В вагоне суета.
Няни выносят вещи на площадку. Шурик в последний раз звонит в свой звонок, потом хочет его спрятать в сетку под мячик, но передумывает. Пусть остаётся. В вагоне же всё время будут ездить люди, может быть даже строители мостов и каналов. Пусть они тоже звонят в звонок. Но если так, и Шурик может позвонить в последний раз… и ещё в последний… и ещё в самый-самый последний…
— Да мы из-за тебя оглохнем! Ты понимаешь, что делаешь? — кричит Машенька. — Вот ребята на что-то интересное смотрят. Иди к ним.
Шурик подходит к ребятам. На что они так смотрят? Даже рты раскрыли…
И он видит горы, высокие, как в сказках бывают. Те, что ближе, — зелёные. На них лес растёт. А за ними серые каменные макушки других. Они ещё выше.
Таня показывает на одну и удивляется:
— Почему на горе белый воротник?
— Это, знаете что, — всматривается Наденька, — это облако!
— Макушка горы облако проткнула! — кричит Вова.
Горы то отдаляются, то подступают к самой, железной дороге.
— А где же тут наш городок? — спрашивает Шурик.
— „За морями, за долами, за высокими горами“, — отвечает Наденька.
Она запрокинула голову, смотрит на небо над горой и радуется оттого, что оно ещё синее, чем она думала. И на солнце ей хочется посмотреть, да только поднимет к нему глаза, — они сами закрываются.
А Вадик никак не может расстаться со своими карандашами. Всё — и небо, и горы — такое красивое, что он до последней минуты рисует их на какой-то, попавшейся под руку, бумажке, потому что альбомы уже давно запакованы.
И вдруг… что это? Ничего ему не видно, и никому ничего не видно. Кругом темнота. Как будто в один миг наступила ночь и погас свет. И как машинисту не страшно мчаться на паровозе в такой темноте!?
Вадик даже не видит Нины Павловны, которая стоит рядом и говорит:
— Не пугайтесь. Это в горе́ пробит туннель, и мы в туннеле едем.
Но вот он кончился. После темноты яркий солнечный свет так и ударил в глаза.
Шурик моргает и удивляется:
— Как же это? Мы ехали, а над нами была вся гора?
— Ловко мы под ней проскочили, что она нас не раздавила! — кричит Вова. — А другой поезд может, ух, как раздавить!..
— Не раздавит, — смеётся Нина Павловна. — Уж об этом-то строители туннеля позаботились.
— А как они позаботились, что он такую гору выдерживает? — допытывается Шурик.
— Это ты узнаешь, когда подрастёшь.
„И почему для всего надо подрастать и подрастать?“ — с обидой думает Шурик. Он долго бы ещё думал, и, может быть, стало бы ему ещё обиднее…
Но громко загудел паровоз, и Таня закричала:
— Машинист даёт сигнал: „Подъезжаю! Открывайте семафор!“
— Подъ-ез-жаем, — запели ребята, — к городочку подъ-ез-жаем! — и стали друг за другом в полной готовности и полном порядке.
Вадик быстро сунул в карман карандаши.
Шурик заглянул в окно. Сейчас-то он увидит городок и море…
Нет, моря не видно. Виден всего один домик, маленький, невзрачный, почти что на курьих ножках. А за ним что-то пёстрое, похожее на теремок. Вот и всё.
Шурик, чуть не плача, говорит Наденьке:
— Ведь Алексей Васильевич хороший городок показывал, а вот какой построили, смотри!
— Ничего, мы как-нибудь поместимся, — утешает его Наденька.
— Ой, что ты! Как мы поместимся? Мы не поместимся, — глядя в окно, кричит Ира. — Ехали, ехали и не поместимся.
А вагоны катятся всё медленнее и медленнее.
Проводница достаёт из футляра жёлтый флажок и выходит на площадку. Там уже стоит начальник поезда.
— Приехали! — кричат ребята и рвутся к ступенькам.
— Нет. Видите, проплыл телеграфный столб, — значит, едем, — говорит начальник.
Но вот толчок, вот качнуло вагон.
— Остановка! Приехали!
— Да, приехали. Можно выходить.
