Всю ночь прождала Ириша своего возлюбленнаго барина, уѣхавшаго съ вечера изъ дому, но онъ не вернулся и къ утру.
На слѣдующій день повторяюсь то же самое. Азарьевъ пропалъ безъ вѣсти, и встревоженная Амалія Ивановна хотѣла уже подать объявленіе въ полицію, думая, что съ нимъ случилось несчастіе, но рѣшилась обождать еще день.
Ириша была ни жива, ни мертва, исполняла свои обязанности машинально, по привычкѣ, но ходила, какъ потерянная, и тревога ея съ каждымъ часомъ росла.
Съ нимъ случилась бѣда навѣрное, думала она, не можетъ быть, чтобы онъ не вернулся по своей волѣ и не отдалъ ей взятыхъ денегъ. Онъ такъ увѣрялъ ее, что отдастъ, клялся, божился. Утонулъ, вѣрно, гдѣ-нибудь или его ограбили, убили? Господи! что дѣлать и гдѣ искать его?
Она думала бѣжать къ Петру Михайловичу, сказать ему все и просить о помощи; но чувство стыда и страха удержало ее. Какъ признаться ему въ своемъ поступкѣ, этому доброму, милому барину, такъ горячо ее полюбившему, какъ сказать ему: я украла чужія деньги, хуже, чѣмъ украла, я отдала ихъ своему возлюбленному потому только, что онъ просилъ меня, ласкалъ и цѣловалъ, стоялъ передо мною на колѣняхъ.
Бѣдная Ириша ломала себѣ руки и выплакала всѣ глаза.
-- О чемъ ты плачешь? допрашивала ее Амалія Ивановна, и это было жестоко съ ея стороны.
Она знала, о чемъ плачетъ дѣвушка, и давно подмѣтила ея слабость къ молодому барину. Но ей самой нравился красивый жилецъ и она радовалась случаю подразнить Иришу.
-- Ты думаешь, гдѣ твой возлюбленный баринъ? приставала она къ ней,-- пропалъ что-ли?-- нѣтъ, голубушка, онъ веселится гдѣ-нибудь, у гадкихъ женщинъ ночуетъ, или за этой барыней ухаживаетъ, помнишь, что пріѣзжала къ нему, когда онъ былъ боленъ, такая разряженная и раздушенная.
Иришу точно укололо что въ сердце и она вдругъ почуяла опять запахъ тѣхъ самыхъ духовъ, которые такъ мучительно ее преслѣдовали.
На другой день, вечеромъ, пришло письмо отъ Азарьева, положившее конецъ всѣхъ тревогахъ о цехъ. Онъ писалъ квартирной хозяйкѣ, что уѣхалъ внезапно въ деревню къ одному изъ своихъ товарищей по дѣлу и на охоту, не успѣвъ предупредить о своемъ отсутствіи; но теперь онъ пишетъ ей, чтобы она не тревожилась: онъ живъ, здоровъ и скоро вернется.
-- Вотъ, видишь, видишь, объявила Ахалія Ивановна Иришѣ радостную новость,-- я тебѣ говорила, что онъ веселится, а ты плачешь, сама не знаешь, о чехъ.
Но Ириша выбѣжала изъ комнаты и чуть не упала въ обморокъ въ корридорѣ.
-- На охоту! когда она страдаетъ,-- не живетъ, а бредитъ!
Онъ обманулъ ее! Мысль эта, какъ обухомъ, ударила ее въ голову и съ тѣхъ поръ не покидала ея.
Обманулъ бѣдную дѣвушку, такъ слѣпо ему повѣрившую.
Теперь явилась другая забота, не менѣе жгучая: онъ не отдастъ денегъ и что скажетъ она Ивану Ардаліонычу, когда онъ пріѣдетъ.
Обманулъ! стучало у нея въ головѣ и билось въ сердцѣ, неужели обманулъ? Слабая надежда еще жила въ ней: оставалось два дня до возвращенія старика Фирсова, уѣхавшаго навѣстить свою дочь и внучатъ, а, можетъ быть, въ эти два дня Андрей Александровичъ вернется и отдастъ ей деньги?
Но и эта послѣдняя надежда скоро рухнула: пришло письмо отъ самого Фирсова на имя Ириши. Онъ извѣщалъ ее, что вернется раньше, чѣмъ думалъ, и пріѣдетъ въ четвергъ, въ 10 часовъ утра, по московской дорогѣ, причемъ просилъ выслать ему дворника или швейцара на вокзалъ.
-- Въ четвергъ, это значитъ завтра, соображала Ириша, въ десять утра; одна ночь осталась до его пріѣзда, а денегъ нѣтъ и баринъ ея не ѣдетъ. Въ ужасѣ она хотѣла бѣжать, сама не зная куда, но ноги у нея подкашивались, темная ночь стояла на дворѣ и она упала на свою постель, какъ была, одѣтою.
Мы оставимъ пока злополучную Иришу въ ея понятныхъ тревогахъ и посмотримъ, что дѣлалъ за это время нашъ герой и на какого звѣря онъ охотился.
Получивъ деньги, онъ поѣхалъ прежде всего къ Румянцеву чтобы не пропустить условленнаго срока и отдать ему долгъ, взятый на честное слово. Онъ былъ въ такомъ праздничномъ настроеніи и такъ радовался, что ему чудомъ удалось выпутаться изъ бѣды, что удивился хладнокровію, съ которымъ кредиторъ его взялъ деньги и спряталъ въ карманъ; ему казалось, что всѣ должны радоваться его аккуратности, а Румянцевъ болѣе всѣхъ. Но Василій Алексѣевичъ оставался совершенно спокойнымъ и казалось куда-то торопился.
-- Сегодня нѣтъ игры, сказалъ онъ, какъ-бы удивляясь, что гость не уѣзжаетъ.
-- Я знаю, отвѣчалъ Азарьевъ,-- мнѣ сказали въ передней, но я хотѣлъ поговорить съ вами.
-- О чемъ это?
-- Хотѣлъ просить васъ возобновить кредитъ, мнѣ крайне нужны деньги.
-- Не могу, рѣзко отвѣчалъ Румянцевъ.
-- Почему? Вѣдь я отдалъ вамъ въ срокъ и даже раньше, кажется.
-- Да, но я самъ безъ денегъ.
-- Василій Алексѣевичъ, не откажите, я разсчитывалъ на васъ, какъ на каменную гору; ну, дайте хотя меньше, 300 рублей.
-- Послушайте, отвѣчалъ Румявцевъ,-- я-бы не отказалъ вамъ въ такихъ пустякахъ, но я самъ проигрался вчера въ пухъ и прахъ; вы помните этого Петра Петровича?
-- Какъ-же.
-- Онъ два раза сорвалъ у меня банкъ въ одинъ вечеръ и облупилъ до чиста.
-- Отыграетесь, вамъ не въ первый разъ.
-- Нѣтъ, батюшка, кажется, пришелъ конецъ.
Онъ замолчалъ на минуту и сталъ ходить но комнатѣ.
-- Пожалуй, я скажу вамъ,-- продолжалъ онъ: -- все равно узнаете; казначей нашъ уѣхалъ въ отпускъ и меня назначили исправлять его должность; вотъ я и исправилъ, проигралъ казенныя деньги въ карты, а завтра ревизія кассы; собралъ что могъ, но все-таки не хватаетъ крупной суммы.
Азарьевъ остолбенѣлъ.
-- Да,-- сказалъ Румянцевъ, расхаживая взадъ и впередъ по кабинету;-- завтра меня арестуютъ и отдадутъ подъ судъ. Нашимъ забавамъ "на сонъ грядущій" пришелъ конецъ, да и чортъ съ ними, надоѣли! Жаль только Анюту, пропадетъ безъ меня.
-- Анюта!-- крикнулъ онъ въ боковую дверь,-- пришли мнѣ коньяку, да только хорошаго, No 57, знаешь, тамъ, направо.
Ему подали бутылку коньяку и онъ сталъ глотать рюмку за рюмкой. Лицо его было совершенно спокойно и даже не краснѣло отъ выпитаго вина.
-- Хотите?-- предложилъ онъ Азарьеву: -- коньякъ чудесный.
-- Не пью.
-- Напрасно, коньякъ первое средство отъ чахотки въ карманахъ.
-- Развѣ помогаетъ?-- спросилъ Азарьевъ.
-- Да, мысли такія въ голову приходятъ, блестящія; а впрочемъ, мнѣ пора, надо ѣхать, извините.
Они вышли вмѣстѣ; Румянцевъ сѣлъ въ коляску, запряженную крупными рысаками.
-- Лошадей продавать ѣду,-- сказалъ онъ по-французски:-- прощайте, не скоро увидимся.
Онъ быстро укатилъ. Азарьевъ остался одинъ на улицѣ.
-- Сорвалось!-- произнесъ онъ такъ громко, что прохожій обернулся.
-- Чортъ возьми! не ожидалъ.
Онъ поѣхалъ въ Бронникову и остался у нега ночевать, такъ какъ не хотѣлъ безъ денегъ вернуться домой.
Бронниковъ тоже здорово проигрался, и оба они сидѣли вмѣстѣ и плакались надъ своею судьбою. Азарьевъ разсказалъ ему о всѣхъ своихъ неудачахъ за послѣдніе дни, замѣнивъ только горничную дальней родственницей изъ обѣднѣвшей дворянской семьи.
-- Ты понимаешь, mon cher, въ какомъ я нахожусь положеніи, я взялъ у нея послѣдніе гроши, на одинъ, на два дня не болѣе, подъ честное слово и вдругъ этотъ Румянцевъ посадилъ меня на мель: проигралъ казенныя деньги! да мнѣ какое дѣло, я разсчитывалъ на него, какъ на каменную гору, отдалъ ему долгъ въ его глупый срокъ и въ правѣ былъ надѣяться на продолженіе кредита. Какъ ты думаешь, былъ я въ правѣ?
-- Конечно, отвѣчалъ Бронниковъ.
-- И я бы отыгрался, продолжалъ запальчиво Азарьевъ:-- и все бы уладилъ.
-- Еще бы!-- поддакнулъ Бронниковъ:-- да онъ не тебя одного, онъ насъ всѣхъ подкосилъ, началъ онъ жаловаться съ своей стороны:-- вотъ я, напримѣръ, тоже разсчитывалъ отыграться. Болванъ этакій, кто же проигрываетъ казенныя деньги! Это глупо во-первыхъ, а потомъ уже все остальное.
-- И всѣхъ насъ можетъ скомпрометтировать, замѣтилъ Азарьевъ:-- если начнется слѣдствіе и обнаружится, что онъ держалъ игорный домъ.
-- Конечно.
И оба пріятеля, рѣшивъ единогласно, что Румянцевъ болванъ, отправились спать, не придумавъ ничего лучшаго.
На другое утро Азарьевъ, славно выспавшись, отправился вновь на поиски за деньгами, но ничего не добылъ, кромѣ нѣсколькихъ рублей на карманные расходы. Онъ вернулся опять къ Бронникову, такъ какъ рѣшился не показываться Иришѣ на глаза безъ денегъ. Онъ сильно пріунылъ и начиналъ понимать, что дѣло принимаетъ дурной оборотъ; онъ можетъ не только посадить на мель бѣдную, неповинную ни въ чемъ, дѣвушку, но и быть самъ замѣшанъ въ скандальную исторію о пропажѣ денегъ изъ стола Ивана Ардальоныча. Онъ сидѣлъ мрачно въ кабинетѣ у Бронникова и курилъ его папиросы, такъ какъ свои всѣ вышли. Вдругъ Бронниковъ, сидѣвшій противъ него и тоже курившій, воскликнулъ:
-- Une idée!
Азарьевъ даже вздрогнулъ.
-- Ѣдемъ во мнѣ въ деревню, на охоту, черезъ часъ поѣздъ, и мы еще поспѣемъ.
-- Дай мнѣ триста рублей въ займы, отвѣчалъ уныло Азарьевъ:-- и я поѣду съ тобой на край свѣта.
-- Дурень ты, возразилъ Бронниковъ:-- неужели-бы я не далъ, если-бы были, но ты самъ знаешь, что нѣтъ, а вотъ въ деревнѣ добудемъ.
-- Что ты говоришь, воскликнулъ въ свою очередь Азарьевъ, вскакивая съ кресла:-- гдѣ ты тамъ добудешь?
-- У управляющаго возьмемъ, а нѣтъ, такъ у кабатчика или арендатора; тамъ у насъ, братъ, оброчныя статьи есть, ты какъ думаешь. Ѣдемъ, говорю я тебѣ, и какъ славно мы тамъ поохотимся, по первой порошѣ на зайчиковъ.
-- Да у меня нѣтъ съ собой ничего, возразилъ сильно поколебленный Андрей Александровичъ:-- ни бѣлья, ни платья охотничьяго, ни сапогъ, перемѣниться нечѣмъ, надо домой послать.
-- Гдѣ тамъ домой посылать, опоздаемъ на поѣздъ и пропустимъ свободный праздничный день; я всего тебѣ дамъ, бѣлья и платья, мы одного роста съ тобой, а ружья и сапоги въ деревнѣ.
На такіе доводы нечего было возражать, тѣмъ болѣе, что представлялся большой шансъ добыть деньги въ деревнѣ, и пріятели укатили въ тотъ-же вечеръ къ Бронникову, на мызу Горки, находившуюся въ нѣсколькихъ верстахъ отъ города Луги, по Варшавской желѣзной дорогѣ. Ѣзды было всего какихъ-нибудь четыре часа, вмѣстѣ съ чугункой и лошадьми, и представлялась полная возможность вернуться назадъ на другой день къ ночи, или въ крайности къ утру на третій, т. е. поспѣть во всякомъ случаѣ домой, по разсчетамъ Азарьева, дня за два до возвращенія Ивана Ардальоныча.
Онъ сразу повеселѣлъ, и пріятели пріѣхали ночью въ деревню, оба въ отличномъ расположеніи духа.
Давъ знать еще изъ Петербурга телеграммой о своемъ пріѣздѣ управляющему, они нашли господскій домъ въ деревнѣ освѣщеннымъ, отопленнымъ и, поужинавъ, легли спать, заказавъ охоту на утро. Къ охотѣ поспѣлъ еще одинъ гость изъ Петербурга, приглашенный Бронниковымъ и пріѣхавшій съ ночнымъ поѣздомъ.
День въ деревнѣ былъ проведенъ отлично: съ утра поѣхали въ лѣсъ на охоту, съ загонщиками. На первомъ загонѣ Бронниковъ убилъ зайца и пару куропатокъ; на второмъ Азарьевъ промахнулъ лису, которая, выскочивъ изъ лѣса и прорвавъ цѣпь стрѣлковъ, вихремъ понеслась по снѣжному полю; на третьемъ, пріѣзжій гость изъ Петербурга угодилъ весь зарядъ крупной дроби въ колѣно одному деревенскому парню, шедшему съ загономъ, послѣ чего былъ завтракъ въ лѣсу, а парня увезли въ ближайшую больницу, гдѣ ему вынули зарядъ, но объявили, что онъ останется калѣкой на всю жизнь, "estropié" какъ перевелъ Бронниковъ по французски.
Охота продолжалась съ большимъ или меньшимъ успѣхомъ до заката солнца, послѣ чего охотники вернулись на мызу къ обѣду. Обѣдъ былъ очень вкусный, съ надлежащими возліяніями, и какъ обратный поѣздъ въ Петербургъ проходилъ ночью, то не ложились спать, а проиграли въ винтъ до тѣхъ поръ, покуда не пришло время ѣхать на станцію.
Утренняя заря разбудила въ вагонѣ Азарьева, спавшаго крѣпкимъ сномъ. Онъ потянулся, зѣвнулъ и, сѣвъ на бархатную кушетку, вспомнилъ лису, которую промахнулъ на охотѣ.
-- Эхъ, чортъ возьми, досадно.
Затѣмъ онъ сталъ думать объ Иришѣ, о томъ, какъ она будетъ счастлива, увидѣвъ его, и какъ обрадуется, когда онъ отдастъ ей деньги, добытыя въ деревнѣ.
Но вагонъ укачивалъ его, паровозъ свистѣлъ и пыхтѣлъ, проходя какую-то станцію, онъ повалился на диванъ и опять заснулъ.
Ему приснились во снѣ лиса и Ириша; онѣ бѣжали вмѣстѣ по снѣжному полю, и онъ, приложившись, выстрѣлилъ въ лису, но попалъ въ человѣка, а не въ звѣря.
Та-же поздняя осенняя заря разбудила Иришу, спавшую одѣтою на кровати. Она вскочила, протерла глаза и не могла сразу опомниться, такъ крѣпко она заснула подъ утро. Первая мысль ея была объ Азарьевѣ.
Не пріѣхалъ ли онъ, покуда она спала? И не смотря на всю невѣроятность такого предположенія, она проскользнула въ его комнату и остановилась у постели. Комната была пуста, приготовленная съ вечера постель не измята.
-- Обманулъ! произнесла она громко и сама испугалась своего голоса. Голова у нея кружилась, въ вискахъ стучало и, шатаясь, какъ пьяная, она вернулась въ свою каморку. Тамъ она сѣла на кровать и стала думать горькую думу.
-- Обманулъ! Все кончено, умирать надо.
Она смотрѣла пристально на окно и думала о томъ, какъ отворить его и броситься внизъ на панель; такъ бросилась дѣвушка изъ сосѣдняго дома и убилась до смерти. Вдругъ она вспомнила о револьверѣ, отобранномъ ею отъ барина; поспѣшно вынула она его изъ сундука и положила на столъ.
Она знаетъ, какъ надо выстрѣлить изъ этого пистолета, ей показывалъ Андрей Александровичъ и она примѣтила хорошо.
-- Грѣхъ великій убить себя, шепчетъ Ириша. Она крестится и глядитъ на образъ Божьей Матери, висящій въ углу, съ зажженной лампадкой передъ нимъ.
-- Богородица, Дѣва, радуйся, начинаетъ она читать молитву, которую учила въ дѣтствѣ, но не можетъ окончить молитвы, надаетъ на колѣни передъ образомъ и плачетъ.
-- Грѣхъ великій убить себя, повторяетъ она:-- О Господи! не попусти. Она горячо молится за всѣхъ: за раба Божія Андрея и за младенца Ваню, за упокой души его.
На кухонныхъ часахъ бьетъ восемь.-- Въ десять пріѣдетъ онъ, добрый, хорошій "Иванъ Ардальонычъ и спроситъ у нея кротко: "Ириша, за что ты меня обманула"?
Она больше не плачетъ, глаза у нея высохли и горятъ лихорадочныхъ блескомъ.
-- Убѣжать изъ дому, думаетъ она и начинаетъ одѣваться, но ее зоветъ хозяйка и Ириша, по привычкѣ, идетъ на зовъ.
Какъ въ бреду исполняетъ она свои дневныя обязанности: завиваетъ и расчесываетъ парикъ своей барыни, убираетъ комнаты, ставитъ самоваръ.
-- Ты не забыла, допрашиваетъ ее Амалія Ивановна,-- что сегодня Иванъ Ардаліонычъ пріѣзжаетъ?
-- Нѣтъ, не забыла.
-- А дворнику говорила, чтобы онъ не опоздалъ на машину?
-- Говорила, отвѣчаетъ Ириша.
-- Смотри-жъ ты, чтобы все было въ порядкѣ: комнату старика убери хорошенько, да крендельковъ возьми ему изъ булочной, знаешь, которые онъ любитъ.
Ириша исполняетъ все машинально, точно сквозь сонъ: убираетъ комнату, беретъ крендельки въ булочной, а сама все смотритъ на часы: бьетъ девять, половина десятаго, десять.
-- Сейчасъ пріѣдетъ.
Ужасъ нападаетъ на дѣвушку; она опять хочетъ уйти совсѣмъ изъ дому, но не въ силахъ двинуться, ноги подкашиваются, колѣни у нея трясутся. Она стоитъ посреди комнаты и ждетъ: передъ ея глазами кроткій, тихій Иванъ Ардаліонычъ выростаетъ вдругъ въ грознаго неумолимаго судью.
-- Гдѣ деньги? спрашиваетъ онъ сердито.-- Ихъ нѣтъ.
Онъ клеймитъ ее позорныхъ именемъ воровки и тащитъ въ тюрьму.
Въ передней раздается звонокъ; какъ молотомъ ударяетъ онъ въ голову Иришу, въ умѣ все спуталось, сердце нестерпимо ноетъ, страшно какъ!...
-- Боюсь, боюсь! кричитъ она и хватается за револьверъ.
Звонокъ въ передней раздается во второй разъ и почти, вслѣдъ за нимъ, громкій выстрѣлъ.
-- Ириша, Ириша! кричитъ изъ своей комнаты Амалія Ивановна, думая, что упало что-то тяжелое въ кухнѣ,-- что-жъ ты не отворяешь? Вѣрно, въ булочную ушла, экая дура! И она бѣжитъ сама отворять.
Въ переднюю входятъ Иванъ Ардаліонычъ въ шинели и флотской военной фуражкѣ, за нимъ дворникъ, съ чемоданомъ и мѣшкомъ въ рукахъ.
-- Да гдѣ же это Ириша? хлопочетъ хозяйка.
Она идетъ въ комнату горничной и съ воплемъ выбѣгаетъ оттуда, блѣдная, какъ полотно.
За ней слѣдуютъ дворникъ и Иванъ Ардаліонычъ; они тоже ищутъ Иришу и находятъ ее на полу, лежащую навзничъ: глаза открыты и неподвижны, возлѣ револьверъ, изъ подъ платья, на груди, сочится кровь.
-- Боже милосердый! восклицаетъ Иванъ Ардаліонычъ и падаетъ передъ ней на колѣни.
Онъ щупаетъ руки и лобъ -- они похолодѣли, прикладываетъ ухо къ груди -- сердце не бьется больше,-- оно перестало страдать!
-- Умерла! горько плачетъ старикъ; дворникъ утираетъ глаза кулакомъ, а изъ-за двери выглядываетъ голова Амаліи Ивановны, безъ парика, въ ночномъ чепцѣ, съ искаженнымъ отъ страха лицомъ.
Иришу похоронили и проводили на кладбище: хозяйка, оба жильца и Петръ Михайловичъ Пушкаревъ. Послѣдній казался болѣе всѣхъ огорченнымъ и горько заплакалъ, когда гробъ опустили въ землю.
На другой день, послѣ похоронъ, оба жильца съѣхали отъ Амаліи Ивановны и на воротахъ ея дома снова появилось знакомое объявленіе о томъ, что отдаются комнаты въ наймы.
Иванъ Ардаліонычъ никому не сказалъ о пропавшихъ изъ его стола деньгахъ, а когда Андрей Александровичъ пришелъ къ нему объясниться по этому дѣлу и принесъ триста рублей, будто бы отданные ему покойной Иришей на храненіе, то онъ не взялъ денегъ и, пристально взглянувъ въ глаза Азарьеву, сказалъ ему:
-- Деньги эти проклятыя, отдайте ихъ нищимъ.
Азарьевъ въ точности исполнилъ это порученіе, опустивъ деньги въ кружку, выставленную у дома комитета о нищихъ, за что и получилъ въ газетахъ благодарность на имя неизвѣстнаго, щедраго благотворителя.