-- Марк! Я слышу топот многих ног у наших дверей, -- говорит Карлос, и легкая дрожь слышна в его голосе.
Марк уже сам давно слышал шум и сидел насторожившись.
В дверь постучали так, что она едва не сорвалась с петель.
-- Пришли за мной! -- прошептал Марк и твердой поступью пошел отворять дверь.
Несколько сбирров в стальных шлемах, с алебардами вошли в комнату, стуча тяжелыми сапогами; за ними, как мрачные тени, выступили темные фигуры монахов, с лицами, закрытыми капюшонами, и последним вошел Джузеппе Каттини. Его обыкновенно красное лицо было теперь бледно, и он дрожал так, что зубы щелкали. Войдя в комнату, он поспешил спрятаться за спиною монахов.
-- Кого брать? -- спросил один из сбирров.
Каттини выставился из-за монахов и указал на Марка.
Сбирры взглянули на монахов. Стоявший впереди других монах приказал:
-- Возьмите еретика!
Два сбирра подошли к Марку и наложили руки ему на плечи.
-- Цепи! -- снова приказал монах.
Послышался лязг железа.
Теперь Каттини набрался смелости, он выступил вперед и остановился перед Марком, однако на довольно почтительном расстоянии
-- Да! Возьмите этого проклятого еретика, этого безбожника! -- закричал он. -- Посадите его в темницу, закуйте его в цепи, чтобы он не сбивал с пути истинно правоверных католиков, чтобы он не опутывал колдовскими чарами чистые души наших красавиц. Не смотрите, что он прекрасен лицом и имеет вид честного человека -- его красота от дьявола, и сам он не более как сосуд бесовский.
Марк презрительно посмотрел на Джузеппе.
-- Тебе, кабатчик, должно быть, очень памятна моя пощечина, что ты так озлоблен? -- насмешливо заметил он.
У Джузеппе от ярости пена выступила на губах.
-- Да, да! Памятна! Памятна она будет и тебе, когда ты будешь жариться на костре, -- крикнул Джузеппе и хотел продолжать, но его остановил монах:
-- Замолчи, безумец!
Между тем приготовили цепи.
Старец Карлос колеблющимися шагами подошел к Марку и обнял его.
-- Прощай, сын мой! Прощай, радость моя! -- едва слышно шептал он.
Марк покрыл поцелуями его морщинистое лицо.
-- Ну, будет! Нацеловались! Давайте цепи! -- сказал сбирр и грубо оттолкнул Карлоса.
Старик едва не упал от точка. В ту же минуту сбирр отлетел в дальний угол комнаты от могучего удара Марка.
-- Не тронь старца! -- прогремел юноша.
Если бы пушечное ядро влетело в комнату, оно произвело бы не большее впечатление, чем этот удар. Товарищ сбирра, державший руку на плече "еретика", отскочил в сторону как ошпаренный. Монахи всплеснули руками и попятились к дверям, два других сбирра, размахивая алебардами, последовали за ними, а Джузеппе Каттини прижался к стене, словно желал пройти сквозь нее, и шептал молитвы посиневшими губами.
Но Марк не думал пользоваться своей силой. Он протянул вперед руки и сказал:
-- Заковывайте!
Нерешительно приблизились сбирры, и тяжелые цепи были надеты на руки Марка.
После этого все тотчас же оправились. Сбирры снова приняли свой горделиво-заносчивый вид, монахи отошли от двери и застыли в прежнем спокойствии, Джузеппе присвистнул и молодцевато закинул голову.
-- Ведите! -- прозвучал приказ монаха.
-- Прощай, учитель! -- кидая последний взгляд на Карлоса, промолвил Марк и беспрекословно направился к дверям в сопровождении сбирров.
-- Возьмите и этого старого колдуна заодно! -- крикнул Каттини.
-- У нас нет на это приказания, -- ответили ему. Большая гондола дожидалась у выхода. Марка втолкнули в нее. Туда же сели сбирры и монахи. Несколько пар весел с шумом опустились в воду.
"Прощай, воля и жизнь"! -- подумал Марк.