Послѣ угловатой сцены на террасѣ, по поводу вопроса Елены: "Что-бы вы сдѣлали въ положеніи рыцаря?" (а сцена эта не прошла незамѣченной),-- барышни стали болѣе сдержанными по отношенію Голощапова. Онѣ уже не шутили надъ нимъ на извѣстную тему... Онѣ почувствовали, что за блѣднымъ лицомъ и сверкающими глазами этого чуждаго для нихъ человѣка таится нѣчто такое, о чемъ гораздо удобнѣй не знать; а то, что успѣло изъ этихъ глазъ выглянуть,-- завуалировать во-время шуткой и отстранить, какъ неумѣстную фамильярность, о которой надо забыть...
Сдѣлать же это было тѣмъ болѣе легко, что онѣ о немъ и дѣйствительно на время забыли. Ихъ волновало полученное недавно отцомъ ихъ письмо отъ ихъ общаго знакомаго.-- Кравцева. Кравцевъ былъ сынъ боевого товарища генерала, и онъ очень любилъ его. Кончивъ въ прошломъ году Военную Академію, Кравцевъ служилъ въ одномъ изъ конно-гвардейскихъ полковъ, не рѣшая еще пока вопроса о профессорской кафедрѣ, которую уже предлагали ему. Онъ давно уже былъ неравнодушенъ къ Еленѣ, и сейчасъ -- его пріѣздъ къ нимъ въ деревню (а онъ писалъ и объ этомъ) радовалъ и волновалъ ее. Она втайнѣ давно ужъ любила этого красиваго, стройнаго офицера, съ задумчивыми, синими глазами, которые такъ бережливо-нѣжно слѣдили за каждымъ движеніемъ ея. И внутреннее чувство подсказывало ей, что онъ наконецъ объяснится и попроситъ ея руки. Сестры никогда не говорили объ этомъ. Но Катя знала тайну сестры -- и радовалась ея молодому счастью...
Словомъ, случайно попавшемуся подъ руки Елены стихотворенію Гейне суждено было стать роковымъ. Это была одна изъ тѣхъ коварныхъ случайностей, которыя иногда насмѣшливо скалятъ намъ зубы, предательски импровизируя свои совпаденія и бросая намъ подъ ноги свои каламбуры и шутки...
А Голощаповъ, который былъ всячески далекъ отъ мысли, что вѣстникъ-судьба вотъ-вотъ затянетъ предъ нимъ поводъ коня -- и онъ... догадается,-- вслушивался пока въ "споръ барельефовъ", и его молодая плебейская гордость неудержимо дыбилась подъ хлыстомъ грубаго сарказма поэта съ блѣднымъ лицомъ, для котораго споръ красоты и истины дѣлилъ все человѣчество на "эллина" и "варвара". Онъ былъ одушевленъ страстнымъ желаніемъ стоять подъ стягомъ истины, и его оскорбляла шкура "варвара", въ которую рядилъ его Гейне...