Чудаки ребята. Не хотели ложиться спать, а спят так крепко, что не слышат, как грохочет поезд по железным мостам, как на станциях бьёт колокол и перекликаются паровозы.
Уже кончилась ночь, светлеет небо и над широкой степью всходит солнце.
Чем выше оно поднимается, тем ярче и веселее становится земля и теплее дует ветерок в окно вагона.
В щели между занавесками уже протягиваются лучи. Они делят вагон солнечными перегородками.
Вадик открывает глаза и видит, что на краешке его полки сидит Нина Павловна, облокотилась на столик и пишет письмо.
На столике лежит целая кипа синих конвертов и бумаги.
Вадик догадался, кому Нина Павловна пишет столько писем, и спрашивает:
— А моей маме написали?
— Сейчас напишу. Хочешь, давай вместе. Ты мне будешь диктовать.
— Хочу! Скорей напишите:
„Мамочка, мы видели, — поезд повёз твои звёздочки на стройку!
Твои звёздочки выпуклые и блестят. Их везут быстрее всех по зелёной улице. А в Мичуринске, знаешь, какие красивые белые сады? Я их нарисовал и все леса нарисовал.
Я тебя люблю, твой Вадик“.
Нина Павловна так и написала.
Наденька тоже проснулась. Она повернула голову — лежат на подушке её красные носочки.
— Хочешь написать папе, Наденька?
Наденька хочет. Она уже умеет писать печатными буквами много слов.
Нина Павловна даёт ей бумагу и карандаш. Наденька становится на колени и принимается за письмо.
Сначала она говорит:
— Дорогой папа!
Но „дорогой“ очень трудное слово, и она пишет: „па-па“.
Говорит: „Сейчас я надену носочки“.
А пишет: „носок-чики“.
Говорит: „У нас вагон, полный солнца“. А пишет: „сон-це“. Говорит: „Я потрогала твой конверт. Целую. Надя“. А пишет: „На-дя“.
И письмо у неё получается такое:
„Па-па. Носок-чики. Сон-це. На-дя“.
Что ж, и так не скучное письмо, а Нина Павловна допишет, — тогда всё будет понятно. Вот она уже и дописывает.
А Наденька поднимает уголок занавески и говорит всему, что видит:
— Доброе утро!