Послѣ описаннаго Ауто-да-фе, какой-то холодъ и равнодушіе во всему охватили пылкую натуру Жуана. Онъ былъ убѣжденъ, что братъ его умеръ. Кромѣ того, онъ охладѣлъ къ той вѣрѣ, которую однажды принялъ съ такою горячностью. Его увѣренность въ самомъ себѣ также была потрясена.
Такъ прошли два или три томительныхъ мѣсяца. Къ счастью его, произошли событія, которыя должны были пробудить его заснувшую энергію. Стало ясно, что если онъ не проснется отъ своей летаргіи, то изъ его рукъ будетъ выхвачено послѣднее оставшееся для него сокровище на землѣ, потому что донъ Мануэль п_р_и_к_а_з_а_л_ъ теперъ находившейся подъ его опекой Беатрисѣ отдать свою руку сеньору Люису Ротелло.
Въ своемъ отчаяніи, несчастная Беатриса нашла пріютъ у своей добродушной кузины донны Инесы.
Послѣдняя съ нѣжностью приняла ее въ своемъ домѣ, какъ могла, утѣшала ее и скоро нашла возможнымъ послать донъ Жуану записку такого содержанія:
"Донна Беатриса у меня. Помните, кузенъ, что собственный прыжокъ черезъ ровъ бываетъ иногда лучше молитвы другого человѣкаа.
На это донъ-Жуанъ отвѣчалъ пемедленно:
"Сеньора кузина, цѣлую ваши ножки. Пособите мнѣ и я сдѣлаю прыжокъ".
Донна Инеса не желала ничего лучшаго. Какъ испанская донна, она сочувствовала всякому любовному роману и, какъ добрая душа, она готова была пособить въ бѣдѣ. Благодаря ея усиліямъ и негласному содѣйствію ея мужа, было рѣшено, что донъ-Жуанъ увезетъ свою невѣсту въ одну маленькую капеллу въ окрестностяхъ Севильи, гдѣ ихъ обвѣнчаетъ заранѣе подговоренный монахъ. Отсюда они должны были отправиться въ Нуэру, причемъ донъ-Жуанъ будетъ играть роль ея слуги. Донна Инеса не ожидала, чтобы ея отецъ и братья приняли какія нибудь враждебныя мѣры послѣ совершенія церемоніи, потому что они ничего такъ не боялись, какъ публичнаго скандала.
Вся прежняя энергія Жуана пробудилась при видѣ опасности, съ какою было сопряжено обладаніе возлюбленной. Все ему удалось; планъ ихъ былъ хорошо разсчитанъ и быстро приведенъ въ исполненіе. И донъ-Жуану среди декабрьскихъ снѣговъ пришлось везти въ Нуэру свою молодую жену, хотя радость его омрачилась неповидавшею его мыслью о томъ, кого онъ уже не считалъ въ живыхъ.
Долоресъ съ любовью встрѣтила своего молодого хозяина и его жену; причемъ Жуанъ однако замѣтилъ, что ея черные съ просѣдью волосы теперь совсѣмъ побѣлѣли. Прежде Долоресъ не могла сказать, котораго изъ двухъ сыновей ея госпожи она любила болѣе. Но теперь она знала это. Ея сердце было похоронено въ могилѣ съ тѣмъ, кого она приняла малюткой изъ рукъ своей умирающей госпожи. Но дѣйствительно-ли умеръ онъ? Она задавала себѣ этотъ вопросъ по нѣсколько разъ въ день. Она не была такъ увѣрена въ его смерти, какъ донъЖуанъ, постоянно оплакивавшій своего брата.
Фра-Себастіанъ былъ также въ Нуэрѣ и оказался для нихъ добрымъ и полезнымъ помощникомъ. Уже одно его присутствіе въ домѣ отстраняло отъ нихъ всякія сомнѣнія, относительно правовѣрія донъ-Жуана. Нужно сказать, что на долю фра выпала теперь очень легкая обязанность; какъ и прежде, онъ выше всего на свѣтѣ ставилъ покой, и предоставлялъ каждому дѣлать, что ему заблагоразсудится.
Онъ былъ теперь въ гораздо лучшихъ отношеніяхъ съ Долоресъ. Это происходило отчасти потому, что онъ узналъ, что и болѣе тяжкое горе, чѣмъ olla изъ жесткой баранины и сыръ изъ козьяго молока, можно переносить съ терпѣніемъ и даже благодарностью. Но также и потому, что Долоресъ теперь болѣе старалась угодить его вкусамъ и доставить ему покой.
Несмотря на тяжелыя окружавшія ее впечатлѣнія, донна Беатриса все-таки была счастлива. Съ тѣмъ искусствомъ, которое вдохновляется любовью, она старалась смягчить горе, омрачившее жизнь донъ-Жуана. И не безъ успѣха. Въ началѣ онъ не могъ говорить о предметѣ своей печали. Въ теченіе нѣсколькихъ недѣль имя Карлоса не произносилось имъ. Это было особенно тягостно для Долоресъ. Наконецъ, однажды утромъ, послѣ этого мучительнаго молчанія, она рѣшилась обратиться въ своему господину, и въ голосѣ ея звучало при этомъ даже нѣкоторое неудоводьствіе. Она держала въ рукѣ миніатюрное изданіе Евангелія.
-- Простите мою смѣлость, ваше сіятельство, но вы не хорошо дѣлаете, оставляя это на столѣ. Я неученая женщина; но все-таки я понимаю, отъ кого она. Если вы хотите сберечь ее въ цѣлости, я прошу васъ отдать эту книжку на сохраненіе мнѣ.
-- Она мнѣ дороже всякаго имущества на землѣ,-- сказалъ донъ-Жуанъ,-- отдавая ей книгу.
-- Должно быть, вы цѣните ее, сеньоръ, ниже своей жизни, оставляя ее такъ неосторожно.
-- Я потерялъ право говорить это,-- отвѣчалъ Жуанъ.-- Но вотъ что Долоресъ... вѣдь это разобьетъ твое сердце, еслибъ я рѣшился продать это мѣсто,-- оно уже сильно обременено долгами,-- и покинуть страну?
Жуанъ ожидалъ, что она будетъ страшно поражена извѣстіемъ о томъ, что Альварецъ де-Меннія замышлялъ продать наслѣдіе своихъ отцовъ. Въ глазахъ свѣта это было даже безуміемъ, почти преступленіемъ. Каково же было услышать это преданной женщинѣ, готовой пожертвовать жизнью за своихъ господъ.
-- Ничто уже не въ состояніи теперь разбить моего сердца,-- сказала спокойно Долоресъ, безъ всякой перемѣны въ выраженіи лица.
-- Ты поѣдешь съ нами?
Она не спросила даже, куда онъ думаетъ ѣхать. Для нея было все равно: всѣ ея мысли были въ прошломъ.