No 324 [10]
Один, слышь, царь велел созвать со всего царства всех, сколь ни есть, бар[11], всех-на-всех к себе, и вот этим делом-то заганул[12] им загадку: "Нуте-ка, кто из вас отганёт? Загану я вам загадку: кто на свете лютей и злоедливей, -- говорит, -- всех?" Вот они думали-думали, думали-думали, ганали-ганали[13], и то думали и сё думали -- всяко прикидывали, знашь, кабы отгануть. Нет, вишь, никто не отганул. Вот царь их и отпустил; отпустил и наказал: "Вот тогда-то, смотрите, вы опять этим делом-то ко мне придите".
Вот, знашь, меж этим временем-то один из этих бар, очень дошлый[14], стал везде выспрашивать, кто что ему на это скажет? Уж он и к купцам-то, и к торгашам-то, и к нашему-то брату всяко прилаживался: охота, знашь, узнать как ни есть да отгануть царску-то загадку. Вот один горшеня, что, знашь, горшки продает, и выискался. "Я, слышь, сумею отгануть эту загадку!" -- "Ну скажи, как?" -- "Нет, не скажу, а самому царю отгану". Вот он всяко стал к нему прилаживаться: "Вот то и то тебе, братец, дам!" -- и денег-то ему сулил, и всяку всячину ему представлял. Нету, горшеня[15] стоял в одном, да и полно: что самому царю, так отгану, беспременно отгану; опричь[16] -- никому! Так с тем и отошел от него барин, что ни в жисть, говорит, не скажу никому, опричь самого царя.
Вот как опять, знашь, сызнова собрались бары-то к царю и никто опять не отганул загадку-то, тут барин-от тот и сказал: "Ваше-де царское величество! Я знаю одного горшеню; он, -- говорит, -- отганёт вам эту загадку". Вот царь велел позвать горшеню. Вот этим делом-то пришел горшеня к царю и говорит: "Ваше царское величество! Лютей, -- говорит, -- и злоедливей всего на свете казна[17]. Она очень всем завидлива: из-за нее пуще[18] всего все, слышь, бранятся, дерутся, убивают до смерти друг дружку: в иную пору режут ножами, а не то так иным делом. Хоть, -- говорит, -- с голоду околевай, ступай по миру, проси милостыню, да того гляди -- у нищего-то суму отымут, как мало-мальски побольше кусочков наберешь, коим грехом еще сдобненьких. Да что и говорить, ваше царское величество, из-за нее и вам, слышь, лихости[19] вволю[20] достается". -- "Так, братец, так! -- сказал царь. -- Ты отганул, -- говорит, -- загадку; чем, слышь, мне тебя наградить?" -- "Ничего не надо, ваше царское величество!" -- "Хошь ли чего, крестьянин? Я тебе, слышь, дам". -- "Не надо, -- говорит горшеня, -- а коли ваша царска милость будет -- говорит, -- сделай запрет продавать горшки вот на столько-то верст отсюдова: никто бы тут, опричь меня, не продавал их". -- "Хорошо!" -- говорит царь, и указал сделать запрет продавать там горшки всем, опричь его. Горшеня вот как справен стал от горшков, что на диво!
А вот как царь, знашь, в прибыль ему сказал, чтоб никто к нему не являлся без горшка, то один из бар, скупой-перескупой, стал торговать у него горшок. Он говорит: "Горшок стоит пятьдесят рублев". -- "Что ты, слышь, в уме ли?" -- говорит барин. "В уме", -- говорит горшеня. "Ну, я в ином месте куплю", -- говорит барин. После приходит: "Ну, слышь, дай мне один горшок!" -- "Возьми, давай сто рублев за него", -- говорит горшеня. "Как сто рублев? С ума, что ли, -- говорит, -- сошел?" -- "Сошел али нет, а горшок стоит сто рублев". -- "Ах ты, проклятый! Оставайся со своим горшком!" -- и ушел опять тот барин.
Уж думал он без горшка сходить к царю, да обдумался: "Нехорошо, слышь, я приду к нему один, без горшка". Сызнова воротился. "Ну, -- говорит, -- давай горшок: вот тебе сто рублев". -- "Нет, он стоит теперь полторы сотни рублев", -- говорит горшеня. "Ах ты, окаянный!" -- "Нет, я не окаянный, а меньше не возьму". -- "Ну, продай мне весь завод: что возьмешь за него?" -- "Ни за какие деньги не продам, а коли хошь -- даром отдам тебе: довези меня, -- говорит, -- на себе верхом к царю". Барин-то был очень скуп и оченно завидлив, согласился на это и повез горшеню на себе верхом к царю. У горшени руки-то в глине, а ноги-то в лаптях торчали клином. Царь увидал, засмеялся: "Ха-ха-ха!.. Ба! Да это ты! (узнал, слышь, барина-то, да и горшеню-то). Как так?" -- "Да вот то и то", -- рассказал горшеня обо всем царю. "Ну, братец, снимай, слышь, все с себя и надевай на барина, а ты (барину-то сказал) скидай все свое платье и отдай ему: он теперь будет барином на твоем месте в вотчине, а ты будь заместо его горшенею".
No 325 [21]
Горшеня едет-дремлет с горшками. Догнал его государь Иван Васильевич. "Мир по дороге!" Горшеня оглянулся. "Благодарим, просим со смиреньем". -- "Знать, вздремал?" -- "Вздремал, великий государь! Не бойся того, кто песни поет, а бойся того, кто дремлет". -- "Экой ты смелый, горшеня! Люблю этаких. Ямщик, поезжай тише. А что, горшенюшка, давно ты этим ремеслом кормишься?" -- "Сызмолоду, да вот и середовой стал". -- "Кормишь детей?" -- "Кормлю, ваше царское величество! И не пашу, и не кошу, и не жну, и морозом не бьет". -- "Хорошо, горшеня, но все-таки на свете не без худа". -- "Да, ваше царское величество. На свете есть три худа". -- "А какие три худа, горшенюшка?" -- "Первое худо: худой шабер[22], а второе худо: худая жена, а третье худо: худой разум". --
"А скажи мне, которое худо всех хуже?" -- "От худого шабра уйду, от худой жены тоже можно, как будет с детьми жить; а от худого разума не уйдешь -- все с тобой". -- "Так, верно, горшеня! Ты мозголов. Слушай! Ты для меня -- а я для тебя. Прилетят гуси с Руси, перышки ощиплешь, а по-правильному покинешь!" -- "Годится, так покину -- как придет, а то и наголо". -- "Ну, горшеня, постой на час! Я погляжу твою посуду".
Горшеня остановился, начал раскладывать товар. Государь стал глядеть, и показались ему три тарелочки глиняны. "Ты наделаешь мне этаких?" -- "Сколько угодно вашему царскому величеству?" -- "Возов десяток надо". -- "На много ли дашь время?" -- "Месяц". -- "Можно и в две недели представить, и в город. Я для тебя, ты для меня". -- "Спасибо, горшенюшка!" -- "А ты, государь, где будешь в то время, как я представлю товар в город?" -- "Буду в дому у купца в гостях". Государь приехал в город и приказал, чтобы на всех угощениях не было посуды ни серебряной, ни оловянной, ни медной, ни деревянной, а была бы все глиняная.
Горшеня кончил заказ царский и привез товар в город. Один боярин выехал на торжище к горшене и говорит ему: "Бог за товаром, горшеня!" -- "Просим покорно". -- "Продай мне весь товар". -- "Нельзя, по заказу". -- "А что тебе, ты бери деньги -- не повинят из этого, коли не взял задатку под работу. Ну, что возьмешь?" -- "А вот что: каждую посудину насыпать полну денег". -- "Полно, горшенюшка, много!" -- "Ну, хорошо, одну насыпать, а две отдать -- хочешь?" И сладили. "Ты для меня, а я для тебя". Насыпают да высыпают, сыпали, сыпали... денег не стало, а товару еще много. Боярин, видя худо, съездил домой, привез еще денег. Опять сыплют да сыплют -- товару все много. "Как быть, горшенюшка?" -- "Ну что, не жадал[23]? Нечего делать, я тебя уважу -- только знаешь что: свези меня на себе до этого двора, отдам и товар и все деньги".
Боярин мялся, мялся -- жаль и денег, жаль и себя; но делать нечего -- сладили. Выпрягли лошадь -- сел мужик, повез боярин; в споре дело. Горшеня запел песню, боярин везет да везет. "До коих же мест везти тебя?" -- "Вот до этого двора и до этого дому". Весело поет горшеня, против дому он высоко поднял. Государь услыхал, выбег на крыльцо -- признал горшеню. "Ба! Здравствуй, горшенюшка, с приездом!" -- "Благодарю, ваше царское величество". -- "Да на чем ты едешь?" -- "На худом-то разуме, государь". -- "Ну, мозголов, горшеня, умел товар продать! Боярин! Скидай строевую одежду и сапоги, а ты, горшеня, кафтан, и разувай лапти; ты их обувай, боярин, а ты, горшеня, надевай его строевую одежду. Умел товар продать! Не много послужил, да много услужил -- а ты не умел владеть боярством. Ну, горшеня, прилетали гуси с Руси?" -- "Прилетали". -- "Перышки ощипал, а по-правильному покинул?" -- "Нет, наголо, великий государь, -- всего ощипал".