Поднимемся!
Безпредѣльная храбрость горсти нашихъ солдатъ и преданность Франціи и долгу офицеровъ, засѣвшихъ за стѣнами Бельфора, отстояли груду развалинъ отъ упорной осады германскихъ войскъ. Въ половинѣ февраля кончились наши страданія, тревоги и наши подвиги. Осада снята, и повѣрите ли, при разставанію съ этою кучей камней, называвшихся когда-то крѣпостью, я испытывалъ невыразимую печаль, несмотря на близость свиданія съ семьей и друзьями подъ моимъ роднымъ кровомъ. Отъ глубины души я сожалѣлъ несчастныхъ жителей Бельфора, напрасно принесшихъ столько жертвъ. Старый мэръ, не щадившій себя ни днемъ, ни ночью во время осады, на прощанье крѣпко пожималъ намъ руки, съ трудомъ удерживая слезы.
Наши друзья въ городѣ собрались вокругъ насъ передъ отъѣздомъ. Одна бѣдная старушка, потерявшая всѣхъ своихъ родныхъ во время осады, неотступно спрашивала:
-- А что же будетъ съ нами послѣ васъ? послѣ васъ что?
Ясно: послѣ насъ непріятель.
Мой шуринъ Жанъ взялъ меня подъ руку и сказалъ, указывая на городъ:
-- Смотри и помни, какую школу мы прошли здѣсь. Отнынѣ имя Бельфоръ на военномъ языкѣ будетъ синонимомъ твердости и стойкости въ защитѣ. Галунъ стоилъ мнѣ дорого, но я счастливъ, что пріобрѣлъ его здѣсь.
Басе уже не было съ нами. Въ февралѣ онъ былъ выбранъ нашимъ департаментомъ, между тѣмъ какъ верхне-рейнскій избралъ гг. Данферъ-Рошеро и Грожана; полковникъ ни на минуту не подумалъ покинуть свой постъ. Грожанъ, префектъ безъ префектуры, и Басе, подрядчикъ безъ подрядовъ, отправились въ Бордо и тамъ потратили еще не мало усилій, отстаивая Бельфоръ. Мой старый другъ обѣщалъ побывать въ Курси и написать мнѣ оттуда; онъ въ самомъ дѣлѣ написалъ, но въ то время, когда осада еще не была снята; письмо осталось у пруссаковъ, и если они прочли его, то не думаю, чтобы остались довольны его содержаніемъ. Я два раза посылалъ письма женѣ на воздушныхъ шарахъ; изъ нихъ она получила только одно; нѣсколько разъ посылалъ письма съ контрабандистами, но не получилъ отъ нея ни одного слова въ отвѣтъ. И такъ, я ничего не зналъ о моемъ семействѣ и о его положеніи, ничего не зналъ о дорогой родинѣ, которую нѣмцы, можетъ быть, уже разорили.
Недѣли черезъ двѣ послѣ нашего отъѣзда я получилъ въ Греноблѣ слѣдующую телеграмму:
"Гренобль изъ Курси 6. 3. 71. 8. 25.
"Зола очищена, всѣ бодры, здоровье отличное. Обнимаемъ тебя. Когда увидимся?
"Варвара Дюмонъ".
О чемъ она говоритъ? Неужели фабрика опять сгорѣла? Однако, я выстроилъ ее изъ кирпича и желѣза, дерева тамъ очень мало, вездѣ на крышахъ резервуары и проведена вода. Пожаръ могъ произойти только отъ поджога или по несчастію отъ войны.
Я читалъ и перечитывалъ телеграмму съ возрастающею тоской; наконецъ, отправился къ нашему новому капитану, молодому воспитаннику Сенъ-Сира, получившему чинъ въ Бельфорѣ.
-- Бѣдный мой Дюмонъ,-- сказалъ онъ, нахмуривъ брови, послѣ того какъ узналъ содержаніе телеграммы,-- это, навѣрное, надѣлали пруссаки или баварцы. Я недавно читалъ въ газетахъ, что пруссаки были въ Курси и прогнаны оттуда генераломъ Пурсе, но можно сдѣлать зло и въ короткое время. Почему вы не отправитесь сами въ Курси, чтобы все узнать достовѣрно? Конечно, я былъ бы счастливъ провести съ вами всю жизнь, но, какъ вашъ другъ, я обязанъ помочь вамъ успокоиться въ вашемъ горѣ. Г. Дюмонъ, вы заключили договоръ на время войны, но миръ поднисанъ въ Версалѣ 27 февраля. Парижъ свободенъ отъ нѣмцевъ съ 3 марта, слѣдовательно, и вы свободны нравственно; надо только выполнить извѣстныя формальности. Я увѣренъ, что начальникъ отряда подпишетъ вамъ отпускъ на мѣсяцъ, если я попрошу его о томъ. Вы можете уѣхать сегодня же вечеромъ и ждать окончательной отставки въ Курси. Напишите объ этомъ вашему семейству, проститесь съ командиромъ Бонафипоръ и укладывайте ваши вещи; все остальное я устрою.
Я горячо поблагодарилъ капитана за его любезность и побѣжалъ на телеграфъ, гдѣ написалъ:
"До завтра, милая жена, ѣду!"
Я обнялъ стараго друга Жана, простился съ товарищами и купилъ себѣ штатское платье въ магазинѣ. Чемоданъ мой былъ у Басе, а явиться въ Курси въ моемъ старомъ военномъ мундирѣ казалось мнѣ смѣшнымъ.
Армія -- сложная машина; тамъ ничто не дѣлается скоро, по крайней мѣрѣ, въ мирное время. Мой капитанъ потратилъ цѣлый день на поиски подполковника, отряды котораго были разсыпаны въ окрестностяхъ Гренобля. Главный начальникъ, г. Марти, былъ человѣкъ мелочной; онъ доказалъ это на смотру въ Одинкурѣ, и отпускъ я получилъ только 8, послѣ отхода послѣдняго поѣзда. Я поѣхалъ въ Ліонъ 9, и такъ какъ порядокъ на желѣзныхъ дорогахъ не совсѣмъ еще былъ возстановленъ послѣ войны, то мы часто останавливались и путешествіе наше продлилось двое сутокъ. Наконецъ, поѣздъ подошелъ къ Курси, опоздавши на два часа противъ росписанія. Станція была пуста и едва освѣщена; единственный служитель отобралъ у меня билетъ. И ни одной кареты у подъѣзда, никто меня не встрѣтилъ, и понятно: я просрочилъ четыре дня. Я пошелъ пѣшкомъ по дорогѣ къ фабрикѣ между двухъ рядовъ фонарей, плохо горѣвшихъ или совсѣмъ не зажженныхъ. Мой привратникъ, старый солдатъ крымскихъ и итальянскихъ походовъ, былъ на своемъ посту, но проснулся только послѣ вторичнаго зова и недовѣрчиво осмотрѣлъ меня. Узнавъ меня, онъ громко закричалъ:
-- Ахъ, хозяинъ! А барыня думала, что вы умерли; она ѣздила васъ встрѣчать съ дѣтьми къ семичасовому поѣзду. Ахъ, какъ она будетъ рада, да и всѣ мы вамъ рады, и весь городъ, и рабочіе! Дорогой нашъ хозяинъ!
Хотя ночь была довольно темна, я тотчасъ увѣрился, что фабрика не была разрушена. Пожавъ руку моему вѣрному слугѣ, я направился къ моему родному гнѣздышку, но онъ удержалъ меня за руку.
-- Хозяинъ, позвольте проводить васъ. Съ тѣхъ поръ, какъ домъ сожгли, барыня перешла въ помѣщеніе г. Шарль, гдѣ онъ жилъ послѣ стариковъ Бонафипоръ.
Я пошелъ за нимъ машинально, разспрашивая его о дѣтяхъ и женѣ. Все остальное казалось мнѣ второстепеннымъ и несчастія поправимыми.
Онъ не успѣлъ позвонить, какъ Катерина материнскимъ инстинктомъ почувствовала мое приближеніе, быстро отворила дверь и обвила мою шею своими грубыми руками.
-- Это ты, ты!-- говорила она, задыхаясь.-- Барыня, барыня! онъ пріѣхалъ, пріѣхалъ, а дѣти спятъ!
Я вошелъ. Моя бѣдная семья заснула въ столовой вокругъ стола, на которомъ былъ поставленъ мой приборъ. Барбара проснулась первая, но поднялась съ трудомъ, держа на рукахъ маленькую Полину.
-- Наконецъ-то ты со мной!-- сказала она мнѣ.-- Теперь все остальное не имѣетъ для меня значенія.
Полина проснулась при звукѣ нашихъ поцѣлуевъ; она открыла глаза, схватила меня за бороду и закричала, заливаясь слезами:
-- Папа не умеръ!
Остальныя дѣти живо оправились отъ сна, тѣмъ болѣе, что они еще не обѣдали. Пьеръ и Жанъ карабкались ко мнѣ на колѣна и спорили въ то же время: одинъ находилъ меня красивымъ, другой безобразнымъ.
-- Ты меня выучишь воевать!-- сказалъ старшій.
А младшій прошепталъ мнѣ на ухо:
-- Если бы пруссаки убили нашего папу, мы убили бы всѣхъ прусскихъ дѣтей.
Женевьева долго не могла оправиться отъ сна, но, поужинавши со мною, такъ какъ я буквально умиралъ съ голода, она рѣшительно отказалась идти спать. Моя жена и Катерина ласково уговорили ее не упрямиться. Мальчики ушли спать первые. Я самъ раздѣлъ и уложилъ моихъ двухъ похорошѣвшихъ и выросшихъ дѣвочекъ, а затѣмъ обратился къ матери моихъ четверыхъ дѣтей.
-- Черезъ три мѣсяца я буду матерью пятерыхъ,-- сказала она.-- Надѣюсь, у меня будетъ дочь; я ей уже выбрала имя -- Франциска, въ память твоего дѣдушки и въ честь Франціи, нашего дорогаго отечества.
Лежа на постели, долго за полночь разсказывала она мнѣ все, что надѣлали намъ нѣмцы.
-- Какъ только я услыхала, что они угрожаютъ Вилльвьелю, я собрала дѣтскіе пожитки и отвезла все въ Нартигъ, въ папѣ и мамѣ. Они совсѣмъ насъ избаловали и обожаютъ тебя, бѣдные старички! Я хотѣла увезти съ собою и наши деньги, но дядя Жозефъ напомнилъ мнѣ, что дороги небезопасны и что милліонъ въ бумагахъ на предъявителя подвергается большому риску въ моихъ рукахъ. Онъ взялся спрятать его въ безопасное мѣсто, и я положилась на него, списавши на всякій случай табличку номеровъ. Инстинктъ храненія побудилъ меня отдать дядѣ и нашу коллекцію клише. Ты знаешь, у насъ ихъ было на сотню тысячъ франковъ; а чтобы изготовить ихъ вновь, потребуется пять, шесть лѣтъ. Дядя знаетъ это; въ ту же ночь онъ пріѣхалъ на двухъ телѣгахъ съ твоимъ кузеномъ Полемъ и увезъ всѣ наши драгоцѣнности въ Лезарскій лѣсъ, гдѣ все зарылъ подъ толстымъ слоемъ моха, покрытаго снѣгомъ. Что касается цѣнныхъ бумагъ, онъ не могъ рѣшиться помѣстить ихъ такъ далеко отъ себя, а заперъ въ желѣзный сундукъ, который спряталъ въ магазинѣ No 5, подъ 40,000 килограммовъ непрессованной глины. Все это было устроено, прежде чѣмъ я уѣхала изъ города. Пришли нѣмцы. Имъ сопротивлялись крайне слабо и этимъ только дали право обращаться съ городомъ, какъ съ взятымъ съ боя. Они помѣстили на фабрикѣ своихъ солдатъ, лошадей, свои пушки, фургоны. Съ перваго не дня они разграбили всѣ наши погреба и запасы и тутъ не начали собирать и укладывать наши пожитки, чтобы отправить ихъ въ Германію или продать по дорогѣ. Дядя Жозефъ присутствовалъ при этомъ грабежѣ; онъ сказалъ начальнику. "Вы хорошо разсчитываете, по-коммерчески; вѣроятно, съ нашими вещами вы откроете магазинъ въ Берлинѣ". Тотъ презрительно отвѣчалъ, закуривъ твою сигару: "Мы на войнѣ!" -- "Такъ развѣ война коммерческое дѣло?" -- возразилъ крестьянинъ. И въ самомъ дѣлѣ это было такъ. Въ одинъ прекрасный день они потребовали наши металлическія доски гравюръ. Помнишь ты того художника, будто эльзасца, который проживалъ тутъ и рисовалъ виды Курси? Это былъ шпіонъ; онъ-то и взялся за эти переговоры. Дядя твой притворялся, что ничего не понимаетъ, и упорно утверждалъ, что никогда не видалъ никакихъ мѣдныхъ досокъ въ домѣ, а только въ кухнѣ были мѣдныя кастрюли. Чтобы отомстить ему за упорство, они отправили его въ Познань, въ ихъ ужасную страну. Онъ еще тамъ, но уже писалъ мнѣ о скоромъ своемъ возвращеніи. Рисунки, гравированные Дюссо, тобою и Бержерономъ, найдены, благодаря твоему кузену, который зналъ тайникъ и не терялъ его изъ вида. Къ несчастію, желѣзная шкатулка, куда были спрятаны наши драгоцѣнности и деньги, попала въ непріятельскіе фургоны; не знаю, кто измѣнилъ намъ, но они выкопали ее изъ-подъ глины. Такъ какъ я сохранила номера, то озаботилась помѣшать продажѣ бумагъ на европейскихъ биржахъ, но я себя не обманываю: этотъ милліонъ потерянъ. Злодѣи, ограбившіе насъ, хотѣли уничтожить огнемъ слѣды своего преступленія. Въ день ихъ отъѣзда вспыхнулъ пожаръ въ десяти мѣстахъ на фабрикѣ. Нашъ любимый домикъ, постройка г. Симоне, сгорѣлъ, какъ свѣча; отъ него ничего не осталось. Курсійскіе пожарные дѣлали нечеловѣческія усилія, чтобы спасти фабрику. Этимъ мы обязаны памяти твоего отца. Поврежденія тамъ есть, но поправимыя. Все цѣло, кромѣ отдѣленія для машинъ и печей, куда они заложии динамитные патроны. Но мы еще не самые несчастные въ нашемъ городѣ. Нашъ сосѣдъ, фабрикантъ огнеупорныхъ кирпичей, оборвалъ телеграфную проволоку, по которой шпіоны сообщались съ главнымъ штабомъ, расположеннымъ въ нашемъ Ларси. Его выдала какая-то женщина, онъ былъ осужденъ тремя нѣмцами и тутъ же разстрѣлянъ. "Жалѣю, что не сдѣлалъ вамъ болѣе зла! Да здравствуетъ Франція!" -- проговорилъ онъ, умирая. Катерина упорно защищала наше добро, но они вырвали у нея ключи изъ рукъ, набили при ней сундуки всѣмъ нашимъ добромъ, а чего не могли захватить, то уничтожили. Вмѣсто дровъ для топки, они жгли наши зеркала, портьеры, картины, рѣдкія растенія, араукаріи, камеліи, рододендроны, магноліи и другія оранжерейныя драгоцѣнности. Они кололи дрова за мозаикѣ нашихъ лѣстницъ и рѣзали мясо нашихъ барановъ и коровъ на твоемъ билліардѣ. За столомъ они пили наше шампанское, какъ простую воду. Паркъ весь изрыли, искали зарытыхъ сокровищъ; ледникъ сломали, павильонъ тоже и оранжереи... во всемъ имѣніи осталось только три цѣлыхъ оконныхъ стекла, оставленныхъ, вѣроятно, по забывчивости. Они изорвали всѣ книги, гравюры въ твоемъ кабинетѣ. И все это въ продолженіе только недѣли.
Проснувшись разсвѣтѣ, я всталъ и тихо пробрался и въ сосѣднюю комнату, окна которой выходили прямо на мое старое пепелище. Все было разрушено и сравнено съ землей. Я не могъ оторвать глазъ отъ этого мѣста. Жена моя, всегда чутко спавшая, проснулась и подошла ко мнѣ.
-- Ты ищешь то, чего нѣтъ,-- сказала она.-- Взгляни лучше на то, что осталось.
И, взявъ меня подъ руку, она прошла въ комнату дѣтей и указала мнѣ на спящихъ малютокъ.
-- Смотри, какъ они хорошо спятъ! Какія они здоровыя, красивыя и крѣпкія! И какое удовольствіе работать для нихъ, чтобы обеспечить ихъ судьбу!
-- Да, это удовольствіе, даже больше -- обязанность!
Но я чувствовалъ себя ни къ чему неспособнымъ; уныніе овладѣло мною.
Человѣку, выдержавшему семидесятитрехдневную осаду и шестнадцать дней похода пѣшкомъ, начинать снова карьеру, пріобретать, строить... Нѣтъ, это было слишкомъ; я жаждалъ отдыха и мѣчталъ жить рентой въ шесть тысячъ франковъ въ старомъ домѣ дѣда.
-- Ну, полно!-- вскричала Барбара.-- Ты забылъ, кажется, законъ прогресса. Могъ ли бы дѣдъ гордиться тобою, если бы онъ видѣлъ, что потомство идетъ назадъ, а не впередъ? Ты довольствуешься шестью тысячами франковъ дохода, а я отказывалась отъ 25 тысячъ франковъ до твоего возвращенія. Ларсійскій паркъ хотя и испорченъ, а, все-таки, стоитъ 100,000 франковъ, если продать его по мелочамъ, какъ пахотную землю. Боннаръ, твой бывшій сослуживецъ и мой бывшій женихъ, самъ предлагалъ мне 400,000 франковъ за фабричныя строеній. Онъ очень богатъ, хотя еще не получилъ наслѣдства отъ дяди. Онъ поставлялъ въ армію башмаки, и такіе плохіе, что его, вѣроятно, отдадутъ подъ судъ; онъ спокойно относится къ этому, говоря: "Виноваты солдаты, что не умѣли ходить въ хорошихъ башмакахъ, а я поставлялъ хорошіе!" Я приняла его сухо. Фабрика наша никогда не потеряетъ своей цѣны, если мы истратимъ нѣсколько сотъ тысячъ франковъ на ее поправку.
-- Откуда мы возьмемъ денегъ?
-- Этого ужь я не знаю. Я совѣтовалась съ нотаріусомъ Лаворъ. Онъ полагаетъ, что заемъ подъ залогъ недвижимаго имущества есть только фикція, а поземельный кредитъ съ своими упавшими облигаціями готовится къ банкротству. Но, вѣдь, насъ всѣ знаютъ, уважаютъ и любятъ въ этомъ краю, невозможно, чтобы мы не нашли здѣсь денегъ. Притомъ, у насъ еще есть деньги въ долгахъ; намъ отдадутъ.
-- Ахъ, если бы это зависѣло отъ меня, я отказался бы отъ всего съ удовольствіемъ.
-- Хорошо, но имѣешь ли ты право бросить на произволъ судьбы четырехъ малютокъ, теперь спокойно спящихъ и не сомнѣвающихся въ будущемъ съ тѣхъ поръ, какъ съ ними отецъ? Имѣешь ли ты право оставить нищими рабочихъ, художниковъ и служащихъ, которые разсчитываютъ только на тебя? Всѣ они прекрасные люди. Г. Ламберъ былъ раненъ въ сраженіи при Бонь-ла-Роландъ и награжденъ. Г. Бержеронъ заслужилъ военную медаль при Бономе, подъ начальствомъ генерала Федерба. У насъ семь рабочихъ ранено, трое умерли, послѣ нихъ остались вдовы и дѣти, они стоютъ твоего участія, ты не можешь отрицать этого. А остальные шестьсотъ человѣкъ сидятъ безъ работы со времени войны и не могутъ получить въ долгъ ни хлѣба, ни говядины, ни вина. Поставщики говорятъ имъ: "Обратитесь къ господину Дюмону; фабрика васъ накормитъ". Эти люди достойны сожалѣнія болѣе насъ: у насъ всегда будетъ хлѣбъ; у меня есть сумма, полученная мною съ Мартиговъ, и драгоцѣнности, подаренныя тобою. Послушай, Пьеръ, мы съ тобой родились въ бѣдности и трудомъ зарабатывали хлѣбъ. Богатство пришло къ намъ вдругъ и какъ бы чудомъ. Я до сихъ поръ понять не могу, какъ Симоне, такой черствый человѣкъ, отдалъ тебѣ половину своего завода ни за что, ни про что. Но богатство не совсѣмъ избаловало насъ; оно нѣсколько разнѣжило, это правда, и вотъ теперь намъ представляется случай снова приняться за работу, снова терпѣть лишенія, заботы, хлопоты и быть неувѣренными въ завтрашнемъ днѣ. Если мы черезъ полгода не достанемъ денегъ на поправку фабрики, мы, все-таки, будемъ работать медленно, постепенно, какъ семья, только начинающая жить. Сначала мы починимъ машину, передѣлаемъ печь, заведемъ мастерскую. Я займусь дѣлами дома, ты поѣдешь къ кліентамъ возобновить связи. Каждый изъ насъ будетъ стараться увеличить доходы. Продолжая работу дешевыхъ тарелокъ, иногда можно будетъ рискнуть сдѣлать художественную вещицу, дорогую. При такомъ трудѣ нечего заботиться о помѣщеніи: и эта квартира слишкомъ хороша для насъ. Не надо намъ ни парка, ни замка лѣтомъ; какъ бѣдняки, мы будемъ постоянно жить въ городѣ, а дѣтей будемъ посылать гулять въ Лезарскій лѣсъ или на каналъ. Вотъ какъ мы будемъ жить и еще больше полюбимъ другъ друга! Я еще не дѣлила съ тобой нищеты и съ радостью примусь за это теперь, дорогой мой другъ!
Тутъ проснулись дѣти и прервали нашъ разговоръ до самаго завтрака. Вѣсть о моемъ прибытіи уже распространилась но городу. Пришли наши родные, друзья, собрались рабочіе. Эти добрые люди смотрѣли на меня, какъ на спасителя, и не сомнѣвались въ немедленномъ возобновленіи работъ. Покинуть фабрику было бы нравственнымъ банкротствомъ. Напрасно я повторялъ имъ: "Друзья мои, у меня нѣтъ ни копейки!" Всѣ такъ привыкли видѣть меня въ роскоши, что не хотѣли вѣрить моимъ словамъ.
Я не принималъ на себя никакихъ обязательствъ, но французъ рабъ своего честнаго имени столько же, сколько и слова. Вотъ почему я въ тотъ же день продалъ Ларси одному купцу. Барбара, съ своей стороны, послала свои брилліанты одному изъ нашихъ лондонскихъ корреспондентовъ, который далъ за нихъ двѣ тысячи фунтовъ стерлинговъ. Нашъ парижскій агентъ пріѣхалъ лично передать мнѣ бездѣлицу, оставшуюся въ его кассѣ,-- десять тысячъ франковъ. Эта сумма вмѣстѣ съ деньгами, вырученными за брилліанты, составляла весь нашъ капиталъ до конца коммуны. Покупщикъ Ларси долженъ былъ выплатить сумму по частямъ въ восемнадцать мѣсяцевъ. Я могъ бы еще занять у Басе, во мнѣ совѣстно было обращаться къ нему послѣ всего того, что онъ сдѣлалъ для насъ, и въ особенности послѣ присылки дорогаго подарка въ видѣ слитковъ золота. Мнѣ казалось болѣе подходящимъ обратиться къ моему прежнему хозяину. Онъ былъ богатъ, лучше всѣхъ зналъ цѣну завода, и я былъ увѣренъ, что онъ не откажетъ мнѣ въ деньгахъ за проценты. И такъ, я поѣхалъ къ старику, жившему у зятя-инженера въ Билльвьелѣ. Хозяйка дома приняла; меня холодно, не благосклонно; она показала мнѣ свой портретъ моей работы, вставленный въ богатую раму и висѣвшій въ бѣлой залѣ, отдѣланной золотомъ: Она предупредила меня, что я найду ея отца очень измѣнившимся: происшествія послѣднихъ дней вызвали у него параличъ мозга. Онъ былъ добръ и ласковъ съ дѣтьми, вѣжливъ съ чужими, но надо было извинить его разсѣянность и отдалять отъ него всякое волненіе.
Она повела меня къ нему и сказала ему мое имя. Симоне крѣпко пожалъ мнѣ руку и вскричалъ: "Здравствуйте, г. Басе". Дочь поправила его: "Папа, это г. Дюмонъ".-- "Да,-- сказалъ онъ, -- получилъ отъ Басе въ счетъ Дюмона. Поблагодари его, дитя мое; онъ далъ тебѣ въ приданое 120,000 франковъ. Вы благородный человѣкъ, г. Басе, вы избавили меня отъ Пулярда, обиравшаго меня, вы перестроили фабрику на свой счетъ, вы доставили мнѣ богатство". Зачѣмъ, однако, вы отдали вашу половину этому простофилѣ Дюмону?" -- "Папа!" -- "Такъ, дочь моя. Онъ вообразилъ, что я даромъ отдаю ему половину своего дѣла, что я брошу деньги свои въ окно. Скажите, пожалуйста! Г. Басе! я человѣкъ справедливый, но практическій. Еще на школьной скамейкѣ товарищи говорили про меня: Симоне добьется своего.
Я ушелъ отъ этого бѣднаго человѣка, провожаемый изъявленіями вѣжливости и извиненіями его дочери. Я былъ огорченъ, что засталъ его въ такомъ положеніи, но доволенъ тѣмъ, что изъ его безсвязной болтовни я понялъ тайну моего быстраго обогащенія. Больше сомнѣваться нельзя. Я былъ обязанъ всѣмъ бывшему работнику моего отца, вѣрному, почтительному обожателю несчастной страдалицы; я всѣмъ былъ обязанъ тому человѣку, который желалъ усыновить меня, отъ чего я отказался съ ужасомъ. Благородный человѣкъ по своей деликатности передалъ мнѣ свои сбереженія въ видѣ награды за мое честное поведеніе.
Пріѣхавши домой, я былъ очень удивленъ, услыхавъ стукъ машинъ. Жена моя, встрѣтившая меня на станціи съ дѣвочками, искренно восхищалась моимъ удивленіемъ.
-- Это я сыграла съ тобою шутку,-- сказала она.-- Нѣмцы, взорвавъ наши машины, забыли о гидравлической силѣ, или, лучше сказать, вредъ, причиненный ими машинамъ, легко было исправить, и посмотри, какъ мы устроились.
Я послѣдовалъ за ней въ токарную мастерскую, гдѣ двадцать человѣкъ работали съ видимымъ удовольствіемъ. Человѣкъ десять исправляли менѣе попорченныя печи. Маленькая фабрика возрождалась на развалинахъ большой.
-- Видишь ли, бѣдняжка,-- сказала мнѣ моя милая жена,-- создавать хорошо, но еще похвальнѣе передѣлать испорченное. Надо умѣть исправить книгу, картину, состояніе. Только такимъ образомъ становишься, человѣкомъ;
-- Въ такомъ случаѣ,-- сказалъ я,-- ты настоящій человѣкъ-мужчина, а я примусь завтра за шитье юбокъ.
Нашъ заводъ поправлялся понемногу. Мы жили бѣдно, но лишенія наши казались намъ сладкими, потому что мы ихъ дружно дѣлили съ женою. У Барбары родилась дочь Франциска, а я въ это время возобновилъ связи съ старыми кліентами. Дядя Жозефъ съ моими двоюродными братьями возвратился изъ плѣна. Маленькій Викторъ оказался способнымъ и прилежнымъ. Наши работники и художники ревностно принялись задѣло и въ 1873 году на вѣнской выставкѣ удостоились награды за выдѣлку фаянса. въ этомъ году родились мои милые близнецы Камилла и Морисъ и умеръ мой другъ и второй отецъ, старый республиканецъ Басе, на семьдесятъ третьемъ году жизни. Онъ умеръ отъ апоплексическаго удара въ Парижѣ, при послѣднемъ издыханіи сдѣлавъ движеніе руками, какъ будто хотѣлъ кого задушить. Его завѣщаніе сдѣлало насъ богачами, но мы обошлись бы безъ этого печальнаго наслѣдства, такъ какъ три четверти нашихъ украденныхъ бумагъ были найдены въ 1875 г. въ Брюсселѣ у одного мѣнялы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Если бы я былъ депутатомъ, я зналъ бы, какой законъ предложить французскому правительству, но я не депутатъ и не совѣтникъ; я подаю голосъ за то, что мнѣ кажется лучшимъ, и не щажу своего вліянія наканунѣ выборовъ, зная по убѣжденію, что первая обязанность гражданина -- интересоваться общественными дѣлами. Но я не возьму на себя, какъ и мой отецъ, никакой общественной службы.
Фабрика моя идетъ отлично. Мы производимъ съ одинаковымъ успѣхомъ и тарелки въ два су, и блюда въ пять тысячъ франковъ. Я давно уже перестроилъ свой домъ въ Курси, которымъ приходятъ любоваться любопытные издалека, но лѣто я провожу въ нашемъ имѣніи въ Тальемонѣ, гдѣ я занимаюсь хлѣбопашествомъ. Мы пріобрѣли имѣніе дешево у разорившагося камергера и такъ къ нему привязались, что не уступимъ его теперь ни за какую цѣну. Я уже не молодъ; волосы мои побѣлѣли и борода посѣдѣла; но жена моя и дѣти довольны мною, а это главное; жена моя нисколько не измѣнилась и такъ же красива, какъ и въ первые дни нашей свадьбы. Мысль сравнить ее съ другими никогда не приходила мнѣ въ голову. Вотъ она подходитъ ко мнѣ и вырываетъ у меня перо изъ рукъ.
-- Довольно, несносный!-- говоритъ она.-- Ты начинаешь писать такія вещи, которыя никого не интересуютъ, кромѣ насъ однихъ.
"Русская Мысль", кн. I--VI, 1886