течение ночи, можно обнаружить, что они все время смещаются по отношению к краю диска Марса. Появляясь на одном его краю, они постепенно приближаются к середине диска, а затем, продолжая свое движение, скрываются за противоположным краем. Объяснить наблюдаемое весьма легко: Марс, как и Земля, вращается вокруг своей оси.

Вращение Марса вокруг своей оси.

Как и на нашей планете, на Марсе происходит смена дня и ночи. Там, как и в нашем мире, темные звездные ночи сменяются яркими солнечными днями. Сходство этих двух миров усиливается еще и тем, что продолжительность суток на Марсе и на Земле почти одинакова. Но астрономы стремятся к точности, и путем тщательных наблюдений им удалось установить, что сутки на Марсе продолжаются 24 часа 37 минут 22,691 секунды.

Марс похож на Землю не только продолжительностью своих суток. Воображаемая ось, проходящая через полюсы Марса, наклонена к плоскости его орбиты под углом около 65 градусов, то-есть почти так же, как земная ось к плоскости земной орбиты (66,5 градуса). А это означает, что на Марсе происходит смена времен года, как и на нашей Земле. Значит, и там в обоих полушариях бывают зима, весна, лето и осень, но только каждое из времен года на Марсе почти вдвое продолжительнее земного.

Мы окончим на этом наше первое знакомство с Марсом. Оно убедило нас в том, что эта планета в некоторых отношениях напоминает Землю.

СТРАХ И УЖАС

Многим из читателей этой книжки, вероятно, известно знаменитое сочинение английского писателя Джонатана Свифта «Путешествия Гулливера». Главный его герой Гулливер совершает фантастические путешествия по неведомым странам, встречая в одних удивительных сверхкарликовых людей — лилипутов, а в других — ужасающих своими размерами великанов.

В третьей главе третьей части Свифт описывает фантастическую страну Лапуту, где живут лишь одни математики. Увлечение ее жителей математикой настолько велико, что даже красота женщин здесь описывается с помощью математических кривых, а портные вычисляют формы платья, пользуясь логарифмической линейкой. Несмотря на необыкновенную рассеянность, жители этой страны успешно занимаются многими науками и, в особенности, астрономией.

«Они, — пишет Свифт, — посвящают большую часть своей жизни наблюдениям небесных тел с помощью инструментов, далеко превосходящих наши по своим качествам. Хотя их телескопы имеют длину не более трех футов, они увеличивают сильнее и дают более яркие изображения светил, чем наши стофутовые трубы. Это преимущество дало им возможность далеко опередить в своих открытиях наших европейских астрономов. Так, они занесли в каталог десять тысяч неподвижных звезд, между тем как самый обширный из наших каталогов не содержит и трети этого числа. Они открыли также два маленьких спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший находится от центра планеты в точности на расстоянии трех ее диаметров, а внешний — на расстоянии пяти диаметров; первый делает полный оборот в десять часов, а второй — в двадцать один с половиной часа, так что квадраты их времен обращения относятся как кубы расстояний от центра Марса, из чего очевидно, что они подчиняются тому же закону тяготения, который управляет и другими небесными телами».

Джонатан Свифт писал это в 1726 году, тогда, когда астрономы ничего не знали о существовании спутников Марса. Правда, некоторые из них выдвигали предположения о том, что у Марса есть луны, и даже пробовали обнаружить эти луны в телескоп, но все попытки подобного рода оканчивались неудачей. В конце концов к середине XIX века сложилось мнение, что Марс лишен спутников, а утверждения лапутских астрономов так же фантастичны, как и все путешествия никогда не существовавшего Гулливера.

Спустя ровно полтора века после выхода первого издания «Путешествий Гулливера», то-есть в 1877 году, наступило очередное великое противостояние Марса. В этом году один из астрономов случайно обнаружил слабенькую звездочку, движущуюся среди обычных звезд вслед за Марсом. Дальнейшие исследования показали, что загадочная звездочка — это спутник Марса, обращающийся вокруг планеты за 30 часов 18 минут.

Вскоре совсем близко к краю диска Марса была обнаружена еще одна звездочка, следовавшая за Марсом. Этот второй спутник Марса оказался совсем необычайным. Он скоро исчез за диском Марса, а затем, спустя три часа, появился из-за противоположного его края. Его период обращения вокруг Марса равен 7 часам 39 минутам.

Да, Марс действительно имеет двух спутников, как это утверждал Джонатан Свифт. Конечно, шутливые высказывания Свифта не были научным предвидением или на чем-нибудь основанным предсказанием. Совпадение с фактами получилось совершенно случайно.

Спутники Марса были названы Фобос и Деймос, что в переводе с греческого означает Страх и Ужас.

Орбиты спутников Марса.

Вполне естественно, что такие грозные спутники и должны сопровождать кровавого бога войны — Марса.

Впрочем, сами эти небесные тела вряд ли могут внушать те чувства, о которых говорят их названия. Скорее, напротив, они умиляют нас своими крошечными размерами. Спутники Марса принадлежат к числу наименьших из известных нам тел солнечной системы. Ближайший к Марсу Фобос имеет диаметр 16 километров, а Деймос и того меньше — всего 8 километров. Это — самые маленькие из лун солнечной системы. Тяжесть на их поверхностях ничтожно мала, а потому спутники Марса лишены атмосфер, а стало быть, и жизни. Деймос отстоит от центра планеты на расстоянии 23 500 километров, а Фобос — всего на расстоянии 9376 километров. Иначе говоря, от поверхности Марса до Фобоса расстояние меньше, чем от Москвы до Владивостока.

Благодаря своей близости к Марсу его спутники обращаются вокруг планеты с рекордной быстротой. В особенности это относится к Фобосу. Он обегает Марс скорее, чем тот успевает повернуться вокруг своей оси.

С поверхности Марса можно было бы наблюдать удивительную картину. Маленькая луна Марса — Фобос, в отличие от нашей Луны, быстро перемещалась бы среди звезд, восходя на западе и заходя на востоке. В течение марсианской ночи она успевает два раза, а в длинные ночи — три раза обежать все небо, двигаясь навстречу всем остальным небесным светилам. Хотя с поверхности Марса Фобос выглядит в три раза меньшим, чем Луна, он, так же как и наш спутник, меняет свои фазы. Разница только в том, что эта смена также происходит с удивительной стремительностью и от его полнолуния, или, лучше сказать, «полнофобосия», до «новофобосия» проходит меньше четырех часов.

Что касается Деймоса, то он менее эффектен и с поверхности Марса кажется лишь яркой звездой. Ни диск, ни фазы Деймоса мы бы невооруженным глазом не различили.

Вид Фобоса с поверхности Марса.

Кроме удивительных лун, небо Марса украшено еще одним весьма красивым светилом. Это Земля, которая вместе с Луной кажется с поверхности Марса красивой двойной звездой, купающейся в лучах утренней или вечерней зари. Она, таким образом, играет роль утренней и вечерней звезды, как Венера на нашем небе. Венера с Марса видна гораздо хуже, чем с Земли, а Меркурий невооруженным глазом вовсе неразличим.

Зато по ночам марсианское небо украшено ярко сияющим Юпитером. Его главнейших спутников отсюда можно наблюдать даже без помощи телескопа. Сатурн, Уран, Нептун и Плутон кажутся здесь несколько более яркими, чем с Земли.

Звездное небо с Марса, как и с любой планеты солнечной системы, видно таким же, как и с Земли. Звезды чудовищно далеки от нас, и поэтому любые наши перемещения в пределах солнечной системы не влияют заметно на их взаимное расположение. Та же Большая Медведица, тот же Орион и другие знакомые нам созвездия сияют на небе других планет.

Но если мы хотим во что бы то ни стало найти небесное тело, на небе которого мы могли бы увидеть что-нибудь особенно удивительное, то наиболее подходящим для этой цели является небо спутника Марса — Фобоса. Отсюда, с поверхности этой карликовой луны, Марс представляет собой исключительное зрелище. Его исполинский диск, по поперечнику в девяносто раз больший лунного, быстро меняет свои фазы.

На его поверхности можно было бы хорошо рассмотреть множество деталей, разгадать природу которых так стремятся земные астрономы.

Лишь вид Юпитера или Сатурна с ближайших их спутников может соперничать с этим необыкновенным зрелищем. Впрочем, современные мощные телескопы избавляют нас от необходимости путешествия на Фобос. С их помощью, а также применяя другие средства исследования, мы узнали много интересного и увлекательного о загадочной красной планете, с чем теперь и познакомимся.

УРОК АРЕОГРАФИИ

Когда-то в древности люди не знали очертаний тех материков, на которых они обитали. В лучшем случае им были хорошо известны границы их отечества, а о том, что делалось за его пределами, ходили только недостоверные слухи. Так например, древние греки, прекрасно ориентируясь среди множества островов греческого архипелага, не имели ни малейшего представления об очертаниях Скандинавского полуострова или Белого моря. В те времена некоторые серьезно верили в существование далеких неведомых стран, населенных людьми с песьими головами или чудовищными одноглазыми циклопами.

Но проходили века, люди все ближе и подробнее знакомились со своей планетой, и вместе с этим развивалась и наука о Земле — география.

Еще совсем недавно, каких-нибудь несколько десятков лет назад, на географических картах существовали белые пятна. Они изображали собой те места Земли, которые еще не были изучены цивилизованным человеком. Ныне таких белых пятен почти не осталось, и поверхность нашей Земли можно считать полностью изученной.

В любой школе есть изображение того, чего человек никогда не видел. Это — географический глобус. В самом деле: ни один человек никогда не видел Землю целиком в виде шара, подобного глобусу. Такое зрелище станет доступным лишь межпланетным путешественникам.

Больше того: никто и никогда не видел целиком очертаний какого-нибудь материка или даже большой реки. Но тем не менее мы не сомневаемся, что географические глобусы есть уменьшенные копии нашей планеты.

Астрономы и географы покрыли земной шар воображаемой сеткой параллелей и меридианов. Каждая точка земной поверхности имеет вполне определенные числа, характеризующие ее положение. Они называются географическими координатами — широтой и долготой.

Так вот, широту и долготу любого пункта Земли можно определить по наблюдениям небесных светил. С другой стороны, неизвестные места земной поверхности изучают непосредственно, тщательно зарисовывая их очертания. Сопоставляя одно с другим, можно изученный контур неизвестной местности нанести на карту.

Так составляются географические карты, те самые карты, без которых немыслима современная жизнь. В самом деле, не имея карт, мы не смогли бы путешествовать, прокладывать новые пути, осуществлять великие стройки коммунизма. Без карт мы не могли бы изучать нашу планету.

Но без карт невозможно изучать и поверхности других планет. Не всегда, правда, такие карты удается составить. Если поверхность планеты постоянно скрыта от нас облаками, то увидеть очертания ее материков или морей невозможно. Вот почему до сих пор не составлены карты Венеры, Юпитера, Сатурна, Урана и Нептуна. На поверхности Плутона что-нибудь рассмотреть пока не удается, а карты поверхности плохо видимого Меркурия служат предметом споров и сомнений. Зато Луна и Марс представляют собой небесные тела, составление карт поверхности которых является нужной и вполне выполнимой задачей. Больше того, в наши дни существуют география Луны и география Марса, но только эти области астрономии носят особые названия. Наука, изучающая очертания поверхности Луны и ее рельеф, называется селенографией, от слова «Селена», что означает одно из названий Луны. В древнегреческой мифологии бог войны Марс имел имя «Арес», поэтому наука, занимающаяся изучением поверхности Марса, называется ареографией.

В отличие от географии, селенография и ареография в школах не изучаются. Но было бы неверно, приступая к знакомству с Марсом, ничего не знать по ареографии. Вот почему в этой главе и дается первый и единственный урок ареографии.

Прежде всего надо отметить, что астрономы имеют некоторое преимущество перед географами — они сразу видят всю планету и очертания ее поверхности. Им не нужно вычислять, какой вид имеет тот или иной материк, ибо они могут сразу нанести его видимые очертания на рисунок. Зато географам известны такие мелкие детали рельефа Земли, равных которым на Марсе или Луне мы пока не можем наблюдать. Мельчайшая из деталей на Луне, наблюдаемая в, телескопы, имеет поперечник около 100 метров, а на Марсе — около 16 километров. Но для общего знакомства с Марсом нам и не нужны более мелкие детали его поверхности.

Общий вид Марса.

Ареография начала свое существование в 1659 году, когда известный астроном Гюйгенс сумел заметить на Марсе неясные очертания каких-то темноватых пятен. Впоследствии, с увеличением силы и улучшением качества телескопов, на Марсе стали наблюдать все больше и больше подробностей. К концу XVIII века стало ясно, что на Марсе обычно наблюдаются детали трех типов.

Во-первых, это красновато-оранжевые области, покрывающие большую часть поверхности планеты. Их называют материками или пустынями. Именно благодаря им Марс имеет на небе вид красноватой звезды.

Во-вторых, на Марсе видны темные зеленовато-синие пятна, имеющие вполне определенные очертания. Их называют морями. Название это условное. Из него вовсе не следует, что эти области на Марсе залиты водой. Ведь и на Луне, лишенной воды и атмосферы, области с более темными породами также называются морями. И хотя астрономам давно стало ясно, что воды на Луне нет, тем не менее до сих пор на лунных картах фигурируют Море Дождей, Море Спокойствия, Море Кризисов, Море Ясности и даже Океан Бурь. Как не похожи эти моря и океаны, лишенные даже одной капли воды, на наши полноводные земные океаны!

Так и на Марсе — области, называемые морями, на самом деле таковыми не являются. Удовлетворяя любознательность тех читателей, которым не терпится узнать, что же это такое, отвечаем, пока очень кратко, что моря Марса — это области, покрытые растительностью.

Наконец, на Марсе есть белые пятна, расположенные вблизи его полюсов. В отличие от пустынь и морей, эти пятна весьма изменчивы. С наступлением марсианского лета они уменьшаются, а марсианской зимой снова увеличиваются. Вы, наверное, уже догадались, что белые пятна, называемые полярными шапками, представляют собой скопление льда и снега.

В XIX столетии стали появляться первые карты Марса. Когда-то путешественники, открывая неизвестную землю, давали ей то или иное наименование. Так и астрономы, открывая на Марсе еще никем не виденное море или материк, придумывали им наименования. Для открытия новых стран на Земле в свое время снаряжались многочисленные экспедиции. Для открытия новых морей и материков на Марсе корабли не нужны. Здесь все решается мощью телескопа и опытностью наблюдателя. Иногда за одну ночь с помощью нового, лучшего телескопа астрономы открывали марсианские моря, обойти которые они не смогли бы и за много месяцев. С другой стороны, эти открытия не сопровождались такими увлекательными и опасными приключениями, как географические открытия. Хороший глаз и телескоп здесь вполне заменяют храбрость, мужество и оснащенный корабль.

Так или иначе, но XIX век можно назвать эпохой великих ареографических открытий. Многочисленные «колумбы» красной планеты, не выходя за пределы своих обсерваторий, к концу столетия раскрыли перед человечеством внешний облик далекого мира. Правда, и в ареографии, как в свое время в географии, велся, да не затих и ныне, спор о том, какие же наименования дать новооткрытым морям и материкам.

На одних картах Марса материки и моря носят имена ученых. Рассматривая подобную карту, вы здесь сможете встретить Материк Гюйгенса, Коперникову Землю и Море Гука. На других картах, которые теперь употребляются чаще первых, названия для материков и морей почерпнуты в большинстве своем из древней мифологии.

Давайте рассмотрим поподробнее одну из таких карт, изображенную на рисунке. Это два полушария Марса. В отличие от географических карт, юг на полушариях изображен наверху. Удивляться этому не следует — ведь телескоп переворачивает изображения небесных светил, которые мы всегда, таким образом, наблюдаем «вверх ногами». Впрочем, неудобства здесь никакого нет, так как «верха» и «низа», одинаковых для всех точек вселенной, не существует.

Полушария Марса.

Но продолжим урок ареографии. Вы замечаете сетку координат, нанесенную на карту, — каждый пункт на поверхности Марса имеет ареографические широту и долготу. Первое, что бросается в глаза при знакомстве с марсианской поверхностью, это ее заметное отличие от земной. На Земле большую часть поверхности занимают моря и океаны. На Марсе, наоборот, пять шестых его поверхности заняты материками. В северном полушарии Марса они образуют сплошной массив, внутри которого видны лишь небольшое Асидалийское море (Mare Acidalium), пролив Танаис (Tanais) и маленькие моря, называемые оазисами: Нильский оазис (Lacus Niliacus) и близкий к северному полюсу Гиперборейский оазис (Lacus Hyperboreus).

Вокруг полюсов видны небольшие полярные шапки, нарисованные для 1877 и 1888 годов. Что касается морей, то они сосредоточены в основном в южном полушарии планеты. Южный полюс планеты окружен Южным морем (Mare Australe). В нем имеется несколько островов, между которыми видны Эритрейское море (Mare Erythraeum) и Море Времени (Mare Chronium). В виде узких заливов вдаются в материк Киммерийское (Mare Cimmerium) и Тирренское (Mare Tyrrhenum) моря. На левом полушарии выделяется легко наблюдаемый даже в слабые телескопы большой треугольный «залив», называемый Большим Сыртом (Syrtis Major). Ему значительно уступает в размерах Срединный залив (Sabaeus Sinus), через середину которого проходит начальный ареографический меридиан. Наконец, на границе двух полушарий видно (к сожалению, разрезанное их границей) круглое озеро Солнца (Solis Lacus). Что касается материков, то они испещрены множеством тонких прямых линий, называемых каналами. Каналы имеют самые различные названия, но об их природе мы не будем пока рассказывать. Этим удивительным образованиям посвящены в дальнейшем две главы.

А сейчас, опасаясь утомить читателя ненужными подробностями и деталями, мы закончим на этом наш краткий урок ареографии.

ПОГОДА НА МАРСЕ

Каждый день по радио сообщают, какая погода ожидается на следующие сутки. Правда, иногда эти предсказания не полностью оправдываются, но это и понятно: движение ветров и облаков в атмосфере, образование дождя и снега, колебания температуры — словом, все то, что определяет погоду, представляет собой ряд весьма сложных явлений, зависящих от множества разнообразных причин. Не всегда удается учесть все эти причины. Но тем не менее изучение погоды с каждым годом приносит все новые и новые успехи. Наступит время, когда люди сумеют правильно предсказывать погоду на много месяцев вперед и для любого пункта земного шара.

Ну, а какова погода на других планетах? Часто ли выпадают там дожди или снег? Дуют ли там ветры и ураганы? И, наконец, сколько дней в году бывает пасмурных, а сколько ясных? Само собой разумеется, что эти вопросы мы можем ставить только в отношении тех планет, которые окружены атмосферой. Если нет атмосферы, то нет и погоды.

Метеорология не нужна ни для Меркурия, ни для Луны, ни для карликовых планет — астероидов.

Мир Луны, практически лишенной атмосферы, это мир неподвижности и безмолвия. На вечно безоблачном черном небе сияют Солнце и звезды, освещая мрачную неподвижную лунную поверхность. Здесь никогда не подует ветерок и не пошевелит ни одну из множества пылинок, покрывающих лунную поверхность, не зажурчит ручеек. Кругом царит полное безмолвие, которое не нарушается даже врезающимися со страшной силой в лунную почву крупными метеоритами. Где нет атмосферы, там не слышно и звуков.

Зато говорить о погоде на планетах, окруженных атмосферами, вполне возможно. Правда, эта погода иногда совсем не похожа на земную. Мы уже говорили о том, что на Юпитере свирепствуют сильнейшие ураганы. На этой планете вечно пасмурно — густые слои облаков из метана и аммиака постоянно скрывают от солнечных лучей поверхность Юпитера. Такая же странная погода постоянно господствует на Сатурне, Уране и Нептуне. О погоде на Плутоне мы ничего не знаем. На Венере погода всегда пасмурная, и если облака там состоят из частиц воды, что весьма вероятно, то дожди, ливни и туманы бывают постоянным явлением на этой планете. Скучно было бы жить на такой сырой и дождливой планете, где Солнце никогда не проглядывает из-за облаков!

Ну, а какова погода на Марсе? На этот вопрос можно дать ответ, лишь изучив его атмосферу. Но есть ли эта атмосфера и как вообще можно установить ее присутствие?

Существует много способов проверки наличия атмосферы у того или другого небесного тела. Во-первых, если на поверхности планеты видны изменчивые по форме и расположению детали, то-есть, проще говоря, облака, то это есть одно из убедительных доказательств наличия атмосферы. В самом деле, любые облака не могли бы существовать и передвигаться, не находясь в какой-нибудь атмосфере. Во-вторых, если планета окружена атмосферой, то детали на ее поверхности всегда кажутся не резко очерченными, а слегка размытыми и как бы растушеванными кистью художника. С другой стороны, если атмосфера планеты похожа по составу на земную, то она должна рассеивать солнечный свет так же, как и земной воздух.

Солнечный луч, отражаясь от поверхности планеты, дважды проходит сквозь ее атмосферу.

Мы часто любуемся густой синевой нашего земного неба. Но почему небо кажется синим? Белый солнечный свет состоит из лучей всех цветов. Но частицы воздуха рассеивают, то-есть разбрасывают во все стороны, сильнее всего синие и фиолетовые лучи, поэтому толща земной атмосферы кажется синеватой. Вы, наверное, не раз наблюдали, стоя в поле, что видимая на горизонте полоска далекого леса кажется подернутой какой-то синеватой дымкой. Это — тоже результат рассеяния света тем слоем атмосферы, который находится между вашим глазом и лесом.

Таким образом, на планетах, окруженных атмосферой, сходной с земной, должна наблюдаться голубоватая дымка, слегка скрывающая детали поверхности планеты. Чем ярче эта дымка, тем больше воздуха на данной планете. Так, по яркости воздушной дымки можно определить плотность атмосферы, окутывающей планету.

Есть способы, позволяющие не только установить наличие атмосферы у изучаемой планеты, но и узнать, из каких газов она состоит. Для этого надо исследовать солнечные лучи, отраженные поверхностью планеты. Если планета окружена атмосферой, то солнечные лучи, прежде чем попасть в наш глаз, дважды пройдут через ее атмосферу. Это путешествие не останется для них бесследным. Атмосфера планеты поглотит, задержит некоторые из солнечных лучей. Правда, полностью лучи не будут поглощены, а потому они, хотя и ослабленные, отдавшие часть своей энергии атмосфере, все же дойдут до Земли.

В распоряжении астрономов есть специальные приборы — спектроскопы, с помощью которых они и узнают, какие лучи и как поглотила атмосфера планеты. А так как каждый газ поглощает только вполне определенные лучи, отличные от тех, которые поглощаются другими газами, то с помощью спектроскопа можно узнать состав планетной атмосферы. Больше того, определив величину поглощения этих лучей газами, можно узнать и количество их в атмосфере. Вот так и изучают атмосферы планет.

Что же дали эти методы для изучения атмосферы Марса?

Еще в прошлом веке астрономы обратили внимание на то, что детали на поверхности Марса всегда видны слегка размазанными. В особенности это заметно на краях его диска, где луч зрения проходит через большую толщу атмосферы. В XX веке было установлено, что на Марсе наблюдается слабая голубоватая дымка, напоминающая ту, которая видна на фоне далеких земных предметов. Некоторые из советских ученых, в том числе известные исследователи планет В. В. Шаронов, Н. П. Барабашев и Н. Н. Сытинская, по яркости этой дымки определяли плотность марсианской атмосферы.

Выдающиеся советские исследователи Марса профессор Н. П. Барабашев (слева) и профессор В. В. Шаронов.

Все эти исследования доказали, что Марс окружен очень разреженной атмосферой. Хотя ее высота, по-видимому, достигает нескольких десятков километров, но даже у поверхности Марса она так же разрежена, как земная атмосфера на высоте 12–14 километров. Значит, на вершинах высочайших земных гор, где человек уже не может дышать, плотность земного воздуха во много раз больше наибольшей плотности марсианской атмосферы.

Но какие газы и в каком количестве образуют эту чрезвычайно разреженную атмосферу? К сожалению, спектроскоп до сих пор не дал исчерпывающего ответа на этот вопрос.

Атмосфера Марса лишена тех ядовитых газов, которыми изобилуют атмосферы Юпитера и других ему подобных планет. С другой стороны, как было установлено в 1947 году, в ней есть углекислый газ примерно в таком же количестве, как и в земной атмосфере. Что же касается кислорода, азота и водяных паров, входящих в большом количестве в наш воздух, то их присутствие в атмосфере Марса спектроскоп пока еще не установил. Однако у нас есть другие доказательства того, что и кислород и водяные пары все же присутствуют в марсианской атмосфере. Правда, их количество там значительно меньше того, в каком они встречаются в земном воздухе.

Спектроскоп настойчиво утверждает, что если эти газы и присутствуют в атмосфере Марса, то в количестве примерно в сто раз меньшем, чем в земной атмосфере. Если бы количество кислорода, азота и водяных паров было больше, спектроскоп непременно обнаружил бы их.

Таким образом, Марс обладает чрезвычайно разреженной атмосферой, в которой отсутствуют ядовитые газы, но зато есть углекислый газ и, по-видимому, в очень небольших количествах кислород и водяные пары. Как мы увидим дальше, на Марсе есть вода, испаряющаяся в атмосферу, и растения, выделяющие в процессе своего питания свободный кислород.

Вот теперь, после того как мы убедились в наличии марсианской атмосферы, вопрос о погоде на Марсе приобретает вполне определенный смысл.

В отличие от Венеры с ее вечно пасмурной и, возможно, дождливой погодой, Марс можно назвать планетой вечно ясной погоды. Там в любом месте его поверхности почти всегда бывают безоблачные солнечные дни. Облака на Марсе — редкое исключение. Сплошных облачных массивов, подобных тем, которые встречаются на Венере и Земле, там не бывает. Лишь иногда на ущербленном крае Марса, вблизи границы ночи и дня, называемой терминатором, можно наблюдать светлые выступы и пятнышки. Некоторые из них слегка вдаются в темное ночное полушарие Марса, свидетельствуя тем самым о своей значительной высоте. Ведь и у нас, на Земле, часто можно видеть на вечернем небе высокие облака, освещенные Солнцем, между тем как земная поверхность бывает уже погруженной в темноту.

Отдельные небольшие облака иногда встречаются также вблизи полярных шапок Марса. Все эти облака, по-видимому, состоят из мельчайших капелек водяного пара, как и наши земные облака. То, что их мало, говорит об исключительной сухости марсианской атмосферы. Дожди на Марсе очень редки, но иногда они все же, по-видимому, бывают. Некоторые наблюдатели отмечали, что в тех районах, где встречаются облака, почва Марса иногда на короткое время становится темнее, чем в окружающих областях. Вполне возможно, что в этом месте Марса прошел дождь, который и увлажнил его почву.

Однако в атмосфере Марса иногда образуются облака совершенно иной природы. Многие наблюдатели отмечали, что бывают случаи, когда детали поверхности Марса заволакиваются какой-то желтоватой мглой, принимающей зачастую форму обычных облаков. Эти странные облака быстро движутся, изменяясь в своих очертаниях. Так например, в 1903 году наблюдалось огромное желтое облако длиной 480 километров, которое на высоте 27 километров двигалось со скоростью 25 километров в час. Иногда путь этих облаков становится явно изогнутым. Все это говорит о том, что на Марсе бывают сильные ветры, иногда переходящие в мощные циклоны. Порывы ветра поднимают тучи пыли и песка с поверхности планеты, которые, по-видимому, и образуют эти загадочные желтоватые облака.

Движение облака в атмосфере Марса.

Нередки на Марсе и легкие туманы, покрывающие на короткий срок значительную часть его поверхности. Они, вероятно, напоминают ту легкую мглу, которая иногда появляется на нашем небе в морозные зимние утра. Именно тогда восходящее Солнце благодаря мгле приобретает оранжево-красный цвет. Днем, когда воздух нагреется солнечными лучами, эта мгла пропадает, появляясь снова лишь к вечеру. То же мы видим и на Марсе. Легкие туманы на Марсе с наступлением марсианского дня бесследно исчезают, появляясь снова лишь в вечерние часы.

Таким образом, мы совершенно ясно можем себе представить, какая погода существует на Марсе. Во всех местах его поверхности ясная безоблачная погода является правилом, а дожди и облака — лишь очень редким исключением. Солнце сияет там на темно-синем с фиолетовым оттенком небе, напоминающем то, которое видели наши стратонавты, поднявшись в разреженные слои атмосферы. Ветры, достигающие иногда значительной силы, поднимают тучи пыли, вызывая временное помутнение марсианской атмосферы. Наконец, по утрам и вечерам марсианское небо бывает подернуто легкой морозной мглой, рассеивающейся с наступлением дня.

Таковы в основном наши сведения о марсианской погоде.

КЛИМАТ МАРСА

Еще в начале XVIII века наблюдатели Марса заметили на его поверхности вблизи полюсов яркие белые пятна. Они со всех сторон окружали полюсы Марса, имея неровную, волнистую границу. Яркость этих полярных пятен была очень велика, и если до тех пор никто их не видел, то это можно было объяснить лишь несовершенством первых телескопов.

Ученые стали регулярно наблюдать полярные шапки Марса. Удивительные пятна сияли, как снег, на значительно более темном фоне морей и материков Марса. Но у них была поразительная особенность. В отличие от постоянных очертаний материков и морей, полярные шапки Марса непрерывно изменяли свои формы и размеры. Ученые выяснили, что эти изменения зависят от марсианских времен года. Когда на Марсе в одном из полушарий наступало лето, полярная шапка сильно уменьшалась. С наступлением осени она начинала заметно расти, а зимой распространялась на значительную часть поверхности планеты. Но вот постепенно наступала весна, а вместе с ее приходом полярная шапка становилась все меньше и меньше, пока, наконец, летом не превращалась в маленькое белое пятнышко.

Так повторялось из года в год, из десятилетия в десятилетие. То наступала, увеличиваясь в размерах, северная полярная шапка, а южная в это время сдавала свои позиции одну за другой. Но, сжавшись до минимума, она сама затем переходила в наступление и заставляла отступать северную полярную шапку.

Все это вполне понятно. Как и на нашей планете, в разных полушариях Марса одновременно бывают противоположные времена года: когда в северном полушарии лето, в южном полушарии зима; в северном полушарии осень, а в южном весна.

Загадочное белое вещество полярных шапок Марса распространяется иногда с очень большой скоростью — до 100 километров в день. Ученые также подметили, что зимой, когда полярные шапки достигали наибольших размеров, они распространялись до широт, соответствующих у нас на Земле положениям Киева, Харькова или Хабаровска.

Вместе с тем бросалось в глаза заметное различие между северной и южной полярными шапками Марса. Южная шапка с наступлением весны начинала таять раньше, чем северная, и в разгар лета доходила до ничтожно малых размеров. Были даже случаи, как, например, в 1894 и 1911 годах, когда летом южная полярная шапка вовсе исчезала. Северная полярная шапка заметно устойчивее южной, и даже летом ее поперечник никогда не бывает меньше 1500 километров. Однако южная полярная шапка зимой достигает иногда огромных размеров — до 5800 километров в поперечнике, между тем как диаметр северной шапки никогда не превышал 4900 километров.

Изменение полярной шапки Марса.

Любопытно отметить, что центры обеих полярных шапок не совпадают в точности с полюсами Марса. В особенности это заметно для южного полярного пятна. В годы, когда от него остается лишь маленький белый клочок, этот остаток всегда виден на одном и том же месте, отстоящем от южного полюса почти на 500 километров. Весьма вероятно, что в этом месте Марса есть горы или высокие плоскогорья, на холодных вершинах которых и сохраняется остаток южной полярной шапки. Такие же возвышенности, вероятно, есть и в других местах Марса. Дело в том, что с наступлением лета полярные шапки разрушаются одновременно во всех своих частях. В каждой из них есть места, остающиеся белыми дольше других. Вряд ли можно сомневаться, что эти наиболее устойчивые части пятен лежат на каких-то возвышенностях или горах.

Правда, исследования показали, что больших гор на Марсе нет, его поверхность очень гладка и ровна. Если и есть на Марсе возвышенности, то это скорее не горы, а плоскогорья, не поднимающиеся выше 1000 метров над остальной его поверхностью.

Но вернемся, однако, к полярным шапкам Марса. Что это за загадочное белое вещество, так правильно периодически меняющее свои размеры в зависимости от марсианских времен года?

Казалось бы, совершенно естественно предположить, что полярные шапки Марса состоят из снега, тающего летом и снова выпадающего зимой. В самом деле, представим себя в роли фантастического жителя Луны, наблюдающего с ее поверхности нашу Землю. Даже невооруженным глазом он легко различил бы белизну полярных снегов Арктики и Антарктики. Ему нетрудно было бы обнаружить, что белые полярные шапки Земли периодически изменяются в зависимости от времен года. Поздней осенью, с наступлением снегопадов, многие места поверхности Земли покрываются ослепительно белой пеленой. Снеговой покров с наступлением зимы в северном полушарии продвигается на юг, и в разгар зимы под северной полярной шапкой нашей Земли оказывается почти вся Европа, Сибирь и Северная Америка.

А весной, когда на юге начинает зеленеть трава, полярная шапка медленно отступает к северу, освобождая наши обширные леса и поля.

Как похоже все это на то, что мы наблюдаем на Марсе! Но астрономы, как и другие ученые, осторожны в своих выводах. Лучше много раз снова проверить факты, выдвинуть все возможные объяснения им, чем сразу делать поспешные и необоснованные заключения. Так поступили и в отношении полярных шапок Марса. Хотя большинство астрономов было убеждено в их снежной природе, тем не менее выдвигались и другие предположения.

Говорили, что загадочное белое вещество может быть вовсе не снег, а твердая, замерзшая углекислота. Подобный «сухой лед», употребляющийся при хранении пищевых продуктов, вероятно знаком многим читателям. Он, действительно, внешне напоминает снег или, скорее, лед. Однако пришлось эту гипотезу оставить. Наблюдения обнаружили важный факт: белое вещество полярных шапок остается белым при 10, 15, 20 градусах мороза. Между тем затвердевшая углекислота уже при температуре в —79 градусов и выше обращается снова в газообразное состояние. Так что состоять из такого «сухого льда» полярные шапки Марса, безусловно, не могут.

Некоторые полагали, что полярные шапки состоят из твердой соли, которая в большом количестве издалека напоминает снег. Но эта гипотеза не в состоянии объяснить изменение полярных шапок в связи с временами года.

Самым правдоподобным осталось предположение, что полярные шапки Марса состоят из снега или льда. Окончательно решить этот вопрос удалось лишь советским ученым.

Известный исследователь Марса профессор Г. А. Тихов, изучая цвет полярных шапок Марса, обнаружил, что они имеют слегка зеленовато-голубоватый оттенок и менее блестящи, чем обычный снег. Это привело его к заключению, что полярные шапки Марса представляют собой скопления не снега, а льда. В самом деле, вспомните толстые куски льда, вырубленные из какого-нибудь пруда или реки. Издалека они кажутся зеленовато-голубыми и менее яркими, чем окружающий их снег.

Но лед — это замерзшая вода, которая снова способна обратиться в жидкое состояние не только на Земле, но и на Марсе. Его полярные шапки летом тают, превращаясь в воду. Об этом, кроме всего прочего, говорит еще один важный факт.

Астрономы давно обратили внимание на то, что вокруг тающих марсианских шапок всегда бывает видна темно-зеленоватая с синеватым оттенком кайма, отступающая вместе с ними к полюсам Марса. Известный советский астроном профессор Н. Н. Сытинская, тщательно изучив это явление, пришла к выводу, что загадочная кайма — это намокшая от талой воды почва. Значит, на Марсе есть не только атмосфера, но и другое, очень важное условие для жизни, — вода в жидком состоянии.

Подсчеты показывают, что Марс — это мир, удивительно бедный водою. По скорости таяния полярных шапок, зная, сколько тепла они получают от Солнца, можно подсчитать их вероятную толщину. Оказывается, полярные шапки представляют собой корки льда толщиной всего лишь в несколько сантиметров. А это значит, что если можно было бы растопить полярные льды Марса и превратить их в воду, то ее хватило бы лишь для наполнения одного такого озера, как наше Ладожское.

На всем Марсе почти столько же воды, сколько на Земле в Ладожском озере.

Так мало воды на Марсе! Правда, к этому количеству надо прибавить еще пары воды, находящиеся в атмосфере Марса, а также некоторое количество влаги на его поверхности, главным образом в марсианских морях. Но все это лишь незначительно изменит результат.

Если бы на Марсе были моря или даже озера, то в их воде мы могли бы наблюдать отражение Солнца в виде яркого блика, как оно отражается в любой земной лужице. Но на Марсе никто никогда подобных бликов не наблюдал. Исходя из этого факта, академик В. Г. Фесенков недавно подсчитал, что если на Марсе и есть водоемы с открытой водной поверхностью, то их поперечник не может превышать 300 метров, — в больших водоемах мы видели бы отражение Солнца.

Значит, на Марсе нет ни океанов, ни морей, ни даже озер. Лишь небольшие и мелководные пруды могут встречаться в некоторых местах его поверхности.

Тем не менее, пусть в ничтожных количествах, но жидкая вода на Марсе бесспорно существует. Есть и другое условие, необходимое для жизни, — атмосфера, по составу сходная с земной. Остается лишь выяснить, существует ли на Марсе и третье условие, необходимое для жизни: подходящая температура. Но как это узнать?

В распоряжении астрономов имеются чрезвычайно чувствительные приборы — термоэлементы, с помощью которых можно измерить ничтожные количества тепла. Устройство термоэлемента несложно. Представьте себе две проволочки из железа и из висмута, спаянные своими двумя концами. Если нагреть один из спаев, оставив другой холодным, то по проволочке побежит слабый электрический ток. Силу этого тока можно измерить точными измерительными приборами, а затем рассчитать не только температуру нагретого спая, но и температуру источника нагревания. Современные термоэлементы настолько чувствительны, что с их помощью можно было бы измерить тепло от свечки, находящейся на расстоянии 300 километров. Так вот, поместив термоэлемент внутри телескопа, астрономы направляют на один из его спаев лучи от какого-нибудь участка марсианской поверхности. Этот участок, нагретый солнечными лучами, сам испускает тепло, и по нагреванию термоэлемента можно вычислить его температуру.

Климат Марса оказался гораздо суровее земного. Это и неудивительно. Марс находится от Солнца в полтора раза дальше, чем Земля, и получает тепла в два с половиной раза меньше, чем наша планета. Даже летом, в полдень, на экваторе Марса температура поднимается не больше чем до 20 градусов тепла. Ну что же, скажете вы, это не так уж плохо! Но беда в том, что к вечеру того же дня температура падает до нуля, а ночью наступают сильные морозы, достигающие к рассвету 45 градусов!

А в полярных областях Марса зимой держатся постоянные ужасающие морозы в 70 и 80 градусов. Правда, с наступлением лета в этих областях становится значительно теплее. А когда за полярными кругами Марса, как и у нас на Земле, начинается долгий многомесячный полярный день, температура там держится на постоянном уровне 10–15 градусов тепла.

Моря Марса в среднем гораздо теплее, чем его материки, и иногда эта разница может доходить даже до 30 градусов.

Да, климат на Марсе очень суров, но не настолько, чтобы это исключало возможность жизни. Ведь и у нас на Земле, в Сибири и в Антарктике, бывают морозы — 70 и даже — 78 градусов.

В наиболее теплых марсианских морях средняя годовая температура всего лишь —8 градусов. Но на Земле есть много мест с такой же средней годовой температурой, как, например, Новая Земля или Туруханский край. Есть места и более суровые. В Якутске средняя годовая температура равна — 11 градусам, а в Верхоянске даже —16 градусам.

Для Марса характерны резкие изменения температуры в течение суток, достигающие иногда 60–70 градусов. Но и на Земле в некоторых высокогорных районах разница в температурах днем и ночью достигает 70 градусов. А между тем в суровых местах Земли существует и растительная и животная жизнь. Значит, и суровый, резко континентальный климат Марса все же пригоден для жизни.

Подводя итоги, можно сказать, что Марс обладает, если можно так выразиться, стратосферным климатом. Если бы на Земле существовали обширные плоскогорья высотой в 15 тысяч метров, то-есть расположенные в разреженной стратосфере, то суровый климат этих плоскогорий очень напоминал бы климат Марса.

СИГНАЛЫ ЖИЗНИ

Угрюмой и безжизненной представляется нам пока природа марсианского мира. Безбрежные и унылые песчано-глинистые пустыни, гнетущие своим однообразием и размерами, ледяные поля, сковывающие почву Марса в период сильнейших морозов, и, наконец, ветры, поднимающие тучи пыли в разреженную и наполненную морозной мглой атмосферу Марса, — такова непривлекательная картина, встающая пока перед глазами нашего читателя. Что же, неужели и на Марсе мы не встретим признаков жизни, неужели жизнь, по крайней мере в солнечной системе, существует лишь на нашей Земле?

Было бы, конечно, весьма неплохо, если бы мы обладали сверхмощными телескопами, позволяющими рассматривать поверхности планет так же хорошо, как мы видим поверхность Земли с высоты птичьего полета.

В 1835 году появилась небольшая книжка, озаглавленная так: «Открытия, сделанные на Луне с мыса Доброй Надежды Гершелем-сыном, известным астрономом». В книжке рассказывалось о том, что Джон Гершель, в те времена широко известный астроном, рассматривая в новый мощный телескоп Луну, увидел на ее поверхности подробности, поистине необыкновенные: на зеленых холмах и лугах паслись овцы вместе с антилопами и зебрами, огромные лунные леса казались висящими в воздухе, а из горных слоев, блестя на Солнце, выбивались мощные жилы чистейшего золота. Луна оказалась населенной жителями, мало похожими на нас. «Все их тело, — писал автор, — покрыто короткими медно-красными волосами, а от их плеч к ногам висят свернутые крылья, состоящие из тонкой эластичной кожицы, свободной от волос».

Книжка наделала много шума, но вскоре выяснилось, что Джон Гершель не имеет никакого отношения ко всей этой чепухе, сочиненной одним невежественным американцем, падким, как и многие его соотечественники, на всякие сенсации и мистификации.

Может быть, когда-нибудь в будущем сверхмощные телескопы позволят рассмотреть на планетах отдельные живые организмы, но пока подобный способ решения вопроса явно непригоден. Значит ли это, что вопрос о жизни на Марсе не может быть решен в наши дни? Нет, не значит. Жизнь имеет свои «сигналы», обнаружить которые можно даже с расстояний в десятки миллионов километров. Что же это за сигналы?

Представьте себе снова, что мы очутились на Луне, с поверхности которой наша Земля невооруженным глазом видна примерно так же, как Марс в наши мощные телескопы. Можно ли с Луны без помощи телескопа установить, что на Земле существует жизнь? Да, можно.

Наблюдая с Луны Землю, мы обнаружили бы на ее поверхности загадочные с первого взгляда изменения: с наступлением весны в одном из полушарий Земли поверхность ее материков, покрытая до этого снегами, начинает приобретать зеленый оттенок. В разгар лета она становится ярко зеленой. С наступлением осени эти области постепенно меняют свой цвет на желтовато-оранжевый и даже бурый, а затем зимой скрываются под белым снеговым покровом. Такие изменения происходили бы на наших глазах из года в год как в одном, так и в другом полушарии нашей планеты.

Для нас, жителей Земли, в этих изменениях нет ничего загадочного. Зеленые пятна, меняющие свою окраску, — это наши леса, поля и нивы. Растительность, покрывающая их, меняет свой покров вместе с временами года, и эти изменения цвета являются красноречивыми сигналами о существовании растительной жизни. Их можно заметить с Луны даже невооруженным глазом.

Но посылает ли нам Марс подобные сигналы? Или изменения, наблюдаемые нами на Марсе, ограничиваются движением облаков, туманов да таянием полярных шапок?

Мы до сих пор мало говорили о загадочных марсианских морях. Решив отрицательно вопрос об их сходстве с земными морями, мы тем самым пришли к выводу, что название это чисто условное и что если в морях Марса и есть вода, то лишь в очень небольших количествах. Но что же тогда они собой представляют?

Марсианские моря совсем не похожи на марсианские материки по однородности своей окраски. Материки Марса кажутся повсюду окрашенными в ровный оранжево-красноватый цвет. Окраска же марсианских морей весьма сложна. Они испещрены множеством деталей с самыми разнообразными оттенками. Большинство морей Марса состоит из такого множества отдельных, преимущественно круглых, пятен, что напоминают собой шкуру леопарда.

Не всегда удается как следует различить оттенки этих пятен, но можно смело утверждать, что в марсианских морях встречаются все цвета, от серовато-голубого до буро-коричневатого.

Самым замечательным является то, что окраска морей Марса периодически изменяется в зависимости от времен года на этой планете.

С наступлением марсианской весны сероватая окраска марсианских морей сменяется зеленовато-синей, а в некоторых местах и изумрудно-зеленой. Моря становятся заметно темнее, чем зимой, причем волна позеленения распространяется от тающих полярных шапок к экватору планеты. К середине лета моря Марса становятся темно-зелеными с синеватым оттенком, что особенно заметно у наиболее теплых экваториальных морей.

Смена времен года на Марсе.

Во второй половине лета и с наступлением осени на зеленой поверхности марсианских морей начинают выступать блеклые желтоватые пятна с коричневатым оттенком. И вот постепенно сначала экваториальные моря, а затем и моря умеренных широт становятся тускло-коричневатыми или бледно-серыми. Эта окраска сохраняется у них в продолжение всей зимы.

Такие изменения повторяются каждый год, и зачастую они сопровождаются переменой не только цвета, но и формы марсианских морей. Посмотрите, как изменялось Озеро Солнца на Марсе, наблюдавшееся многими в разные годы и разные сезоны. Не только глаз наблюдателя, но и фотография фиксирует эти загадочные изменения. Сравнивая фотографии Марса, полученные в 1909 и 1924 годах, астрономы обнаружили, например, что границы Моря Сирен и Киммерийского моря за это время сместились в среднем на 600 километров.

Изменения Озера Солнца на Марсе по наблюдениям в разные годы.

Как не похоже все это на мертвый мир Луны, на поверхности которой за три века наблюдений не было обнаружено почти никаких изменений! Нет, Марс — это не мертвая, безжизненная пустыня. Сезонные изменения его морей доказывают существование на нем растительной жизни.

Однако хотя уже около века прошло с той поры, как были обнаружены эти сигналы жизни, ученые до недавнего времени очень мало знали о растительности Марса, а некоторые из них утверждали, что марсианские моря — это огромные топи, состоящие из зеленоватой, дающей сернистые испарения, ядовитой грязи. Лишь в последние годы благодаря трудам советских астрономов существование растительности на Марсе стало твердо доказанным.

САМАЯ МОЛОДАЯ ИЗ НАУК

В конце 1945 года на заседании президиума Казахского филиала Академии наук СССР с докладом о своих исследованиях Марса выступил известный советский астроном профессор Гавриил Адрианович Тихов. Доклад вызвал огромный интерес не только потому, что многое в нем было изложением многолетних интереснейших исследований Марса, проведенных самим докладчиком. В докладе впервые было произнесено слово, до тех пор не встречавшееся в науке. Это было название новой науки о растительной жизни на других планетах — астрономической ботаники, или, сокращенно, астроботаники. Создателем ее был сам докладчик, профессор Г. А. Тихов.

Задача, поставленная советским ученым, — изучение растений на других планетах, на первый взгляд может показаться совершенно фантастической. Но профессор Тихов вовсе не принадлежит к числу фантазеров. Напротив, его имя известно всему миру как имя одного из крупнейших советских астрономов, замечательного новатора в науке.

Гавриил Адрианович Тихов родился 1 мая 1875 года в семье начальника одной из станций Московско-Брестской железной дороги. Вскоре семья Тиховых переехала в Павлодар, а затем в Симферополь, где будущий выдающийся астроном в 1893 году окончил с золотой медалью местную гимназию. Уже в эти годы у него зародился глубокий интерес к астрономии, и поэтому после окончания гимназии Тихов поступил в Московский университет на физико-математический факультет, который блестяще окончил в 1897 году.

Для углубления своего образования молодой астроном отправился в Париж и здесь, в стенах старинного университета, где когда-то звучали пламенные речи Джордано Бруно, в течение трех лет слушал лекции крупнейших французских астрономов и усердно наблюдал в мощный телескоп Медонской обсерватории, расположенной близ Парижа. Вернувшись на родину, Тихов работал в течение нескольких лет преподавателем математики в высших и средних учебных заведениях.

В 1904 году исполнилась заветная мечта молодого ученого: его утвердили в должности астронома знаменитой Пулковской обсерватории. В распоряжение Тихова предоставили скромный инструмент — небольшой телескоп с фотокамерой, называемый астрографом. Работая в течение почти полувека с этим инструментом, Тихов сумел выполнить замечательные исследования и получить ценнейшие результаты. Больше всего его интересовала молодая еще тогда область астрономии — астрофизика. Основная задача астрофизики — это изучение физической природы небесных тел, в частности планет.

Г. А. Тихов изучал цвета различных небесных тел и с помощью новых, изобретенных им методов получил поразительные по своей точности результаты. Обширные каталоги цвета многих звезд, составленные Тиховым и его учениками, до сих пор являются незаменимыми во многих исследованиях.

Тихов участвовал в наблюдениях полных солнечных затмений. Он сделал открытие большого значения: оказывается, жемчужно-серебристое сияние, окружающее Солнце во время затмения, так называемая солнечная корона, состоит из двух частей: «шаровой», равномерно светящейся короны и пронизывающей ее своими лучами «лучистой» короны.

Известный советский исследователь Марса, профессор Г. А. Тихов.

Но чем бы Г. А. Тихов ни занимался — звездами, солнечной короной или планетами, его всегда интересовало определение цвета, окраски тех или других небесных тел.

Цвет — это очень важная характеристика предмета. По цвету звезд можно вычислить их температуру, по цвету поверхностей планет можно узнать их состав, по цвету неба — законы рассеяния света в земной атмосфере.

Такую направленность в работах Г. А. Тихова вряд ли можно считать случайной.

Научные таланты сочетаются у профессора Тихова с тонкой любовью ко всему прекрасному и с незаурядным художественным дарованием. Его чертежи и записи отличаются не только предельной аккуратностью и чистотой, но и внешним художественным оформлением. Цветные карандаши часто находят свое применение для выделения какой-нибудь важной детали чертежа.

Любовь и способность к живописи — характерная черта семейства Тиховых. Недаром дед Гавриила Адриановича был художником, его дочь окончила Академию художеств как пейзажист, а сам известный астроном одно время в молодости хотел сменить телескоп на кисть художника.

Но физика и астрономия дают возможность восхищение цветом и окраской соединить с точным количественным их изучением. Вот почему среди исследований Г. А. Тихова мы находим работы, посвященные цвету звезд, цвету солнечной короны, цвету Урана и Нептуна, цвету так называемого пепельного света Луны, цвету ясного дневного неба. Всюду цвет, цвет, цвет, цвет… Тихов достиг непревзойденных результатов, различая тончайшие оттенки цвета. И это объясняется не только высоким мастерством Тихова как наблюдателя, но и тем, что он в работе применяет новые методы и новые инструменты исследования.

Есть астрономы, прекрасно владеющие теорией, но совершенно беспомощные в практических исследованиях. Они не только не способны собственными руками построить какой-нибудь новый прибор, но даже самая пустяковая поломка телескопа заставляет их обращаться к помощи механика. Профессор Тихов совсем не похож на этих кабинетных ученых. Он занимается глубокими теоретическими исследованиями и вместе с тем великолепно разбирается в механизмах телескопов. Он не только умеет сам их чинить, но конструирует и изобретает новые приборы.

Искать и находить новые пути в науке, тесно связывать их с практической деятельностью человека — таков лозунг всей жизни замечательного советского ученого.

В годы первой мировой войны центром передовой технической мысли в области авиации были русские воинские части, расположенные под Киевом. Здесь находился знаменитый русский летчик Нестеров, поразивший весь мир первой «мертвой петлей». Здесь же работали специалисты по фотографированию местности с самолета — аэрофотосъемке. Улучшение методов и результатов аэрофотосъемки имело большое военное значение. И вот в 1917 году в Киеве появилась только что изданная книга под названием «Опыт улучшения визуальной и фотографической воздушной разведки». Ее автором был ефрейтор Тихов.

Сменивший в годы войны телескоп на винтовку, пулковский астроном даже в условиях военной обстановки продолжал успешно заниматься научной работой. Он на пять лет опередил американцев, заложив основы новой науки о видимости далеких предметов: гор, лесов, полей, — науки, именуемой визибилистикой.

Однако главным и любимым предметом научного исследования для профессора Тихова был и остается Марс. Можно без преувеличения назвать Тихова крупнейшим современным исследователем Марса.

Профессор Г. А. Тихов за наблюдениями.

Загадочной красной планетой он заинтересовался еще в начале своей работы на Пулковской обсерватории. Еще тогда, в начале нового века, он разработал и применил новый метод исследования планет — метод светофильтров.

Человеческий глаз способен подчас различать очень тонкие оттенки цвета. Но все же иногда и он ошибается, путая цвета или не различая их оттенки. А между тем нет в мире двух предметов разного состава, которые бы имели строго одинаковую окраску. Значит, для каждого вещества характерна в данном состоянии только одна, вполне определенная окраска. А отсюда следует, что, определив как можно точнее цвет предмета, можно узнать, что это за предмет и из чего он состоит.

Ну, а какое отношение все это имеет к Марсу? Оказывается, самое близкое. Ведь на Марсе в телескоп мы видим пятна самых различных цветов. Если узнать очень точно окраску этих пятен и сравнить их с окраской различных земных веществ, то можно узнать, из чего же состоит марсианская поверхность.

Вы помните, что материки Марса похожи по цвету на песок, перемешанный с глиной, а марсианские моря — на земную зеленую растительность. Все это видит наш глаз, но еще лучше, если окраска деталей на Марсе будет изучена более точным инструментом.

Светофильтры, впервые примененные Тиховым при изучении Марса в начале текущего века, представляют собой стекла или пленки самых разнообразных цветов. Каждый фотолюбитель знает, что при съемке далеких предметов на объектив фотоаппарата надевается желтый светофильтр. Почему этот светофильтр кажется нам желтым? Да потому, что он пропускает главным образом желтые лучи, поглощая все остальные. Значит, посмотрев сквозь него на окружающие предметы, мы увидим наиболее яркими те из них, которые имеют желтый цвет и испускают желтые лучи. Чем меньше таких лучей испускает предмет, тем более темным он будет казаться через желтый светофильтр. Те же из предметов, которые вовсе не испускают желтых лучей, будут казаться совершенно черными.

Для чего же фотографы при съемке, скажем, далеких гор пользуются желтым светофильтром? А вот для чего: далекие горы видны плохо и кажутся подернутыми голубоватой дымкой. Это объясняется тем, что земной воздух сильно рассеивает голубые лучи. Желтые же, оранжевые и красные лучи, идущие от далеких гор, он свободно пропускает. Желтый светофильтр задерживает голубые лучи, идущие от воздушной дымки, но зато пропускает желтые, оранжевые и красные. Вот почему на фотографии с желтым светофильтром воздушная дымка мешать не будет, и далекие горы выйдут резкими и четкими. Таким образом, светофильтры — это действительно фильтры для тех или иных лучей света.

Так вот, в 1909 году Г. А. Тихов, изготовив светофильтры разных цветов, стал сквозь них наблюдать в телескоп Марс. Результат получился весьма интересный. Через красный светофильтр зеленоватые моря Марса казались очень темными и резко выделяющимися на ярком фоне его оранжевых материков. Зато в зеленый светофильтр моря становились такими яркими, что различить их на фоне материков было нелегко. Значит, моря Марса действительно имеют зеленую окраску, а его материки — рыжевато-оранжевую.

Однако для решения вопроса о природе марсианской поверхности недостаточны только общие и грубые оценки цвета тех или иных деталей. Надо применить более точный способ оценки цвета предметов.

В природе нет предмета, который бы излучал лучи только строго одного цвета. Так например, раскаленный докрасна железный прут, кроме красных лучей, излучает и желтые, и зеленые, и синие лучи. Почему же тогда он все-таки кажется красным? Да потому, что красных лучей он излучает гораздо больше, чем остальных, действие которых мало заметно. Но все-таки цвет предмета есть результат общего действия всех посылаемых им лучей. Поэтому для точной оценки окраски, скажем, зеленого предмета надо знать не только, какие именно зеленые лучи он посылает больше всего, но и в каком количестве к этому основному цвету примешиваются другие лучи.

Вот такую задачу и можно решить с помощью светофильтров. Фотографируя один и тот же предмет через светофильтры разных цветов, астрономы затем на каждом снимке измеряют яркость изображения. А так как каждый светофильтр пропускает лучи только одного, вполне определенного цвета, то таким методом и удается установить, в каком количестве данный предмет посылает разнообразные лучи.

Есть и другой, еще более точный способ определения окраски предмета. В распоряжении астрономов есть прибор, называемый спектрографом. Главной частью в нем является трехгранная стеклянная призма, разлагающая проходящий через нее белый луч на цветную радужную полоску, называемую спектром. В спектре есть лучи всех цветов, а потому, фотографируя какой-нибудь предмет с помощью этого прибора, можно еще более точно, чем со светофильтрами, узнать его окраску.

Так или иначе, но если окраска предмета будет точно определена, то по ней, сопоставив эти данные с другими исследованиями, можно найти и состав предмета. Вот этот-то метод, впервые примененный Г. А. Тиховым в 1909 году к изучению Марса, впоследствии стал одним из основных методов исследования небесных тел. С помощью светофильтров были изучены Сатурн, Юпитер и другие планеты. Но особенно помогли светофильтры в изучении природы Марса.

Так например, фотографируя Марс через фиолетовый светофильтр, астрономы обнаружили, что на поверхности Марса почти никаких деталей не видно. Причина этого вполне ясна: Марс окружен атмосферой, которая, как и наша земная атмосфера, сильно рассеивает синие и фиолетовые лучи Вот почему на снимках с фиолетовым или синим светофильтром марсианская атмосфера вышла очень яркой и скрыла за собой детали поверхности планеты.

Советские астрономы В. В. Шаронов, Н. П. Барабашев, В. Г. Фесенков и Н. Н. Сытинская, исследовав подобные снимки, открыли много интересных свойств марсианской атмосферы.

По методу профессора Тихова, его ученик Е. Л. Кринов, а также харьковский астроном профессор Н. П. Барабашев и ленинградские астрономы Н. Н. Сытинская и Л. Н. Радлова исследовали окраску материков Марса. Эти работы окончательно доказали, что марсианские материки представляют собой обширные и очень ровные песчано-глинистые пустыни.

Метод Тихова стал основным методом новой науки — астроботаники. Чтобы убедиться в существовании растительности на Марсе, надо было выяснить, похожа ли окраска морей Марса на цвет земных растений. Но здесь возникли неожиданные трудности.

Как известно, зеленый цвет земных растений объясняется тем, что в состав их клеток входит особое зеленое вещество — хлорофилл. Великий русский биолог Климент Аркадьевич Тимирязев доказал, что хлорофилл играет огромную роль в жизни растений. Именно благодаря ему растение поглощает из воздуха углекислый газ, разлагая его затем на углерод и кислород. Углерод остается в самом растении, превращаясь в крахмал и сахар. Кроме того, в растениях происходит разложение воды на кислород и водород, сопровождающееся выделением кислорода в атмосферу. Только благодаря хлорофиллу растений земной воздух содержит кислород, без которого наша жизнь была бы невозможной.

Значит, если на Марсе есть растения, похожие на земные, то они также должны содержать хлорофилл, необходимый для их питания.

Во время великого противостояния 1939 года профессор В. В. Шаронов, наблюдая Марс на Ташкентской обсерватории, получил ряд снимков его поверхности через различные светофильтры. Исследуя эти снимки, академик В. Г. Фесенков пришел к выводу, что марсианские моря сильнее всего излучают те же зеленые лучи, что и земные растения. Это было очень серьезным доводом в пользу того, что марсианские моря — растительность, похожая на земную.

Но вскоре наступило разочарование. Земные растения обладают одним любопытным свойством — они очень сильно отражают невидимые тепловые, так называемые инфракрасные лучи. Обнаружить это можно очень просто. Сфотографируем какое-нибудь земное растение, ну, скажем, елку, через светофильтр, пропускающий инфракрасные лучи. Елка на снимке будет казаться ослепительно белой, как будто сплошь покрытой инеем. Это и понятно — елка кажется яркой именно потому, что она испускает инфракрасные тепловые лучи, те самые, которые пропускает светофильтр.

Фотографии елей в обычных (слева) и инфракрасных лучах.

Но вот когда стали фотографировать подобным образом марсианские моря, то такого явления не обнаружили. Наоборот, с инфракрасным светофильтром моря получались еще более темными, чем без него. К этому факту пришлось прибавить и другой. Дело в том, что хлорофилл земных растений сильно поглощает падающие на него красные лучи. Между тем, несмотря на тщательные исследования в продолжение многих десятилетий, такого поглощения у марсианских морей не обнаружено. Все это было странно и непонятно.

В суровый 1941 год группа советских астрономов во главе с академиком В. Г. Фесенковым и профессором Г. А. Тиховым приехала в столицу Казахстана город Алма-Ату для наблюдения полного солнечного затмения. После затмения, происшедшего 21 сентября 1941 года, большинство приехавших ученых осталось на годы войны в Алма-Ате, а академик В. Г. Фесенков и профессор Г. А. Тихов избрали этот красивый город местом своего постоянного жительства.

По инициативе академика В. Г. Фесенкова, в местном филиале Академии наук СССР был создан Институт астрономии и физики, ныне переименованный в Астрофизический институт Академии наук Казахской ССР.

В стенах этого института в годы войны Г. А. Тихов снова продолжил прерванные на короткий срок свои исследования Марса. Неоднократно выступая с публичными лекциями о возможности жизни на других планетах, он откровенно рассказывал о тех затруднениях, с которыми столкнулись астрономы, пытавшиеся удостовериться в наличии растительности на Марсе.

Однажды в начале 1945 года после одной из таких лекций слушательница профессора Тихова агрометеоролог А. П. Кутырева задала ему вопрос: не считает ли он возможным, что марсианские растения путем длительного приспособления к суровому климату этой планеты утеряли вредное для них свойство сильно рассеивать инфракрасные лучи, приносящие половину всего солнечного тепла?

Профессор Тихов ответил, что вопрос представляется ему очень интересным и что он над ним подумает. После непродолжительного размышления, на следующий же день, Тихов пришел к выводу, что предположение Кутыревой весьма вероятно и что его можно легко проверить. В самом деле, если растения действительно приспосабливаются к окружающей среде так, как утверждает Кутырева, то тогда наши северные растения должны отражать меньше инфракрасных лучей, чем растения южных широт. Но как это проверить?

В распоряжении Г. А. Тихова находились рукописи его ученика Е. Л. Кринова, который в течение многих лет занимался изучением отражательной способности различных растений и почв. Он побывал в разных местах Советского Союза, изучая отражение света скалами и песками, полями и лесами, фотографируя их с помощью спектрографа иногда с земли, а иногда и с самолета. Кринов собрал огромный материал и написал книгу, которая вышла потом в 1947 году.

По наблюдениям Кринова Тихов обнаружил, что растущие на севере ели отражают инфракрасные лучи в три с лишним раза меньше, чем березы, несущие свой зеленый наряд только в теплое летнее время года. Точно так же у тундрового можжевельника отражение инфракрасных лучей оказалось в три раза меньшим, чем у растущего в более теплом климате овса.

Теперь стало ясным, почему марсианские моря не отражают инфракрасных лучей. Просто в условиях сурового климата Марса расточительство очень важных тепловых лучей совершенно невыгодно для растений. Приспосабливаясь к окружающей среде, они выработали в течение многих миллионов лет свойство сохранять эти лучи.

Вот это успешное объяснение одной из загадок Марса и было толчком к созданию астроботаники. Стал ясен и метод изучения марсианских растений. Для этого нужно было подробно изучать отражательные свойства различных земных растений, а затем сравнивать их с отражательной способностью марсианских морей. Тогда в дальнейшем можно на основании таких сравнений установить, на какие из земных растений похожи по своей окраске марсианские растения.

После доклада Тихова на заседании президиума Казахского филиала Академии наук в план научных работ Института астрономии и физики на 1946 год было включено исследование отражательной способности высокогорных растений. В живописных горных долинах отрогов Тянь-Шаня, на склонах которых расположена Алма-Ата, сотрудники Г. А. Тихова в течение 1946 года производили с помощью спектрографа фотографирование и исследование различных растений. Им удалось открыть интересное явление. Оказалось, что некоторые цветы, как, например, алтайская фиалка, в отличие от марсианских растений, не только отражают падающие на них от Солнца инфракрасные лучи, но и сами порождают такие же лучи, являясь их источником. Такое самосвечение, или, как говорят физики, флуоресценция цветов, было открыто впервые.

Советские астроботаники за исследованиями в горах Тянь-Шаня.

Воодушевленные успехом, советские астроботаники продолжали свои исследования и в 1947 году. Снова на других растениях были подтверждены результаты прошлого года. Кроме того, было подтверждено и то, что обнаружил еще ранее Кринов: отражение инфракрасных лучей у хвойных растений не остается постоянным — летом они отражают их больше, чем зимой.

Успехи новой науки были так велики, что в 1947 году пришлось организовать специальный сектор астроботаники. Таким образом, впервые на Земле появилась научная организация, специально занимающаяся изучением растений на Марсе.

В 1948 году сектор астроботаники организовал две экспедиции: одну на высоты Заилийского Ала-Тау, другую — в район устья реки Оби. Оба места были выбраны не случайно: на далеком севере и на высоких горах климатические условия сходны с теми, в которых находятся марсианские растения. Одновременно с этими экспедициями исследование растений, производили и в специально созданном «астроботаническом» саду в Алма-Ате.

В том же году впервые для изучения самосвечения цветов были применены новые приборы — так называемые флуоресцентные ящики, изобретенные профессором Тиховым. Новые исследования показали, что самосвечение у разных цветов имеет разную силу, которую ученым удалось подсчитать. Были подробно изучены отражательные свойства многих северных и высокогорных растений, в том числе обильных в тундре цветов. Ученые установили, что многие из северных растений, как, например, кукушкин мох, северная береза и другие, также не показывают сильного поглощения красных лучей, как и марсианские растения. После долгих размышлений профессор Тихов дал такое объяснение этому важному факту.

Если растение живет в холодном климате, то энергии одних красных лучей недостаточно для того, чтобы, поглотив их, растение нормально развивалось. Поэтому северные растения нашей Земли и марсианские растения поглощают не только красные, но также и инфракрасные, и оранжевые, и желтые, и даже часть зеленых лучей. Только общая энергия всех поглощенных лучей будет достаточна для жизни северных растений. Ну, а поскольку такие растения поглощают не только красные, но и лучи другого цвета, обнаружить особенно сильное поглощение ими красных лучей и не удается.

Но из этого вытекает еще одно важное следствие. Если марсианские растения поглощают красные, оранжевые, желтые и даже часть зеленых лучей, то среди остальных отраженных лучей будут преобладать лучи синего цвета. Значит, марсианская растительность должна иметь заметную синеватую окраску. Но этот вывод как раз и подтверждается наблюдениями. Многие наблюдатели Марса неоднократно отмечали синеватую окраску его морей. Некоторые северные растения на Земле также имеют заметный голубоватый оттенок. Таковы известные многим канадские ели, называемые иногда за свою окраску голубыми. В тундре многие из цветов имеют синеватый и даже фиолетовый оттенок. А в горах Заилийского Ала-Тау профессор Тихов отыскал растение, называемое остролодкой. Ее низкостелющиеся по земле листочки покрыты таким заметным голубым налетом, что создатель астроботаники в шутку назвал это, по-видимому похожее на марсианские, растение «марсианкой».

Новая наука сумела объяснить то, что раньше казалось непонятным и загадочным.

В течение многих десятилетий астрономы тщательно изучали изменения окраски отдельных участков марсианских морей. Особенно интересные исследования этого вопроса произвел известный харьковский астроном, профессор Н. П. Барабашев.

Ученые установили, что некоторые участки марсианских морей остаются зелеными даже с наступлением зимы, между тем как кругом зеленовато-синеватая окраска сменяется блекло-бурой. Объяснение этому можно дать только одно: на Марсе, как и на Земле, наряду с листопадными растениями, как, скажем, дуб или береза, существуют и вечнозеленые растения, напоминающие в этом отношении наши ели и сосны. Большие пространства вечнозеленых растений наблюдаются на Марсе в некоторых местах Эритрейского моря и Моря Сирен, а в заливе Большой Сырт, как и во многих морях, вечнозеленые растения растут вперемешку с листопадными.

В некоторых местах Марса наблюдались и другие странные изменения цвета. Так например, два опытных наблюдателя Марса обнаружили в период великого противостояния 1924 года, что марсианская пустыня Эфиопия, расположенная близко к экватору планеты, с наступлением лета сменила серый цвет на ярко-розовый, в некоторых местах даже с пурпурно-фиолетовым оттенком. Отчего это произошло?

Исследуя это явление, профессор Тихов пришел к заключению, что изменение цвета пустыни Эфиопии весьма напоминает цветение наших пустынь. С наступлением весны в среднеазиатских пустынях расцветает множество красных маков, и наблюдатель с самолета вместо обычной желтой пустыни видит ярко-красный ковер. Может быть, то же происходит и на Марсе? Конечно, гипотеза о марсианских цветах, хотя и хорошо объясняет факты, все же пока остается лишь предположением, требующим дальнейшей проверки.

Тем не менее успехи самой молодой из наук — астроботаники, насчитывающей лишь семь лет своего существования, огромны. Профессор Тихов и его ученики не только доказали существование растительной жизни на Марсе, но и открыли многие интересные свойства марсианских растений. Мы знаем, что эти растения, в отличие от многих земных растений, поглощают большинство солнечных лучей. Это придает марсианским растениям характерную голубоватую окраску. Моря Марса покрыты как листопадными, так и вечнозелеными растениями.

Можно даже уже теперь попытаться представить себе внешний вид этих чрезвычайно далеких от нас растений. Растительность Марса должна быть низкорослой, прижимающейся к почве, откуда она стремится взять недостающее тепло. На Марсе нет тех пышных и густых зеленых лесов, которые украшают земную поверхность. Его моря, вероятно, покрыты низкорослым кустарником и травами с голубой окраской. Многие из растений Марса, по-видимому, сходны с хорошо знакомыми нам мхами, лишайниками, брусникой или можжевельником. Растительность эта, конечно, значительно более убога, чем земная, но в самом ее существовании теперь уже не может быть никаких сомнений.

Астроботаника — одна из самых молодых наук, но уже и теперь ясно, какие заманчивые пути раскрываются перед нею в ближайшем будущем. Уже сейчас намечается связь астроботаники с другими науками, имеющими большое практическое значение. Так например, весьма возможно, что самосвечение цветов служит им средством для привлечения некоторых насекомых, например пчел. А если это так, то, значит, пчелы воспринимают не видимые человеческим глазом инфракрасные лучи. Изучение этого вопроса очень интересно для науки о насекомых — энтомологии.

С другой стороны, можно исследовать связь отражательной способности растений с засухоустойчивостью и морозоустойчивостью, что будет важно для садоводства.

Профессор Г. А. Тихов в «астроботаническом» саду в Алма-Ате.

Но, разумеется, самые интересные результаты астроботаника получит при изучении растительности Марса. Техника наблюдений Марса будет с каждым годом совершенствоваться, и недалеко то время, когда по отражательным свойствам марсианских растений можно будет составить их первую классификацию.

Ботанический атлас марсианских растений! Какие-нибудь десять лет назад мысль об этом казалась совершенно фантастической. Но созданная в нашей стране астроботаника, несомненно, сумеет решить и эту задачу.

Возможно, в будущем астроботаника будет изучать не только марсианскую и земную растительность.

В 1950 году, выступая с докладом в Государственном астрономическом институте им. Штернберга, профессор Тихов высказал предположение, показавшееся многим совершенно фантастическим. А гипотеза его состояла вот в чем: растительность Марса — голубая, растительность Земли — зеленая. Если на Венере также есть растительность, то она должна быть красной или оранжевой. В самом деле, ведь на Венере гораздо жарче, чем на Земле. Поэтому растения Венеры сильно отражают красные и оранжевые лучи, несущие совершенно излишний для них запас тепловой энергии.

Это исключительно интересное предположение Тихова как будто находит себе подтверждение в последних исследованиях Н. П. Барабашева. Харьковскому профессору удалось обнаружить, что поверхность Венеры, по-видимому, отражает много оранжевых и красноватых лучей.

Конечно, пока еще слишком рано говорить о красных лесах и оранжевых полях на Венере, но и отрицать эту гипотезу Тихова было бы преждевременно.

Итак, подведем итоги.

Созданная трудами профессора Г. А. Тихова и других советских ученых новая наука — астроботаника доказала существование растительности на Марсе и изучила многие ее свойства. Ученые доказали, что не только на Земле, но и за ее пределами живые организмы в своем развитии подчиняются влиянию окружающей среды. А это означает, что законы передовой, мичуринской биологии действуют всюду, где есть жизнь.

ВЕЛИКИЙ СПОР

Итак, ученые установили, что на Марсе есть растительность. Но если живой мир на этой планете ограничивается лишь мхами, лишайниками или им подобными растениями, это невольно вызывает разочарование. Неужели мир животных существует лишь на нашей Земле? Неужели Джордано Бруно ошибался, утверждая, что есть другие земли, населенные разумными существами, подобными человеку?

К сожалению, решить эти вопросы не так легко. Как узнать, есть ли на Марсе животные или, быть может, даже разумные существа? В современные телескопы пока еще нельзя увидеть марсианских животных, даже если они и есть. Может быть, когда-нибудь, в далеком будущем, это и станет возможным, а пока о животной жизни на Марсе мы можем сделать лишь более или менее вероятные предположения.

Мы знаем, как распространена и как многообразна животная жизнь на Земле. Приспосабливаемость животных организмов настолько велика, что и в суровых условиях Марса их существование вполне возможно.

С другой стороны, мы знаем, что растения питаются углекислым газом, поглощая его из атмосферы. Но нам известны лишь два источника углекислого газа в атмосфере планеты. Это, во-первых, вулканические извержения, при которых из недр планеты выходит углекислый газ, и, во-вторых, животные, которые постоянно выдыхают этот газ, поглощая выделенный растениями кислород.

Кроме того, углекислый газ образуется при гниении трупов животных.

Наблюдения 1947 года обнаружили в атмосфере Марса присутствие углекислого газа в таком же количестве, как и на Земле. Но откуда он там появился? Ведь в настоящее время на Марсе вулканов, по-видимому, нет, а если там и была когда-нибудь вулканическая деятельность, то она уже давно прекратилась. Поэтому становится весьма вероятным, что источником углекислого газа в атмосфере Марса является какой-то животный мир, существующий на этой планете.

Таким образом, наличие животных на Марсе можно считать вероятным, но все же дальше предположений в этом вопросе пока идти нельзя.

Ну, а есть ли на Марсе разумные существа, подобные человеку? Они могли бы дать знать о себе какими-нибудь искусственными сооружениями, достаточно большими, чтобы быть обнаруженными с нашей Земли. Нет ли на Марсе каких-нибудь деталей, свидетельствующих о наличии на этой планете разумных существ?

Поставить так вопрос — это значит в поисках ответа углубиться в тот великий спор, который продолжается и до сих пор в связи с загадочными марсианскими каналами. Спор этот по праву можно назвать великим, ибо в нем решается вопрос о существовании разумных обитателей Марса. А начался он с эпохи великого противостояния 1877 года.

Среди астрономов, изучавших Марс в этот наиболее благоприятный для его наблюдений период, был тогда еще малоизвестный итальянский астроном Скиапарелли. Его телескоп, имевший в поперечнике всего 8 дюймов, значительно уступал крупным телескопам многих других обсерваторий. Но у Скиапарелли были и два преимущества перед другими исследователями Марса: это, во-первых, необычайно острое, «орлиное» зрение и, во-вторых, великолепное по своей прозрачности и спокойствию воздуха миланское небо, распростертое над куполом его обсерватории. Кроме того, Скиапарелли был весьма опытным наблюдателем Марса. Еще с 1858 года он начал систематические наблюдения этой планеты, тщательно изучая окраску ее материков и морей. Им впервые была составлена весьма подробная карта марсианской поверхности, отдельным деталям которой он дал новые наименования. С некоторыми из них мы уже познакомились на первом уроке ареографии.

Скиапарелли всячески стремился увеличить чувствительность своего глаза. Перед тем как наблюдать Марс, он находился некоторое время в полной темноте, затем смотрел на специальный фонарь с матовым оранжевым стеклом такого же цвета, как марсианские пустыни, и только после всех этих приготовлений приступал к работе. Больше того, в те вечера, когда Скиапарелли готовился к наблюдениям, он никогда не пил ни чаю, ни кофе, для того чтобы избежать возбуждения.

И вот этот наблюдатель-виртуоз в 1877 году заметил на поверхности Марса какие-то странные образования. Красноватую поверхность марсианских материков пересекали удивительно правильные тонкие линии, шедшие по кратчайшим путям на поверхности планеты. Он назвал загадочные полоски каналами, не придавая, впрочем, вначале никакого особого смысла этому наименованию. На итальянском языке каналами называются не только искусственно созданные водные протоки, но и естественные проливы.

Чем дальше наблюдал Скиапарелли загадочные каналы, тем тоньше и прямолинейнее они ему казались. Во все последующие противостояния Марса, повторяющиеся, как известно, через два года, Скиапарелли продолжал внимательно изучать поверхность планеты, открывая на ней все новые и новые каналы.

В 1881 году ему удалось сделать еще одно открытие. В этом году многие из каналов, ранее наблюдавшиеся как одиночные, оказались двойными. Рядом с прежним каналом тянулся на сотни километров параллельно ему второй канал. Такие двойные каналы по правильности своего расположения напоминали железнодорожные рельсы. Правда, раздвоились далеко не все каналы, а лишь некоторые, находящиеся в экваториальной области планеты. Кроме того, выяснилось, что раздвоение каналов можно наблюдать лишь весной и летом, а осенью и зимой двойные каналы снова становились одиночными.

К 1888 году Скиапарелли нанес на карту Марса сто тринадцать каналов. Каждому из них он дал наименование, почерпнутое им из мифологии или представляющее собой просто название некоторых земных рек. Так появились на картах Марса каналы Цербер, Циклоп, Нил, Ганг и другие.

В своем дневнике наблюдений Скиапарелли писал: «Эти каналы образуют сеть, покрывающую всю планету. Каждый канал упирается обоими своими концами или в море, или в озеро, или в другой канал, или в пересечение нескольких других каналов».

Большинство из каналов тянется на многие сотни километров, а некоторые из них, как, например, канал Евменид, имеют длину свыше 5 тысяч километров. Ширина каналов также различна. Большинство из них имеет несколько десятков километров в поперечнике, между тем как у некоторых поперечник достигает ширины Балтийского моря — 300 километров! Вся система каналов составляет единую сеть, соединяющуюся с полярными шапками Марса и не имеющую разрывов ни в одном из своих звеньев.

Уже значительно позже было выяснено, что почти за сто лет до открытия Скиапарелли около шестидесяти каналов в разное время разными наблюдателями было занесено на старинные рисунки Марса. Но никто из них не обнаружил правильности этих образований, а потому и не придал им особого значения.

Впрочем, не надо думать, что Скиапарелли сразу одновременно видел в телескоп всю ту паутинную сеть каналов, которую он нанес на свои карты. Лишь постепенно, от ночи к ночи в течение многих лет, ему удалось рассмотреть всю эту удивительную картину. Долгое время Скиапарелли полагал, что правильность системы каналов вызвана какими-то естественными, природными причинами. «Так шары планет и кольца Сатурна, — писал он, — вышли не из рук токаря, так радуга без циркуля чертит свою удивительно правильную линию на дождевом облаке; так мир кристаллов показывает бесконечное разнообразие прекрасных и совершенно правильных форм».

Но позже, в 1895 году, Скиапарелли впервые высказал мысль, что поразительная по своей прямолинейности сеть открытых им каналов Марса — это гигантская оросительная система, построенная его разумными обитателями.

Эта идея стала широко распространенной, собственно, уже после первых работ Скиапарелли. Любознательная публика, подогреваемая газетными статьями и вовсе не стремящаяся к той осторожности в выводах, которая свойственна ученым, давно обсуждала вопрос о марсианах и их инженерных талантах.

Карта марсианских каналов по наблюдениям Скиапарелли.

Загадочные образования, открытые Скиапарелли, побудили многих астрономов заняться их изучением.

Среди них выделялся энтузиазмом Персиваль Ловелл, двадцать два года своей жизни посвятивший наблюдениям Марса и его каналов.

Эти исследования привели к открытию новых удивительных фактов. Прежде всего было обнаружено множество новых каналов, недоступных для наблюдения в небольшой телескоп итальянского астронома. К 1909 году на карты и рисунки было нанесено свыше семисот каналов, из которых лишь около полусотни оказались двойными. Многие из каналов пересекали не только материки, но и моря Марса, что было впервые обнаружено в 1892 году. При этом они не теряли своей прямолинейности, по-видимому вовсе не считаясь с особенностями марсианского ландшафта. В местах пересечения каналов были открыты загадочные темные круглые пятна, названные оазисами. Один из астрономов насчитал сто восемьдесят шесть оазисов. В некоторых из оазисов сходится сразу до семнадцати каналов.

Порядок вхождения каналов в оазисы так же поразил астрономов своей правильностью, как и их почти круглая форма. Но самым удивительным явлением были сезонные изменения в каналах.

С наступлением марсианской зимы каналы становятся блеклыми и многие из них вовсе как бы пропадают. Но вот начинается весна, полярная шапка уменьшается в размерах, и вместе с этим начинают появляться и каналы. Замечателен порядок их появления: сначала становятся заметными каналы, расположенные близко от границы тающей полярной шапки, затем волна потемнения медленно, со скоростью в среднем 3–4 километра в час, распространяется на юг, и вместе с ней сеть каналов как будто расползается по всей планете. Дойдя до экватора планеты, волна потемнения не останавливается здесь, а немного переходит в противоположное полушарие. В это же время в экваториальной области Марса происходит раздвоение некоторых каналов.

Проходит половина марсианского года. Каналы, казавшиеся темными, потускнели и поблекли, но зато навстречу прежней темной волне от противоположной тающей полярной шапки распространяется новая волна потемнения. Теперь уже каналы другого полушария постепенно начинают выступать в виде темных линий на диске планеты. Такие изменения видимости каналов повторяются из года в год. Правда, надо отметить, что этим изменениям подвергаются лишь каналы, далекие от экватора планеты. В экваториальном же поясе Марса, где одна темная волна непрерывно сменяет другую, каналы видны всегда.

Вид Марса по Ловеллу.

Сторонники искусственного происхождения марсианских каналов заявили, что потемнение каналов вызывается, по их мнению, талой водой, распространяемой по искусственным трубопроводам разумными обитателями Марса. Для спасения своей гибнущей цивилизации в условиях безводной и пустынной планеты они и построили грандиозную и поражающую человеческий ум оросительную систему каналов.

Однако эта гипотеза, несмотря на всю свою заманчивость и привлекательность, встретила не только сторонников, но и противников.

Даже самый факт существования на Марсе множества тонких и правильных линий вызывал серьезные сомнения.

В течение всего конца XIX и начала XX века ряд крупных астрономов, наблюдавших в мощные инструменты, совершенно безуспешно пытались обнаружить на Марсе хотя бы следы той правильной геометрической сети каналов, о которых писали Скиапарелли и Ловелл. В лучшем случае вместо каналов они видели узловатые линии неправильной формы, без всякого намека на какое бы то ни было искусственное происхождение.

Рисунки Марса, сделанные астрономами, не обнаружившими его каналов.

Была выдвинута идея, что марсианские каналы — это иллюзия, обман зрения. Просто человеческий глаз объединяет в прямые линии множество пятен и полосок, имеющихся на поверхности Марса. В доказательство этого проводили опыты с детьми, которые, ничего не зная о спорах астрономов, срисовывали каналы с тех рисунков Марса, где вместо прямолинейных полосок было нанесено много отдельных пятнышек, хаотично разбросанных и имеющих неправильную форму. Посмотрите на рисунок — группа беспорядочно расположенных пятнышек неправильной формы с большого расстояния кажется образующей прямолинейные каналы (верхняя часть рисунка на стр. 82).

Группа беспорядочно расположенных пятнышек (верхний рисунок) издалека кажется образующей прямолинейные каналы (нижний рисунок).

Казалось бы, эти опыты должны были убить веру в существование марсианских каналов. Но спор об их природе не прекращался, разгораясь с особенной силой в периоды великих противостояний.

В 1909 году, когда Марс близко подошел к Земле, мнения наблюдателей снова разделились. Французский исследователь планет Антониади, наблюдая в мощный телескоп Медонской обсерватории, пришел к следующему заключению. «Если, — писал он, — под каналами Марса понимать прямые линии, то каналы, конечно, не существуют.

Если же под каналами понимать неправильные естественные сложные полоски, то каналы существуют».

К такому же выводу пришли и другие астрономы, наблюдавшие Марс в еще более мощные телескопы. Однако их противники на это возражали, что для наблюдения каналов нужна особая тренировка и сноровка, а потому и неудивительно, что Антониади и другие астрономы, никогда специально не занимавшиеся Марсом и его каналами, не обнаружили их удивительных свойств. Эксперименты же с детьми вовсе неубедительны, так как опытных и осторожных наблюдателей, стремящихся избежать всяких иллюзий и ошибок, нельзя сравнивать со школьниками, легко поддающимися иллюзии.

В том же году важные открытия были сделаны и на Пулковской обсерватории. Профессор Тихов, наблюдая Марс в мощный 30-дюймовый телескоп и применяя при этом светофильтры, обнаружил, что каналы и оазисы имеют такой же зеленовато-голубой цвет, как и марсианские моря. А это доказывало, что каналы Марса представляют собой узкие полоски растительности. Наблюдал каналы и пулковский астроном Н. Н. Калитин. Многие из каналов совпадали с теми, которые были изображены на картах Ловелла и Скиапарелли.

Рисунок с фотографии марсианских каналов, полученной Г. А. Тиховым в 1909 году.

Прошло еще пятнадцать лет, но великое противостояние 1924 года не принесло с собой разрешения великого спора. Одни наблюдатели видели и рисовали многие каналы, другие не могли обнаружить даже намеков на их существование.

Казалось бы, этот затянувшийся спор можно было просто решить с помощью фотографии. Если фотопластинка зафиксирует каналы, то, значит, они есть и на самом деле.

Но на практике такой способ решения спора оказался связанным с большими трудностями. Во-первых, получению хороших фотографий планет сильно мешает постоянно волнующийся земной воздух. Во-вторых, изображение Марса на фотопластинках получается очень маленьким, иногда всего в несколько миллиметров в диаметре. Рассматривать Марс в таком случае, как это ни странно звучит, приходится в микроскоп. Но здесь встречается еще одна трудность. Светочувствительный слой, называемый эмульсией, которым покрыта фотопластинка, состоит из отдельных зерен. Эти зерна в микроскоп становятся очень заметными и портят изображение.

Тем не менее, несмотря на все препятствия, еще в 1909 году Г. А. Тихов в Пулкове, а за ним ряд астрономов в других странах впервые получили фотографии нескольких марсианских каналов.

В 1924 году удалось сфотографировать около ста марсианских каналов и через несколько лет составить первую фотокарту Марса, на которой его каналы видны вполне отчетливо.

В 1926 году с помощью 60-дюймового телескопа удалось впервые сфотографировать двойные каналы, казавшиеся раньше иллюзией. Но особенно плодотворным оказалось последнее великое противостояние Марса, происшедшее в 1939 году.

В этом году были получены сотни фотографий Марса, на которых обнаружено около пятисот каналов. Общее же число всех открытых каналов превысило тысячу. Больше того: фотография зафиксировала и все сезонные изменения каналов.

Фотографирование и наблюдения марсианских каналов продолжались вплоть до 1944 года, когда Марс снова удалился от Земли и стал неудобным для наблюдений. Несмотря на это, даже в 1948 году профессору Тихову, наблюдавшему Марс в 10-дюймовый телескоп Ташкентской обсерватории, удалось снова увидеть некоторые из крупнейших каналов.

Одна из современных фотокарт марсианских каналов.

В наши дни не подлежит никакому сомнению, что на поверхности Марса имеются какие-то длинные и сравнительно узкие полоски растительности. Весьма вероятно, что они не имеют идеально прямолинейной формы, а состоят из отдельных точек и пятен. Но эти пятна не расположены как попало по марсианской поверхности. Как видит глаз и как подтвердила фотография, эти цепочки пятен тянутся, в общем, по кратчайшим путям, иногда параллельно друг другу, опутывая загадочной в своей правильности паутиной поверхность планеты. В них происходят сезонные изменения, тесно связанные с таянием полярных шапок.

Таковы итоги великого спора, продолжавшегося свыше семи десятилетий. Но этот спор еще не окончен. Сам факт существования каналов теперь не подлежит сомнению, но природа их до сих пор неизвестна. Не разгаданы ни причины правильного расположения каналов, ни сезонных их изменений. Каналы продолжают оставаться главной загадкой Марса.

НА КРЫЛЬЯХ ФАНТАЗИИ

Выступая с заключительным словом на XI партсъезде и говоря о необходимости фантазии для строителей социализма, Владимир Ильич Ленин так охарактеризовал ее роль:

«Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности».

Это чрезвычайно ценное качество присуще каждому настоящему ученому. Известный советский геохимик академик Ферсман часто любил говорить, что «фантазия — это один из методов научной работы».

В самом деле, в любой науке всегда есть пока еще спорные вопросы и необъясненные факты. И вот ученые, стремясь объяснить непонятные факты, выдвигают предположения, зачастую сначала еще мало обоснованные, а иногда и не поддающиеся быстрой проверке. Если эти предположения еще не проверены, но не противоречат установленным фактам и не расходятся со всем тем, что уже твердо доказано наукой, то они могут считаться научной фантастикой. Именно о ней и говорил Ленин, как о «качестве величайшей ценности».

Но есть фантазии и другого рода. В них вымысел не только не объясняет непонятные факты, но и вообще не считается ни с фактами, ни с бесспорными выводами науки. Такая фантазия может быть очень интересной, но для науки она не имеет никакой ценности.

Многие фантастические романы о межпланетных путешествиях представляют собой пример научной фантастики, так как осуществление этих путешествий вполне возможно в недалеком будущем.

А вот «машина времени», описанная в одноименном фантастическом романе писателем Гербертом Уэллсом, технически немыслима и неосуществима. Никогда человек не сможет путешествовать по времени, уносясь на удивительной машине то в глубокое прошлое, то в отдаленное будущее. Это — пример, может быть, увлекательной, но не научной фантастики.

Часто бывает, что научные фантазии с развитием науки и техники перестают быть фантазиями, а превращаются в бесспорные достижения человечества.

Сто лет назад мечта о полетах на аппаратах тяжелее воздуха казалась фантазией. В наши дни даже молниеносные полеты реактивных самолетов стали обычным фактом, а в качестве технически осуществимой фантазии обсуждаются проекты полета на Луну.

Конечно, не все научные фантазии в конце концов непременно осуществляются. Бывает и так, что фантазия, казавшаяся раньше обоснованной, с развитием науки и получением новых фактов заменяется другим, более достоверным объяснением явлений.

В прошлом столетии известный французский астроном Камилл Фламмарион в ряде своих сочинений утверждал, что и на Юпитере и на других гигантских планетах есть живые существа. Опровергнуть эти, казавшиеся тогда научными, предположения было невозможно — для этого не хватало фактов. Но дальнейшие открытия астрономов доказали полную непригодность больших планет для жизни, а вместе с этим рухнули и фантазии об их обитателях.

Тем не менее даже такие, оказывающиеся впоследствии неудачными, научные фантазии приносят несомненную пользу науке, так как они побуждают исследовать факты и упорно доискиваться их правильного и подлинно научного объяснения.

Итак, не следует бояться научной фантазии в тех вопросах, которые пока еще не разрешены современной наукой.

К числу таких нерешенных научных проблем и принадлежит главная загадка Марса — его удивительные каналы. Конечно, если бы сам факт существования этих необычных образований не был доказан фотографией, то и всякие фантазии об их природе были бы совершенно беспредметны и бесплодны. Но паутинная сеть тонких полосок растительности, подчиненных явному порядку в своем расположении, бесспорно существует. И не только существует, но и обнаруживает регулярные сезонные изменения. Эти факты настоятельно требуют своего объяснения.

Противники гипотезы об искусственном происхождении каналов считают, что если каналы и существуют, то они представляют собой какие-то естественные, природные образования. Чаще всего выдвигались и выдвигаются предположения, что марсианские каналы — это русла бывших рек или трещины на поверхности Марса.

Но такие объяснения кажутся мало убедительными по следующим причинам. Ни русла рек, ни трещины никогда не обладают той правильностью в расположении, какую мы наблюдаем у каналов. Ни реки, ни трещины никогда не идут по кратчайшим путям на поверхности планеты, нигде не обрываясь на полпути, а всегда «вливаясь» в другую реку или трещину. Реки и трещины имеют извилистую, неправильную форму, а также разную ширину в различных местах. Все это совсем не похоже на каналы. Наконец, эта гипотеза совершенно не объясняет сезонных изменений каналов.

Других, более правдоподобных научных гипотез для объяснения каналов пока еще не выдвигалось. Это и дает нам право, вооружившись крыльями научной фантазии, дать иное объяснение наблюдаемым фактам.

Мы будем исходить из предположения, что Марс обитаем и удивительная система каналов построена его разумными и цивилизованными жителями — марсианами. Некоторым людям всякое упоминание о марсианах кажется чем-то совершенно недостойным точной науки — астрономии. Однако такую точку зрения вряд ли можно считать правильной.

Утверждение о том, что жизнь даже в высших и разумных формах существует за пределами Земли, есть одно из бесспорных положений марксистско-ленинской философии — диалектического материализма. Предположение о наличии на Марсе разумных существ ничего принципиально нелепого или антинаучного в себе не заключает. Другое дело, если факты противоречили бы этой идее. Но они не только не противоречат, а, наоборот, хорошо объясняются этой, конечно пока лишь научно-фантастической, гипотезой.

На Марсе, как и на Земле, когда-то, многие миллионы лет назад, возникла жизнь. Сначала жизнь существовала в простейших формах, а затем эволюция органического мира привела к появлению на Марсе не только растительности и животных, но и разумных существ, подобных человеку. Однако развитие Марса шло более быстро, чем развитие нашей Земли. Обладая меньшими размерами, а потому и меньшей силой притяжения, чем наша Земля, Марс сравнительно быстро растерял в мировое пространство значительную часть своей атмосферы. Это привело к ускоренному испарению когда-то бывших на нем морей, а пары воды, попавшие в атмосферу, также постепенно рассеивались в пространство.

Все разреженнее становилась марсианская атмосфера, все меньше облаков появлялось в ней, и климат Марса становился все суровее и суровее. Наконец, когда астрономы три века назад направили свои телескопы на Марс, они застали на этой планете жизнь в состоянии медленного угасания. Умирающий от жажды мир, сохранивший ничтожное количество воды лишь в полярных шапках да на дне бывших морей, покрытых ныне скудной растительностью, — такова мрачная картина, представшая глазам земных астрономов.

Но разумные существа, населяющие Марс, не могли примириться с этим медленным угасанием жизни на своей планете. В отличие от животных и растений, они, как и человек, обладали способностью активно воздействовать на природу и заставлять ее служить своим целям. И вот, когда высыхание планеты стало грозить гибелью обитателям Марса, они были вынуждены искать пути спасения.

Высокое инженерное искусство и необычайно развитая техника позволили им построить ту исполинскую оросительную сеть каналов, которая вызывает недоумение астрономов и может вызвать восхищение инженеров.

Вероятно, каналы были построены уже после того, как моря Марса почти полностью высохли. Дело в том, что марсианские каналы встречаются не только на материках, но и на поверхности теперешних морей, причем каналы, переходящие с материка на море, не отклоняются от прежнего направления. Было бы, конечно, совершенно нелепым предполагать, что марсиане прокладывали каналы по дну морей, когда те были полны воды.

Построенные ими каналы тянутся в целом по кратчайшим путям на поверхности планеты. Разумеется, мы видим не сами каналы, а лишь растительность вдоль невидимых протоков, весьма возможно, заключенных, в целях предохранения от испарения, в закрытые трубы.

Участки растительности, орошаемые водой из каналов, имеют неправильную форму. Но эти клочки растительности находятся вблизи каналов и, в целом, следуют за их направлением. Вот почему наблюдатели видели узловатость многих каналов и даже отдельные пятна растительности, на которые они распадались. Но все эти пятна, как показала и фотография, располагаются длинными правильными цепочками по поверхности Марса.

Система каналов построена так удачно, что перекрывает всю поверхность планеты. Нет на ней пункта, который был бы удален более чем на 300 километров от какого-нибудь канала.

Удивительно правильное расположение двойных каналов также заставляет предполагать их искусственное происхождение. Все эти каналы встречаются только в экваториальных зонах Марса. Не обнаружено ни одного двойного канала в каком-нибудь марсианском море. Это и понятно: усиленное водоснабжение нужно не в местах влажных, какими являются моря, а в сухих, безводных экваториальных пустынях.

При вхождении в моря большинство каналов разделяется на множество ветвей, образуя так называемые вилки. Благодаря такой вилке канал может более усиленно питаться водой, взятой из сравнительно влажных марсианских морей.

Есть факт, который не был объяснен ни одной гипотезой, кроме рассматриваемой нами. Это — сезонные изменения каналов. Дело в том, что на нашей Земле с наступлением весны волна позеленения, вызываемая естественными причинами, например теплыми ветрами, распространяется от экватора к ее полюсам. Когда в начале апреля на зеленых футбольных полях стадионов Тбилиси и других южных городов начинаются первые встречи, болельщики Москвы и Ленинграда с нетерпением ожидают, когда наконец зазеленеет трава и на их стадионах.

Иную картину мы видим на Марсе. Темная волна позеленения распространяется там как раз наоборот — от полюсов к экватору. Какими причинами это может быть вызвано? Конечно, это движение не может порождаться талой водой, просто стекающей от полярной шапки «вниз» к экватору. Распространение темной волны идет, как мы знаем, от обеих полярных шапок Марса, от южной и северной. Кроме того, ведь какого-то единого для всей вселенной верха и низа не существует. В каждой точке планеты низом мы называем направление к ее центру, а верхом — противоположное. Любое озеро талой воды, образовавшееся на Марсе, так же не будет стремиться вылиться из своего водоема и потечь к экватору, как и любой земной пруд. Подсчеты показывают, что если бы полярные шапки даже полностью растаяли, то гигантские лужи, ими образованные, имели бы поперечник лишь на несколько километров больше, чем они сами. С другой стороны, если бы позеленение каналов вызывалось какой-нибудь естественной силой, то, дойдя до экватора, волна потемнения должна была бы остановиться, так как действие этой силы или сил в противоположном полушарии Марса имело бы и противоположное направление. Между тем, как показывают наблюдения, темные волны позеленения свободно переходят экватор, распространяясь на некоторое расстояние в другое полушарие.

Фантастический ландшафт Марса.

Все эти загадочные явления просто объясняются, если каналы — это искусственные протоки воды. В самом деле: марсиане должны брать воду из тех мест, где ее больше (то-есть у тающих полярных шапок), и передавать туда, где ее меньше, то-есть к экватору планеты. Гигантская сеть каналов, возможно, снабжена какими-то водонапорными сооружениями, и с их помощью вода передается от полюсов к экватору. Трубы, в которых течет драгоценная влага, вероятно имеют на всем своем протяжении ряд выходов на поверхность, вроде колодцев, откуда вода и берется для орошения близлежащей растительности.

Скорость распространения позеленения каналов, близкая к скорости пешехода, и есть та скорость, с которой вода распространяется по каналам. Конечно, растительность Марса зеленеет не тотчас же при ее орошении, а лишь спустя некоторое время. Поэтому граница позеленения на Марсе всегда отстает от границы распространения по каналам воды. Но если орошение производится непрерывно по мере поступления воды, то, как нетрудно сообразить, обе границы будут двигаться к экватору приблизительно с одинаковой скоростью.

Не менее удивительными образованиями, чем каналы, являются уже упомянутые нами ранее оазисы. Это — круглые пятна растительности, имеющиеся в местах пересечения многих каналов. Их поперечники достигают в среднем около сотни километров. Они являются узловыми точками всей системы каналов. Посмотрите на один из рисунков оазисов. Это двойной оазис, в котором сходятся семь двойных и пять одиночных каналов. Конечно, на рисунке сильно преувеличена прямолинейность этих каналов. Но все же правильность в их расположении и вхождении в оазисы поразительна.

Схематический рисунок двойного оазиса.

Оазисы, как и каналы, подвержены сезонным изменениям. С наступлением зимы они бледнеют и лишь в их центре всегда остается очень маленькое темное пятно. Круглая форма оазисов, их роль в системе каналов заставляют нас думать, что это — населенные пункты марсиан. Собственно говоря, самим населенным пунктом, вероятно, является маленькая точка в середине оазиса, остальная же его часть представляет собой искусственно выращенную растительность.

Любопытно, что фотографические наблюдения 1941 года окончательно установили, что поверхность многих марсианских морей сплошь усеяна множеством круглых пятен, очень напоминающих оазисы, что, впрочем, отмечалось и раньше многими опытными наблюдателями. Трудно отделаться от мысли, что эти пятна — такие же населенные пункты, как и оазисы. Скопление же их в морях вполне понятно — ведь именно в этих местах Марса больше всего растительности и влаги. Густо разветвленная, наподобие кровеносных сосудов, сеть каналов в марсианских морях и питает водой покрывающую их растительность.

Нельзя не отметить еще один поразительный факт. Вся система каналов составляет единое связанное целое. В ней мы не обнаруживаем никаких местных границ или обособленных районов.

Но остановимся на этом. Наш полет на крыльях фантазии мог настолько увлечь некоторых читателей, что все сказанное они могли принять за строго обоснованную научную теорию. Между тем пока все это не больше, чем фантастическая гипотеза.

Однако вряд ли можно отрицать, что гипотеза об искусственном происхождении марсианских каналов принадлежит к области научной фантастики. В самом деле: она не только не противоречит всем современным астрономическим знаниям, но и хорошо объясняет многие из особенностей марсианских каналов.

Есть два пути проверки правильности этой увлекательной научно-фантастической гипотезы.

Один из них когда-то казался вполне выполнимым. Это — попытка установить непосредственную связь с марсианами. Предлагались многие любопытные проекты. Одни из авторов этих проектов рассуждали так: раз марсиане разумные существа, то они должны знать математику. Следовательно, если где-нибудь в пустынном месте Земли построить из зеленых насаждений огромный чертеж какой-нибудь геометрической теоремы, то марсиане, увидев его в телескоп, ответят нам чертежом какой-нибудь другой теоремы. Так связь и установится. Однако эти проекты остались неосуществленными, так как ни одно государство не пожелало идти на весьма сомнительные расходы, связанные с их осуществлением.

Другие предлагали из прожекторов устроить на Земле гигантский ковш Большой Медведицы. Выбрали даже семь городов, которые по своему положению напоминали этот всем знакомый небесный ковш. Наконец, неутомимые энтузиасты связи с марсианами предложили просто посылать световые «зайчики» на Марс, отражая солнечные лучи от гигантского зеркала. Но все эти проекты также не были осуществлены.

В начале текущего столетия в газетах появились сообщения о том, что марсиане сами пытаются установить связь с Землей, посылая нам световые сигналы. Действительно, некоторые астрономы обнаружили вблизи терминатора Марса какие-то светлые загадочные точки. Пришлось, однако, разочароваться — проверка показала, что это не сигналы марсиан, а просто марсианские облака, освещенные солнечными лучами. Также полным крахом окончились предпринятые в 1924 году попытки услышать радиопередачу с Марса. Правда, некоторые радиолюбители уверяли, что им удалось уловить какие-то странные звуки, не принадлежащие ни одному из человеческих языков. Но и им вскоре пришлось сконфузиться. Оказалось, что слышимые ими «сигналы с Марса» были посланы другими радиолюбителями, пожелавшими пошутить над своими слишком доверчивыми коллегами.

Вообще, до сих пор никакой связи с марсианами так и не установлено, да никто этим сейчас и не занимается.

Гораздо плодотворнее другой путь разрешения загадки Марса Это путь дальнейших всесторонних и углубленных исследований планеты с целью новой строгой проверки всех фактов, касающихся ее пока загадочных каналов. Приведут ли эти исследования к окончательному крушению фантастической гипотезы о марсианах или сегодняшняя научная фантазия превратится в научно установленный факт — это покажет будущее.

Развитие науки и техники в нашей стране идет такими невиданными в истории темпами, что зачастую оно опережает даже самые смелые научные фантазии. Есть ли марсиане и переделывают ли они лик своей планеты, мы, в сущности, не знаем. Но великие стройки коммунизма, меняющие природу огромных пространств нашей страны, прорытие исполинских оросительных каналов, создание новых морей и превращение пустынь в цветущие леса и нивы — все это не фантазия, а факт, значение которого трудно переоценить. Человек сталинской эпохи — это победитель природы, подчинивший ее нуждам строительства светлого будущего, именуемого коммунизмом.

Близится эпоха нового великого противостояния Марса. Хотя оно наступит лишь в 1956 году, но уже и 1952 и 1954 годы весьма удобны для наблюдений Марса.

Вооруженные новыми мощными средствами исследования, советские астрономы если и не разрешат окончательно, то, во всяком случае, несомненно внесут много нового в разрешение волнующей и увлекательной загадки Марса.

Будем же ждать их новых исследований и открытий.

ЖИЗНЬ ВО ВСЕЛЕННОЙ

В поисках жизни за пределами Земли мы встретили ее лишь на Марсе. Да и то с уверенностью пока можно говорить лишь о растительном мире на этой планете. Существование же животных и разумных существ на Марсе, равным образом как и наличие жизни на Венере, продолжает служить предметом догадок и сомнений.

Пусть будущее принесет разочарование тем, кто хотел бы в нашей солнечной системе найти хотя бы еще одну планету, обитаемую, как и наша Земля. Пусть будет доказано, что жизнь на Венере отсутствует, а на Марсе ее проявления ограничиваются лишь скудной растительностью. Будет ли это означать, что наша Земля является исключением и что больше нигде во вселенной нет планет, населенных разумными существами?

Думать так — это значит соглашаться с религиозными сказками о Земле, как о центре мира, и о человеке, как о высшем творении божества. Но еще Джордано Бруно и Ломоносов нанесли сокрушительные удары по этим антинаучным представлениям о мире. Их учение о множестве обитаемых миров находило и находит с развитием астрономии все новые и новые подтверждения.

В прошлом столетии изучение света звезд окончательно доказало, что каждая из звезд — это далекое солнце, подобное нашему. Тщательное исследование планет обнаружило бесспорные проявления жизни за пределами нашей Земли, пока лишь в пределах нашей солнечной системы.

Вокруг многих звезд есть планетные системы.

Но есть ли во вселенной другие планеты, кроме тех, которые обращаются вокруг нашего Солнца? Существуют ли вокруг других звезд те бесчисленные «земли», населенные разумными существами, о которых когда-то писал Джордано Бруно?

Долгое время существование других планетных систем было предметом лишь одних догадок и предположений. Но вот, начиная с 1937 года, ряд астрономов, в том числе пулковский астроном А. Н. Дейч, обнаружил в движении некоторых звезд небольшие неправильности. Эти звезды движутся в мировом пространстве по сложным извилистым кривым, как-то странно слегка вихляя из стороны в сторону. Исследования показали, что эти странности в движении звезд можно объяснить лишь тем, что вокруг них кружатся невидимые спутники, притяжение которых и отклоняет звезды от прямолинейного пути. Подсчеты показали, что массы этих темных невидимых спутников сходны с массами больших планет нашей солнечной системы. Не будет слишком смелым утверждение, что темные спутники, обращающиеся вокруг других звезд, это их планеты, похожие на планеты солнечной системы.

Исследования показали, что многие из звезд окружены планетными системами. А отсюда вытекают весьма важные выводы: вселенная бесконечна и число звезд в ней неисчислимо велико. Значит, и планетных систем в бесконечной вселенной должно быть бесчисленное множество. А раз так, было бы просто глупо и нелепо думать, что из всего бесчисленного множества планет только на одной нашей Земле да еще на Марсе существует жизнь. Ведь наверняка среди этих далеких «земель» встречается очень много таких, на которых условия вполне благоприятны для возникновения и развития жизни.

Марксистско-ленинская философия учит, что жизнь есть неотъемлемое свойство материи, то-есть всего того, из чего состоят отдельные тела и весь окружающий нас мир. Во вселенной нет ничего постоянного, неизменного. Материя находится в состоянии вечного движения и изменения, и это развитие материи рано или поздно обязательно приводит к появлению жизни на тех планетах, где для этого сложились подходящие условия.

Между живой и неживой природой нет непроходимой грани.

Выдающийся советский ученый, академик А. И. Опарин разработал теорию происхождения жизни на нашей Земле. Суть ее заключается в следующем.

Когда-то на Земле жизни не существовало. О голые мертвые скалы унылых берегов плескались волны обширных древних океанов. В них также не было тогда ни рыб, ни растений. Но зато в воде первичных океанов находились в растворенном состоянии все те вещества, из которых состоят ныне живущие организмы. В течение многих миллионов лет, соединяясь друг с другом, эти вещества в конце концов образовали простейшие живые организмы, состоящие вначале лишь из одной клетки. Последующее развитие их, вызванное борьбой за существование и влиянием окружающей среды, привело к появлению того многообразного мира животных и растений, который мы видим вокруг себя.

Работы других советских ученых подтверждают правильность этой теории. Лауреат Сталинской премии профессор О. Б. Лепешинская недавно доказала, что клетка не является простейшей формой жизни, что жизнь проявляется и в еще более простом и бесклеточном живом веществе.

Все эти работы убедительно доказывают, что между живой и неживой природой нет непроходимой грани. Живое всегда возникает из неживого, если внешние условия этому благоприятствуют. Жизнь есть не только на Земле и Марсе, но и на многих других планетах, кружащихся вокруг далеких звезд.

Разумеется, мы пока ничего не знаем о том, в каких именно формах она встречается в этих далеких мирах. Но у нас есть полная уверенность, что на многих из планет развитие жизни привело к появлению разумных существ, не только подобных нам, но, может быть, и гораздо более совершенных. Что это за существа, похожи ли они внешне на обитателей нашей Земли, какова их цивилизация и что представляет собой та планета, на которой протекает их жизнь, — обо всем этом пока можно лишь гадать, строя более или менее фантастические предположения.

Но несомненно одно: великое учение о многочисленности обитаемых миров одержало полную победу над невежественными религиозными представлениями.

Мы не одиноки во вселенной, и когда темными ночами смотрим на небо, туда, в бесконечность, где сияют звезды, наши взоры, быть может, часто встречаются со взорами многих других мыслящих существ, обитающих на чрезвычайно далеких от нас планетах. Вот почему нам бы хотелось, чтобы читатель, познакомившись с тем, что знает современная наука о жизни во вселенной, выполнил следующее скромное пожелание, когда-то в поэтической форме высказанное нашим поэтом-коммунистом Валерием Яковлевичем Брюсовым:

Когда стоишь ты в звездном свете,

Смотря на небо, не забудь.

Что эти звезды, блестки эти

И те, что слиты в Млечный Путь, —

Все это солнца огневые.

Как наше солнце, и кругом

Плывут шары земель — такие,

Как шар земной, где мы живем.

Обложка, форзац, титул, заставка и концовка И. Шишловского.