Мм. гг.! Надгробнымъ словомъ начались наши послѣднія два собранія. Четыре мѣсяца тому назадъ, хоронили мы человѣка, знаменитаго дарованіями, самоотверженно послужившаго святому русскому дѣлу -- дѣлу освобожденія и созиданія Славянскаго міра. Мы оплакивали преждевременную смерть гражданскаго устроителя вновь похищенной изъ турецкихъ когтей Болгаріи, послѣдовавшую въ самый день подписанія Санъ-Стефанскаго договора, и прославляли имя, связавшее себя неразрывно съ однимъ изъ "величайшихъ христіанскихъ дѣяній современной исторіи": въ самомъ дѣлѣ, вся Болгарія призвана была къ новой жизни, не было уже болѣе ни одного христіанина -- раба на всемъ пространствѣ Болгарскаго разселенія отъ Дуная до Марицы!
Не опять ли хоронить собрались мы сегодня, но уже не человѣка, а милліоны людей, цѣлыя страны, свободу Болгаръ, независимость Сербовъ? хоронить великое, святое дѣло, завѣты и преданія предковъ, наши собственные обѣты,-- хоронить Русскую славу, Русскую честь, Русскую совѣсть?....
Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ! Скажите вы всѣ, здѣсь собравшіеся: неужели все это не сонъ, не просто страшныя грёзы, хотябы и наяву? Неужели и впрямь на каждомъ изъ насъ уже горитъ неизгладимое клеймо позора?.... Не мерещится ли намъ все то, что мы будто видимъ, слышимъ, читаемъ?
Или наоборотъ: прошлое было грезой? Галлюцинація, не болѣе какъ галлюцинація все то, чѣмъ ми утѣшались и славились еще менѣе полугода тому назадъ?! И плѣненныя Турецкія арміи подъ Плевной, Шипкой и на Кавказѣ, и зимній переходъ русскихъ войскъ чрезъ Балканы, и геройскіе подвиги нашихъ солдатъ, потрясшіе міръ изумленіемъ, и торжественное шествіе ихъ до Царьграда,-- эти необычайныя побѣды, купленныя десятками тысячъ Русскихъ жизней, эти несмѣтныя жертвы, принесенныя Русскимъ народомъ, эти порывы, это священнодѣйствіе народнаго духа,-- все это сказки, миѳъ, порожденіе распаленной фантазіи, можетъ-быть даже "измышленіе московскихъ фанатиковъ!" Не было ни побѣдъ, ни побѣдоносныхъ вождей, ни пролитой русской крови, ни избіенія Турками христіанъ, ни избавленія Русскими христіанъ Однако же полсотни тысячъ солдатъ -- раненыхъ, больныхъ, изувѣченныхъ призрѣваются теперь на всемъ пространствѣ Россіи,-- однако побѣдоносные дожди возвратились и всенародно, во свидѣтельство русскихъ побѣдъ, возведены въ санъ фельдмаршаловъ.... Это уже кажется не мечта, а дѣйствительность. Однако еще недавно въ самомъ Петербургѣ, съ флагами, пѣніемъ народнаго гимна на улицахъ, съ торжественнымъ молебномъ и пальбою изъ Петропавловскѣ крѣпости, праздновалось оффиціальное обнародованіе Санъ-Стефанскаго договора, скрѣпленнаго подписью нашего кабинета -- и нынѣ разрываемаго въ клочки....
Но если все это было, возможно ли же быть тому, что есть, что творится теперь тамъ, на конгрессѣ, что служитъ прянымъ отрицаніемъ, противорѣчіемъ, наругательствомъ всему бывшему? Ужели хоть долю правды должны мы признать во всѣхъ этихъ корреспонденціяхъ и телеграммахъ, которыя ежедневно, ежечасно, на всѣхъ языкахъ, во всѣ концы свѣта разносятъ теперь изъ Берлина позорныя вѣсти о нашихъ уступкахъ и, передаваясь въ вѣдѣніе всего народа, ни разу не опровергнутыя русскою властью, то жгутъ его стыдомъ и жалятъ совѣсть, то давятъ недоумѣніемъ? Какую же картину рисуютъ передъ нимъ всѣ эти публичныя сказанія? Ты ли это, Русь-побѣдительница, сама добровольно разжаловавшая себя въ побѣжденную? Ты ли на скамьѣ подсудимыхъ какъ преступница, каешься въ святыхъ, подъятыхъ тобою трудахъ, молишь простить тебѣ твои побѣды?.... Едва сдерживая веселый смѣхъ, съ презрительной ироніей, похваляя твою политическую мудрость, Западныя державы, съ Германіей впереди, нагло срываютъ съ тебя побѣдный вѣнецъ, преподносятъ тебѣ взамѣнъ шутовскую съ гремушками шапку, а ты послушно, чуть ли не съ выраженіемъ чувствительнѣйшей признательности, подклоняешь подъ нее свою многострадальную голову!...
Ложь! Если въ такомъ чудовищномъ образѣ и представляется Россія изъ Берлинскихъ писемъ и телеграммъ, то самая чудовищность служитъ л^лей порукой, что этому не бывать. Не то, чтобъ мы сомнѣвались въ справедливости сообщеній о замыслахъ и притязаніяхъ Англіи съ Австріей, руководимыхъ пресловутою маклерскою честностью Германскаго канцлера. Нисколько. Кривдѣ и наглости Запада, по отношенію къ Россіи и вообще къ Европѣ Восточной, нѣтъ ни предѣла, ни мѣры этой исторической аксіомы, какъ и никакихъ уроковъ исторіи, не вѣдаютъ только русскіе дипломаты да петербургскія руководящія сферы.... Болѣе чѣмъ вѣроятными, увы! признаемъ мы также и сообщенія о дѣйствіяхъ нашихъ представителей на конгрессѣ: на вѣки не забыть намъ услугъ, оказанныхъ русскою дипломатіею Россіи въ эти послѣдніе два года. Но какихъ бы щедрыхъ уступокъ, во вредъ Россіи и къ выгодѣ нашихъ враговъ, ни натворили русскіе дипломаты,-- развѣ Россія, въ лицѣ своего Верховнаго Представителя, сказала свое послѣднее слово? Не вѣримъ, чтобъ всѣ эти щедроты на счетъ русской крови и чести были одобрены Высшею властью; не вѣримъ и не повѣримъ, пока не появится о томъ оффиціальное правительственное извѣщеніе. Но даже и предположить подобное извѣщеніе было бы преступленіемъ противъ достоинства власти!....
И въ самомъ дѣлѣ, мыслимо ли, чтобъ весь этотъ колоссальный абсурдъ, эта ошеломляющая нелѣпость рѣшеній конгресса, это сплошное наругательство надъ Россіей могло когда-либо стать совершившимся фактомъ?
Посудите сами:
Изъ-за чего возгорѣлась война, изъ-за какого ближайшаго повода? Изъ-за турецкой повальной рѣзни, совершенной надъ населеніемъ Южной Болгаріи. Какая главная возвѣщенная задача войны? Вырвать Болгарское племя изъ-подъ турецкаго ига. Никогда никакая война не возбудила такого всеобщаго на Руси сочувствія и одушевленія, не вызвала столько жертвоприношеній любви, не заслужила въ такой полной мѣрѣ названія "народной", какъ именно эта война, благодаря именно этой священной задачѣ. По переходѣ нашихъ войскъ черезъ Дунай, Императорская прокламація объявляетъ Болгаръ свободными. Немедленно, по Высочайшей волѣ, полагается начало правильной гражданской организаціи края, и всюду, по мѣрѣ его занятія, вводится нами не временное военно-полицейское, а прочное гражданское управленіе. Послѣ исполинскихъ усилій, русскія войска преодолѣваютъ Балканы; русскія власти водворяютъ новый строй и по всей Южной Болгаріи. Санъ-Стефанскимъ договоромъ, скрѣпленнымъ подписью Императора Россіи и подписью самаго Турецкаго падишаха, вся Болгарія по обѣ стороны Балканъ возводится въ Княжество. Россійскій Императорскій Коммиссаръ торжественно водворяется въ главномъ Южно-Болгарскомъ городѣ Филиппополѣ и дѣлаетъ уже приготовленія къ созыву народнаго собранія... Повѣрила наконецъ несчастная страдалица-страна своему избавленію, съ радостію отдалась вѣрѣ и въ свою будущность, вздохнула свободно, ожидала и вдругъ... Съ соизволенія той же самой великодушной избавительницы -- Россіи, какъ по живому тѣлу распиливается Болгарія на двѣ части, и лучшая, плодороднѣйшая ея часть, Забалканская, та именно которая наиболѣе истерзана, изъязвлена, осрамлена турецкими звѣрствами, возвращается въ турецкое рабство!... Русскія же побѣдоносныя войска, тѣ самыя, что цѣною своей крови добыли свободу Южныхъ Болгаръ, приглашаются вновь закрѣпостить ихъ побѣжденному извергу и такъ сказать собственноручно отвести: христіанскихъ женъ на поруганіе, дѣтей на посрамленіе, всѣхъ на лютую турецкую месть за то, что вѣрили въ Русскую власть, за братское сочувствіе къ Русскимъ!
А еще въ Петербургѣ, какъ пишутъ въ газетахъ, многое множество легкомысленной военной молодежи и всякихъ государственныхъ недоростковъ, вращающихся въ петербургскихъ гостиныхъ, позволяетъ себѣ повально глумиться надъ Болгарами и бранить ихъ га недостатокъ будто бы довѣрія и радушія къ Русскимъ! Не говоря уже о томъ, какъ несправедливо, какъ безсердечно относиться такимъ образомъ, на основаніи частныхъ случаевъ, огульно ко всему народу, да еще къ народу, нравственно забитому, удрученному пятивѣковымъ гнуснымъ рабствомъ, спрашиваемъ ихъ: что, но ихъ мнѣнію, послѣ всѣхъ нашихъ торжественныхъ и нарушенныхъ обѣщаній, достойны ли оказываемся мы довѣрія и любви Болгаръ?...
Бѣдный русскій солдатъ, тебѣ стыдно будетъ и глава подоятъ на этихъ твоихъ "братушекъ"... За что же, благодаря русской дипломатіи, будешь ты заклейменъ въ памяти Болгарскаго народа ненавистнымъ названіемъ предателя!...
И осмѣлится кто-нибудь повѣрить, чтобъ такіе результаты конгресса были освящены согласіемъ Русской власти!... Да что же такое случилось? Не претерпѣли ли мы пораженія, страшнаго, поголовнаго, хуже даже Седана, потому что и послѣ Седана Франція не пошла на миръ и отбивалась пять мѣсяцевъ? Ничего не случилось, никакихъ боевъ не было. Только притопнулъ лордъ Биконсфильдъ, да Австрія пригрозила пальцемъ: такъ, по крайней мѣрѣ, повѣствуютъ наши газеты. Русская дипломатія, пожалуй, и могла испугаться, но только она одна, и никто больше.
Все это тѣмъ болѣе невѣроятно, что русскому правительству менѣе чѣмъ кому-либо можно убаюкивать себя надеждою, будто участь Южныхъ Болгаръ вполнѣ обезпечивается назначеніемъ нѣкоторыхъ реформъ. Оно слишкомъ богато историческимъ опытомъ, да и не оно ли само, на Константинопольской конференціи, съ такою силою обличало несостоятельность всѣхъ гарантій подобнаго рода? Тѣмъ болѣе, что Англія не дозволила истолкованія этихъ реформъ въ широкомъ смыслѣ административной автономіи и допустила ихъ единственно приличія ради и для облегченія Россіи ея политическаго отступленія. Не только не въ интересѣ Англіи оградить Южныхъ Болгаръ отъ всякаго посягательства на ихъ права личныя и общечеловѣческія, но вся задача поставленнаго ею на конгрессѣ Болгарскаго вопроса въ томъ только и состоитъ, чтобы вытравить изъ Южной Болгаріи всякій слѣдъ Болгарской народности. Ей запрещается даже и именоваться Болгаріей. Вѣдь христіанскимъ губернаторомъ можетъ быть назначенъ и Англичанинъ въ родѣ Бекеръ-паши извѣстнаго англійскаго консула Болгаро-убійцы. Ненависть и ожесточеніе великобританскаго перваго министра въ Болгарамъ, невиннымъ виновникамъ послѣдней войны, доросли до такихъ размѣровъ, что лордъ Биконсфильдъ былъ бы не прочь видѣть повтореніе турецкой рѣзни 1876 года, только съ меньшимъ скандаломъ и въ болѣе легальной формѣ. Онъ заботливо обезпечилъ себѣ возможность повальнаго истребленіи Болгарскаго въ Румеліи племени, при первомъ признакѣ мятежа. Именно для того, какъ оффиціально разъяснено самой Англіей, чтобы предоставить Туркамъ всѣ средства къ немедленному подавленію всякаго возстанія христіанъ въ самомъ его началѣ, по всей южной Болгаріи будутъ тянуться турецкіе этапные военные пункты, и Балканы послужатъ мѣстомъ постояннаго пребыванія для турецкихъ полчищъ, которыя такимъ образомъ могутъ, во всякую минуту, низринуться какъ въ долины Тунджи и Марицы, такъ и въ Придунайскую Болгарію. Признаки мятежа! Да и теперь въ Румеліи только присутствіе двухсотъ-тысячной Русской арміи едва-едва сдерживаетъ взрывы мести и озлобленія между Турками и Болгарами! Вотъ какая перспектива открыта рѣшеніемъ конгресса для Болгарскаго населенія, а оффиціозный, на казенныя деньги издающійся Въ русской столицѣ органъ чужестранныхъ интересовъ, Journal de St. Petersbourg, смѣетъ возвѣщать, что Россіи нечего безпокоиться, что ея жертвы принесены не напрасно, что свобода и безопасность христіанъ вполнѣ обезпечены! Бываютъ самообольщенія хотя и грубыя, но искреннія и невольныя: они еще могутъ служить какимъ-нибудь извиненіемъ человѣку. Имъ нѣтъ мѣста въ настоящемъ случаѣ: здѣсь можетъ быть только одинъ вольный, преступный обманъ собственной совѣсти!
Не такова совѣсть у Русскаго народа. И если, послѣ не совсѣмъ торжественной ретирады Императорскаго Коммиссара изъ Филиппополя въ Тырново, послѣ удаленія русскихъ войскъ за Балканы, возобновятся случаи турецкаго звѣрства, и вновь прольется христіанская кровь, и вновь наругается Турокъ надъ христіанскими женщинами, и дойдетъ о томъ до слуха Россіи,-- не воспрянетъ ли она, словно уязвленная, вся какъ одинъ человѣкъ, и ринется, посылая проклятія своимъ дипломатамъ?....
Ринется? Какъ бы не такъ! Именно противъ этихъ-то великодушныхъ русскихъ порывовъ и приняты мѣры лордомъ Биконсфильдомъ сообща съ русскими дипломатами. Британскій министръ, съ безцеремонностью сознающей себя силы, такъ прямо и объявилъ, что нея его задача: оградить Турцію отъ новой побѣдоносной Русской войны, какъ бы тамъ ни мучились христіане; однимъ словомъ, что весь конгрессъ ничто иное какъ открытый заговоръ противъ Русскаго народа. Заговоръ съ участіемъ самихъ представителей Россіи!! Такъ какъ опытъ показалъ, что Балканы, оставшіеся до сихъ поръ непреодолимою естественною преградою, не могли сдержать стремленія нашихъ войскъ, то, по рѣшенію конгресса, по всему Балканскому хребту будутъ возведены, конечно съ помощью англійскихъ денегъ и инженеровъ, такія турецкія укрѣпленія съ надежными турецкими гарнизонами, которыя-бы сотворили изъ Балканъ твердыню дѣйствительно необоримую....
Вотъ къ чему послужила вся Балканская страда Русскихъ солдатъ! Стоило для этого отмораживать ноги тысячами во время пяти-мѣсячнаго Шипкинскаго сидѣнія, стоило гибнуть въ снѣгахъ и льдинахъ, выдерживать напоръ бѣшеныхъ Сулеймановскихъ полчищъ, совершать неслыханный, невиданный въ исторіи зимній переходъ черезъ досягающія до неба скалы! Не успѣли герои Шипки, имя которой стало такъ любезно, такъ сродни народному слуху, не успѣли они вернуться домой и утѣшиться благодарностью соотчичей, какъ во очію предъ ними Русскою властью противъ нихъ же Русскихъ солдатъ, преодолѣнныя ими преграды обращаются въ непреодолимыя! Безъ краски стыда и жгучей боли нельзя уже будетъ теперь русскому человѣку даже произнести имя Шипки, Карлова и Баязета и всѣхъ тѣхъ мѣстъ, прославленныхъ русскимъ мужествомъ, усѣянныхъ русскими могилами, которыя нынѣ вновь предаются на оскверненіе Туркамъ! Добромъ же помянутъ эту кампанію и русскую дипломатію возвратившіеся солдаты!
И мы отважимся повѣрить, что на все это послѣдовало одобреніе Верховной Власти?.... Никогда!
Наша дипломатія хочетъ утѣшиться тѣмъ, что она добилась у конгресса согласія на возведеніе Придунайской Болгаріи въ Княжество. О простота, простота! Неужели можно думать, что послѣ такого открытаго изъявленія своихъ замысловъ, Англія и Австрія дозволятъ свободное и самостоятельное, въ національномъ духѣ, развитіе Придунайскаго Болгарскаго края? Неужели можно ожидать, что Англія и Австрія не примутъ всѣхъ нужныхъ имъ мѣръ, для того чтобы парализовать всякое значеніе этого княжества и поработить его себѣ въ политическомъ и экономическомъ отношеніи? Англія уже заявила свое требованіе участвованія въ гражданской организаціи княжества. Затѣмъ всѣ второстепенныя подробности, всѣ "детали" рѣшено установить послѣ конгресса, посредствомъ особыхъ коммиссій и посольствъ въ Царѣградѣ. Уступивъ въ главномъ, стоитъ ли препираться о мелочахъ? Русскіе дипломаты за мелочами гоняться не любятъ! Но сѣть мелочей, систематически сотканная Англіей и Австріей, такъ опутаетъ Придунайское Болгарское Княжество, какъ будто оно сжато желѣзными обручами, и не высвободиться ему изъ нихъ.
Да мѣры уже и приняты. Если Санъ-Стефанскій договоръ, по сознанію всего русскаго общества, грѣшилъ явною несправедливостью по отношенію къ Сербіи, Босніи, Герцеговинѣ, то конгрессъ взялся исправить эту ошибку. Сербіи принарѣжется нѣсколько лишнихъ квадратныхъ миль, но за то австрійскія войска вступятъ въ Боснію и Герцеговину. Съ умилительнымъ единодушіемъ всѣ державы, исключая Турціи, но не исключая Россіи, благословили Австрію на оккупацію, безъ сомнѣнія безсрочную, этилъ двухъ Славянскихъ земель, а потомъ на подчиненіе себѣ, въ той или другой благовидной формѣ, въ военномъ, политическомъ и экономическомъ отношеніи, и независимой Сербіи и независимой Черногоріи, и всей продольной полосы Балканскаго полуострова вдоль западныхъ границъ Болгаріи, вплоть до Эгейскаго моря! Русская дипломатія видитъ въ этомъ даже какое-то особенное торжество своей политики и съ увлеченіемъ, которому графъ Андраши даже и не вдругъ повѣрилъ, привѣтствовала, какъ новую эру, разграниченіе сферъ вліянія Россіи и Австріи на Балканскомъ полуостровѣ!
Нѣтъ такихъ и словъ, чтобъ заклеймить по достоинству это предательство, эту измѣну историческому завѣту, призванію и долгу Россіи. Согласиться на такое рѣшеніе -- значитъ подписать свое самоотреченіе, какъ Главы и Верховной Представительницы Славянскаго и всего Восточно-Христіанскаго міра,-- значитъ утратить не только свое обаяніе, не только сочувствіе, но и уваженіе Славянскихъ племенъ, нашихъ естественныхъ, нашихъ единственныхъ союзниковъ въ Европѣ. Свобода, самобытное развитіе и преуспѣяніе духовныхъ стихій Славянской народности возможны для Славянъ только въ единеніи любви съ Русскимъ народомъ.... Иначе рѣшаетъ русская дипломатія! Для того только, православный Русскій народъ, единый могучій и независимый изъ всѣхъ Славянскихъ народовъ, для того только и пролилъ ты свою драгоцѣнную кровь, принесъ въ жертву сотни тысячъ твоихъ сыновъ, для того ты и разорялся и временно обнищалъ, стяжалъ себѣ поистинѣ вѣнецъ страстотерпца и мученика, чтобы собственными побѣдами унизить себя какъ Славянскую державу, расширить владѣнія, умножить силу враговъ -- твоихъ и всего Славянства, и подчинить Православныхъ Славянъ господству Нѣмецкой и католической стихіи! Напрасный мученикъ, одураченный побѣдитель, полюбуйся на свое дѣло!...
Если во время Константинопольской конференціи мы говорили, въ такомъ же собраніи, что щеки пылаютъ у Россіи отъ получаемыхъ ею пощечинъ, то что же сказать теперь, при ежедневныхъ, торжественныхъ заушеніяхъ? А русскіе дипломаты, если вѣрить газетамъ, послѣ каждаго заушенія, только росписываются въ полученіи и просятъ взамѣнъ для Россіи лишь аттестата о "безкорыстіи"! По истинѣ безкорыстно, и въ аттестатѣ имъ не отказываютъ...
Слово нѣмѣетъ, мысль останавливается, пораженная, предъ этимъ колобродствомъ русскихъ дипломатическихъ умовъ, предъ этою грандіозностью раболѣпства! Самый злѣйшій врагъ Россіи и Престола не могъ бы изобрѣсть чего-либо пагубнѣе для нашего внутренняго спокойствія и мира. Вотъ они, наши настоящіе нигилисты, для которыхъ не существуетъ въ Россіи ни русской народности, ни православія, ни преданій, которые, какъ и нигилисты въ родѣ Боголюбовыхъ. Засуличъ и К°, одинаково лишены всякаго историческаго сознанія и всякаго живаго національнаго чувства. И тѣ и другіе -- иностранцы въ Россіи и поютъ съ чужаго европейскаго голоса; и тѣ и другіе чужды своему народу, смотрятъ на него какъ на tаbala rasa, презираютъ его органическія, духовныя начала, стараются сдвинуть его съ пути, заповѣданнаго ему исторіей и направлять насильственно на путь противоестественный... Всѣ они -- близкая другъ другу родня, порожденіе одного сѣмени, хотя и различествуютъ между собою бытомъ, воспитаніемъ, нравами, доктринами и главное -- степенью самосознанія .. Предоставляю вамъ самимъ рѣшать, кто же однако изъ нихъ: сознательныхъ и безсознательныхъ, грубо-анархическихъ и утонченныхъ государственныхъ нигилистовъ, въ сущности опаснѣе для Россіи, для ея народнаго и духовнаго преуспѣянія и государственнаго достоинства?
Неужели же, въ самомъ дѣлѣ, Турціи, грозящей своимъ смѣлымъ сопротивленіемъ обратить въ ничто всемудрый конгрессъ, суждено явиться ангеломъ -- спасителемъ русской чести?
Нѣтъ, что ни происходило бы тамъ на конгрессѣ, какъ бы ни распиналась русская честь, но живъ и властенъ ея вѣнчанный Оберегатель, Онъ же и Мститель! Если въ насъ, при одномъ чтеніи газетъ, кровь закипаетъ въ жилахъ, что же долженъ испытывать Царь Россіи, несущій за нее отвѣтственность предъ Исторіей? Не Онъ ли самъ назвалъ дѣло нашей войны "святымъ"? Не Онъ ли, по возвращеніи изъ-за Дуная, объяснялъ торжественно привѣтствовавшимъ его депутатамъ Москвы и другихъ русскихъ городовъ, что "святое дѣло будетъ довено до конца"? Страшны ужасы брани, и сердце Государя не можетъ легкомысленно призывать возобновленіе смертей и кровопролитія для своихъ самоотверженныхъ подданныхъ,-- но не уступками, въ ущербъ чести и совѣсти, могутъ быть предотвращены эти бѣдствія. Россія не желаетъ войны, но еще менѣе желаетъ позорнаго мира. Спросите любаго Русскаго изъ народа, не предпочтетъ ли онъ биться до истощенія крови и силъ, только бы избѣжать срама русскому имени, только бы не стать предателемъ христіанъ-братьевъ? Еще не постыдно уступить превосходной соединенной силѣ враговъ послѣ долгихъ, героическихъ побоищъ, какъ уступили и мы въ 1856 году безъ урона для своей славы, какъ уступила недавно и Франція. Но уступать предупредительно, безъ боя и выстрѣла, это было бы уже не уступкою, а отступничествомъ. Да и кто бы въ Европѣ дѣйствительно отважился теперь на войну? Не Англіи же, въ самомъ дѣлѣ, съ ея Индійскими чудищами, можемъ мы опасаться на сушѣ, а отъ войны на морѣ она потерпитъ сильнѣе чѣмъ мы. Не Австрія же, у которой, по выраженію покойнаго Тютчева, все тѣло -- Ахиллесова пятка (dont tout le corps n'est qu'un pied d'Achille), которая именно войны съ Россіей пуще всего и боится, потому что только отъ одной рѣшимости Россіи зависитъ вызвать на свѣтъ Божій "Австрійскій вопросъ".... Несокрушимъ и непобѣдимъ Русскій Царь, если только Онъ, съ ясностью историческаго сознанія, съ твердою вѣрою въ предназначеніе своего народа, отложивъ въ сторону попеченіе объ интересахъ Западно-Европейскихъ державъ, интересахъ своекорыстныхъ и намъ враждебныхъ, воздѣнетъ, по выраженію нашихъ древнихъ грамотъ, "высоко, грозно и честно" въ своей длани знамя Россіи -- оно же знамя Славянъ и всего Восточнаго Христіанства!
Волнуется, ропщетъ, негодуетъ народъ, смущаемый ежедневными сообщеніями о Берлинскомъ конгрессѣ и ждетъ, какъ благой вѣсти, рѣшенія свыше. Ждетъ и надѣется. Не солжетъ его надежда, потому что не преломится Царское слово: "святое дѣло будетъ доведено до конца".
Долгъ вѣрноподданныхъ велитъ всѣмъ намъ надѣяться и вѣрить,-- долгъ же вѣрноподданныхъ велитъ намъ и не безмолвствовать въ эти дни беззаконія и неправды, воздвигающихъ средостѣнія между Царемъ и землею, между Царскою мыслью и народною думой. Ужели и въ самомъ дѣлѣ можетъ раздаваться намъ сверху въ отвѣтъ внушительное слово: "молчите, честныя уста! гласите лишь вы, лесть да кривда"!..-.