*) Изъ Праги, отъ 3 мая 1877 г.
Досточтимый господинъ!
Да,-- скажемъ и мы въ отвѣтъ на ваше братское посланіе отъ имени сеймовыхъ депутатовъ Чешскаго народа,-- ночь для Славянъ наконецъ минула и встало утро -- утро великаго міроваго дня: слышится трепетъ новой исторической жизни. Казалось бы, что же необычайнаго въ этой борьбѣ, предпринятой нынѣ Россіей? Не въ первый разъ устремляются русскія знамена за Дунай для блага угнетеннаго и посрамленнаго христіанства, и если кому несутъ они избавленіе и свободу, такъ только тѣмъ отраслямъ Славянскаго племени, которыя уже пять вѣковъ изнываютъ подъ ненавистнымъ турецкимъ игомъ. А между тѣмъ не одни Славяне Балканскаго полуострова,-- Славяне и прочихъ странъ и именованій встрепенулись' мыслью и духомъ, какъ будто и для нихъ насталъ историческій чередъ, какъ будто всѣ позваны, всѣ требуются къ отвѣту, всѣмъ надлежитъ вскорѣ стать на судъ исторіи, судъ Божій.... Готовы ли -- вотъ въ чемъ вопросъ.
Не забота "о почетной роли первенства въ исторіи" и о томъ всемірномъ владычествѣ, которое даетъ "цивилизація, созданная народами Арійскаго племени", какъ гласитъ ваше посланіе, должна бы, по нашему мнѣнію, тревожить въ наступающій мигъ Россію и все Славянство. Пусть первенствуетъ истина, пусть "жезлъ вселенной" принадлежитъ правдѣ. Наша "почетная роль въ исторіи" прежде всего: стать, быть и жить самими собою, Славянами, чѣмъ мы до сихъ поръ не были или были, но не вполнѣ; значитъ и дѣйствовать въ исторіи какъ Славяне; служить -- не "культурѣ" и "цивилизаціи": замѣнимъ эти малосодержательныя иностранныя слова и понятія многосодержательнымъ славянскимъ выраженіемъ -- служить просвѣщенію общечеловѣческому, служить истинѣ и высшей правдѣ своею правдою -- свойствами и особенностями славянскаго народнаго духа. О томъ надлежитъ намъ заботиться, чтобы явиться достойными своего призванія и помнить древнѣйшій завѣтъ, исходящій изъ вашей же достославной Чешской земли:
Намъ не хвально у нѣмцевъ искать правду,
потому что, прибавляетъ сказаніе:
У насъ правда по закону святу... *).
*) Пѣснь о Любушиномъ судѣ.
Соблюденъ ли Славянами, а если и соблюденъ, то въ какой мѣрѣ и степени этотъ многозначительный завѣтъ?
Неисповѣдимы пути исторіи. Судьбы Славянскаго племени тѣмъ отличаются отъ судебъ прочихъ народовъ, дѣйствовавшихъ и дѣйствующихъ на всемірно-историческомъ поприщѣ, что нѣтъ ни одной славянской отрасли, которая бы въ томъ или въ другомъ видѣ, въ теченіи своей жизни, не подверглась испытанію чуждаго ярма, внѣшняго или внутренняго, вещественнаго или нравственнаго, азіатскаго или романо-германскаго; которая бы, послѣ болѣе или менѣе упорной борьбы, не извѣдала, въ свое время, или насильственнаго обезличенія извнѣ, или измѣны и отступничества отъ отеческихъ преданій внутри себя,-- въ цѣломъ ли своемъ объемѣ и численномъ составѣ, или только въ отдѣльныхъ областяхъ и въ лицѣ однихъ руководящихъ, такъ-называемыхъ интеллигентныхъ классовъ. Всѣ волей-неволей поискали правду вчужѣ, пренебрегая "стародавнюю правду по святому закону"; всѣмъ грозила опасность утратить, а нѣкоторыя и утратили, не только политическую независимость, но самую свою народность въ ея высшемъ значеніи -- духовномъ.
Не станемъ распространяться о сокровенныхъ причинахъ такого явленія: оно безъ труда можетъ быть объяснено и даже оправдано. Явленіе иного рода, обратное, въ высшей степени знаменательное, изумляетъ и поражаетъ міръ въ жизни Славянскаго племени съ начала текущаго столѣтія. На глазахъ у всѣхъ совершается обновленіе и возрожденіе у народнаго духа во всемъ Славянствѣ (кромѣ отраслей окончательно погибшихъ), и совершается не властію внѣшнихъ политическихъ обстоятельствъ, а часто наперекоръ имъ, труднымъ, упорнымъ, внутреннимъ процессомъ самосознанія. Почти всѣ Славянскія страны напряженною работою мысли усиливаются позвать, понять, какъ бы вновь обрѣсти свою народность, возстановить ея права на духовную самостоятельность, на первенство и господство во всѣхъ отправленіяхъ народнаго бытія. Подвигъ по истинѣ суровый и сложный,-- несомнѣнно самимъ Провидѣніемъ сужденный Славянскому міру,-- подвигъ, отъ котораго, въ той или другой мѣрѣ, не свободенъ ни одинъ Славянскій край. Всѣ призваны пройти этимъ особымъ тяжкимъ путемъ внутренняго возсозиданія и самоопредѣленія,-- и только пройдя этимъ путемъ можетъ отрасль Славянскаго племени чаять себѣ будущности въ исторіи.
Страннымъ и извращеннымъ представляется, быть можетъ, инымъ мыслителямъ такой своеобразный процессъ развитія въ жизни Славянскихъ народовъ. Особенно же страненъ онъ съ точки зрѣнія западно-европейской. Несомнѣнно, что западноевропейскія племена, болѣе повидимому счастливыя, почти не вѣдали ни подобнаго внутренняго раздвоенія, ни отрицанія началъ собственнаго духа; жили и творили исторіи, не испытывая даже и потребности обращать для себя свою же народность во внѣшній предметъ сознанія и руководства. Еще болѣе сомнительнымъ кажется, чтобы отъ мысли, отъ анализа и абстракта можно было перейти въ жизни и къ дѣлу, къ тѣмъ конкретнымъ явленіямъ силы, для которыхъ требуется болѣе всего цѣльность и синтезъ, непосредственное творчество народнаго духа. Но справедливость этого замѣчанія только видимая. Къ душѣ народнаго организма, какъ и вообще къ сложной душѣ человѣческой, трудно примѣняются требованія и правила строго-логическаго формальнаго развитія, да и едва ли возможно сослѣдить во всей точности внутренній ходъ ея психическаго процесса. Развѣ самое побужденіе къ самопознанію, къ возстановленію народной самостоятельности можетъ быть вызвано въ дѣятеляхъ чѣмъ-либо инымъ, какъ живою непосредственною любовью, непосредственнымъ воздѣйствіемъ самого народнаго духа, смиренно притаившагося въ избранныхъ сердцахъ и только ждавшаго себѣ призыва и оправданія? Вотъ, мнится намъ, пламя исторической жизни невидимому совсѣмъ уже угасло, но наука, окрыляемая любовью, отыскиваетъ пепелище, бережно свѣваетъ пепелъ, и тлившіяся подъ нимъ искры разгораются снова. Таковъ въ особенности доблестный подвигъ чешскихъ мужей мысли и знанія, которые, уже на нашей памяти, одушевленно-терпѣливымъ трудомъ сняли съ родной земли много наносныхъ, чуждыхъ слоевъ и добрались наконецъ до глубоко схороненныхъ, засоренныхъ, но еще живыхъ ключей народнаго духа.
Въ этомъ особомъ, необычайномъ законѣ развитія, которому подчинены судьбою всѣ отрасли Славянскаго племени,-- по крайней мѣрѣ тѣ изъ нихъ, которыя имѣютъ въ себѣ задатки жизни,-- видится намъ несомнѣнный залогъ высшаго призванія Славянства въ исторіи міра. Ибо, совершая подвигъ самосознанія, народная духовная сущность необходимо отрѣшается отъ своей исключительности, узкости и односторонности, умудряется опытомъ чужихъ народовъ, пріобрѣтаетъ широту умственнаго кругозора, укрѣпляется въ своей собственной правдѣ и становится такимъ образомъ наиболѣе способною для высшаго служенія человѣчеству, т. е. для выраженія и воплощенія въ жизни основныхъ началъ христіанства. Богато одарено Славянское племя: въ мѣру этого богатства дано ему и призваніе; въ ту же мѣру сужденъ ему тяжкій очистительный подвигъ, по божественному слову: кому много дано, съ того много и взыщется.
Не въ физіологическихъ только признакахъ породы и даже не въ языкѣ заключается народность и ея право на самостоятельное бытіе. Народность въ исторіи есть понятіе по преимуществу нравственное и духовное. Что пользы въ сохраненіи физіологической особенности, если не сохранена, особенность духа, если самъ народъ нравственно безличенъ? Что толку въ народности, если она лишена своеобразнаго внутренняго содержанія? Не для того Провидѣніе тысячелѣтнимъ историческимъ процессомъ искушаетъ, какъ въ горнилѣ, различныя отрасли Славянскаго племени, чтобъ онѣ, возстановляя свою самобытность, обращали свой языкъ въ безразличное слѣпое орудіе чуждаго духа, служили славянскою рѣчью противославянскому міровоззрѣнію и подчиняли свою славянскую совѣсть духовному руководительству исконныхъ враговъ Славянства.
Вотъ почему мы и сказали въ началѣ, что наступающій историческій день потребуетъ всѣ отрасли Славянскаго племени къ допросу: то будетъ день не только воскресенія, но и суда.
Безъ сомнѣнія наистрожайшему отвѣту подлежитъ тотъ народъ, который, по своей многочисленности и внѣшнему государственному могуществу, такъ сказать помазанъ на первенство и предводительство въ семьѣ Славянской, а вмѣстѣ съ тѣмъ на подвигъ служенія своимъ братьямъ: освобожденія порабощенныхъ, укрѣпленія слабыхъ, возсоединенія разрозненныхъ. Но, къ стыду нашему, мы сами долго коснѣли въ невѣдѣніи о своемъ долгѣ и своемъ призваніи, и мало были достойны вашей братской любви. Не на Русскомъ великомъ народѣ однако же тяготѣетъ эта вина, а на той части общественной русской среды, которая руководила его внѣшними судьбами и въ своемъ духовномъ подобострастіи предъ Западной Европою, не зная ни своей исторіи, ни своей народности, преграждала народу свѣтъ историческаго сознанія. Нынѣ, слава Богу, послѣ долгой упорной борьбы преграда пала, и свѣтъ сознанія съ быстротою молніи охватилъ и подвигъ къ новому бытію всю Россію. Въ томъ ясномъ, свѣтломъ, мужественномъ одушевленіи, съ которымъ Русскій народъ, на удивленіе всего міра, подъялъ кровавый бой съ врагами Христа и Славянства, слышится не "юношескій порывъ", какъ выражается ваше посланіе, и не религіозное только увлеченіе, и даже не одна радость богатыря, который нашелъ себѣ честный подвигъ по силамъ и по сердцу, а радость о раскрывшемся высокомъ призваніи Россіи, какъ православной и славянской державы, о чаемомъ исполненіи впервые сознаннаго имъ историческаго долга, объ обрѣтеніи наконецъ праваго пути послѣ долгихъ блужданій, объ обрѣтеніи цѣлаго міра братства. Отнынѣ только Россія становится по истинѣ во главѣ Славянства, и останется во главѣ, какихъ бы ухищреній ни измышляли на Западѣ ея мнимые друзья и ея отъявленные враги.
И именно потому-то такъ важны для нея въ современную пору заявленія братскаго сочувствія со стороны западныхъ отраслей Славянскаго племени, заявленія безкорыстныя, такъ какъ отъ настоящей войны Россіи съ Турціей имъ нечего ждать для себя какихъ-либо практическихъ результатовъ. Эти заявленія, напоминая Россіи объ ея славянскомъ призваніи и о развѣтвленіяхъ Славянскаго міра, служатъ ей путеводными указаніями, внушаютъ ей бодрость и чувство силы. Конечно,-- мы не хотимъ этого скрыть,-- понятію Русскаго народа доступнѣе та именно братская связь, которая основана не на одномъ кровномъ родствѣ, но и на родствѣ духовномъ. Ему легче опознать себѣ братьевъ въ тѣхъ отрасляхъ Славянскаго племени, которыя вмѣстѣ съ нимъ соблюли вѣрность преданіямъ древней Вселенской церкви, нежели въ Славянахъ олатинившихся, коихъ духовное средоточіе -- Римъ. Однако же та особенная горячность сочувствія, которая въ настоящій мигъ проявлена Россіи Чешской землею,-- отозвалась въ самой глубинѣ русскаго народнаго сердца и пробудила въ немъ радостныя упованія...
Велики заслуги Чешскаго народа предъ всѣмъ Славянствомъ. Вы праведно хвалитесь тѣмъ, что "свѣтъ христіанскаго ученія, возсіявшій въ вашемъ Велеградѣ, благодаря славянскимъ вѣроучителямъ, озарилъ отъ васъ весь Славянскій Востокъ". Вѣрно и то, что Гусъ былъ первымъ въ Европѣ "по времени" борцомъ за идею, и что не мало мощныхъ силъ духа явилъ въ себѣ Чешскій народъ, который, пережилъ гуситскую эпоху своей исторіи, эту эпопею борьбы и мученичества "за высокіе интересы (приводимъ ваши по" длинныя выраженія), за просвѣщеніе, за свободу религіозныхъ убѣжденій, за свою славянскую народность, израненный на смерть, пребываетъ донынѣ несокрушенный, не "отступаясь отъ права народности". Вы надѣетесь, что Славянство поддержитъ Чешскій народъ на томъ мѣстѣ, которое онъ занималъ и занимаетъ -- "передоваго стража Славянства".
Да сбудется ваша надежда. Но да позволено будетъ намъ пополнить ваше начисленіе заслугъ гуситской эпохи и еще выше вознести славу величайшаго мужа вашей земли. Не въ томъ только заслуга Чешскаго народа, что онъ даже "по свидѣтельству западной исторіографіи", какъ выражается ваше посланіе, былъ первымъ по времени борцомъ за идею въ лицѣ Гуса и сталъ мученикомъ за свободу религіозныхъ убѣжденій. Нѣтъ такого лживаго религіознаго ученія, которое бы не отстаивало для себя свободы совѣсти и не имѣло бы+борцовъ и мучениковъ за свою превратную, но искренно исповѣдываемую идею; поэтому выше чести, приписываемой западными историками Гусу, ставимъ мы самое содержаніе его протеста, самое внутреннее достоинство той идеи, за которую онъ боролся и былъ мучимъ. И вѣдомо намъ, да и вамъ самимъ, что идея Гуса связывалась непосредственно съ тѣми преданіями, которымъ начало положено, по словамъ вашего же посланія, въ Велеградѣ и которыя унаслѣдованы Россіею со всѣмъ остальнымъ православнымъ Славянствомъ. Свѣтъ христіанскаго ученія, озарившій, какъ вы сами вѣрно свидѣтельствуете, изъ вашего Велеграда весь Славянскій Востокъ, не этотъ ли самый свѣтъ озарилъ и Гуса и воскресилъ въ его душѣ святыя, завѣщанныя вашимъ предкамъ преданія, утраченныя латинствующимъ и сохраненныя православнымъ Славянствомъ? Но латинскій Западъ, собравшись на Констанцскомъ судилищѣ, съ римскимъ первосвященникомъ и римскимъ императоромъ во главѣ, предалъ огню и Гуса и его дѣло...
Чехи, Чехи! такъ ли, какъ должно, чтите вы память вашего Гуса? Ужели его подвигъ только стародавній историческій фактъ, важный только "по времени", уже покрывшійся для васъ безразличною плѣсенью былаго, уже вполнѣ завершенный и отжитый?
Чехи! Чехи! Констанцскій соборъ не расходился -- онъ пребываетъ и поднесь, мѣняя только названія:-- онъ продолжаетъ и нынѣ громить анаѳемами и Гуса, и его дѣло, и все Славянство.
Костеръ Гуса не угасъ,-- онъ продолжаетъ пылать, но уже не въ Констанціи только, а въ самой Прагѣ. Кто же поддерживаетъ пламя? Кто подкладываетъ дрова въ востеръ?
Всѣ, всѣ связавшіеся духовными узами съ Римомъ, всѣ пребывающіе и нынѣ въ духовномъ единствѣ съ убійцами Гуса, съ тою властью, которая, предавъ его сожженію, ни разу въ теченіи пяти вѣковъ не отреклась отъ своего дѣянія, но продолжаетъ сожигать его и понынѣ, и еще недавно богохульственно призывала благословеніе небесное на враговъ Христа и Славянства, и кару небесную на вашихъ славянскихъ братьевъ, дерзнувшихъ избавить христіанъ отъ тиранніи Ислама....
Скажите сами: развѣ всѣ ревностно и усердно исповѣдующіе враждебное Гусу ученіе не повторяютъ сожженія Гуса и теперь, ежедневно и ежечасно въ сердцахъ своихъ? не пріобщаются къ сонму его палачей? не отступники духа славянскаго?
Всякое славянское племя, приковавшее свою духовную судьбу къ духовнымъ судьбамъ латинства, подлежитъ одному съ нимъ суду, само заранѣе подписываетъ себѣ одинаковый съ латинствомъ историческій приговоръ.
Угасите же костеръ Гуса. Оправдайте мученика, прославьте его не суетною, а святою, подобающею ему славою, и во имя его, въ духовномъ единеніи съ Славянствомъ восточнымъ, станьте вы, Чехи, на Западѣ, во истину передовымъ стражемъ Славянства.
Братскій привѣтъ вамъ и благодарность отъ всѣхъ, къ кому обращено ваше посланіе.