No 403 [214]
Жил-был старик со старухою, имели при себе одного сына, и то дурака. Говорит ему мать: "Ты бы, сынок, пошел, около людей потерся да ума набрался". -- "Постой, мама; сейчас пойду". Пошел по деревне, видит -- два мужика горох молотят, сейчас подбежал к ним; то около одного потрется, то около другого. "Не дури, -- говорят ему мужики, -- ступай, откуда пришел"; а он знай себе потирается.
Вот мужики озлобились и принялись его цепами потчевать: так ошарашили, что едва домой приполз. "Что ты, дитятко, плачешь?" -- спрашивает его старуха. Дурак рассказал ей свое горе. "Ах, сынок, куда ты глупешенек! Ты бы сказал им: бог помочь, добрые люди! Носить бы вам -- не переносить, возить бы -- не перевозить! Они б тебе дали гороху; вот бы мы сварили, да и скушали".
На другой день идет дурак по деревне; навстречу несут упокойника. Увидал и давай кричать: "Бог помочь! Носить бы вам -- не переносить, возить бы -- не перевозить!" Опять его прибили; воротился он домой и стал жаловаться. "Вот, мама, ты научила, а меня прибили!" -- "Ах ты, дитятко! Ты бы сказал: "Канун да свеча!" да снял бы шапку, начал бы слезно плакать да поклоны бить; они б тебя накормили-напоили досыта". Пошел дурак по деревне, слышит -- в одной избе шум, веселье, свадьбу празднуют; он снял шапку, а сам так и разливается, горько-горько плачет. "Что это за невежа пришел, -- говорят пьяные гости, -- мы все гуляем да веселимся, а он словно по мертвому плачет!" Выскочили и порядком ему бока помяли...
No 404 [215]
В одной семье жил-был дурак набитый. И, бывало, нет того дня, чтобы на него не жаловались люди: либо кого словом обидит, либо кого прибьет. Мать сжалилась над дураком, стала смотреть за ним как за малым ребенком; бывало -- куда дурак срядится[216] идти, мать с полчаса ему толкует: ты так-то, дитятко, делай и так-то! Вот однажды пошел дурак мимо гумен, и увидал -- молотят горох, и закричал: "Молотить вам три дня и намолотить три зерна!" Мужики его за такие слова прибили цепами. Пришел дурак к матери и вопит: "Матушка, матушка! Ныне били хохла, колотили хохла!" -- "Тебя, что ль, дитятко?" -- "Да". -- "За что?" -- "Вот я шел мимо Дормидошкинова гумна, а на гумне молотили горох его семейные[217]..." -- "Ты что же, дитятко?" -- "Да я им прогуторил[218]: молотить вам
три дня и намолотить три зерна. Они за то меня и прибили". -- "Ох, дитятко, ты бы сказал им: возить вам -- не перевозить, носить -- не переносить, таскать -- не перетаскать!" Обрадовался дурак, пошел на другой день по селу. Вот навстречу ему несут упокойника. Дурак, помня вчерашнее наставление, зашумел в превеликий голос: "Носить вам -- не переносить, таскать -- не перетаскать!" Опять отдули[219] его! Дурак воротился к матери и рассказал ей, за что его прибили. "Ты бы, дитятко, сказал им: канун да ладан!" Такие слова глубоко пали дураку в ум-разум. На другой день опять пошел он бродить по селу. Вот свадьба и едет ему навстречу. Дурак откашлялся, закричал, как только свадьба с ним поравнялась: "Канун да ладан!" Пьяные мужики соскочили с телеги и прибили его жестоко. Дурак пошел домой, кричит: "Ох, мать моя родимая, как больно-то прибили меня!" -- "За что, дитятко?" Дурак рассказал ей, за что прибили. Мать сказала: "Ты бы, дитятко, поиграл да поплясал им". -- "Спасибо тебе, матушка моя!" И ушел опять на село да взял с собою дудочку.
Вот на конце села занялся[220] овин у мужика. Дурак со всех ног побежал туда; забежал против овина и ну плясать да играть в свою дудочку. И тут дурака отколотили. Он опять пришел к матери со слезами и рассказал, за что его побили. Мать ему сказала: "Ты бы, дитятко, взял воды да заливал с ними". Через три дня, как зажили у дурака бока, пошел он бродить по селу. Вот увидал он: мужик свинью палит. Дурак схватил у мимошедшей бабы с коромысла ведро с водою, побежал туда и начал заливать огонь. И тут дурака порядком поколотили. Опять воротился он к матери и рассказал, за что его били. Мать заклялась пускать его по слободе, и с тех пор дурак и поныне, кроме двора своего, никуда не выходит.