Въ окно къ нему постучали...
-- Кто тамъ?
-- Пожалуйте чай пить...
(Это была Даша).
-- Сейчасъ,-- отозвался онъ.
Голощаповъ всталъ, осмотрѣлся, выдвинулъ изъ-подъ кровати небольшой сундучокъ, порылся въ немъ и досталъ мѣшочекъ съ дробью. Ружье, которое подарилъ ему генералъ, висѣло у него надъ кроватью. Развязавъ мѣшочекъ, онъ отсыпалъ часть дроби, взвѣсилъ остатокъ въ рукѣ и задумался. Потомъ вынулъ изъ чемодана шерстяные чулки, всунулъ мѣшочекъ сперва въ одинъ, потомъ въ другой чулокъ, досталъ полотенце, завернулъ въ него этотъ комъ и обвязалъ тонкой бичевкой. Полуаршинные концы полотенца оставались свободными. Онъ взялъ за концы и взмахнулъ этимъ самодѣльнымъ кистенемъ... Ударивъ имъ разъ и другой по ладони и опредѣливъ достаточную тяжесть и мягкость удара, онъ остался доволенъ...
-- Ошеломитъ, но и только...-- прошепталъ онъ и сунулъ кистень подъ подушку.
Выходя изъ комнаты, онъ что-то вдругъ вспомнилъ и -- взглянулъ на ружье...
... "Да,-- лучше теперь. Пріотворимъ дверь и себѣ. А то потомъ и помѣшать могутъ"...
Вернувшись къ столу, онъ досталъ перевязанную бичевкой коробку отъ гильзъ (тамъ лежали патроны), вскрылъ ее и, выбравъ съ крестикомъ,-- что означало: "съ картечью",-- вложилъ два патрона въ ружье...
-- Вотъ! Теперь -- все,-- сказалъ онъ вслухъ и осмотрѣлся...
И ему показалось вдругъ страннымъ, что комната его оставалась все той-же, что въ ней ничего не измѣнилось,-- все оставалось такимъ-же, на тѣхъ же мѣстахъ; и только въ немъ что-то вдругъ измѣнилось; онъ вернется сюда уже послѣ всего... Послѣ того, какъ онъ зажметъ поцѣлуями ея трепещущій ротикъ и первый (онъ! и никто другой!) развяжетъ ея дѣвственный поясъ... А потомъ -- здѣсь, въ этой комнатѣ, онъ скажетъ послѣднее "прости" жизни, и -- переплыветъ другой Геллеспонтъ...