Онъ входилъ уже въ домъ, какъ вдругъ неожиданно вспомнилъ, что ему надо было и еще что-то сдѣлать... Но -- что? Онъ растерянно оглянулся кругомъ, и ему стало страшно, что онъ не можетъ вспомнить того, что забылъ... Онъ хотѣлъ ужъ вернуться назадъ, но, столкнувшись въ дверяхъ съ Яковымъ (камердинеромъ генерала), сразу вдругъ вспомнилъ, что ему надо зайти въ кабинетъ генерала...
-- Куда-же вы, Павелъ Гавриловичъ? А -- чай-то? Господа на террасѣ,-- ласково заговорилъ съ нимъ Яковъ, лысый, сутулый старикъ.
-- Я, Яковъ Трофимычъ, забылъ у себя папиросы,-- нашелся вдругъ Голощаповъ.
-- Не извольте безпокоиться: я за ними пошлю...
-- Пожалуйста. Онѣ на окнѣ...
-- Слушаю.
Старикъ вышелъ изъ комнаты, а Голощаповъ быстро прошелъ въ кабинетъ генерала, взялъ со стола финскій ножъ, сунулъ въ карманъ и пошелъ на террасу.
Кравцевъ что-то разсказывалъ барышнямъ (и, вѣроятно, что-то смѣшное). Тѣ слушали и, смѣясь, перебивали его. Афанасьевна (экономка), стоя у стола, хозяйничала у самовара и, завидя Голощапова, засуетилась съ стаканомъ. Голощаповъ второй уже день, какъ не ѣлъ, и жадно выпилъ стаканъ чаю. Его мучила жажда -- и онъ попросилъ дать ему молока...
Взявъ со стола книгу (это былъ Гейне), онъ развернулъ наудачу и машинально сталъ читать...
И отвѣтилъ рабъ: "Прозванье --
Магометъ, отчизна -- Іеменъ,
Родъ мой -- Азры, тотъ, въ которомъ
Кто полюбитъ -- умираетъ!"
Стихотвореніе было подчеркнуто.
... "Произвело впечатлѣніе, значитъ,-- усмѣхнулся Голощаповъ.-- Понравилось. Хотѣлъ бы я знать -- кому... Да, оно характерно. Такъ оно, поди, и бываетъ. Рабу и вообще любить трудно. Ему это дается не даромъ. Вотъ и я,-- грустно вздохнулъ онъ:-- полюбилъ -- и умру"...
Ему вспомнилась вдругъ баллада "Хохотала" и драматизмъ того, кто тоже: полюбилъ -- и заплатилъ жизнью. А она -- хохотала. И все же: онъ помѣнялся бы съ нимъ! Тотъ -- "изъ грязи ее подобралъ", и она принадлежала ему. Онъ обладалъ ею. Онъ изъ-за нее сталъ "красть", попалъ въ тюрьму, его казнили. А она -- хохотала. Она была тигръ. И что удивительнаго въ томъ, что когти тигра рвутъ и терзаютъ сердце! А -- здѣсь? Здѣсь -- лилія, и онъ не смѣетъ даже смотрѣть на нее. Она не хохочетъ надъ нимъ. Она просто не замѣчаетъ его. Какое! Его вонъ -- зовутъ провожать. И Катя, ничуть не стѣсняясь (да и кого ей стѣсняться!), умышленно замедляетъ шаги, давая этимъ возможность тѣмъ отдѣлиться отъ нихъ и уйти немного впередъ. И какъ онъ порой ее ненавидѣлъ за это! Ему поручаютъ готовить "кантаты" (ему!). И всѣ предупредительны, ласковы съ нимъ. И въ то же время -- кладутъ его въ гробъ, и забиваютъ подъ нимъ вѣжливо гвозди...
Онъ просто -- "рабъ"; его отчизна -- Іеменъ; и полюбя -- онъ долженъ умереть. За что?...
Голощаповъ закрылъ книгу и задумчиво сталъ смотрѣть на чистый уголокъ яснаго неба, который былъ виденъ съ террасы. И это было то самое мѣсто, откуда (и очень недавно!) на усадьбу набѣгала незримая волна съ сѣвера, неся на бѣломъ хребтѣ своемъ двѣ лиліи...
Тонкій ароматъ доплылъ вдругъ до Голощапова...
Это былъ совсѣмъ незнакомый ему запахъ духовъ, который онъ никогда здѣсь не слышалъ. Что это -- галлюцинація? Откуда это? И онъ догадался. Запахъ этотъ шелъ отъ его правой ладони, которой онъ касался ручки клинка, спрятаннаго у него въ карманѣ...
Голощаповъ вспомнилъ, какъ генералъ разъ какъ-то сказалъ ему, разрѣзывая этимъ ножемъ листъ бумаги, что этотъ клинокъ ему подарила одна красивая женщина, которой когда-то онъ увлекался.-- "Это было давно, когда я былъ молодъ и покорялъ сердца женщинъ",-- вздохнувъ, сказалъ генералъ. И вотъ -- ароматъ этой давней любви, которымъ пропитанъ былъ острый клинокъ, коснулся сейчасъ и его, и вкрадчиво что то шепталъ ему... Что? И гдѣ теперь эта женщина? Жива-ли она? И зачѣмъ ея нѣжныя руки послали къ нему этотъ шепчущій нѣжно клинокъ? Можетъ быть, это -- запахъ несчастной любви? И какъ странно: холодная сталь -- и благоухающій шопотъ упрека...
Натянутые нервы Голощапова болѣзненно ныли. Его раздражалъ этотъ запахъ. Онъ не хотѣлъ его слышать: онъ стѣснялъ и мѣшалъ ему, какъ недавно мѣшали ему ажурныя тѣни сирени.