Мх. гг! Въ послѣдній разъ собрался сегодня нашъ Московскій Славянскій Комитетъ для того, чтобы, переставая быть, претвориться въ Московское Славянское Благотворительное Общество и ввести въ свою внѣшнюю дѣятельность порядокъ указываемый уставомъ, утвержденнымъ Министромъ Внутреннихъ Дѣлъ. Мы наконецъ признаны, открыто и положительно, нашею государственною властью послѣ 18'лѣтняго, почти внѣзаконнаго существованія. Въ этомъ узаконеніи заключается, несомнѣнно, значительная для насъ выгода: оно придаетъ намъ твердость и прочность. Выгода также и въ томъ, что дается организація независящая отъ личнаго предсѣдательскаго произвола и предоставляется членамъ довольно просторное право контроля. Самое новое наше названіе -- "общество" -- по смыслу своему шире: съ понятіемъ о комитетѣ всегда соединяется понятіе о чемъ-то весьма спеціальномъ, да и плохо вяжется такая цифра членовъ -- свыше тысячи -- которую мы теперь насчитываемъ. Тѣмъ не менѣе многіе изъ васъ, конечно, не безъ сожалѣнія разстанутся съ названіемъ, съ которымъ свыклись, которое вызываетъ въ памяти цѣлый длинный рядъ пережитыхъ невзгодъ и испытаній, преодолѣнныхъ препятствій, а также и радостныхъ минутъ успѣха и подъ конецъ торжества; съ названіемъ, которое въ послѣднее время стяжало себѣ, слава Богу, почетную всезнаемость во всемъ Славянствѣ и даже въ массахъ нашего простаго народа. 18 лѣтъ тому назадъ, небольшому кружку людей, изъ которыхъ въ живыхъ осталось очень немного, а изъ главныхъ водителей духа никого,удалось выхлопотать разрѣшеніе: оказывать, на свой счетъ конечно, благотвореніе Славянамъ въ Россіи и за границей, и въ послѣднемъ случаѣ доставлять помощь на мѣсто чрезъ посредство Азіатскаго Департамента Министерства Иностранныхъ Дѣлъ. Это казалось въ тѣ времена необычайною побѣдой! Тѣ немногіе "благотворители", какъ ихъ величали въ оффиціальныхъ бумагахъ, поручили вести дѣло вещественнаго вспомоществованія покойному попечителю Московскаго Университета Алексію Николаевичу Бахметеву, который и велъ, добросовѣстно и собственноручно, первую книгу нашихъ, болѣе чѣмъ скудныхъ, приходовъ и расходовъ. Нѣсколько лѣтъ спустя, послѣ уже Бахметева, мы стали употреблять, въ сношеніяхъ съ Министерствомъ, совершенно самовольно, но какъ-то случайно и естественно (надо же было какъ-нибудь именоваться) названіе: "Комитетъ", Министерство не протестовало и такимъ образомъ утвердилось то названіе, которое мы теперь мѣняемъ на названіе "Общество".
О первой группѣ славянофиловъ можно вообще сказать, что то было малое, очень "малое стадо", и самая дѣятельность совершалась первоначально, въ тѣсныхъ предѣлахъ, допущенныхъ тогдашними условіями Русской общественной жизни. Но это малое стадо помнило призывъ евангельскій: "не бойся, малое стадо", и было вѣрно вмалѣ. Ботъ объ этой-то вѣрности вмалѣ и слѣдуетъ какъ можно чаще напоминать тѣмъ нашимъ юнымъ дѣятелямъ, которые пренебрегаютъ подвигами невзрачными и скромными, требуютъ для себя, съ перваго же раза, дѣятельности въ обширныхъ размѣрахъ и падки на эффекты и театральность.
Про нашъ Славянскій Комитетъ можно также сказать, что онъ былъ вѣренъ вмалѣ. Долго считалъ онъ своихъ членовъ только десятками, долго не набиралось даже и десятка членовъ въ его засѣданіяхъ, долго дѣятельность его ограничивалась занятіями самаго скромнаго свойства (воспитаніемъ нѣсколькихъ Славянъ, умѣреннымъ пособіемъ нѣкоторымъ школамъ и т. п.); долго приходилось Комитету бороться около себя, внутри самой Россіи, съ невѣжествомъ, съ равнодушіемъ, съ направленіемъ противоположнымъ и даже злостно-враждебнымъ. Какъ въ игрѣ: "живъ-живъ курилка", забота Комитета долго была лишь о томъ, чтобъ не угасла искра, чтобы поддержался тлѣющій огонь... И вотъ огонь поддержался, и разгорѣлся. Число членовъ умножилось; открылись отдѣлы въ Петербургѣ и Кіевѣ. Ровно десять лѣтъ тому назадъ состоялся въ Москвѣ, по поводу Этнографической выставки, Славянскій съѣздъ, гдѣ впервые сошлись, на Русской землѣ, представители всѣхъ Славянскихъ племенъ во имя ихъ общаго единства. Нѣсколько лѣтъ спустя, воздвигся въ Чешской Прагѣ русскій православный храмъ также благодаря настойчивымъ стараніямъ Комитета, вопреки возраженіямъ людей робкихъ въ дѣлѣ и мнимо-мудрыхъ. О послѣднихъ событіяхъ напоминать вамъ нечего: они слишкомъ хорошо*извѣстны. Такимъ образомъ, долго и медленно пробиравшись узкими, тѣсными тропинками, утративъ на пути многихъ и многихъ лучшихъ людей, мы выбрались наконецъ на широкую дорогу и подошли къ самому рубежу обѣтованной земли. Уже развѣвается, за Русскими предѣлами, наше Русское знамя, подъятое за возвращеніе свободы и человѣческихъ правъ угнетеннымъ, уничиженнымъ, презрѣннымъ высокомѣрною въ своемъ просвѣщеніи Европою, православнымъ Славянскимъ племенамъ. Пробуждается дремлющій Востокъ, и не одни Славяне Балканскаго полуострова, но и весь міръ Славянскій ждетъ возрожденія. Новая, новая пора настаетъ, брежжетъ заря великаго, Славянскаго дня....
Въ такое-то великое, всемірно-историческое мгновеніе, среди кликовъ войны, бранныхъ тревогъ и заботъ, предстоитъ намъ, мм. гг., преобразиться изъ Комитета въ Общество, по уставу, подписанному, по какой-то знаменательной случайности, 12 апрѣля, въ одинъ день съ Манифестомъ о войнѣ съ Турціей. Хотя славянское дѣло уже вышло теперь изъ спеціальности Комитета или какого бы то ни было общества, но независимо отъ общихъ вопросовъ и задачъ, много и много еще предвидится тяжелой и черновой работы въ частномъ примѣненіи нашей братской любви къ жизни Славянскихъ племенъ.
И такъ съ Богомъ, передадимъ же новому Обществу во всей цѣлости направленіе, преданіе, духъ нашего Московскаго Славянскаго Комитета. Пусть перенесется на Общество та любовь и то сочувствіе, которыми такъ утѣшенъ былъ Комитетъ въ свои послѣдніе дни. Пусть новое Московское Славянское Благотворительное Общество вмѣститъ въ свой составъ все правомыслящее и правочувствующее не только въ Москвѣ, но и во всей Россіи! {См. на оборотѣ, подъ чертой.}