No 342 [54]
Жил-был поп с попадьею; у них была дочка Аленушка. Вот этого попа позвали на свадьбу; он собрался ехать с женою, а дочь оставляет домоседкою. "Матушка! Я боюсь оставаться одна", -- говорит Аленушка матери. "А ты собери подружек на посиделки, и будешь не одна". Поп и попадья уехали, а Аленушка собрала подружек; много сошлось их с работою: кто вяжет, кто плетет, а кто и прядет. Одна девица уронила невзначай веретено; оно покатилось и упало в трещину, прямо в погреб. Вот она полезла за веретеном в погреб, сошла туда, смотрит, а там за кадушкою сидит разбойник и грозит ей пальцем. "Смотри, -- говорит он, -- не рассказывай никому, что я здесь, а то не быть тебе живой!" Вот вылезла она из погреба бледная-бледная, рассказала все шепотом одной подружке, та другой, а эта третьей, и все, перепуганные, стали собираться домой. "Куда вы? -- уговаривает их Аленушка. -- Постойте, еще рано". Кто говорит, что ей надо по воду идти; кто говорит, что ей надо отнести к соседу холст, -- и все ушли. Осталась одна Аленушка.
Разбойник услыхал, что все приутихло, вышел из погреба и говорит ей: "Здравствуй, красная девица, пирожная мастерица!" -- "Здравствуй!" -- отвечает Аленушка. Разбойник осмотрел все в избе и вышел посмотреть еще на дворе, а Аленушка тем временем поскорей двери заперла и огонь потушила. Разбойник стучится в избу: "Пусти меня, а то я тебя зарежу!" -- "Не пущу; коли хочешь, полезай в окно!" -- а сама приготовила топор. Только разбойник просунул в окно голову, она тотчас ударила топором и отрубила ему голову, а сама думает: скоро приедут другие разбойники, его товарищи; что мне делать? Взяла отрубленную голову и завязала в мешок; после притащила убитого разбойника, разрубила его на куски и поклала их в разные мешки и горшки. Прошло ни много ни мало, приехали разбойники и спрашивают: "Справился ли?" Они думали, что товарищ их жив. "Справился, -- говорит Аленушка голосом разбойника, -- вот два мешка денег, вот крынка масла, вот ветчина!" -- и подает приготовленные мешки и горшки в окно. Разбойники забрали все это, да на воз. "Ну, поедем!" -- говорят они. "Поезжайте, -- говорит Аленушка, -- а я посмотрю, нет ли еще чего". Те и уехали.
Рассвело. Поп с попадьей воротились со свадьбы. Она и рассказала им все, как было: "Так и так, сама разбойников победила". А разбойники приехали домой, да как поглядели в мешки и в горшки, так и ахнули: "Ах она такая-сякая! Хорошо же, мы ее сгубим!" Вот нарядились они хорошо-хорошо и приехали к попу свататься за Аленушку, а в женихи ей выбрали дурачка, нарядили и его. Аленушка сметила их по голосу и говорит отцу: "Батюшка! Это не сваты, это те же разбойники, что прежде приезжали". -- "Что ты врешь? -- говорит поп. -- Они такие нарядные!" А сам-то рад, что такие хорошие люди приехали свататься за его дочь и приданого не берут. Аленушка плакать -- ничего не помогает. "Мы тебя из дому прогоним, коли не пойдешь теперь замуж!" -- говорит поп с попадьею. И просватали ее за разбойника и сыграли свадьбу. Свадьба была самая богатая.
Повезли разбойники Аленушку к себе, и только въехали в лес и говорят: "Что ж, здесь станем ее казнить?" А дурачок и говорит: "Хочь бы она денечек прожила, я бы на нее поглядел". -- "Ну, что тебе, дураку, смотреть!" -- "Пожалуйста, братцы!" Разбойники согласились, поехали и привезли Аленушку к себе, пили-пили, гуляли-гуляли; потом и говорят: "Что ж, теперь пора ее сказнить!" А дурачок: "Хочь бы мне одну ноченьку с нею переночевать". -- "Ну, дурак, она, пожалуй, еще уйдет!" -- "Пожалуйста, братцы!" Разбойники согласились на его просьбу и оставили их в особой клети.
Вот Аленушка и говорит мужу: "Пусти меня на двор -- я простужусь"[55]. -- "А ну как наши-то услышат?" -- "Я потихонечку; пусти хочь в окошко". -- "Я бы пустил, а ну как ты уйдешь?" -- "Да ты привяжи меня; у меня есть славный холст, от матушки достался; обвяжи меня холстом и выпусти, а когда потянешь -- я опять влезу в окно". Дурачок обвязал ее холстом. Вот она это спустилась, поскорей отвязалась, а заместо себя привязала за рога козу и немного погодя говорит: "Тащи меня!" -- а сама убежала. Дурачок потащил, а коза -- мекеке-мекеке! Что ни потянет, коза все -- мекеке да мекеке! "Что ты мекекаешь? -- говорит молодой. -- Наши услышат, сейчас же тебя изгубят". Притащил -- хвать -- а за холст привязана коза. Дурачок испугался и не знает, что делать: "Ах она проклятая! Ведь обманула". Поутру входят к нему разбойники. "Где твоя молодая?" -- спрашивают его. "Ушла". -- "Ах ты, дурак, дурак. Ведь мы ж тебе говорили, так нет!"
Сели верхами и поскакали нагонять Аленушку; едут с собаками, хлопают да свищут -- такая страсть! Аленушка услыхала погоню и влезла в дупло сухого дуба и сидит там ни жива ни мертва, а вокруг этого дуба собаки так и вьются. "Нет ли там ее? -- говорит один разбойник другому. -- Ткни-ка, брат, туда ножом". Тот ткнул ножом в дупло и попал Аленушке в коленку. Только Аленушка была догадлива, схватила платок и обтерла нож. Посмотрел разбойник на свой нож и говорит: "Нет, ничего не видать!" И опять они поскакали в разные стороны, засвистали и захлопали.
Когда все стихло, Аленушка вылезла из дупла и побежала; бежала-бежала, и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик с корытами и лотками. "Дяденька, спрячь меня под корыто!" -- просит она. "Эка ты какая нарядная! Ты вся вымараешься". -- "Пожалуйста, спрячь! За мной разбойники гонятся". Мужик раскидал корыта, положил ее под самое нижнее и опять сложил. Только что успел кончить, как наехали разбойники. "Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?" -- "Не видал, родимые!" -- "Врешь! Сваливай корыта". Вот он стал сбрасывать корыта и посбросал уж все, кроме последнего. "Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше!" -- сказали разбойники и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.
Когда все стихло, Аленушка и просит: "Дяденька, пусти меня!" Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала-бежала, и слышит опять погоню. А по дороге, видит она, едет мужик -- везет кожи. "Дяденька, -- молит она, -- спрячь меня под кожи! За мной разбойники гонятся!" -- "Эка, вишь ты какая нарядная! Под кожами ты вся вымараешься". -- "Ничего, только спрячь!" Мужик раскидал кожи, положил ее под самую нижнюю и опять сложил все по-прежнему. Только что успел кончить, как наехали разбойники. "Что, мужик, не видал ли такой-то женщины?" -- "Не видал, родимые!" -- "Врешь! Сваливай кожи". -- "Да зачем, родимые, стану я разбрасывать свое добро?" Разбойники бросились сами сбрасывать кожи и посбросали, почитай, все кожи; только две-три оставалось. "Нечего, братцы, здесь искать; поедемте дальше!" -- сказали они и поскакали с гамом, свистом и хлопаньем.
Когда не стало слышно ни стуку этого, ни грому, она и просит: "Дяденька, пусти меня!" Мужик выпустил ее, и она опять побежала; бежала-бежала, и пришла домой в полночь, да и легла в стог сена, закопалась туда вся и заснула. Рассвело. Поп пошел давать коровам сена, и только воткнул вилами в стог -- Аленушка и схватилась руками за вилы. Поп оробел, крестится и говорит: "С нами крестная сила! Господи помилуй!" Потом уж спросил: "Кто там?" Аленушка узнала отца и вылезла из сена. "Как ты сюда попала?" -- "Так и так, вы отдали меня разбойникам; они хотели меня убить, да я убежала", -- и рассказывает все страсти. Немножко погодя приезжают к попу разбойники, а он Аленушку спрятал. Поп спрашивает: "Жива ли, здорова дочка моя?" -- "Слава богу! Она осталась дома хозяйничать", -- говорят разбойники, и сели они как бы в гостях; а поп тем временем собрал солдат, потом вывел дочь и говорит: "А это кто?" Тут разбойников похватали, связали -- да в тюрьму.
No 343 [56]
Задумали отец с матерью в город ехать, а дочери говорят: "Останься ты, дочка, здесь; на ночь созови к себе подруг, тебе и не скучно будет". Вечером сидят подружки да прядут; уронила одна початок[57], початок покатился -- да под пол. Хозяйка зажгла лучину, подняла доску -- а там разбойник сидит. Девицы испугались, жутко им стало, и разбежались по дворам. Тут вылез разбойник. "Где, -- говорит, -- деньги? Подавай, не то худо будет". Хозяйка отперла сундук, подняла крышку и держит. "Бери!" -- говорит. Разбойник нагнулся в сундук, а она хлоп его крышкою по шее и убила до смерти.
Через несколько дней высватали ее разбойники и увезли с собой в густой, дремучий лес. Там у них дом был выстроен. Входит девица в одну горницу -- горница вся в кровавых пятнах; входит в другую -- там коник[58] весь полон человеческими головами. Положили разбойники заживо сварить девицу в котле и посылают ее воду носить. Нечего делать -- пошла за водой, пришла к колодцу, сняла с себя платок да платье, надела на столбик, а сама поскорей вон бежать.
Бежит по лесу, и пристигла ее ночь темная и непогода страшная, дождь так и поливает. Увидала суковатый дуб, влезла на него. "Лучше, -- думает, -- здесь переночую; авось не отыщут!" А тем временем жених-то ее хватился: "Ребята, -- говорит товарищам, -- ведь девка бежала; надо ее искать". Поехали. Плутали, плутали по лесу и наткнулись на суковатый дуб. "Не здесь ли она?" -- говорит один разбойник и давай пикой ширять, да все ей в пятки да в пятки. Девица молчит, а кровь так и каплет. Разбойник думает: "Это дождь идет!" На ее счастье такая темь была, что ничего не узнаешь; вот разбойники так ни с чем и домой воротились.
Утром, только светать стало, она прибежала домой и рассказала про все отцу-матери. Заплакали отец с матерью. "Ах ты, дитятко милое! Сгубили было тебя, а всё польстились на синие кафтаны, на красные шелковые кушаки да бархатные шапки!" А разбойники на том положили, что куда ей уйти, верно в лесу звери съели, и говорят меж собой: "Поедем к девкину отцу к матери, скажем, что их дочь больна, зовет проведать; привезем их сюда, да и порешим всех, а худоба[59] и деньги -- все наше будет!"
Оседлали коней и поехали; только на двор -- увидала их девица и поскорей нарядилась работником. Разбойники вошли в избу, начали пир пировать. "Где же дочка наша? -- спрашивает отец. -- Что с собой не взяли?" -- "Да она захворала, приказала вас в гости звать". -- "Не хотите ли, -- спрашивает хозяин, -- я позабавлю вас сказочкой; есть у меня работник -- большой мастер сказки сказывать". -- "Что ж, это дело хорошее! Рады послушать". Пришла переодетая дочь и стала рассказывать все, что с нею случилось, разбойники догадались, что это быль, а не сказка, кинулись к лошадям, да не тут-то было: тотчас их схватили, веревками скрутили и отдали под суд.