І. ДѢТСТВО
Въ половинѣ шестнадцатаго столѣтія, на одномъ изъ зеленыхъ склоновъ Сіерры-Морены, подъ тѣнью группы пробковыхъ деревъ, съ каменистыми возвышенностями и дикими, бурыми пустынями, тянувшимися позади его, стоялъ замокъ, и тогда уже старый и пострадавшій отъ времени.
Небольшого размѣра, но когда-то это было сильно укрѣпленное мѣсто, хотя по нашамъ современнымъ понятіямъ объ удобствахъ, внутренность его не могла представлять собою особенно пріятнаго жилища. Большая часть постройки была занята громаднымъ вестибюлемъ, стѣны котораго были увѣшаны вылинявшими, но хорошо сохранившимися коврами и уставленнаго тяжелыми дубовыми столами, креслами и скамейками, съ вычурной рѣзьбой, носившими слѣды глубокой старины. Узкія, безъ стеколъ, щели въ толстой стѣнѣ пропускали сюда свѣтъ и воздухъ; около одной изъ нихъ стояли два мальчика и слѣдили за лившемъ безъ перерыва дождемъ.
Они были одѣты совершенно одинаково, въ широкихъ синяго сукна курточкахъ, правда, изъ матеріи домашняго издѣлія, но такъ хорошо сшитыхъ, что онѣ сидѣли на нихъ лучше другого болѣе дорогого платья. На нихъ были длинные шелковые чулки и ихъ манжеты и большіе воротнички изъ тонкаго голландскаго полотна были тщательно накрахмалены и гофрированы. У старшаго,-- красиваго мальчика, на видъ лѣтъ четырнадцати, но въ дѣйствительности моложе,-- были черные какъ смоль волосы, черные полные энергіи глаза, правильныя, но рѣзкія черты и смуглое отъ природы, сильно загорѣвшее лицо. Болѣе широкій лобъ, большія ноздри и слабѣе очерченный ротъ отличали болѣе нѣжнаго по сложенію его брата, у котораго волосы были свѣтлѣе и лицо менѣе смуглое.
-- Дождь... все дождь! Неужто онъ никогда не перестанетъ? -- воскликнулъ съ нетерпѣніемъ старшій, котораго звали Жуаномъ, или по его полному титулу (и сильно бы онъ разсердился, еслибъ кто посмѣлъ укоротить его),-- Донъ Жуанъ Родриго Альварецъ де-Сантилано-и-Менаня. Въ его жилахъ текла самая чистая испанская кровь: по отцу онъ происходилъ изъ благороднѣйшей кастильской семьи, по матери -- изъ одной древней астурійской фамиліи. Онъ хорошо зналъ это и гордо подымалъ свою молодую голову, несмотря на бѣдность и, что было еще хуже, на одну таинственную напасть, поразившую его домъ, затмившую блескъ его имени и которая привела за собою бѣдностъ вмѣстѣ съ другими болѣе важными бѣдами.
-- "Раннимъ вставаньемъ не ускоришь разсвѣта", и солнце не выйдетъ, потому что мы смотримъ на дождь,-- сказалъ сметливый Карлосъ, быстро усвоивавшій все, что онъ слышалъ и бывшій уже знатокомъ разныхъ поговорокъ, въ которыхъ сохраняется народная мудрость и которыя и теперь унаслѣдовала его раса.
-- Это правда. Такъ достанемъ трости и поиграемъ. Или, еще лучше, рапиры и будемъ фехтовать.
Карлосъ согласился безъ возраженія, хотя не обнаружилъ при этомъ особеннаго удовольствія. По внѣшности, какъ напримѣръ въ выборѣ занятій и игръ, Жуанъ несомнѣнно былъ вожакомъ; Карлосу никогда не приходило въ голову оспаривать его приказанія. Но въ другихъ, въ сущности болѣе важныхъ случаяхъ, Карлосъ, самъ нисколько того не подозрѣвая былъ руководителемъ своего болѣе отважнаго, но менѣе сообразительнаго брата.
Жуанъ принесъ рапиры съ защищенными концами, на которыхъ обыкновенно фехтовали мальчики, или въ видѣ забавы какъ теперь, или подъ руководствомъ стараго Діего, еще служившаго съ ихъ отцомъ въ войнахъ императора и исполнявшаго теперъ одновременно обязанности мажордома, ключника и кастеллана, отъ него-же Карлосъ выучился и народнымъ поговоркамъ.
-- Ну, становись въ позицію. Нѣтъ, ты слишкомъ малъ, но подожди минутку.-- Тутъ Жуанъ вышелъ изъ залы и быстро вернулся съ большимъ фоліантомъ въ рукахъ, который онъ бросилъ на полъ и велѣлъ своему брату стать на него.
Карлосъ колебался.-- Что если увидитъ Фра {Фра -- братъ-монахъ, бывшій домашнимъ воспитателемъ.}, какъ мы обращаемся съ нашимъ Гораціемъ?
-- Я бы желалъ услышать, что онъ скажетъ при этомъ,-- отвѣчалъ Жуанъ и въ его черныхъ глазахъ блеснулъ зловѣщій огонекъ.
Когда вопросъ о разницѣ въ ростѣ бойцевъ былъ улаженъ, началась игра и нѣсколько времени продолжалась къ ихъ обоюдному удовольствію. Слѣдуетъ отдать справедливость старшему брату, что онъ давалъ всякое преимущество своему менѣе искусному и подвижному товарищу; причемъ часто кричалъ ему громкимъ голосомъ, предупреждая о выпадѣ, боковомъ ударѣ, отпарировкѣ и т. д. Наконецъ въ одинъ несчастный моментъ, благодаря своему же неловкому движенію, противъ правилъ игры, Карлосъ получилъ довольно сильный ударъ рапирою по щекѣ, такъ что показалась кровь. Жуанъ моментально бросился къ нему съ крикомъ:-- "Ау de mi". Но Карлосъ отвернулся отъ него и закрылъ лицо руками; и Жуанъ, къ своему негодованію, вслѣдъ затѣмъ услышалъ всхлипыванья.
-- Ахъ ты трусишка! -- воскликнулъ онъ,-- плакать изъ-за такого пустяка? Стыдись!
-- Самъ трусъ, когда ругаешься, если я слабѣе тебя,-- отвѣчалъ Карлосъ сквозь слезы.
-- Ты всегда такой плакса. А еще хочешь розыскиватъ нашего отца! Нечего сказать, годишься ты, чтобы плыть въ Индію и драться съ дикарями. Лучше тебѣ оставаться дома и сидѣть за пряжей съ матушкой Долоресъ.
Слишкомъ обиженный, чтобы подыскать подходящую пословицу, или что нибудь отвѣтить, Карлосъ въ слезахъ быстро вышелъ изъ зала и спрятался въ маленькой, примыкавшей въ ней комнатѣ.
Прекрасные ковры, покрывавшіе ея стѣны,сохранились лучше и были вышиты съ большимъ вкусовъ. Здѣсь также стояла болѣе цѣнная мебелъ, чѣмъ въ залѣ, тутъ было и окно со стекломъ, и около него пріютился Карлосъ, хмуро посматривая на лившій снаружи дождь и злобствуя въ душѣ на брата, который такъ больно поранилъ его, потомъ обозвалъ трусомъ и въ заключеніе, что было обиднѣе всего, укорилъ его въ непригодности къ тому предпріятію, на которомъ были сосредоточены всѣ помыслы ребенка.
Но онъ былъ не въ состояніи серьезно поссориться съ Жуаномъ, да и не могъ долго обойтись безъ него. Немного спустя гнѣвъ его замѣнило чувство одиночества и грусти, и у него явилось страстное желаніе "помириться".
Жуанъ чувствовалъ себя не лучше, хотя старался увѣрить себя, что онъ былъ правъ, укоряя брата въ недостаткѣ мужества, и ему казалось, что онъ умретъ со стыда, если Карлосъ, Когда они поѣдутъ въ Севилью, осрамится передъ своими кузенами, заплакавъ изъ-за пустой раны, какъ дѣвочка или дитя. Правда, въ глубинѣ души, онъ сожалѣлъ, что не промолчалъ или что высказался такъ рѣзко; но онъ старался подавить въ себѣ это чувство и ходилъ взадъ и впередъ по залѣ, напѣвая съ напускнымъ весельемъ:
"Сидъ ѣхалъ подъ дугой воротъ, а Омеха
Стоялъ, склонивъ голову,
Какъ полумѣсяцъ поблекшій предъ
Христіанскимъ крестомъ.
Онъ былъ въ золотой кольчугѣ, въ бѣлой
Какъ саванъ епанчѣ;
Съ опущеннымъ забраломъ, съ обнаженнымъ
Мечемъ, ѣхалъ онъ, въ мертвомъ молчаніи,-- гордый".
-- Рюи! -- наконецъ кликнулъ Карлосъ, нерѣшительнымъ голосомъ изъ другой комнаты,-- Рюи!
Рюи, испанское уменьшительное отъ Родриго, бывшаго вторымъ именемъ Жуана, которое онъ почему то предпочиталъ другимъ; такъ что употребленіе его Карлосомъ являлось какъ бы началомъ мирныхъ переговоровъ. Жуанъ съ видимою радостью явился на призывъ и убѣдившись, послѣ краткаго осмотра, что рана брата пустяшная, завершилъ примиреніе, обнявъ его по-дѣтски за шею рукою. Такимъ образомъ безъ всякихъ словъ ссора была скоро закончена. Случилось такъ, что къ этому же времени пересталъ дождикъ и выглянуло солнце, появленіе котораго и было предлогомъ для Карлоса, чтобы позвать къ себѣ Жуана.
-- Посмотри, Рюи,-- сказалъ онъ,-- какъ свѣтитъ солнце на слова, начертанныя нашимъ отцомъ!
У этихъ дѣтей была своя тайна, тщательно сохраняемая даже отъ ихъ преданной няньки, Долоресъ, бывшей при нихъ съ самаго дня рожденія и замѣнявшей имъ мать; потому что Жуанъ не помнилъ никого изъ своихъ родителей, а Kapлосъ никогда не видѣлъ отца; мать же умерла при его рожденіи.
Но выходило такъ, что въ томъ мірѣ фантазіи, который окружалъ этихъ дѣтей и въ которомъ они главнымъ образомъ жили, отецъ занималъ главное мѣсто. Всѣ великія націи имѣютъ въ юности свои легенды и поэмы, писанныя или неписанныя, своихъ героевъ, около которыхъ въ теченіе многихъ вѣковъ свободно разыгрывается народная фантазія, въ то время какъ постепенно развивается ихъ языкъ, характеръ и литература. Такъ бываетъ и съ отдѣльными личностями. У дѣтей, одаренныхъ воображеніемъ,-- особенно если они воспитаны въ уединеніи и удалены отъ грубаго товарищества,-- обыкновенно слагаются свои легенды, не написанныя поэмы и всегда бываетъ свой герой. И эти дѣтскія грезы не однѣ пустыя фантазіи. Въ свое время онѣ являются драгоцѣннымъ даромъ небесъ,-- здоровымъ въ настоящемъ и полезнымъ въ будущемъ. Поэтъ правъ, говоря:-- "Когда ты станешь человѣкомъ, уважай мечты твоей юности".
Сидъ Кампеадоръ, Карлъ великій, или король Артуръ для нашихъ юныхъ испанскихъ братьевъ былъ никто другой, какъ донъ Жуанъ-Альварецъ де-Менаня, второй и послѣдній графъ де-Нуэра. Какъ почти всѣ національныя былины построены на самыхъ скудныхъ историческихъ событіяхъ (а часто и вопреки историческому факту), такъ бываетъ и съ дѣтскими фантазіями. Всѣ говорили, что кости ихъ отца давно уже бѣлѣются на какомъ нибудь дикомъ полѣ сраженія въ Арауканіи; но это ничего не значило въ глазахъ Жуана и Карлоса Альварецъ. Уже однѣхъ словъ, которыя какъ-то шептала по секрету деревенскому цирульнику Долоресъ (полагая, что они спятъ) во время одной изъ ихъ дѣтскихъ болѣзней: -- "Нѣтъ въ живыхъ! Молю только всѣхъ святыхъ и Царицу Небесную, чтобы намъ увѣриться въ этомъ!" -- было вполнѣ достаточно, чтобы внести сомнѣніе въ ихъ дѣтскую душу.
Но кромѣ того, у нихъ было нѣчто другое. Почти каждый день они читали эти таинственныя слова, написанныя алмазнымъ перстнемъ рукою ихъ отца (и они никогда не сомнѣвались въ этомъ) на стеклѣ въ этой самой, его любимой комнатѣ:
"El Dorado
Jo hé trovado".
(Я нашелъ Эль-Дорадо).
Никто кромѣ нихъ не замѣчалъ этой надписи и какой только фантазіи не строило ихъ воображеніе на этихъ пяти загадочныхъ словахъ. Они слышали отъ Діего всѣ басни, ходившія тогда между испанскими искателями приключеній, о "золотой странѣ", которой они безуспѣшно доискивались въ Новомъ Свѣтѣ. Имъ было извѣстно, что ихъ отецъ въ молодости совершилъ путешествіе въ Индію, и этого было достаточно, чтобы убѣдить ихъ, что онъ-то и открылъ Эль-Дорадо, что онъ возвратился туда и царствовалъ теперь, счастаивый и богатый, надъ этою новою страной, сожалѣя только объ одномъ, что съ нимъ нѣтъ его бравыхъ малъчиковъ. И когда нибудь да соединятся они съ нимъ, несмотря на всѣ опасности (между другими, великаны въ двѣнадцатъ футовъ роста и огненные драконы, въ которыхъ они безусловно вѣрили), которыми будетъ усѣянъ ихъ путь, подобно тому, какъ осенній вихрь приноситъ на дорогу кучу листьевъ пробковыхъ деревъ изъ горныхъ ущелій.
-- Посмотри, Рюи,-- сказалъ Карлосъ,-- какъ блестятъ на солнцѣ слова нашего отца!
-- Это правда? Какое же новое счастье ожидаетъ насъ? Такъ всегда бываетъ, когда онѣ имѣютъ такой видъ.
-- Чего же ты желаешь?
-- Новый лукъ и пучекъ настоящихъ стрѣлъ съ стальными головками. А ты?
-- Я... пожалуй хронику Сила.
-- Я также не прочь. Но мнѣ еще болѣе хотѣлось бы...
-- Чего?
-- Чтобы Фра Себастіанъ заболѣлъ простудой, или горный воздухъ показался ему нездоровымъ, или чтобы онъ нашелъ хорошее мѣсто въ своемъ излюбленномъ Комилутумѣ; {Complutum -- Алкала,-- древній испанскій городъ, основанный римлянами.}.
-- Съ нами можетъ выйдти еще хуже какъ съ тѣми, которые ищутъ хлѣба лучше пшеничнаго,-- отвѣчалъ Карлосъ со смѣхомъ.-- Пожелай еще что нибудь Жуанъ; и хорошенько этотъ разъ... самое лучшее изъ твоихъ желаній.
-- Что же другое, какъ отыскать нашего отца?
-- Ну, а послѣ того.
-- Ну, еще разъ съѣздить въ Севилью, увидѣть лавки, бой быковъ и большую церковь; побиться съ нашими кузенами и протанцовать качучу съ донной Беатрисой.
-- Я не иду на это. Иные люди ѣдутъ за шерстью и ворочаются обстриженные. Хотя мнѣ также нравится донна Беатриса.
-- Шшъ! Идетъ Долоресъ.
Въ комнату вошла высокая, худая женщина, въ черномъ шерстяномъ платьѣ, съ бѣлой повязкой на головѣ. Благодаря чернымъ волосамъ съ просѣдью и блѣдному, исхудалому, изсушенному заботами лицу, она казалась старше своихъ лѣтъ. Когда-то она была прекрасна; но казалось, что красота ея сгорѣла въ огнѣ какихъ-то ужасныхъ мукъ, а не завяла постепенно съ годами. Со всею горячностью сильной глубокой натуры она сосредоточила всю свою любовь на дѣтяхъ своей бывшей госпожи и молочной сестры. Только благодаря ея распорядительности и энергіи, удалось сохранить жалкій остатокъ ихъ наслѣдія. Она окружала ихъ всѣми удобствами, насколько то позволяли средства; хотя, какъ истая испанка, она въ каждый моментъ готова была пожертвовать всѣмъ этимъ, еслибъ того потребовалъ ихъ санъ и достоинство ихъ имени. Она держала теперь открытое письмо въ рукѣ.
-- Молодые господа,-- сказала она, обращаясь къ нимъ съ тою формальною манерой, которой никогда не покидала,-- я принесла вашимъ сіятельствамъ хорошія вѣсти. Вашъ благородный дядя, донъ Мануэль, намѣренъ осчастливить замокъ своимъ посѣщеніемъ.
-- Въ правду, хорошія вѣсти! Я такъ радъ, какъ будто вы мнѣ подарили атласный колетъ. Вѣроятно онъ возьметъ насъ въ Севилью,-- воскликнулъ Жуанъ.
-- Лучше бы онъ, по добру по здорову, оставался дома,-- пробормоталъ Карлосъ.
-- Поѣдете вы въ Севилію или нѣтъ, сеньоръ донъ Карлосъ,-- сказала серьезнымъ тономъ Долоресъ,-- будетъ вѣроятно зависить отъ того, насколько вашъ благородный дядя останется доволенъ вашими успѣхами въ латыни, грамматикѣ и другихъ наукахъ.
-- Многого стоитъ одобреніе моего благороднаго дяди!-- сказалъ непочтительно Жуанъ. -- Я уже теперь знаю достаточно для дворянина и въ десять разъ болѣе его самого.
-- Да, правда,-- добавилъ Карлосъ, выходя изъ амбразуры окна; -- мой дядя не высокаго мнѣнія объ ученыхъ. Я слышалъ, какъ онъ говорилъ, что они только заводятъ смуту на свѣтѣ и только вредятъ себѣ и другимъ. И ты, Жуанъ, пожалуй угодишь ему.
-- Сеньоръ донъ Карлосъ, что это съ вашимъ лицомъ?-- спросила Долоресъ, въ первый разъ замѣтивъ слѣды полученной имъ раны.
Оба мальчика заговорили сразу.
-- Это пустая царапина... и то по моей винѣ,-- проговорилъ торопливо Карлосъ.
-- Это я случайно поранилъ его своей рапирой. Мнѣ такъ жаль,-- сказалъ Жуанъ, положивъ руку на плечо своего брата.
Долоресъ благоразумно оставила дальнѣйшія внушенія и только сказала:
-- Молодые дворяне, желающіе быть рыцарями и военачальниками, должны не только наносить удары, но и получать ихъ. При этомъ она добавила мысленно: -- Боже храни ихъ! Пусть черезъ десять или двадцать лѣтъ они также стоихъ другъ за друга какъ теперь.