Въ департаментѣ, гдѣ служилъ Иванъ Ивановичъ Брызгаловъ, ходили зловѣщіе слухи. Толковали о важныхъ перемѣнахъ въ будущемъ и... о "сокращеніи штатовъ".
Комиссія, занимавшаяся этимъ дѣломъ, давно окончила свои труды и представила ихъ по начальству, но они оставались въ тайнѣ, хотя извѣстно было, что предстоятъ, во всякомъ случаѣ, важныя перемѣны и много чиновниковъ останется за штатомъ. Кто будетъ въ числѣ этихъ несчастныхъ?-- вотъ вопросъ, который волновалъ всѣ умы и, даже во снѣ, тревoжилъ Ивана Ивановича и его сослуживцевъ. Въ связи съ новыми порядками, предстояла и перемѣна начальства: старый директоръ уходилъ на покой, а на его мѣсто назначался новый, молодой, изъ военныхъ, и какъ говорили; "у, какой крутой"!
-- Еслибы его пр--во Николай Гавриловичъ не уходили отъ васъ,-- разсуждалъ экзекуторъ, полный краснощекій мужчина, со Станиславомъ на шеѣ и брюшкомъ,-- оно, конечно, ничего бы: всѣхъ насъ до единаго знаютъ, со мной 15 лѣтъ служили, а то вѣдь новое начальство! поди, разговаривай съ нимъ, да еще говорятъ: крутой!
-- Конечно, кабы Николай Гавриловичъ оставались...-- поддакивали чиновники и были до того встревожены, что бродили по департаменту, какъ очумѣлые, и совсѣмъ не занимались дѣлами, а все больше курили папиросы и болтали.
Столоначальникъ Брызгаловъ сидѣлъ за своимъ столомъ, на просиженномъ имъ самимъ кожаномъ креслѣ, и казался совсѣмъ пришибленнымъ, точно его обухомъ по головѣ хватили.
-- Сидѣлъ, сидѣлъ 20 лѣтъ за этимъ столомъ и вдругъ -- пошелъ вонъ!-- разсуждалъ онъ самъ съ собою и даже сдѣлалъ кляксъ на бѣлой бумагѣ, чего прежде съ нимъ никогда не случалось.
Конечно, онъ можетъ разсчитывать, что его труды и долголѣтняя служба будутъ оцѣнены,-- ну, а если нѣтъ? Морозъ подралъ его по кожѣ, и передъ нимъ предсталъ грозный образъ супруги его, Марьи Кузьминишны, со всѣми дѣтьми за нею, и даже съ кухаркой Ариной, съ ея голыми локтями и пестрымъ сарафаномъ, туго перевязаннымъ подъ толстою грудью. Иванъ Ивановичъ всталъ и въ волненіи прошелся по комнатѣ, потирая себѣ лобъ. Онъ былъ невзрачный человѣкъ, въ особенности на первый взглядъ: худой и длинный, съ землистымъ цвѣтомъ лица, толстымъ носомъ и рыжими съ просѣдью волосами, которые носилъ коротко обстриженными. Одѣтъ онъ былъ всегда въ вицъ-мундиръ, который супруга его тщетно старалась содержать въ порядкѣ: Иванъ Ивановичъ каждый день умудрялся перепачкать его чернилами, закапать сургучемъ или стеариномъ, а часто и разорвать на локтяхъ или на фалдахъ: пуговицы онъ также терялъ часто, и немилосердно пачкалъ и мялъ рукава рубашки, изъ подъ которыхъ неуклюже выставлялись его большія, красныя руки. На службѣ онъ былъ, что называется, вьючною лошадью, на которую валили все, что ни попало. Онъ зналъ всѣ дѣла, помнилъ наизусть всѣ приказы и сидѣлъ уже 20 лѣтъ столоначальникомъ, безъ малѣйшей надежды превратиться когда либо въ начальника отдѣленія. Онъ впрочемъ не претендовалъ на это и былъ доволенъ своимъ положеніемъ: товарищи любили его и уважали, начальство цѣнило его труды, хотя и обходило постоянно мѣстами, а его пр--ство Николай Гавриловичъ удостоилъ даже крестить самолично его меньшаго сынка Ванюшу, послѣ котораго Марья Кузьминишна объявила мужу, что шабашъ,-- больше дѣтей не будетъ.
Прошелъ цѣлый мѣсяцъ въ мучительномъ ожиданіи, чиновники истомились совсѣмъ и похудѣли, а сторожъ Михеичъ даже пить пересталъ, боясь, что и его оставятъ за штатомъ. Ходили самые разнообразные слухи: одни говорили, что все рѣшено измѣнить, другіе утверждали напротивъ, что все останется по прежнему,-- изъ достовѣрныхъ источниковъ, молъ, слышали, что даже директоръ старый остается и никакой ломки не будетъ.
-- Конечно,-- повторялъ экзекуторъ,-- если его пр--ство Николай Гавриловичъ съ нами останутся,-- бояться нечего...
Впрочемъ экзекуторъ не особенно боялся и новаго начальства: онъ зналъ такой секретъ, при которомъ со всякимъ начальствомъ могъ поладить; сверхъ того, имѣлъ и другія основательныя причины быть спокойнымъ насчетъ своей дальнѣйшей судьбы.
-- Ну, что, Иванъ Ивановичъ,-- повторяла Брызгалову его супруга, Марья Кузьминишна, пришивая пуговицу къ его вицъ-мундиру,-- я тебѣ говорила: ничего не будетъ, все вранье одно. И можетъ ли быть, чтобы людей такъ, ни за что, ни про что, со службы прогоняли,-- ну, а если, не дай Богъ, что и случится тамъ у васъ въ департаментѣ, такъ тебя не тронутъ, недаромъ же намъ кумъ Николай Гавриловичъ. Да я сама къ нему пойду, и къ новому директору пойду, вотъ что!
-- Дай Богъ, дай Богъ!-- отвѣчалъ Иванъ Ивановичъ,-- одѣваясь на службу.
Онъ скоро вышелъ, совсѣмъ готовый, пить чай въ столовую и былъ радостно привѣтствованъ своею семьею. Старшая дочка, Соничка, хорошенькая дѣвушка лѣтъ семнадцати, разливала чай; Марья Кузьминишна, дама уже не молодая, но еще красивая, со строгимъ профилемъ и черными съ просѣдью волосами, сидѣла тутъ же въ утреннемъ капотѣ и бѣломъ чепцѣ; Сережа, старшій мальчикъ, собирался въ гимназію, а двое меньшихъ, Катюша и Ваничка, тянули молоко изъ большихъ чашекъ, капая на скатерть и на свои передники. Иванъ Ивановичъ пилъ чай, курилъ трубку и сидѣлъ за столомъ, радуясь на свое семейное счастье.
-- Какъ хорошо дома,-- думалъ онъ, улыбаясь всѣмъ и всему, что видѣть передъ собою: женѣ и дѣтямъ, комнатѣ, чашкамъ, самовару; даже улыбнулся на кухарку Арину, которая возилась въ коридорѣ, засучивъ рукава и поднявъ подолъ выше колѣнъ; она почему-то не считала своего барина за мужчину и, повернувшись къ нему широкимъ задомъ, съ азартомъ мыла и терла полы.
-- Ну, пора мнѣ на службу,-- сказалъ Брызгалсвъ,-- вставая, и, простившись съ женою и дѣтьми, вышелъ въ переднюю.
Путь былъ далекій,-- съ Петербургской стороны, гдѣ онъ жилъ, на Мойку, въ департаментъ; но онъ обыкновенно дѣлалъ его пѣшкомъ, только переѣзжая Неву, лѣтомъ на яликѣ или на пароходѣ, а зимою на санкахъ по льду, съ мужикомъ на конькахъ сзади. Переѣхавъ и на этотъ разъ Неву тѣмъ же способомъ, онъ пошелъ по Дворцовой площади и дорогою думалъ о томъ, что вотъ скоро наступятъ праздники и чиновникамъ дадутъ награду,-- деньги изъ остатковъ отъ годоваго кредита; деньги эти выдавались каждый годъ къ рождеству и на нихъ всякій разсчитывалъ, какъ на прибавку къ содержанію.
-- Въ этомъ году хорошо!-- разсуждалъ самъ съ собою Брызгаловъ, кутаясь въ шубу отъ снѣга и вѣтра,-- столоначальникамъ, говорятъ, по 200 рублей дадутъ.
-- Шубу надо бы поправить,-- продолжалъ онъ мечтать, дрожа отъ холода,-- обтерлась совсѣмъ, да и вицъ-мундиръ того! Но онъ вспомнилъ, что надо прежде Соничкѣ сшить новое платье къ празднику, Марьѣ Кузьминишнѣ справить бурнусъ, внести за Сережу въ гимназію,-- вспомнилъ и махнулъ рукой, такъ какъ цифры расхода очевидно не сходились съ приходомъ. Да и о чемъ тутъ думать? все равно, Марья Кузьминишна отберетъ награду и сама распорядится. Мысли его приняли другой оборотъ:-- отчего у людей есть деньги, а у него нѣтъ? Хоть бы 200 тысячъ выиграть на единственный выигрышный билетъ, скопленный въ продолженіе многихъ лѣтъ, да и то заложенный въ банкѣ.
-- Ну, хоть не 200 тысячъ, а десять или пять бы выиграть! Домикъ на Петербургской, въ Босомъ переулкѣ, гдѣ они живутъ, можно бы купить тогда; лавочникъ-хозяинъ говорилъ, что за 4 тысячи продастъ; съ переводомъ банковскаго долга осталось бы на приданое Соничкѣ, да шубу можно бы какъ нибудь справить.
"Эй, берегись!" раздалось у него надъ самымъ ухомъ. Пара лихихъ рысаковъ, съ толстымъ кучеромъ на козлахъ, пронеслась мимо и чуть не сшибла его съ ногъ. Мечты его отъ испуга стали тотчасъ же скромнѣе:
-- Хоть бы 200 рублей дали къ празднику и то бы хорошо, а какъ полтораста дадутъ или сто двадцать, какъ въ прошломъ году,-- что тогда будетъ? Бѣда!
Марья Кузьминишна уже нѣсколько разъ допрашивала его, сколько дадутъ къ празднику, и все до копѣйки впередъ разсчитала и заранѣе распредѣлила. При ихъ малыхъ средствахъ, малѣйшій дефицитъ въ приходѣ переворачивалъ все вверхъ дномъ и дѣлалъ страшный переполохъ въ хозяйствѣ.
-- Ну, а если вдругъ ничего, да и за штатомъ?!-- померещилось Ивану Ивановичу; онъ чуть не закричалъ и громко произнесъ: -- Да нѣтъ, не можетъ быть, за что же?
Но сердце его уже било тревогу и онъ почти бѣгомъ бросился по Мойкѣ къ департаменту, желая собственными глазами удостовѣриться, что все еще обстоитъ благополучно, все по прежнему на своемъ мѣстѣ: столъ, чернильница и протертое кресло, дѣла и бумаги, и старыя картонки,-- все, съ чѣмъ онъ сжился и свыкся въ продолженіи столькихъ лѣтъ и жить безъ чего, ему казалось невозможнымъ. Все стояло на мѣстѣ, но въ департаментѣ ходили тревожные слухи и между чиновниками замѣчался опять переполохъ. Экзекуторъ разсказывалъ, что вчера вечеромъ курьеръ привезъ весьма нужный пакетъ на имя директора, а сегодня утромъ рано его превосходительство уѣхали къ министру. Что было въ страшномъ пакетѣ, неизвѣстно; но курьеръ, привозившій его, говорилъ писарямъ, что все кончено -- упраздняютъ весь департаментъ! Волненіе росло съ каждымъ часомъ и угрожало превратиться въ ропотъ противъ начальства, какъ вдругъ все стихло и замерло.
Пріѣхалъ директоръ и съ нимъ военный генералъ. Тотчасъ же позвали въ директорскій кабинетъ начальниковъ отдѣленій, и черезъ нѣсколько минутъ все стало извѣстно. Гроза разразилась надъ самою головою: Николай Гавриловичъ былъ смѣненъ и зачисленъ въ сенатъ, на его мѣсто назначенъ другой,-- тотъ самый генералъ, который пріѣхалъ съ нимъ; 17-ть человѣкъ чиновниковъ оставлены за штатомъ и въ числѣ ихъ одинъ изъ старѣйшихъ столоначальниковъ, Брызгаловъ. Впереди ожидалась дальнѣйшая ломка, и военный генералъ былъ назначенъ, какъ говорили, со спеціальною цѣлью все подтянуть,-- привести въ дисциплину распущенную команду стараго статскаго генерала.
Иванъ Ивановичъ сидѣлъ за своимъ столомъ, какъ пораженный громомъ, не говорилъ ни съ кѣмъ и тупо глядѣлъ на свои бумаги.
-- Какія бумаги, зачѣмъ онѣ?
Старый столъ, покрытый клеенкой, и кресло, имъ просиженное, какъ будто прощались съ нимъ и говорили: "Иванъ Ивановичъ, какъ же это такъ, неужели мы разстаемся?" А вонъ чернильница на столѣ, вся закапанная чернилами, съ трещиной на боку,-- неужели и она перенесетъ разлуку и не разсыплется на части, проливъ потоки чернильныхъ слезъ?
-- Какъ же теперь? что будетъ съ нами?-- шепталъ Брызгаловъ,-- 200 рублей, Сережа, платье Соничкѣ!
Мысли путались у него въ головѣ, а надъ ухомъ его звучали чьи-то неотвязчивыя слова: "Иванъ Ивановичъ, ступайте къ директору".
Надъ нимъ стоялъ экзекуторъ и дергалъ его за плечо.
Въ пріемной залѣ собрался весь департаментъ; чиновники стояли вытянувшись и ожидали новаго начальника; къ нимъ вышли оба директора, старый и новый. Новый обратился къ собравшимся съ привѣтственною рѣчью, въ которой высказалъ надежду, что они будутъ помогать ему на новомъ, пока мало знакомомъ для него, поприщѣ, и что всѣ они призваны трудиться для одной общей благой цѣли.
-- Мой долгъ,-- прибавилъ онъ, прикладывая руку къ груди,-- цѣнить и поощрять честный, усердный трудъ, но я буду неумолимъ ко всякому нарушенію обязанностей.
Затѣмъ онъ ловко расшаркнулся, звеня шпорами, и уѣхалъ.
Старый директоръ, оставшись съ бывшими своими подчиненными, благодарилъ ихъ за усердную службу и сожалѣлъ, что разстается съ ними; онъ хотѣлъ еще что-то сказать, но голосъ его оборвался и онъ заплакалъ. Заморгали и чиновники, въ особенности оставшіеся за штатомъ. Старый начальникъ обратился къ нимъ съ утѣшеніемъ, совѣтовалъ тѣмъ, которые выслужили пенсію, подать въ отставку и обѣщалъ похлопотать за нихъ. Нѣкоторые тутъ же приняли это предложеніе, но Брызгаловъ ничего не отвѣтилъ; онъ только моргалъ, переминаясь съ ноги на ногу, и глоталъ слезы; его окружили товарищи со словами искренняго сочувствія и сожалѣнія,-- всѣ протягивали ему руки, начальникъ отдѣленія обнялъ и поцѣловалъ его.
-- Не ожидалъ, братъ, не ожидалъ,-- проговорилъ онъ растроганнымъ голосомъ,-- ну, нечего дѣлать; Богъ не безъ милости.
-- Обезпечатъ,-- проповѣдывалъ экзекуторъ,-- что и говорить, обезпечатъ хорошей пенсіей.
-- Знаемъ мы эту пенсію,-- закричалъ на него Захаръ Семеновичъ, плѣшивый старичокъ, тоже оставшійся за штатомъ: -- съ голоду съ ней подохнешь; самъ, небось, въ сенатъ пристроился, а нашъ братъ ступай на всѣ четыре стороны; служилъ, служилъ и вдругъ тебя по шеѣ,-- пошелъ вонъ, на улицу!
Экзекуторъ старался его успокоить, но Захаръ Семеновичъ не унимался.
-- Семнадцать за штатомъ!-- кричалъ онъ.-- Погоди, ужо 27-мь сверхъ штата насадятъ, и все камеръ-юнкеровъ да военныхъ, а нашъ братъ, старый чиновникъ, живьёмъ на кладбище ступай.
Захаръ Семеновичъ былъ большой либералъ и, не смотря на свои преклонныя лѣта, всегда ропталъ на все и держалъ оппозицію начальству. Экзекуторъ махнулъ на него рукой и отошелъ, какъ отъ опаснаго человѣка. Самъ онъ оставался на мѣстѣ и получилъ даже прибавку по новымъ штатамъ, а потому утѣшалъ другихъ и старался дѣйствовать въ примирительномъ духѣ.
-- Богъ не безъ милости,-- повторялъ начальникъ отдѣленія, прощаясь съ Брызгаловымъ и крѣпко пожимая ему руку.-- Не унывай, братъ, свѣтъ не клиномъ сошелся, найдешь и другое мѣсто.
Но Ивану Ивановичу казалось, что Богъ покинулъ его, и онъ вздрогнулъ, когда стѣнные часы пробили четыре. Директоръ уѣхалъ и чиновники стали расходиться. Брызгаловъ также пошелъ внизъ по лѣстницѣ. Тучи нависли на небѣ, и снѣгъ валилъ хлопьями прямо ему въ лицо. Шатаясь, онъ поплелся знакомой дорогой и по привычкѣ остановился у спуска на Неву; мужикъ подкатилъ къ нему со своими санками, но онъ оттолкнулъ его и зашагалъ по глубокому снѣгу. Вьюга рвала его шубу, вѣтеръ вылъ на рѣкѣ; онъ сорвалъ ему шапку съ головы и покатилъ по снѣжной равнинѣ. Иванъ Ивановичъ побѣжалъ за своей шапкой, но упалъ въ свѣтъ и заплакалъ.
Уже совсѣмъ стемнѣло, когда Брызгаловъ, иззябшій и измокшій, добрался до своего переулка на Петербургской сторонѣ; онъ издали увидѣлъ свѣтъ въ знакомыхъ окнахъ и зналъ, что семья ждетъ его къ обѣду, а Марья Кузьминишна сердится и тревожится.
-- Какъ сказать имъ, о Боже! и что сказать?-- Онъ трясся, какъ въ лихорадкѣ, и не рѣшался войти; но Валетка, дворовая собака, выскочила съ лаемъ изъ калитки и, узнавъ Ивана Ивановича, стала визжать и ласкаться къ нему. Онъ погладилъ ее, Валетка побѣжала впередъ и стала царапаться во входную дверь. Арина отворила, и Иванъ Ивановичъ очутился въ передней.