Раскольничья колонизація.
Вопросъ о причинахъ возникновенія оригинальнаго явленія русской исторіи, окрещеннаго именемъ раскола, уже достаточно разроботанъ нашею литературою. Взглядъ на расколъ, какъ на явленіе, вызванное соціально-экономическими условіями русской жизни, можетъ считаться установленнымъ незыблемо, и въ настоящее время только ученыя салопницы продолжаютъ видѣть причину раскола въ "дерзости нѣсколькихъ протопоповъ". Расколъ явился протестомъ старины противъ "новинъ", причемъ подъ "стариной" отнюдь не должно разумѣть одну заскорузлость и рутину: рядомъ съ двуперстнымъ знаменіемъ и хожденіемъ посолонь, рядомъ съ бородою и русскимъ кафтаномъ протестанты отстаивали и старинное крестьянское право свободнаго передвиженія и личной свободы, и исконное право земледѣльца на обработываемую имъ землю, и старинное русское самоуправленіе, и многое-многое другое. Только благодаря такому глубоко-жизненному значенію своему, расколъ и могъ увлечь за собою значительную часть русскаго народа и сыграть такую важную роль въ нашей народной исторіи.
Роль эта была очень велика. Расколъ предохранилъ русскую народную расу отъ вырожденія, обусловленнаго неблагопріятными условіями русской жизни послѣднихъ двухъ столѣтій. Расколъ сохранилъ экономическое благосостояніе значительной части русскаго народа и въ значительной мѣрѣ содѣйствовалъ развитію народныхъ промышленныхъ силъ. Наконецъ, расколъ явился чрезвычайно виднымъ факторомъ разселенія русскаго народа и колонизаціи имъ пустыхъ, незаселенныхъ пространствъ.
Вліяніе раскола на русскую народную жизнь было вообще крайне разнообразно. Къ сожалѣнію, вопросъ этотъ совсѣмъ неразряботанъ въ нашей литературѣ, а многія частности этого вопроса и не могутъ быть пока уяснены, такъ какъ для этого даже не собраны еще и матеріалы. Легче всего можетъ быть уяснено вліяніе раскола на колонизацію русскаго народа, каковому вопросу и посвящается предлагаемая читателю работа.
Значеніе колонизаціоннаго начала расколъ получилъ не съ разу. Первые активные поборники раскола отнюдь не желали бѣжать въ "пустыню" и тамъ устроивать жизнь но своимъ убѣжденіямъ. Напротивъ, считая себя истинными представителями православной церкви и исконныхъ русскихъ порядковъ, они стремились къ тому, чтобы уничтожить или изгнать въ ту же "пустыню" враговъ этой церкви и этихъ порядковъ, какими они считали Никона и его приверженцевъ. Будучи вполнѣ увѣренными въ томъ, что вся Россія съ ними за одно, первые раскольники видѣли все зло въ небольшой кучкѣ людей, засѣвшей въ центрѣ Россіи -- Москвѣ и обманувшей царя и ^сильныхъ міра сего". Отсюда всѣ усилія первыхъ раскольниковъ направляются къ тому, чтобы раскрыть глаза царю и "сильнымъ міра сего", доказать неправоту Никона и его послѣдователей и этимъ путемъ добиться возстановленія "старины". Отсюда цѣлый рядъ "челобитныхъ", подаваемыхъ раскольниками царю, "посланій", которыя первые расколоучители адресовали царю и сильнымъ боярамъ, и диспутовъ, которые вели раскольники съ представителями и защитниками нововведеній. Будучи сосланными Никономъ по разнымъ отдаленнымъ мѣстамъ или добровольно убѣгая отъ воздвигнутыхъ имъ гоненій куда-нибудь на Донъ, первые раскольники смотрѣли на свою ссылку или на бѣгство лишь какъ на временную отлучку изъ Москвы. И дѣйствительно, какъ только Никонъ палъ, первые заводчики раскола и его первые поборники тѣмъ или другимъ путемъ собрались въ Москву.
Пребываніе въ бѣгахъ и ссылкѣ, однако, не осталось для расколоучителей безплоднымъ. Они увидѣли, что далеко не вся Россія съ ними за одно. Они видѣли духовенство, отправлявшее службы по ново-исправленнымъ книгамъ и сообразно вновь введеннымъ обрядамъ; видѣли обывателей, индифферентно относившихся ко всякимъ новизнамъ, видѣли населеніе, примирившееся и съ закрѣпощеніемъ, и съ грабежомъ ярыжекъ и приказныхъ, и съ подчиненіемъ мірскихъ распорядковъ произволу помѣщиковъ и воеводъ. Все это не могло не измѣнить взгляда расколоучителей на значеніе и задачи поднятаго ими протеста.
Въ Москвѣ раскольниковъ ожидали еще большія разочарованія. Никонъ палъ, но соборъ, осудившій Никона, отнюдь не возстановилъ старины. Напротивъ, онъ одобрилъ всѣ распоряженія Никона по исправленію книгъ и обряда, а ревнителей старины предалъ анаѳемѣ.
Произнесеніе анаѳемы имѣло мѣсто въ 1667 году, но начало собора, произнесшаго анаѳему на раскольниковъ, было въ 1666 году. Число 666--число апокалипсическое, звѣриное. Старинные русскіе граматники давно съ недоумѣніемъ смотрѣли за это число. "По тысящи лѣтъ отъ воплощенія Божія Слова бысть развязанъ сатана, и Римъ отпаде со всѣми западными церквами отъ восточныя церкви. Въ 595 лѣтъ по тысящи жители въ Малой Руссіи къ римскому костелу приступили и на всей воли римскаго папы, заручную грамату дали ему. Се второе оторваніе христіанъ отъ восточныя церкви. Егда же исполнится 1666 лѣтъ, да нѣчто бы отъ прежде бывшихъ винъ зла нѣкакова не пострадати и намъ".
Такъ говорили граматники. И вотъ соборъ, проклявшій старину и ея поклонниковъ, собрался именно г.ъ роковомъ 1666 году. "Погибло православіе!" завопили ревнители старины, слыша соборную анаѳему. Явилась мысль объ антихристѣ, и этимъ антихристомъ не могъ быть никто ивой, какъ Никонъ. "Міръ кончается, антихристъ явился, близокъ часъ страшнаго суда Христова!" разнеслось по всей Россіи.
А "нововводители" какъ нарочно вели себя такъ, чтобы вполнѣ убѣдить поборниковъ старины въ наступленіи "послѣднихъ дней". Начались, гоненія, ссылки, казни. Первыхъ расколоучителей истребляли безпощадно: ихъ обезглавливали, четвертовали, жгли. Въ тоже время преслѣдованія получали массовый характеръ, направлялись противъ всѣхъ тѣхъ, въ комъ замѣчалась хоть малѣйшая приверженность къ старинѣ, хотя бы эта приверженность состояла лишь въ привычкѣ къ двуперстному знаменію. Соборъ 1666--1667 года постановилъ казнить всѣхъ "непокоряющихся" и поручилъ духовенству отыскивать этихъ непокоряющихся. И вотъ началось насильственное принужденіе открекаться отъ старины и присоединяться къ новинамъ. "Повелѣваху" ("новолюбители") имъ (приверженцамъ старины) тремя персты креститися и по новоизданной креста печатію печатаюшіяся просфиры ясти, и тайнъ тѣхъ причащатися; не пріемлющихъ же уста пястьми и палицами біяху и сокрушаху, и влашюще въ уста кляпъ силою причащаху люди новосвящаемою евхаристіею", разсказываетъ Иванъ Филипповъ, самый спокойный и умѣренный изъ раскольничьихъ писателей, касавшихся данной эпохи. "Всюду бо мучительства ме, обагрѣй кровію неповинною новыхъ страстотерицевъ, видящеся, продолжаетъ тотъ же писатель:-- всюду пла и вопль и стонаніе; вся темницы во градѣхъ и въ селѣхъ наполнишася христіанъ, древняго держащихся благочестія. Вездѣ чепи бряцаху, вездѣ вериги звѣняху, вездѣ тряски и хомуты Никонову учевію служаху, вездѣ бичи и жезліе въ крови исповѣднической повсядневно омочахуся. Проповѣдницы Никоновыхъ новинъ яростію и гнѣвомъ и мучительствомъ вмѣсто кроткаго духа дыхаху: біеніемъ и ранами, а не благодатію Христовою увѣщеваху, лукавствомъ и коварствомъ злобнымъ, а не апостольскимъ смиреніемъ къ вѣрѣ своей провождаху и отъ таковаго насилованнаго лютаго мучительства обліяхуся вся грады кровію, утопаху въ слезахъ села и веси, покрывахуся въ плачи и стонаніи пустыни и дебри... Елицы тогда часове бываху, толицы мученицы страдаху; елицы черты времени прехождаху, толицы страдальцы скончевахуся; елицы минуты течаху, толицы благочестія исповѣдницы престолу Христову представаху: они мечи усѣкаеми, они же огнемъ сожигаеми, и иніи инако скончеваеми..."
Подъ вліяніемъ этихъ преслѣдованій, мысль о пришествіи въ міръ антихриста и близкой кончинѣ всего міра получила широкое распространеніе. Истинной церкви не стало и враги ея всячески мучатъ и истребляютъ истинныхъ христіанъ -- развѣ это не значило, что царство антихриста наступило? Распространилось убѣжденіе, что съ 1666 года это царство уже началось, и такъ какъ по апокалипсису власть антихриста должна продлиться два съ половиною года, то всѣ "вѣрные" не сомнѣвались, что къ 1669 году неминуема должна послѣдовать кончина міра. Во всѣхъ углахъ Россіи нашлись люди, которые стали готовиться къ наступающему "страшному суду". Они бросали дома и деревни, собирались толпами, постились, молились, приносили другъ другу покаяніе въ грѣхахъ, пріобщались старинными дарами и, простившись со всѣмъ земнымъ, въ трепетѣ ожидали трубы архангела. Всѣ хозяйственныя заботы были оставлены. Къ чему онѣ, когда каждую минуту можно ожидать, что земля потрясется, камни распадутся, солнце и луна померкнутъ, звѣзды спадутъ съ неба, протекутъ рѣки огненныя, сожрутъ всякую тварь земноводную и истребятъ всѣ дѣла человѣческія. Казалось нетолько излишнимъ заботиться о земномъ, но прямо грѣшнымъ, противнымъ волѣ Божіей. "Еще съ осени 1668 года забросили поля, не пахали, не засѣвали, а въ 1669 году обросили и дома. Голодная скотина, брошенная на произволъ судьбы, бродила безъ пастуховъ и жалобнымъ мычаніемъ вторила заунывному пѣнію лежавшихъ въ гробахъ хозяевъ. Ясачная мордва и бортники, а вмѣстѣ съ ними и русскіе люди, не подвергшіеся вліянію нравственной эпидеміи, забирали безпризорный скотъ и расхищали до чиста покинутыя деревни" (Мельниковъ).
До сихъ поръ существуетъ въ русскомъ народѣ повѣрье, что конецъ міра будетъ имѣть мѣсто непремѣнно ночью, въ самую полночь, и притомъ -- или съ субботы на воскресенье передъ масляницей, или въ ночь на Троицынъ день. Это повѣрье существовало и въ описываемую эпоху, а въ старину въ ночь на воскресенье передъ масляницей въ московскомъ Успенскомъ соборѣ совершался даже особый обрядъ страшнаго суда. Е вотъ въ 1669 году многіе ревнители старины проводили указанныя ночи безъ сна, ожидая каждую минуту кончины міра. Одѣтые въ чистыя рубахи и въ саваны, а нѣкоторые -- даже въ монашескія рясы, они лежали въ долбленныхъ гробахъ и пѣли:
Деревянъ гробъ сосновый,
Ради меня строенъ.
Въ немъ буду лезкати,
Трубна гласа ждати. и т. д.
Однако, прошли страшныя ночи, прошелъ и весь роковой годъ, а "трубный гласъ" не раздавался. Что же это значило? Одни рѣшили, что вычисленіе времени прихода антихриста и наступленія кончины міра было произведено невѣрно, что антихристъ еще не пришелъ. Рѣшеніе это закрѣпилъ своимъ авторитетнымъ словомъ "протосингелъ россійскія церкви", знаменитый расколоучитель протопопъ Аввакумъ -- "А о послѣднемъ днѣ и *о антихристѣ не блазнитеся, писалъ онъ "вѣрнымъ" изъ своего пустозерскаго подземелья, въ которомъ былъ въ это время заключенъ:-- еще онъ, послѣдній чортъ, небывалъ", добавляетъ протопопъ съ обычною ему энергіею въ выраженіяхъ. Другіе, напротивъ, рѣшили, что антихристъ пришелъ, но не въ видѣ индивидуальнаго существа, а въ видѣ духа времени, въ видѣ новыхъ учрежденій, новыхъ порядковъ и въ видѣ совокупности всѣхъ людей, ратовавшихъ за новые порядки, словомъ -- въ нечувственномъ видѣ.
Какъ бы то ни было, пришелъ ли антихристъ или нѣтъ, было очевидно, что кончины міра приходилось ожидать еще очень долго. Такъ или иначе, а нужно было жить. Жать, подчиняясь всѣмъ тогдашнимъ порядкамъ и отказываясь отъ своихъ желаній, надеждъ и убѣжденій, было слишкомъ тяжело. Соціально-экономическій гнетъ давалъ себя слишкомъ сильно знать; а тутъ къ нему присоединялся еще гнетъ религіозный. Оставаться въ такомъ положеніи не было возможности. Нуженъ былъ выходъ.
И выходъ нашелся, даже цѣлыхъ два. Первый выходъ состоялъ въ прямой, открытой борьбѣ со всѣмъ отрицаемымъ государственнымъ, общественнымъ и церковнымъ строемъ. Борьба эта выразилась въ десятилѣтнемъ сопротивленіи царскимъ войскамъ монаховъ и казаковъ, запершихся въ Соловецкомъ монастырѣ, въ бунтахъ стрѣльцовъ, въ бунтѣ Стеньки Разина и, наконецъ, въ Пугачевщинѣ, въ возбужденіи которой раскольники играли первенствующую роль. Въ этомъ направленіи расколъ проявилъ громадныя силы, но былъ побѣжденъ и не добился ничего.
Несравненно большихъ успѣховъ достигъ расколъ, обратившись къ другому выходу. Выходъ этотъ состоялъ въ томъ, чтобы совсѣмъ уйти изъ-подъ власти государства и церкви, отрѣшиться отъ общества, строй и порядки котораго были такъ ненавистны раскольникамъ, бѣжать въ незаселенныя, незанятыя еще никѣмъ мѣста и тамъ начать устраивать новую жизнь "на всей своей волѣ". Выходъ этотъ не представлялъ собою чего-либо новаго и практиковался на Руси изстари всѣми тѣми, кому не въ моготу было отъ сложившихся общественныхъ порядковъ. Допекали ли русскихъ людей притѣсненія власть имущихъ, чинили ли имъ раззореніе разбойники или непріятели, происходилъ ли неурожай или другое стихійное бѣдствіе -- русскіе люди снимались съ своихъ мѣстъ и "брели розно". Брели черносошные крестьяне, брели монастырскіе и помѣщичьи, брели посадскіе люди. Брели, оставивъ свои насижанныя мѣста, на другія, культивированныя земли, имѣвшія хозяина, и селились на нихъ на тѣхъ или другихъ условіяхъ; брели и въ "пустыя" мѣста, гдѣ земля была ничья, въ лѣса и болота, въ широкія степи, со всѣхъ сторонъ окаймлявшія первоначальныя русскія поселенія, пускали здѣсь въ ходъ топоръ и соху, вели борьбу съ суровой природой и туземными дикарями и завладѣвали всѣмъ тѣмъ пространствомъ, "куда топоръ и соха ходили". Этимъ путемъ издавна происходило разселеніе русскаго народа съ первоначальныхъ мѣстъ его поселенія--на сѣверъ, востокъ и югъ. Къ этому же средству прибѣгали теперь и гонимые раскольники.
Бѣгство въ пустыни и ихъ колонизація были неизбѣжнымъ выходомъ для раскольниковъ изъ того невозможнаго положенія, въ которое они были поставлены. Прямая борьба съ врагомъ не удалась; къ тому же далеко не всѣ раскольники были склонны къ этой борьбѣ. Жить же въ предѣлахъ вліянія Московскаго государства не было никакой возможности въ виду страшныхъ преслѣдованій. Оставалось одно -- бѣжать, благо Московское царство со всѣхъ сторонъ было окружено неизвѣданными степями и непроходимыми болотами и лѣсами, да и внутри его было не мало первобытныхъ лѣсовъ.
Съ теченіемъ времени преслѣдованія раскольниковъ нетолько не ослабѣвали, но еще усиливались. Съ обѣихъ сторонъ росло ожесточеніе. Въ 1677 году взятіе Соловецкаго монастыря завершилось невѣроятно страшными казнями. Черезъ четыре года послѣ того соборъ 1681 года просилъ царя Ѳедора Алексѣевича привести въ исполненіе постановленіе собора 1667 года о казнѣ всѣхъ "непокоряющихся". Ѳедоръ Алексѣеви, въ виду того, что духовенство плохо исполняло возложенную на него обязанность ловить раскольниковъ, обязалъ заняться этимъ дѣломъ помѣщиковъ и земскія власти. Усмиреніе первыхъ стрѣлецкихъ бунтовъ снова повлекло за собою страшныя гекатомбы казненныхъ. Наконецъ, въ 1682 году вышли такъ называемыя двѣнадцатая статей царевны Софіи.
Статьи Софьи, долго служившія спеціальнымъ закономъ относительно раскольниковъ, представляютъ собою конечное развитіе той карательной политики, которой держалось правительство въ теченіи всей второй половины XVII столѣтія. Дѣйствительно, дальше этихъ "статей" идти было некуда. Этими статьями опредѣлялось: всѣхъ нераскаивающихся раскольниковъ жечь въ срубахъ; раскаивающихся -- исправлять и освобождать, взявъ съ нихъ письменное обязательство пребывать въ православной церкви. Ложно обратившихся къ православію и затѣмъ снова приставшихъ къ расколу казнить безъ испытаній. Проповѣдниковъ самосожженія -- сжигать. Кто но невѣжеству ""вступитъ не въ свои дѣла по церковному разврату", наказывать, "смотря по винамъ ". "Всякаго званія людей" (православныхъ), не донесшихъ о раскольникахъ, не поймавшихъ ихъ, когда къ тому представлялся случай, или укрывавшихъ -- бить кнутомъ и ссылать. Перекрещивающихъ казнить безъ милосердія, хотя бы они покаялись; перекрещивающихся бить кнутомъ, если покаются, въ противномъ случаѣ -- казнитъ. Доносы и обвиненія въ расколѣ -- провѣрять распросами духовенства и сосѣдей. Дворы и имущество раскольниковъ продавать и деньги отбирать въ казну "для того, что по такимъ сыскнымъ дѣламъ на прогоны и посыльнымъ люденъ въ жалованье его государскія денежныя казны исходитъ не малое число".
Такимъ образомъ, послѣ изданія этого законоположенія, одна принадлежность къ расколу влекла за собою смертную казнь. Казни этой не избѣгалъ раскольникъ даже въ случаѣ раскаянія, если за нимъ числился такой грѣхъ, какъ перекрещиваніе. Такимъ образомъ, самое существованіе раскольниковъ въ предѣлахъ Московскаго государства дѣлалось невозможнымъ. Чтобы сохранить жизнь, раскольнику приходилось притворно принимать на себя личину православія, притворно исполнять всѣ обязанности и предписанія православной церкви и каждую минуту трепетать, что обманъ откроется и виновный въ немъ будетъ казненъ "безъ пощады". Очевидно, жить при такихъ условіяхъ было невозможно. И вотъ началось поголовное бѣгство раскольниковъ въ "пустыню".
Не знаю себѣ, что и быти,
Да гдѣ мнѣ главу подклонити,
пѣлось въ раскольничьихъ "стихахъ" того времени:
Понеже антихристовы дѣти
Всюду простираютъ на насъ сѣти,
Хотятъ они насъ уловити,
Антихристу покорите,
А вѣру христову перемѣните.
Обращаясь къ пустынѣ, раскольникъ пѣлъ:
Прекрасная мати пустыня,
Любезная моя дружина!
Пришелъ изъ тебя соглядати.
Потщися мя воспріяти,
И буди мнѣ яко мата,
Отъ смутнаго міра пріими мя,
Съ усердіемъ въ тя убѣгаю.
Пойду по лѣсамъ, по болотамъ
Пойду по горамъ, по вертепамъ,
Да гдѣ бы въ тебѣ водвориться.
Не страшили раскольника ни дикіе, непроходимые лѣса, ни невылазныя болота, ни безконечныя степи, ни дикіе хищные звѣри, ни суровая природа -- все это онъ надѣялся побѣдить, со всѣмъ разсчитывалъ ужиться. Но за то здѣсь, въ пустынѣ, не было ни тряски и хомута, ни дыба и колесованія; за то здѣсь не грозила раскольнику опасность остаться безъ головы или быть сожженнымъ въ срубѣ. Мало того: въ пустынѣ раскольникъ могъ работать только на себя, заботиться только о своемъ пропитаніи; не нужно было платить ни подати, ни оброка помѣщику, ни взятокъ попамъ и ярыжкамъ. И потому у раскольника оставался досугъ, который онъ могъ посвятить созерцанію и размышленіямъ.
Поставлю въ тебѣ (пустынѣ) малую хижу,
Полезное въ ней азъ увижу,
продолжаетъ вышеприведенный "стихъ":
Кукушка въ тебѣ воскукуетъ,
Умильный гласъ испущаетъ,
И та меня поучаетъ.
Пойду изъ въ лѣса разгуляться,
Плодовитыя дерева соглядати,
И тѣ мнѣ пользу показуютъ,
Труды любить преобразуютъ.
На которомъ деревѣ плода нѣту,
И тѣ меня поучаютъ...
Колонизаціонный раскольничій потокъ устремился одновременно по всѣмъ четыремъ странамъ свѣта на Сѣверъ и Югъ, Востокъ и Западъ. На Сѣверѣ раскольники наполнили лѣса Архангельской, Вологодской и Олонецкой губерніи и основали здѣсь тысячи скитовъ и деревень. Въ 1694 году въ нынѣшнемъ Повѣнецкомъ уѣздѣ на рѣкѣ Выгу образовалось знаменитое Даниловское общежитіе, заселившее своими колоніями сѣверную и восточную часть Олонецкой губерніи и разсыдавшее колонистовъ по всему свѣверу и сѣверо-востоку Россіи. Затѣмъ еще въ 1684 и 1685 г., какъ говорится въ одномъ указѣ, "юъ разныхъ волостей и погостовъ разныхъ помѣщиковъ крестьяне и бобыли въ расколѣ бѣжали, безвѣстно, за свейскій рубежъ". Особенно много поселилось раскольниковъ въ такъ называемой Копорщинѣ (нынѣшній Петергофскій уѣздъ), принадлежавшей тогда Швеціи. На востокѣ раскольники распространились по Поволжью, въ степяхъ Саратовской, Самарской и Астраханской губерніи, /заняли многія мѣста Оренбургской губерніи, проникли на р. Уралъ, распространились по горнымъ заводамъ Пермской губерніи и появились въ Сибири. На сибирскихъ горныхъ заводахъ и при золотыхъ промыслахъ число раскольниковъ возросло въ одно столѣтіе до 100,000. Раскольники распространились въ Екатеринбургѣ, Тюмени, Томскѣ и Енисейскѣ съ округами. Позднѣе раскольники заселили нынѣшнюю Семипалатинскую область и Алтайскій и Барнаульскій округа Томской губерніи. Въ то время мѣстности эти были уже внѣ русскихъ предѣловъ, и съ присоединеніемъ ихъ къ Россіи раскольники, подъ именемъ "каменщи ковъ", были приняты въ русское подданство, какъ инородцы. Еще позднѣе раскольники заселили Забайкалье и нѣкоторыя мѣстности Амурской области. Проникли раскольники и въ Центральную Азію, гдѣ и въ настоящее время есть нѣсколько раскольничьихъ поселеній. На югъ отъ Московскаго царства раскольники двинулись очень рано. Еще въ 1688 году донскіе казаки доносили царю, что близь Тамбова и Козлова поселилось множество раскольниковъ; станичный атаманъ Осипъ Михайловъ ходилъ противъ нихъ съ 1000 казаковъ, ни ничего не въ силахъ былъ сдѣлать. Въ Елисаветградскомъ и Бахмутскомъ уѣздахъ цѣлыя слободы заселены были раскольниками. Самый Донъ въ значительной степени былъ колонизованъ раскольниками. Затѣмъ раскольники проникли на Сѣверный Кавказъ. Уже около 1680 г. болѣе 1,500 раскольниковъ появилось на Кумѣ; затѣмъ они заняли Аграхань и Судакъ, поселились въ ущельяхъ Большой и Малой Кабарды, основались по Тереку и проникли въ центръ Дагестана. Съ Дона раскольники бѣжали за Кубань и отдавались тамъ подъ власть Крымскаго хана. Отсюда они перешли въ Турцію, на устья Дуная, гдѣ образовали сплошное густое населеніе, выславшее одну колонію на берега Архипелага, три -- въ Малую Азію и одну -- въ Сирію. Въ тоже время раскольники устремились во вновь присоедни шную къ московскому царству Малороссію и проникли далѣе, въ предѣлы теперешней Новороссіи, въ Молдавію и Валахію, гдѣ и теперь составляютъ значительный процентъ населенія. Изъ Молдавіи они перешли въ Австрію, именно въ Буковину. Въ Новгородъ-Сѣверской области раскольники заселили Стародубскіе лѣса, гдѣ образовали 17 слободъ и куда сошлось до 50,000 раскольниковъ. Они устремились и за польскій рубежъ, гдѣ образовали множество слободъ и мѣстечекъ, изъ которыхъ самою знаменитою была Вѣтка, вмѣщавшая въ себѣ въ дни своего процвѣтанія до 40,000 жителей. Въ Польшѣ раскольники распространились нетолько въ предѣлахъ бывшаго Литовскаго княжества, но и въ коренныхъ польскихъ мѣстностяхъ. Отсюда они перешли въ Пруссію, именно въ Занзебургскій округъ Восточной Пруссіи, гдѣ живутъ и теперь подъ именемъ филиппоновъ. Наконецъ, раскольники заняли нѣкоторыя мѣстности нынѣшняго Прибалтійскаго края, напр., пространство между оз. Пейпусъ и р. Эмбахъ, Ригу и др.
Устремляясь обширнымъ колонизаціоннымъ потокомъ на окраины Московскаго государства переходя его границы и заселяя мѣстности, наиболѣе удаленныя отъ Москвы, раскольники не оставляли безъ вниманія и пустынныя мѣстности, лежащія внутри государства. Такъ заселились лѣса волокаламскіе, брынскіе, чернораменскіе, керженскіе и другіе. Въ однихъ Чернороменскихъ лѣсахъ (Нижегородской губ.) считалось къ 1716 году только "записныхъ" раскольниковъ до 40,000 душъ, а вобще въ лѣсахъ Нижегородской губерніи -- до 80,000.
Перечисленные факты могутъ дать хоть приблизительное понятіе о громадныхъ размѣрахъ раскольничьей колонизаціи и о томъ важномъ значеніи, которое она имѣла въ исторіи русскаго народа. Значеніе это очень разнообразно. Раскольничій писатель Иванъ Алексѣевъ, авторъ "Исторіи о бѣгствующемъ священствѣ", имѣлъ полное право сказать: "сицевыми народы (раскольниками) нустыя мѣста и звѣропаственная населяхуся, и вмѣсто деревъ людей умноженіе показася, трава и тернія растущія въ вертограды и садовія обратишася, гради вторіи показашася населеніемъ человѣкъ"... И дѣйствительно, въ этомъ отношеніи раскольниками сдѣлано чрезвычайно много. Громадныя пространства, дикой, ни къ чему негодной земли, болота Сѣвера и Запада съ поросшими на нихъ лѣсами, пустынныя степи Юга, горные кряжи Урала и Алтая и т. д.-- все это культивировано, превращено въ плодородныя пашни и луга и заселено раскольниками. Страшно много труда положено на эту борьбу съ природой, дикими звѣрями и туземными обитателями, и нужно было имѣть раскольничью "ревность о вѣрѣ", чтобы вынести эту борьбу при самыхъ неблагопріятныхъ условіяхъ, съ самымъ ничтожнымъ запасомъ знаній и при постоянныхъ помѣхахъ щ'раззореніяхъ "никоніанъ". Невольно приходится изумляться той силѣ, которую расколъ обнаружилъ въ этомъ дѣлѣ и благодаря которой десятки милліоновъ десятинъ прежде дикихъ земель сдѣлались доступными пользованію русскаго народа и тѣмъ сильно увеличили общее народное богатство. Это мирное, культурное завоеваніе, совершенное расколомъ, безъ сомнѣнія, несравненно важнѣе многихъ завоеваній, сдѣланныхъ при помощи оружія.
Но это только одна сторона медали. Раскольничья колонизація имѣла и другое, не менѣе важное значеніе. Она давала выходъ всѣмъ недовольнымъ элементамъ, накоплявшимся въ центральной Россіи. Въ раскольничью колонизацію, въ общины, основанныя раскольниками на окраинахъ государства, стремились всѣ тѣ, кто не укладывался въ рамки создававшагося тогда государственнаго и общественнаго строя новой Россіи. Раскольничья колонизація представляла собою предохранительный клапанъ, въ который выходили невмѣщавшіеся въ государственной машинѣ пары. Только существованіемъ этого клапана, только возможностью для всѣхъ недовольныхъ существующими порядками уходить въ пустыню и устраивать тамъ жизнь но своему желанію и объясняется тотъ фактъ, что такая радикальная ломка государственныхъ и общественныхъ порядковъ, привычекъ и обычаевъ населенія и всѣхъ вообще условій жизни, какая совершена Петромъ I, не встрѣтила особенно сильнаго сопротивленія со стороны народа и не сопровождалась катаклизмами. Отвлекая недовольные элементы въ свои общины, расколъ тѣмъ самымъ далъ возможность Россіи обратиться въ то громадное государство, какимъ оно является теперь.
Наконецъ, нужно отмѣтить еще одно значеніе раскольничьей колонизаціи. Какъ извѣстно, ко времени появленія раскола старинное русское областное самоуправленіе и общинные порядки находились подъ сильнымъ давленіемъ централизаціонныхъ стремленій московскаго правительства и его бюрократическихъ порядковъ управленія. Дальнѣйшая исторія Россіи только усилила централизацію и бюрократизмъ и совершенно сгубила, даже изъ памяти народной вычеркнула областное самоуправленіе, а общинные порядки въ значительной степени извратила, пріурочивъ ихъ, главнымъ образомъ, къ государственнымъ потребностямъ. Совсѣмъ не то было въ раскольничьихъ общинахъ. Находясь внѣ вліянія централизаціонныхъ стремленій правительства и бюрократіи или откупаясь отъ этого вліянія деньгами, раскольничьи общины нетолько жили старинною общинною жизнью и сохраняли старинную общинную организацію, но и развивали ее, сообразно новымъ условіямъ жизни. Вмѣстѣ съ тѣмъ, отдѣльныя общины группировались по мѣстностямъ и толкамъ въ союзы, управлявшіеся свободно выбранными по общинамъ лицами. Отдѣльные союзы нерѣдко также соединялись и образовывали федераціи. Отсюда то сильное развитіе общности у раскольниковъ, которое замѣчено всѣми современными изслѣдователями раскола. Здѣсь же заключается объясненіе высшаго уровня политическаго развитія раскольниковъ сравнительно съ остальною массою русскаго народа.
Таково, въ общихъ чертахъ, значеніе раскольничьей колонизаціи въ исторіи русскаго народа и государства. Въ виду такой важной роли, сыгранной раскоіьничьею колонизаціего, она заслуживаетъ самаго серьёзнаго изученія. Въ настоящей работѣ и предлагается читателю очеркъ колонизаціи раскольниками сѣвера Россіи, преимущественно Олонецкой губерніи. Здѣсь будетъ подробно описанъ самый ходъ колонизаціи, детально указано ея значеніе для Россіи и, наконецъ, обрисованъ самый складъ жизни, сложившейся въ раскольничьихъ общинахъ.