Мм. гг.! Вотъ онъ, наконецъ, мигъ такъ давно желанный и призываемый, выстраданный милліонами сердецъ! Не напрасно была наша вѣра въ "Кремлевское слово". Царское слово стало дѣломъ,-- дѣло превзойдетъ слово. Подвигъ превыситъ мѣру смиренія; преизбыткомъ добра нарушится скромность задачи, въ величество непредугаданныхъ событій одѣнется мудровоздержная Царская рѣчь. Уже и теперь, по одному простому Царскому призыву къ брани, чуждому горделивыхъ надеждъ и искусственныхъ возбужденій, великаномъ поднимается отзывное народное чувство,-- въ самомъ дѣлѣ будто Илья Муромецъ, отсидѣвъ сиднемъ, выпрямляется во весь свой ростъ. Неслыханное, необычайное совершается между нами. Какъ благовѣстъ, пронеслись по Россіи слова Государева манифеста, и будто въ праздникъ, радостно и молитвенно, осѣняя себя крестомъ, привѣтствуетъ ихъ Русь. Отчего же такъ свѣтелъ онъ, при вѣсти о войнѣ, этотъ * небраннолюбивый, мирный народъ? "Что ему Гекуба?" спросилъ бы Гамлетъ, или: "что ему Болгарія?" могутъ спросить, пожалуй, наши доморощенные позитивисты, матеріалисты и прочіе близорукіе печальники о народѣ. Не къ пролитію ли собственной крови призывается онъ? Не въ новымъ ли тратамъ своего скуднаго достоянія? Обуяла ли его жажда военной славы или мщеніе губителю-врагу? Но никакой врагъ не грозилъ ему лично; это не то, что было въ Двѣнадцатомъ году, когда непріятель, вторгнувшись въ русскіе предѣлы, жегъ его города и селенія, грабилъ и осквернялъ храмы и распалялъ его къ мести. Въ настоящую же нору, и врагъ, и поводъ къ борьбѣ, и оборонямые интересы представляются, повидимому, какою-то отвлеченностью, чѣмъ-то чуждымъ, не касающимся его матеріально и близко. Конечно, честь Россіи затронута, а чувство государственной чести всегда было живо въ Русскомъ народѣ, такъ что и въ прежнія тяжкія, пережитыя имъ времена онъ всегда доблестно подвизался въ войнѣ и жертвовалъ достояніемъ, какъ скоро узнавалъ, что, по мысли царя, долгъ и честь Россіи того требуютъ. Но никогда духъ народный не являлъ такой высоты подъема, свободной въ то же время отъ надменности и отъ восторженнаго самохвальства. Въ томъ-то и сила, что настоящая война дѣло не только, но, что всего важнѣе, и совѣсти народной. Совѣсть зоветъ и поднимаетъ его на брань; она-то творитъ это дивное священнодѣйствіе сердецъ, проявляющееся въ любви, самопожертвованіи, молитвѣ, на всемъ необъятномъ пространствѣ нашей земли.
Эта война ея духу потребна; эта война за вѣру Христову; эта война за освобожденіе порабощенныхъ и угнетенныхъ славянскихъ братій; эта война праведная, эта война подвигъ, святой, великій, котораго сподобляетъ Господь Святую Русь. И вотъ она выходитъ, ликуя, на кровавый пиръ, громко и смѣло исповѣдуя имя Божіе, ко удивленію мудрецовъ вѣка... Но потому именно, что подвигъ такъ возвышенъ и святъ, для совершенія его нужны чистыя руки и чистое сердце, и нужнѣе всего молитвы, да радуясь призванію, не возгордимся, не усомнимся, не ослабнемъ, въ срединѣ пути, духомъ и волею. Теперь именно кстати припомнить намъ то вѣщее пѣснопѣніе Хомякова, съ которымъ онъ обращался къ Россіи еще въ 1854 году, и въ которомъ Россія представлялась ему съ тою духовною готовностію, какой въ то время она еще не имѣла, но съ какою -- дастъ Богъ -- явится она, быть-можетъ, теперь:
Не въ пьянствѣ похвальбы безумной,
Не въ пьянствѣ гордости слѣпой,
Не въ буйствѣ смѣха, пѣсни шумной,
Не съ звономъ чаши круговой;
Но въ силѣ трезвенной смиренья
И обновленной чистоты,
На дѣло грознаго служенья
Въ кровавый бой предстанешь ты!
О, Русь моя! какъ мужъ разумный,
Сурово совѣсть допросивъ,
Съ душою свѣтлой, многодумной,
Ступай на божескій призывъ!
Такъ, исцѣливъ болѣзнь порока
Сознаньемъ, скорбью и стыдомъ,
Предъ міромъ станешь ты высоко
Въ сіяньи новомъ и святомъ!
Идя! тебя зовутъ народы,
И совершивъ свой бранный пиръ,
Даруй имъ даръ святой свободы,
Дай мысли жизнь, дай жизни миръ!
Иди! свѣтла твоя дорога,
Въ душѣ -- любовь, въ десницѣ -- громъ,
Грозна, прекрасна, Ангелъ Бога
Съ огнесверкающимъ мечомъ!
Вотъ съ какими возвышенными внушеніями, съ какими строгими нравственными запросами обращался къ своему народу нашъ безсмертный поэтъ и учитель. Вспомнимъ кстати и другаго вѣщаго поэта, Тютчева, который такъ страстно ожидалъ пришествія настоящей минуты, и который, въ ту же пору какъ и Хомяковъ, привѣтствовалъ Русскаго Царя слѣдующими стихами:
Въ доспѣхи вѣры грудь одѣнь
И съ Богомъ, исполинъ державный!
О Русь, великъ грядущій день,
Вселенскій день и православный!
Поэтъ ошибся во времени, но только во времени... Будетъ ли наступающій день -- днемъ вселенскимъ и православнымъ?..
Благо же нашей поэзіи, не перестававшей, въ теченіи болѣе полувѣка, напоминать намъ наше святое историческое призваніе и будить наши сердца къ подвигамъ любви, братства, вѣры,-- чему подобнаго не встрѣчается въ національной поэзіи иныхъ странъ. Да, въ настоящую торжественную для Россію пору, въ этотъ часъ суда Божія, мысль моя невольно и непрестанно обращается къ этому сонму умершихъ, память которыхъ, дорогая мцѣ лично, должна быть дорога и всей Россіи, хотя бы теперь и не всѣ это разумѣли. И кому же, какъ не Московскому Славянскому Комитету прилично помянуть теперь, съ благоговѣйною признательностью, тѣхъ "чистыхъ, честныхъ, благородныхъ", славныхъ нашихъ предшественниковъ, тѣхъ первыхъ старѣйшихъ славянофиловъ, Хомякова и неразлучныхъ съ нимъ сподвижниковъ мысли и духа, Константина Аксакова и Юрія Самарина, которымъ не судилъ Богъ дожить до свершенія ихъ надеждъ, но которые подготовили настоящее великое переживаемое нами мгновеніе въ сферѣ народнаго самосознанія, положивъ на дѣло всю душу, всѣ силы, всѣ божьи дары, имъ такъ обильно преподанные. Помянемъ и другихъ ихъ сподвижниковъ, незабвенныхъ братьевъ Кирѣевскихъ; помянемъ и несостарившагося сердцемъ до смерти, старика Погодина, который, въ теченіи свыше пятидесяти лѣтъ, съ такоіо неутомимою любовью спеціально насаждалъ и возростилъ въ Русскомъ обществѣ идею славянской взаимности, который на всякое общественное событіе отзывался своеобразнымъ пламеннымъ словомъ, и еще полтора года тому назадъ, за мѣсяцъ до кончины, такъ горячо привѣтствовалъ, въ засѣданіи Комитета, начало возстанія Герцеговинцевъ. Богатое наслѣдіе духа досталось намъ въ удѣлъ; ихъ трудовъ плоды пожинаются нами теперь. Но видно -- иной есть сѣяй, иной есть жняй. Пусть же, позволю я себѣ сказать и своими старыми стихами:
Пусть почіютъ мирно гробы
Тщетно ждавшихъ столько лѣтъ!
Память имъ!..
Вспомнимъ и о свѣжихъ еще могилахъ недавно скончавшихся: Рачинскаго Александра Викторовича, по мысли и стараніями котораго возникъ въ первоначальномъ видѣ нашъ Славянскій Комитетъ, который исключительно и много поработалъ для Болгаріи и разстался съ земною своею дѣятельностію въ самый тотъ день, какъ двинулись наши войска къ предѣламъ Болгаріи; и Жинзифова, молодаго талантливаго Болгарина, питомца нашего Комитета, такъ усердно потрудившагося для страстно любимой имъ родины, и такъ успѣшно содѣйствовавшаго сознательному духовному сближенію своихъ сородичей съ неменѣе страстно любимою имъ Россіей.
Я не уклонился отъ предмета своей рѣчи, приглашая васъ "въ поминаніямъ". Возстановленіе въ памяти благой дѣятельности нашихъ предшественниковъ способно только поддержать въ насъ тотъ строй мыслей и чувствъ, который именно на потребу въ настоящую минуту.
Не въ первый разъ воюетъ Россія съ Турціей. Турція тотъ же врагъ Христа какъ и прежде; тѣ же угнетенныя православныя населенія какъ и въ старь; въ чемъ же причина настоящаго небывалаго въ народѣ стремленія? Причина въ томъ, что самый вопросъ Восточный, то-есть вопросъ о Турціи и о Славянствѣ, надвинулся къ роковому рѣшенію, и это чуетъ историческій народный инстинктъ. Причина въ томъ, что самый народъ уже не тотъ что прежде: не измѣняя своимъ духовнымъ основамъ, онъ растетъ и мужаетъ быстро, какъ богатырь въ сказкѣ. Если въ прежнія времена народъ и являлъ готовность къ войнѣ, то эта готовность была скорѣе дѣломъ доблестной покорности и послушанія; народъ вѣрилъ правительству на слово и повиновался его указаніямъ, честно исполняя свой долгъ. Но и только. Въ настоящую же минуту лишь послушаніемъ Царю сдерживалось нетерпѣніе народа. Онъ, можно сказать, не призывается властью, а только, послѣ долгаго ожиданія, пускается ею наконецъ къ войнѣ. Что прежде всего поражаетъ и изумляетъ въ нынѣшнемъ отношеніи народа въ предстоящему бранному подвигу, это сознательность, сознательность доходящая до отчетливости. Такая сознательность и такое единство сознанія на пространствѣ чуть не цѣлой части свѣта, почти отъ Ледовитаго Океана до Чернаго Моря и отъ Буга до Амура, такой стройный хоръ милліоновъ умовъ и сердецъ -- уже самъ по себѣ колоссальное, величественное, подъемлющее духъ нравственное явленіе. Ничего подобнаго не мыслилось въ старое время. Почву для такого единства приготовило намъ нынѣшнее счастливое царствованіе. Двадцать милліоновъ людей, изъятыхъ крѣпостнымъ правомъ изъ общаго строя государственной жизни, съ уничтоженіемъ крѣпостнаго права возвратились въ общую гражданскую семью, слились воедино съ отдѣленнымъ отъ нихъ народомъ. Пали многоразличныя сословныя средостѣнія, отмѣнились неправыя привилегіи,-- общее равноправное участіе въ судѣ, въ земствѣ, въ думахъ, въ повинностяхъ и въ самой тяжелой всесословной повинности, воинской,-- все это, незамѣтно для насъ самихъ, создало возможность того нравственнаго согласія, того единенія въ духѣ, отъ Царя до крестьянина, которымъ мы радуемся, гордимся и становимся такъ сильны теперь, въ грозные часы испытанія. При такомъ упраздненіи преградъ, содѣйствовавшемъ нашему единству, прозрачнѣе и виднѣе стала жизнь, вольнѣе и живѣе задвигалась мысль народная. Что касается въ частности до славянской идеи, которая такъ долго была лишь удѣломъ книжниковъ, то не прерывавшаяся въ теченіи двухъ лѣтъ живая рѣчь страданій, мукъ и борьбы православныхъ славянскихъ племенъ, рѣчь, постоянно газетными листками передаваемая въ вѣдѣніе народа,-- раскрыла ему цѣлый невѣдомый міръ братскихъ узъ и братскихъ святыхъ обязанностей.
Народъ не питаетъ отвлеченныхъ думъ и сочувствій. Что проникаетъ въ глубь его сознанія, то немедленно воплощается въ жизни и дѣлѣ. Его встревожившаяся совѣсть мгновенно, къ общему изумленію нашихъ образованныхъ классовъ, сказалась въ томъ порывѣ состраданія, который нагромоздилъ, въ пользу Болгаръ и Сербовъ, милліоны рублей изъ мѣдныхъ копѣекъ, и въ томъ движеніи добровольцевъ, которое напомнило Западу времена Крестовыхъ походовъ.
Кстати замѣтить: многіе петербургскіе прозорливцы надѣялись, что походъ въ Сербію своими трудностями, лишеніями, неудачами отобьетъ у Русскаго народа охоту къ подобнымъ подвигамъ и вытравятъ изъ его души сочувствіе къ "братьямъ Славянамъ". Повѣривъ анекдотамъ и росказнямъ болтливыхъ корреспондентовъ, вѣтреныхъ путешественниковъ и даже нѣкоторыхъ чѣмъ-либо огорченныхъ добровольцевъ, они уже ликовали при мысли, что славянскую идею постигло въ Россіи разочарованіе, и все это движеніе въ нашемъ народѣ окажется поддѣланнымъ и вздутымъ. Но народъ посрамилъ ихъ и на этотъ разъ, какъ и всегда впрочемъ. Наши простолюдины-добровольцы никогда и не увлекались тою слащавою сентиментальностью примысли о "братствѣ", какая приписывалась имъ нѣкоторыми дешевыми энтузіастами. Имъ не въ чемъ было и разочаровываться: они шли на подвигъ, на смерть и лишенія, не ища ни хвалы, ни благодарности; шли изъ тѣхъ высокихъ побужденій, которыя не могутъ измѣняться отъ неудачи или отъ недовольно-ласковаго пріема. Ихъ судъ оказался трезвѣе и безпристрастнѣе суда публицистовъ-обличителей, и если имъ грозила опасность разочарованія, такъ развѣ по возвращеніи, здѣсь въ Россіи, гдѣ походъ въ Сербію сталъ было нѣкоторое время предметомъ укора и насмѣшки. Тѣмъ съ большею радостью теперь и добровольцы, и народъ, ихъ высылавшій, встрѣтили манифестъ, какъ разрѣшеніе всѣхъ недоумѣній, какъ оправданіе ихъ искреннихъ братскихъ влеченій и дѣйствій.
Все дрябло, все безсильно въ нашей странѣ, что не пустило корня въ душу и мысль народа. Про славянское дѣло можно сказать, что оно только теперь стало на ноги, только теперь судьбу его можно считать обезпеченною, теперь, когда оно утвердилось и укоренилось въ русскомъ народномъ сознаніи. Въ этомъ смыслѣ, всѣ эти проволочки, отсрочки, оттяжки, самое это долгое воздержаніе нашего правительства отъ вмѣшательства въ борьбу, послужили, можетъ-быть, не по заслугѣ людской и не въ силу людскихъ соображеній, а по мудрости Бога, строющаго исторію, во благо Славянскому міру, вызвавъ самодѣятельность нашего народа и расширивъ въ немъ область сознанія.
Въ какомъ же отношеніи теперь, по объявленіи войны, будетъ находиться къ славянскому дѣлу нашъ Славянскій Комитетъ, въ чемъ же будетъ состоять его дѣятельность? Мнѣ приходилось слышать сожалѣнія о томъ, что теперь, съ выступленіемъ на политическую арену правительства, политическая роль Комитета, которую будто бы онъ до сихъ поръ игралъ не безъ успѣха, должна окончиться, и самостоятельности его будетъ положенъ предѣлъ. Но, милостивые государя, всѣ подобныя сожалѣнія неумѣстны и свидѣтельствуютъ только -- какъ мало еще разумѣютъ у насъ истинный характеръ дѣятельности нашего Комитета. Прежде всего онъ никогда не старался играть и не игралъ никакой роли. Это чисто французское выраженіе, основанное на французскомъ міросозерцаніи, не примѣняется къ прямому и искреннему образу нашихъ дѣйствій, чуждому притязаній и театральности. Если труды наши принимали иногда политическій оттѣнокъ, то это совершалось само собою, безъ систематической затѣи, вызывалось сущностью внѣшнихъ случайныхъ обстоятельствъ. Мы только уступали требованіямъ современной минуты и выходили за границы нашей обычной дѣятельности только тогда, когда къ тому вынуждало насъ сознаніе общей пользы, и другому дѣйствовать было некому. Мы не дорожимъ самостоятельностью только самостоятельности ради: мы прежде всего дорожимъ возможностію служить всѣми разумными способами славянской взаимности. Никто горячѣе вашего предсѣдателя, мм. гг., какъ вамъ хорошо извѣстно, не призывалъ того часа, когда обществу вообще, а Комитету въ особенности, можно будетъ сдать бремя необычной и несвойственной ему дѣятельности въ крѣпкія руки государства. Намъ остается только радоваться, что не приходится болѣе посылать добровольцевъ, то-есть не приходится посылать людей воевать безъ правильной государственной организаціи, подвергать ихъ лишеніямъ, болѣзнямъ, смерти, не обладая даже средствами, какъ это случилось въ Сербіи, ни помочь имъ надлежащимъ образомъ, ни даже собрать въ точности имена всѣхъ Русскихъ убитыхъ. Что же касается теперь до дѣятельности Комитета, то, благодареніе Богу, ему предстоитъ славное, почетное и широкое поприще. Государю Императору благоугодно было допустить, даже во время самой войны, дѣятельность агентовъ Славянскаго Комитета въ Задунайскомъ краѣ, съ тѣмъ чтобы она состояла подъ наблюденіемъ завѣдывающаго гражданскими дѣлами при Главнокомандующемъ дѣйствующею арміей,-- дѣятельность конечно благотворительную. Съ глубочайшею признательностію принялъ Комитетъ такое милостивое разрѣшеніе, видя въ немъ знакъ особеннаго довѣрія и признаніе нашей прежней дѣятельности не безполезною для Славянскаго дѣла. Отношенія нашихъ агентовъ къ Завѣдывающему гражданскою частію опредѣлены особыми Высочайше утвержденными правилами, которыя и сообщены мнѣ отъ министра внутреннихъ дѣлъ чрезъ московскаго генералъ-губернатора. Вотъ они:
1) На Завѣдывающаго гражданскими дѣлами при Главнокомандующемъ дѣйствующею арміей, какъ главнаго посредника между Славянскими благотворительными учрежденіями и мѣстными потребностями Славянъ Задунайскаго края, возлагается, подъ верховнымъ руководствомъ Главнокомандующаго, наблюденіе за всею вообще дѣятельностію Славянскихъ благотворительныхъ учрежденій и ихъ агентовъ внѣ Россіи, въ особенности въ земляхъ Турецкихъ и въ Сербіи.
2) Онъ получаетъ отъ названныхъ учрежденій какъ подробные списки ихъ агентовъ въ вышеозначенныхъ земляхъ, такъ въ особенности свѣдѣнія о возлагаемыхъ на нихъ порученіяхъ.
3) Онъ можетъ требовать отъ сихъ агентовъ сообщенія ему подробныхъ свѣдѣній по всѣмъ вопросамъ, которые касаются ихъ дѣятельности или представляютъ какую-либо важность для канцеляріи по гражданскимъ дѣламъ при дѣйствующей арміи.
4) Онъ требуетъ отъ агентовъ Славянскихъ благотворительныхъ учрежденій отчета въ исполненіи ввѣренныхъ имъ порученій и свѣдѣній объ употребленіи ими предоставленныхъ въ ихъ распоряженіе суммъ.
5) Вслѣдствіе дознанныхъ злоупотребленій со стороны сихъ агентовъ, а равно въ случаѣ недозволительной ихъ политической дѣятельности на мѣстахъ, онъ требуетъ отъ Славянскихъ благотворительныхъ учрежденій смѣны сихъ агентовъ и разрѣшаетъ, буде нужно, замѣну ихъ другими. Въ случаяхъ нетерпящихъ отлагательства, онъ, съ разрѣшенія Главнокомандующаго, принимаетъ немедленныя мѣры въ прекращенію ихъ дѣятельности и, буде нужно, къ удаленію ихъ, о чемъ для свѣдѣнія сообщаетъ подлежащему учрежденію.
6) Съ разрѣшенія Главнокомандующаго, при канцеляріи по гражданскимъ дѣламъ можетъ быть допущенъ главный агентъ Славянскихъ благотворительныхъ учрежденій, для руководства дѣятельностью прочихъ мѣстныхъ агентовъ.
Завѣдывающимъ гражданскою частію при Главнокомандующемъ состоитъ, какъ извѣстно, князь Владиміръ Александровичъ Черкасскій, имя котораго такъ тѣсно связано съ освобожденіемъ крестьянъ въ Россіи и въ Царствѣ Польскомъ, и служитъ, конечно, уже достаточною порукой въ томъ, что наши агенты найдутъ въ немъ разумнаго и искусснаго руководителя. Покуда назначенъ нами только одинъ агентъ, который и будетъ состоять при канцеляріи завѣдывающаго гражданскою частью, Дмитрій Алексѣевичъ Хомяковъ, сынъ нашего славнаго мыслителя и поэта; секретаремъ же къ Хомякову -- Константинъ Николаевичъ Станишевъ, Болгаринъ родомъ, кандидатъ Московскаго Университета и воспитанникъ Славянскаго Комитета. Кромѣ того, при этой же канцеляріи будетъ находиться агентомъ отъ Петербургскаго Комитета Александръ Алексѣевичъ Нарышкинъ, нашъ бывшій агентъ въ Сербіи, съ правомъ, ему отъ насъ предоставленнымъ, заступать мѣсто и г. Хомякова, въ случаѣ его отсутствія.
Благотворительную дѣятельность въ Задунайскомъ краѣ или, вѣрнѣе сказать, собственно въ Болгаріи, Комитетъ въ оффиціальной инструкціи, написанной имъ для своихъ агентовъ и сообщенной въ копіи г. Завѣдывающему гражданскою частью, очертилъ слѣдующимъ образомъ:
"Дѣятельность ихъ, будучи благотворительною, направляется преимущественно на поддержаніе храмовъ и школъ и на облегченіе участи бѣдствующаго христіанскаго населенія, содѣйствуя такимъ образомъ правительству (обращаю ваше вниманіе на эти слова) обновленію въ славянскихъ земляхъ, занимаемыхъ нашими войсками, правильной національной жизни въ бытовомъ, церковномъ, вообще въ духовномъ, нравственномъ и также матеріальномъ отношеніи".
Изъ этихъ словъ, мм. гг., вы можете усмотрѣть, какое значеніе придаемъ мы пребыванію нашихъ агентовъ въ Болгаріи. Имъ принадлежитъ доля участія въ той миссіи, къ которой призвана сама Россія въ отношеніи къ Болгарскому народу, и для исполненія которой необходима правительству не одна сила оружія, но и содѣйствіе всѣхъ русскихъ духовныхъ общественныхъ силъ. Поэтому дѣятельность нашихъ агентовъ, будучи благотворительною, есть въ то же время миссіонерская. Въ самомъ дѣлѣ, какая забота, по поводу возрожденія Болгаріи, должна лежать теперь на сердцѣ у каждаго, кому дорого будущее Славянскаго міра? Забота о томъ, чтобъ оградить Болгарію, на первыхъ же порахъ ея новаго бытія, отъ тѣхъ ошибокъ, тѣхъ ложныхъ шаговъ, которыми, къ несчастію, ступила, лѣтъ 50 тому назадъ, возрождавшаяся Сербія, и которые дали всему ея дальнѣйшему пути какое-то, вредное для нея самой, фальшивое направленіе. Я не считаю удобнымъ перечислять здѣсь эти ошибки, предоставляя себѣ возвратиться къ этому предмету въ другой разъ.
Къ счастію для Болгаріи, Московскій Славянскій Комитетъ воспиталъ изъ среды юныхъ Болгаръ не мало добрыхъ интеллигентныхъ силъ. Пусть же теперь, вмѣстѣ съ нашими агентами, положатъ они, при возрожденіи этого многочисленнѣйшаго южно-славянскаго племени, прочный, здоровый фундаментъ ея просвѣщенію, гражданскому и духовному строю. Пусть не заботятся ни о конституціяхъ, ни объ европеизмѣ вообще. Пусть не забываютъ, что безъ нравственнаго союза съ Россіей, безъ общаго съ нею духовнаго идеала, другими словами, внѣ православной религіи, какъ внутренней основы общественнаго бытія, какъ просвѣтительнаго и руководящаго начала, невозможна и несмыслима для славянскихъ племенъ никакая истинно-самостоятельная будущность, ни гражданская, ни духовная. Ибо еслибы славянскія племена измѣнили этой православной основѣ, въ которой заключается все существенное и многоплодное отличіе христіанскаго Бостона отъ. Запада и право Славянъ на самобытное участіе въ общечеловѣческомъ просвѣщеніи,-- они бы стали совершенно излишни для міра какъ Славяне и могли бы, безъ ущерба для человѣчества, уступить свое мѣсто западнымъ Европейцамъ. Впрочемъ, съ такимъ увѣщаніемъ можно бы обратиться и ко многимъ петербургскимъ мыслителямъ, изъ которыхъ нѣкто, въ одной петербургской газетѣ, съ высомѣрною и высокопарною важностью совѣтуетъ русскимъ войскамъ, указывая на мою послѣднюю рѣчь, оставить дома въ Россіи всѣ эти вздорныя мысли о духовныхъ элементахъ русской народности, о "сущности народнаго духа", и исполнять только одну миссію -- "нести къ Болгарамъ плоды европейскаго просвѣщенія"...
На это можно бы отвѣтить петербургскому глубокомысленному мужу, что въ такомъ случаѣ было бы уже несравненно справедливѣе поручить эту миссію не русскимъ войскамъ, а нѣмецкимъ и англійскимъ, какъ настоящимъ хозяевамъ европейскаго просвѣщенія. Нельзя же, въ самомъ дѣлѣ, не отдать предпочтенія подлиннику предъ спискомъ.
Я утомилъ ваше вниманіе, мм. гг., но я счелъ необходимымъ выяснить вамъ отношеніе Комитета къ современнымъ событіямъ и направленіе его будущей дѣятельности. Задача предстоитъ намъ достойная и высокая, благодѣтельная,-- но не съ пустыми же руками явиться намъ въ Болгарію! Средства наши значительно оскудѣли, а даянія почти прекратились. Много, конечно, приходится и придется жертвовать русскому обществу и народу на многообразнѣйшія нужды вызываемыя войной въ предѣлахъ самой Россіи,-- но можетъ-быть, по пословицѣ: съ міра по ниткѣ, достанетъ у Россіи средствъ и. на нашу скромную долю. Къ вамъ, мм. гг., обращаемся мы съ покорнѣйшею просьбой оказать намъ ваше усердное содѣйствіе. Сбирайте пожертвованія книжками, кружками, какъ только возможно, снабжайте насъ средствами, столь необходимыми намъ для дѣятельности. Всѣ мы призваны теперь къ дѣйствію' и къ труду. Возблагодаримъ Бога, что даровалъ Онъ намъ счастіе переживать настоящія великія мгновенія, слышать и чувствовать въ нашей личной жизни трепетъ жизни исторической, всенародной, испытывать высокую, очистительную и освѣщающую отраду въ томъ, что всѣ мы теперь на Руси едино, въ тѣсномъ союзѣ мысли и духа съ милліонами братьевъ,-- однимъ сердцемъ дѣлимъ и радость и горе, что отъ каждаго изъ насъ нужна, спрашивается и пригодится Россіи работа. Настаетъ день, бодрый, великій, трудовой, историческій день. Изыдемъ же съ вами, по слову Псалмопѣвца, "на дѣло, на дѣланіе свое до вечера!"